Знакомство с новым кубинским детективом Л. Падура

Пожалуй, любителей «крутого детектива» этот роман может разочаровать. Хватает детективов и с более мощно закрученным сюжетом, и с более динамично развивающимся действием, и с более харизматичными главными героями, ведущими расследование.
При чтении романа «Злые ветры дуют в Великий пост» (Los vientos de cuaresma, М, Астрель, 2010 г) вовсе не возникает желание следить за перипетиями расследования, которое ведет постоянный герой книг кубинского писателя Леонардо Падуры полицейский Марио Конде. В общем-то, и само преступление, которым занимается Конде, не захватывает, не леденит кровь, но не потому, что оно само по себе не страшно, а потому, что Падура говорит о нем обыденным языком, как бы подчеркивая обыденность того, чем повседневно занимается его герой.
Погибла молодая учительница, кто-то избил ее и задушил. Как удалось установить экспертам полиции, незадолго до гибели она вступала в половую связь как минимум с двумя мужчинами. Конде начинает расследование, в ходе которого выступает портрет убитой, несколько отличающегося от того, что рисуют знавшие ее люди. Круг подозреваемых невелик. Возможно, это ее молодой любовник, нелегально приторговывающий зарубежными мотоциклами, а то и шмотками. Возможно, директор школы, говорящий вроде бы правильные слова о воспитании юношества, но сам лгущий жене, испытывающий панику, когда понимает, что история адюльтера может разрушить семью. Впрочем, осуждать его почему-то не хочется. Перед читателями встает человек со всеми его слабостями, далеко не герой, обычный соглашатель, который на пятом десятке вдруг получил шанс почувствовать себя молодым, как-то взбодрить свою жизнь. Как выясняется, он знает, что у девушки были и другие любовники, догадывается, что это кто-то из старшеклассников, но это не мешает ему продолжать связь.
И сама девушка не вызывает ни симпатий, ни отторжения. Да, она не искренна, скорее, лжива, хотя не многим больше, чем другие. Да, она пользуется своей красотой и для того, чтобы получить, например, модные дефицитные кроссовки, да, она способна заткнуть старика-соседа, дети которого живут в Испании, обвинив его в пособничестве контрреволюционерам, поскольку сама-то она с пионерских времен не имеет ни одного взыскания. В советское время у нас в СССР таких называли «верный ленинец». Малосимпатичный портрет, но чем лучше Карина, играющая на саксофоне, в которую влюбился Конде? Ведь в конце концов выясняется, что их любовь не продлится долго, и для замужней Карины полицейский стал только эпизодом в жизни, мужчиной, с которым она провела время, когда вдруг муж был в командировке, и одиночество, желание почувствовать рядом мужское плечо стали непереносимы.
Любовь в очередной раз не сложилась, и только дружба спасает Марио Конде, давая силы жить дальше, хотя большого смысла в жизни он не видит, просто переносит эту жизнь как нечто необходимое, как, может быть, свой крест. Он почти не верит в возможность любви и счастья, и жизнь вновь утверждает его в этом неверии. Конде, мечтавший стать писателем, стал полицейским. В минуты просыпающейся надежды он видит себя, живущим с красивой чудесной женщиной на морском берегу. По утрам он пишет свою книгу о любви и дружбе, а по вечерам она играет ему на саксофоне…
В реальности же Конде ежедневно сталкивается с обыденными преступлениями, с грязью и ложью. Запивает свое неудовлетворенное желание писать огромными порциями рома, да постоянно навещает своего друга, раненого некогда в Анголе и ставшего обезноженным инвалидом. Конде рано разочаровался в жизни, в свои тридцать с небольшим он уже всей душой желает, «чтобы жизнь оказалась чепухой и неправдой, репетицией, на которой еще можно внести изменения перед окончательной постановкой спектакля». Он переживает нечто вроде пресловутого кризиса среднего возраста, так же, как его друзья-одноклассники. Конде говорит: «Когда человеку переваливает за тридцать, наступает пора учиться смирению: что не сбылось, то не сбудется, и так у всех; если повезло с самого начала, будет везти и дальше, если нет – привыкай быть неудачником до конца. И я привыкаю». Он говорит, что ни во что не верит, ибо испытывает слишком большое чувство безысходности, не оставляющее для веры места. И тем не менее, случайно оказавшись на кладбище возле могилы местночтимой Чудотворницы, просит, чтобы она сделала его счастливым…
Он находит счастье в компании старых друзей, понимающих его. Этого ли он просил? Наверное, нет. Но практически всегда счастье дается нам не в том виде, в каком мы себе его представляем.
И все же, несмотря на то, что криминальная нить романа не отличается динамикой и лихими поворотами, роман читается с неослабевающим вниманием. Привлекает стиль автора, следующий хемингуэевской формуле «простая честная проза о человеке». Отсылки к Хемингуэю и Сэллинджеру, как к кумирам и учителям Конде, постоянно присутствуют в тексте романа. Очевидно, у них учится и писатель Леонардо Падура. Герой Падуры похож на героев Хемингуэя, тонко чувствующих, страдающих. Описания даются сжатым языком, но предельно точно.
При этом Конде (и Падура?) отказываются от великого наследия прежней литературы. Так, видя на книжной полке книги Гальегоса и Сирило Вильяверде, Конде говорит, что не рискнул читать бы их еще раз. Возможно, традиционный классический язык и стиль в меньшей степени соответствуют мыслям и чувствам героя Падуры.
Как не соответствуют детективу этого кубинского писателя и особенности кубинского детектива, приведенные В. Капанадзе в изданном в 1984 году в СССР сборнике «Современный кубинский детектив». Среди этих особенностей автор приводит скрупулезность в деталях, хронометраж событий, документальную точность. Если и говорить о документальной точности у Падуры, то, пожалуй, лишь в отношении к оттенкам чувств героя, к его эмоциональному отклику на события жизни.
«Главное, что объединяет кубинские детективы, - это их идейная направленность, утверждение принципов социалистической морали, духа коллективизма», - писал В. Капанадзе. Любопытно, что действие романа Леонардо Падуры относится как раз к началу 80-х, но сколь далек он от утверждения принципов социалистической морали!
Романы Падуры, начавшие издаваться в России, позволяют российскому читателю познакомиться с новым кубинским детективом, далеким от тех, что творили Луис Рохелио Ногерас, Луис Адриан Бетанкур и другие авторы, охотно публикуемые в прежние годы.
Зато, помня 80-е годы в нашей стране, веришь в то, что рассказывает Леонардо Падура о Кубе, а значит, имеешь возможность лучше познакомиться с этой страной. Социалистическая мораль все больше оставалась прибежищем лишь героев книг и фильмов, а не реальных людей. А реальные люди все полнее осознавали разрыв между тем, что провозглашалось с трибун и тем, что происходило в жизни. А потому волей-неволей испытывали разочарование в своих идеалах. Лучше ли стало сейчас? Вряд ли. А потому мы с большим вниманием стали относиться собственно к человеку, а не к строю, в условиях которого он живет. Марио Конде мог бы, наверное, испытывать те же чувства и в двадцать первом веке, но автор поместил его в двадцатый.
Впрочем, Леонардо Падура не стремиться быть обличителем того или иного социального строя. Человек остается человеком со всеми присущими ему страхами и сомнениями, слабостями и неудовлетворенной мечтой о счастье в любых социальных условиях. Человек желает отыскать понимающую и любящую душу, но не у всех это получается. Реализуя желание героя написать историю о дружбе и любви, Леонардо Падура и создал ее, но история получилась грустной. 
На мой взгляд, знакомство с романом Леонардо Падуры говорит в пользу нового кубинского детектива.