Ангел

                Не мешающий спиться, разбиться,
                с голым торсом спуститься во мрак,
                подвернувшийся под руку птица,
                не хранитель мой ангел, а так.
                Наблюдаешь за мною с сомненьем,
                ходишь рядом, урчишь у плеча,
                клюв повесив, по лужам осенним
                одинокие крылья влача.
                Б. Рыжий






Стояла золотая осень. Избитая фраза – а что делать, если действительно стояла та самая, воспетая всеми кому не лень, золотая осень. Сквозь городской смог и остаточную летнюю жару уже прорывалась студеность грядущих ненастий, что делало воздух несколько прозрачным и особенно  приятным. Естественно, асфальт был усыпан золотом и багрянцем, и прочий колорит так же был соблюден.

Грешно было не ловить момент. И я решила не грешить. Позвонила на работу, сказалась заболевшей, выслушала сочувственные речи. Объявила дочери, что сегодня – праздник непослушания и в садик мы не пойдем, а пойдем гулять по паркам и аллеям, будем пинать листья и есть мороженое. Может это и непедагогично – но что стоит жизнь со всей педагогикой и психологией вместе взятыми, если в этой жизни нет возможности матери и дочери просто гулять, кидать друг в друга охапки опавших листьев, есть мороженное и болтать о всякой чепухе. Лично я за такую унылую жизнь не дам и копейки.

Дочка собралась быстро. Прихватила с собой мячик – любимый, красный с синей полоской, резиновый. В моем детстве тоже был такой. Тяжелый, упруго стучащий об асфальт и стены домов. Дочка свой мяч любит беззаветно и не расстается с ним. У всех нас есть свои фетиши….

Порядком нагулявшись по парку, мы купили мороженное («много-много, мамочка, давай аж по три эскимошки съедим!») и прошли на аллею, что разделяла главную магистраль города ровно напополам. Деревья худо-бедно загораживают от шума, и там бывают свободные скамейки. Однако совсем пустой скамьи не нашлось, и пришлось сесть около невзрачного мужичонки.
 
Мужичок что то бурчал себе под нос, доставал из карманов своего лапсердака то носовой платок, то перочинный ножик, то ключи… наконец он достал смятую пачку примы и повернулся ко мне
- Извини, дочка… я конечно не прав – тут ребенок и все такое, но я все таки закурю… Дай огонек, а?
Зажигалка у меня была – после того, как я бросила курить, я ношу во всех карманах по зажигалке, дабы не чувствовать пустотности. Ну а если зажигалка есть – чтоб не дать то…

Вкусно затянувшись дерьмовой сигаретой, мужичок продолжил беседу.
-Отзывают меня, дочка… говорят не справился. Более того – накосячил, говорят. Я же книгу судеб нарушил.. поправил в ней кой чего… ты наверное сердишься…
Я пожала плечами. Бывает, встречаются сумасшедшие.. Он вроде тихий, безобидный… Ну надо ему поговорить – пусть… Поросенок самозабвенно лопает эскимо, болтая ногами. Я щурюсь солнышку. Хорошо. Так что бормотание мужика даже как то дополняет картину неги и покоя.
- Я ж ангел вроде хранитель твой. А храню плохо. Там – мужик многозначительно поднял палец с воспаленными суставами к небу (такие суставы у людей много работающих руками в неблагоприятных условиях – например, у промывальщиков или хиты – артрит, что ли… или артроз – фиг его знает) – говорят, что с таким ангелом, как я, у тебя не жизнь, а мытарства… Я же по другому разумею… Этот, который главный – он вроде все хорошо написал… Только я проглядел – ну что это за судьбу он тебе накалякал – жизнь как в йогурте… Ни потрясений судьбы, ни большого горя… И радости никакой – даже детеныша тебе не черкнул… Ну я покумекал – да и думаю, нет, так жить нельзя. Это не жизнь, а тень от жизни какая то… ну и отправил твоего Гришку в Америку, чтоб ты за него замуж не вышла…

Вот тут то я на скамейке и подпрыгнула. Гриша – мой друг детства. Мы росли вместе и были не разлей вода. Не было дня чтобы мы не виделись. Более того – я вообще себя не осознавала отдельно от него… а потом мы с ним жестоко поссорились из-за одной девчонки, Гришка уехал в штаты, собравшись в три дня, я жила потерянной… Помирились мы с трудом только через четыре года, но были уже совсем другими людьми…
- Да, дочка, тебе тяжко дались те четыре года… зато ты стала сама собой и научилась жить. Жить самой, без оглядки на Гришу, иметь собственные мысли… А главное – замуж за него не вышла. А встретила хорошего человека, вон кнопку какую выродила…  Мужик вздохнул, а я смотрела на него с ненавистью. Свою жизнь, свою семью, мужа и дочку я люблю беззаветно. Но так, вдруг, узнать, что по произволу какого то полубомжа твоя жизнь идет не так, как ей положено идти, - это не слабое ощущение.
- С девкой то, из-за которой вы с Гришкой поссорились, я его познакомил… За это и отзывают… Судить будут.
-И правильно. Поделом тебе. Из-за той мрази Гришка в тюрьме американской посидел, интеллигентный рафинированный российский мальчик… Как ты мог так с ним то!
-Да? Не знал… я ж не его ангел, за ним не присматривал…Зато ты геологом поработала… Гришка бы тебе не позволил по полям горбатится…
- Да, поработала… здоровье там оставила…
- Это была та цена, которую ты хотела платить. Тебе же нравилось…
- А цену возвращения в обыденную мещанскую жизнь я платить не хотела. А пришлось. Всю эту десоциализацию пройти…  да начала с чистого листа…  - я почти кричала. Вернее – кричала бы, если бы не Мышь рядом. Поэтому на деле я злобно шипела.
-Зато ты стала мудрой. И сегодняшний день взяла от жизни, а не побежала в офис служить богу клерков – благодаря этой мудрости…
Слово «офис» мужик произнес с преувеличенным уважением, настолько преувеличенным, что стала понятна вся глубина его презрения к офисобыдлоидной жизни. И я поняла, кого он мне напоминает. У меня в отряде был мужичок – так себе мужичонка, если копаться глубоко. Судьбой изломанной, с таким грузом на душе – что никому не пожелаешь. А если не копаться – то был он мне  как отец родной – и ужин смастрячит, и ноги спиртом промокшие разотрет… Шибко презирал тот мужичок жизнь цивильную – бежал в поля разнорабочим – как бегут в скит. И вспомнив, я подобрела к собеседнику.
-Да черт с ним, с Гришкой и здоровьем. Хороший ты ангел. Я счастливая. Мартышка рядом, муж вечером с работы придет – что еще нужно для счастья? У меня все есть. И други, и недруги. Забей.
 
Ангел мой (али бич сумасшедший) снова прикурил затухнувшую вроде сигарету.
-Ты главное осторожней пока – а то отзывают меня, говорю же… Пришлют какого нить молодого – а что он может – там не досмотрит, тут не глянет…
Я улыбнулась. Я буду осторожней.
Мартышка дернула за руку –
- Мааам.. я поиграю мячиком.
- Беги, солнце…
Следующие мгновения спрессовались в одну тяжелую и вечную секунду. Мяч вылетел на дорогу через заборчик и малявка не раздумывая ни секунды ломанулась следом. Под колеса. Я успела только вскочить со скамейки, и все. Мой собеседник ловким движением перемахнул через ограждение, кинул мяч к моим ногам, отшвырнул дочку ко мне же – и все…


Я стояла, прижимая к себе дочь так, чтобы она не видела, как на проезжей части столкнулись две машины. Водитель синей мазды, что вьехала в зад белого нисана орал «какого черта ты тормозишь на пустом месте?».. а водитель нисана говорил «ну я же видел, видел как девчонка полезла через заборчик за мячом, как к ней бежала ее мать и не успевала, как какой то старик оказался шустрым и скинув девчонку с заборчика, сам сиганул мне под колеса, достал мяч… и я слышал, что не успел затормозить и переехал старика…» - «какой старик, ты что бредишь?» - орал «мазда» - нет никого…
На дороге действительно никого не было… «плати бля сейчас сумасшедшим которые щеперяца непонятно зачем на дороге» - продолжал орать мазда…
На дороге действительно никого не было. Мяч лежал рядом с моими ногами, дочка спрашивала, будем ли мы еще есть мороженое, а я смотрела в уже вылянявшее небо осени и шеплтала «верните мне моего неказистого ангела.. ну пожалуйста»…