Параграф 8. Непредсказуемость

-Тея! Где ты пропадала столько? Я уже не знала, что мне делать, — с порога выпалила Рика.
Её взволнованное лицо сразу бросилось мне в глаза. Честно говоря, первое, что пришло в голову — это соврать, чтобы не беспокоить её.
-Я была у нашей знакомой.
-Не была ты ни у какой знакомой. Я обошла всех, и они в один голос утверждали, что ты к ним не заходила. Милая Тея, ты обманываешь меня. Но почему?
-Не хотела тебя тревожить, сестра. Мне просто захотелось прогуляться, — некуда мне было деваться от пытливых глаз Рики.
-Прогуляться? Тебе что, жить надоело? — отвернулась она.
-А если и так?.. Ты уснула, мне стало одиноко и я вышла.
-Не искушай судьбу, Тея. Ты же знаешь её глаза-хамелеоны. Сегодня они тёплые и добрые, а завтра злые и чёрные.
-Знаю, родная. В лесу я встретила одного человека...
Рика испугано взглянула на меня.
-Тея...
-Не бойся, ему можно доверять.
-Но кто он и откуда?
-Он воин, Рика.
Рика села на стул.
-Они же нас убивают, сестра...
-Да, я знаю. Не знаю только, что на меня нашло.
И я всё рассказала Рике. Она сидела и смотрела на меня своими большими круглыми глазами. Мне даже дико стало от её взгляда.
-Не хочу я, чтобы ты ходила туда. А вдруг он воспользуется твоей доверчивостью, приведёт отряд и они подчистую уничтожат нас? Господи, да ведь они и так знают, что мы здесь...
-Тогда чего ты боишься? Если наша община и так обречена.
-А тебе, как я вижу, не жаль наших людей. Он же враг!
-Да, враг, но чувствую я, что он какой-то другой, и сердце у него не такое...
-Господи Тея, ну зачем он тебе?.. — Рика подошла и обняла меня. Что-то грустное было в её глазах, на них выступили слёзы. - Я боюсь за тебя, сестрёнка... Пожалуйста, будь осторожна. Ведь у нас нет никого кроме друг друга.
-Не бойся, Рика. Я с тобой... - шёпотом повторяла я.

Время шло, а я была всё такой же непреклонной. Я встречалась с Рестаром несколько раз в месяц. Он рассказывал мне как обстоят дела в церкви, какие она разворачивает планы против нас. Инквизиция творила свои вещи. Честно говоря, я уже привыкла жить в страхе. Но было в этом молодом мужчине что-то такое, что притупляло во мне всё, кроме... Чувства к нему. А оно росло с каждым днём, набухало во мне. Оно жило, и я ничего не могла поделать. Потом встречи наши стали чаще. Мы виделись уже каждый день. Когда он уставал (я просто чувствовала это), я всегда готовила ему что-нибудь из еды и приносила в лес. Чаще всего мы виделись под покровом ночи. Так было безопаснее. Должна сказать, что чувство его ко мне стало заметно не сразу. Но мы не могли ничего поделать, всё это проявлялось, как темнота, что сменяет дневной свет. Сначала так медленно и неточно, а потом всё яснее и чётче. Наши дни и ночи... Ночи были всё-таки чаще. И уже тогда мы знали, что это. Это была любовь. Такая великая, огромная, что мы от неё задыхались. Я помню, как-то мы не виделись два дня. Помню его глаза, с которыми он приехал в лес. Его конь устал, и мы напоили его водой из реки. Была на западе леса такая небольшая речка, и вода там текла очень чистая. Помню глаза Рестара, безумные глаза... Этот огонь прожигал меня изнутри, да так, что хотелось кричать.
-Мне нельзя любить тебя, Тея. Но я не могу иначе.
-Ведь я не заставляла тебя, Рестар. Всё это возникло как будто из ничего...
-Так не бывает, дорогая. Что было там в лесу, когда мы встретились впервые?
-Там был мой страх. Я думала ты убьёшь меня. Но ты влил в меня другую сталь — горячую и безумную сталь любви.
-О, Тея...
Как я любила его губы: нежные и терпкие, как плоды чёрной рябины. Ничто не могло унять этого безумия. Безумия его глаз, сверкающих и воспалённых. Его рук, тёплых и сильных. Мы разжигали друг в друге полыхающий огонь, диким тайфуном опускавшийся на нас... И однажды ночью мы отдались этой страсти на берегу реки. Мы стали единым целым. А потом ещё и ещё... Это было прекрасно и происходило постоянно. Мы не могли жить друг без друга. Я помню всё: его глубокое порывистое дыхание, крепкие объятия, биение наших сердец и то невероятное по силе чувство, что жило внутри наших душ... Всё, что происходило с нами, было поистине великолепно. Отчасти, потому, наверное, что эта связь для каждого из нас была запретна. А как известно, чем запретнее, тем слаще...
Однажды он, помолчав тяжело перед трудными словами, с грустью и нежностью сказал мне:
-Любимая, ты же знаешь, нам никогда не быть вместе, как всем тем людям, что нас окружают. Нам не жить, как они. Мы разделены. И мы другие.
-Но мы вместе. Признаться, Рестар, я и так это всегда знала — то, что у нас есть, сейчас напоминает игру со смертью. Но что такое смерть по сравнению с тем, что мы испытываем? Это ничто. И даже если я умру однажды, знай, мой родной, что ты — моя единственная вечность на этой земле. Ты — тот рай, который так внезапно появился в моей жизни. Но я не хочу страданий и боли для тебя, — я коснулась пальцами его губ.
-Я не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится. Я буду делать всё, чтобы тебя защитить. И, конечно же, твою сестру.
-Это многого может тебе стоить.
-Мне не страшно. Лучше умереть, чем убивать...
-И ты называешься рыцарем!.. — я рассмеялась.
-Я не рыцарь, милая, если тебе угодно.
-Ты всё для меня, Рестар. Ты — всё...
Он и правда был всем: манящий, прекрасный и самый лучший человек на земле. На этой земле, на всех землях мира. Где-то шли войны и лилась кровь, а мы просто любили друг друга с каждым днём всё сильней и сильней. И это было неизменно. Это было одержимостью. Не знаю, что было во мне такого, к чему он пришёл. Я всегда считала себя обычной, ну пусть не как все — бунтаркой, своевольной, себе на уме... Но он... Он ведь тоже был отчасти обособленным существом. Хотел одного, а делал другое. Лишь в этом мы знали извечное сходство наших душ: в необходимости друг друга. Ах, господи! Это был невероятный человек. Такой сильный внутри, но он всё так глубоко чувствовал. И я чувствовала тоже. Я жила им. Вся смута этого мира стала какой-то во многом фатальной для меня, поэтому и отошла на второй план. Не было уже вообще никакого страха за себя, а только лишь за сестру и за Рестара. Ведь я любила их. Больше всего на свете.