этот ракурс распахнут...

                Напрасно я бегу к Сионским высотам…
                Пушкин

Вслух звенящую голову положить на плечо…
Это ракурс объятья на шумном вокзале.
Я хотела быть негром с голубыми глазами,
темно-русо-кудрявым таким москвичом,

в петербургской гостиной хохочущим с холостяками,
с непочатым десятком в запасе непрожитых лет,
чтоб от танцев вильнув, чуть поигрывая бровями,
быть представленным этой смуглянке, грузинке Россет.

Я хотела туда – этот ракурс распахнут на диво
в абиссинскую синюю даль – прошмыгнуть,
полированным когтем онегинским, леопардиным
шейный шелк пропороть, раскатиться, как ртуть,

вдоль вощеных паркетов сбегая текучим пунктиром,
как не нюхала русского духа ноздря, широко
расплескать десять будущих лет по оазисам мира,
стать волнистою скорописью шелестящих песков

и, дожив до Суэца, премьеры «Аиды», «Алеко», -
той последней строкой, что ни граду, ни веку.