Лермонтов

1.

Машина неслась по трассе с бешеной скоростью. За рулем сидел Петр Петрович Сторожевский.
- Я - Лермонтов, - сквозь зубы цедил он и жал на газ.
Встречные авто едва успевали отскочить в сторону.
- Я - Лермонтов, - натужно хрипел он и еще сильнее жал на газ.
Навороченные иномарки съезжали в кювет, освобождая ему дорогу.
- Я - Лермонтов, - громко говорил он и жал на газ обеими ногами.
Стоявшие вдоль обочины гаишники не успевали подымать свои полосатые палки. Форменные фуражки сдувало ветром с их лысых голов.
Петр Петрович увидел симпатичную рыжеволосую девушку. Он остановился и молча открыл дверь. Девушка, взметнув короткой юбочкой, кудрями и краями губ, заняла место рядом с водителем.
- Соси ***, сука, - тихо промолвил Петр Петрович Сторожевский, не отрывая взгляда от дороги.
Девушка взглянула на него опасливо.
Петр Петрович повернулся к ней, строго взглянул в глаза и сказал:
- Я - Лермонтов…
Пассажирка подчинилась…

А дело было так. Петр Петрович Сторожевский сделал очередное научное открытие. Чуть раньше он открыл, что образ Черномора в «Руслане и Людмиле» метит в Александра I. И вот теперь, исследовав поэму Лермонтова «Последний сын вольности», знаменитый ученый обнаружил, что она построена по образцу «Руслана и Людмилы»: в ней наблюдается аналогичный конфликт, аналогичная система персонажей, аналогичная кольцевая композиция. А образ жестокого насильника Рюрика, заместивший пушкинского волшебника-импотента, метит в Николая I.
Ученый мир, по обыкновению, показал Сторожевскому свои гнилые клыки. Петр Петрович без труда их выбил…

Великий филолог мчался по загородному шоссе. Перед ним расступались все машины. Он был единственный, кто постиг тайный замысел недооцененного лермонтовского произведения. Он представлял, как юный гений читает гениальную юношескую поэму своего великого предшественника, как он расшифровывает ее скрытый смысл, как в голове у него рождается план собственного произведения, в котором тот же сюжетный конфликт проецируется на изменившуюся историческую ситуацию. Он как будто сам создавал стихотворную повесть из истории древнего Новгорода: трансформировал фактический материал, распределял мотивы по сюжетным линиям, изображал живые портреты главных действующих лиц, подбирал рифмы. Сознание его вступило в контакт с сознанием Лермонтова, игнорировав псевдонаучные факторы пространства, времени и смерти.
У него сосала *** молодая красивая женщина.
И ему было хорошо.


2.

Лицо стюардессы было печальным.
- Уважаемые пассажиры, вынуждена сообщить вам неприятную новость. Наш самолет потерял управление и падает.
На большом правом глазе красавицы-блондинки блеснула слеза.
Петр Петрович хмуро взглянул на посапывающую рядом соседку. Ирина Михайловна приоткрыла во сне рот, обнажив ровные острые зубки.
В салоне началась паника.
Петр Петрович мгновенно оценил ситуацию и вскочил с места.
- Всем оставаться на своих местах! – громко выкрикнул он. – Пристегнуться к креслам и без моей команды не двигаться!
Люди притихли.
Ирина Михайловна проснулась и испуганно посмотрела на Сторожевского. Чего-то подобного она ожидала с того момента, как заметила его хитрую улыбку после прохождения пункта контроля.
- Самолет захвачен и сейчас, согласно моему приказу, держит курс по направлению к месту аварийного падения! – объявил Сторожевский. – Но катастрофу можно предотвратить, если будет выполнено одно условие…
Пассажиры всем своим видом выразили готовность подчиниться воле отважного террориста. Стюардессы из-за створок глядели на него с надеждой и любовью.
Ирина Михайловна почувствовала недоброе.
- Я обращаюсь к вам, Ирина Михайловна, – сказал Сторожевский, опустив взор. – В ваших руках теперь находится жизнь этих несчастных людей.
Ирина Михайловна сосредоточилась.
- В позапрошлый вторник, когда мы на кафедре отмечали успешную сдачу госкэкзаменов нашими студентами-пятикурсниками, вы вышли из кабинета с председателем госкомиссии Матвеем Степановичем Дубаком и пропадали ровно двадцать восемь минут…
Петр Петрович замолчал, давая понять, как нелегко ему было выговорить эти слова.
- Так вот, я желаю знать, чем вы занимались все это время? – завершил свою речь Сторожевский.
Пассажиры обратили жалостливые взгляды на свою предполагаемую спасительницу.
Та усмехнулась.
- Мы обсуждали список учебных дисциплин, которые мне предстоит вести в университете, - спокойно ответила женщина.
Пассажиры зашикали на нее, разумно полагая, что прозвучавший ответ не удовлетворит матерого авиапирата.
Тот усмехнулся.
- Значит, вы окончательно решили покинуть нас и перейти под его бородатое крылышко? – с горечью произнес он.
- Да, и вы давно это знаете, - ответила женщина.
Пилоты покинули свои места в кабине и, присоединившись к стюардессам, с любопытством наблюдали за необычным террористом.
- И вы, конечно, скрепили договор телесным совокуплением? – с сарказмом спросил он свою жертву.
- Нет! – твердо ответила она.
- Нет! – еще тверже ответила она ополчившимся на нее пассажирам.
- А может быть, он все-таки вставил вам разок-другой, ведь времени было предостаточно? - тем же тоном спросил Сторожевский.
- Нет! – прозвучал ответ.
Пассажиры заставили ее посмотреть в иллюминатор и оценить серьезность положения.
- Ну, хорошо, - сказала она примирительным тоном.
В глазах Сторожевского сверкнула ярость.
- Если вам так хочется, я расскажу…
Ирина Михайловна покраснела и опустила глаза.
- Мы подошли к открытому окну в конце коридора. После нескольких слов о моем переходе на его кафедру, Матвей Степанович предложил мне сигарету, а потом…. слегка приобнял за талию.
Глаза Сторожевского налились кровью, его трясло, сердце стучало в груди, как отбойный молоток, мозг закипал. Но он все-таки сумел совладать с обезумевшим организмом и, плотно сжав зубы, уставился в ближайший иллюминатор.
- Я, конечно, сразу отстранилась, - продолжила Ирина Михайловна неуверенным тоном, - но он… 
- Так умри же, сука, за то, что предала нашу любовь! – торжественно и гордо объявил Сторожевский за три секунды до падения самолета, которых оказалось достаточно, чтобы бедная женщина осознала справедливость наказания.