Живая

1

«Всё-таки все мужики – Козлы!!! Козлы, Сволочи и Кабели!!!» Как много раз слышала Наташка эти слова от подружек, которые бесконечно доказывали ей на своём примере, что «парням мы нужны только для траха», но только сегодня она окончательно убедилась, что  они правы. ПРАВЫ!!! И это ужасно! Ужасно, потому что она ЛЮБИЛА ЕГО!!!

Это случилось сегодня, почти два часа назад. Кто-то сказал, что пятница тринадцатое – несчастливый день. Наташка никогда не была суеверной, но сегодня всё изменилось.
          Ещё утром всё было по-другому. Ещё утром, едва проснувшись, она заметила, взглянув на своё отражение в зеркале, что её лицо после недолгого сна излучает счастье. Вчера случилось то, чего она очень хотела и очень боялась. Они были вместе, рядом, она и её Самый Лучший Человек На Свете. Вчера случилось ЭТО!..  Она стала Женщиной!!! Потерять девственность в объятиях любимого человека, что может быть лучше? Да об этом мечтает каждая девушка! Не многим это удается, а вот Наташке удалось! И она была СЧАСТЛИВА!!!
А потом, где-то в двенадцать был звонок. Это звонил ОН. Он сказал, что  к сажелению, они не смогут сегодня увидеться, потому что его шеф («гад, каких мало!!!») заставляет его поработать внеурочно. «Прости, Натка!- извинился он на прощание. – Мы скоро увидимся и наверстаем упущенное. Я люблю тебя!». «Я тоже тебя люблю!»- ответила Наташа и услышала гудки отбоя.
Она захотела сделать ему сюрприз. В её сумочке лежал заветный ключ от квартиры, где вчера на скрипучей кровати она потеряла девственность. Это было «их гнёздышко», так Наташка любовно называла место их встреч. Ключ от него неделю назад подарил ей Илья со словами: «Мне хочется, чтобы он был постоянно с тобой, как напоминание, что я всегда жду тебя!».
В полвосьмого она стала собираться к Нему. Подкрасила губки, подвела брови, надела свою самую дорогую и любимую юбку, которую ей подарила мама на восемнадцатилетие, чего, кстати, делать очень не хотела, потому что, воспитанная в старых совковых традициях, была убеждена в том, что дочка будет выглядеть в этой юбке, как уличная девка, но Наташа её переубедила: «Ну что ты, мама, сейчас так ходят все!», и мама сдалась. Она очень любила свою единственную дочь!
- Куда ты? – спросила она, выглянув из своей комнаты в тот момент, когда Наташа надевала туфли на высоком каблуке.
- К Илюше, мама.
- К Илюше? А… Я надеюсь, он не делает с тобой ничего… постыдного?
- Ну что ты, мам! Он не делает ничего такого,… э-э… чего я не хочу.
- Будь осторожна, дочка! Не повтори мою судьбу!!!
- Ой, мама, перестань! Он не такой, как мой папа!
- Ты уверена?
- Мама! Хватит уже об этом!!!
- Ну, ладно, ладно! Я просто хочу, чтобы ты была счастлива!
- Я знаю, мама! – Наташа подошла и обняла мать.- Спасибо тебе за заботу обо мне! Я люблю тебя!
- Я тебя тоже, дочка! Во сколько тебя ждать?
- Поздно, мама. Возможно, завтра! Ну, пока, не скучай и не волнуйся за меня!
И, послав маме воздушный поцелуй, Наташка упорхнула за дверь…

 Дорога заняла полчаса и ровно в 20.32 Наташа открыла заветным ключом заветную дверь заветной квартиры. И сразу почувствовала неладное. Первое, что бросилось в глаза – это его ботинки, стоящие в прихожей. «Наверное, он отпросился у шефа».- подумала сначала она, но затем её взгляд остановился на туфлях, без сомнения женских. «Что это? У него какая-то гостья?»
Беспокойство налетело внезапно и прочно, как заноза, засело и заёрзало в её душе. На цыпочках чуть слышно, стараясь не дышать, она подошла к двери спальни, «их спальни». И услышала голоса. Один был, несомненно, его, а второй, женский, совершенно незнакомый. «Может, это его мама? – подумала Наташа. – Но что ей делать в спальне?» Она прислушалась и вдруг с ужасом поняла, что это далеко не мама! Мама с сыном так не разговаривает, тем более в спальне.
-  Мой мальчик, как давно я этого хотела! Поцелуй меня! - говорил этот мерзкий женский голос, но что ещё ужаснее, другой голос, Его голос, отвечал с не меньшей мерзостью:
- А я - то как этого хотел! Всю жизнь мечтал!
- Да ладно! Врёшь ты всё!
- Не вру!   
- Да? А почему ж ты гулял с этой… как её? Наташей? А? Она же настоящая дура! Маменькина дочка!
- Я просто хотел вызвать твою ревность.
- Да? Ну что ж, тебе это удалось! Я надеюсь, что после этого ты забудешь о ней?
- Уже забыл!
- Правда?
- Правда!
- Тогда обними меня! У-у, какой ты горячий! Хочешь, я сделаю тебе приятное? Тебе понравиться, обещаю…
- Сделай.
- Ну-ка, где тут твой дружок? Вот он родной. У-у! Какой он у тебя ненасытный! У-у! У-у!      
- У-у! Как хорошо! Продолжай!
    Она не верила своим ушам. Этого не может быть! Он ведь говорил, что она самая лучшая, единственная!!! Выходит, просто врал? Врал, чтобы затащить её в постель? И тут же побежал к другой! Козёл! Сволочь! Кабель! Ну, ладно, щас она испортит им праздник!!!
Она с силой отворила дверь и вошла в комнату. Какая-то накрашенная мразь делала минет Илье, а тот, блаженно закрыв глаза, держал рукой её за  голову. От звука открывающейся двери оба вздрогнули и у той, накрашенной произошло невольное сжатие челюсти, отчего Илья закричал:
- Ты чего?! Больно ведь!
Вместо ответа накрашенная показала рукой на дверь. Илья проследил взглядом за её рукой и – о, ужас! -  увидел стоящую в дверях Наташу.
- Н-н-наташа? – заикаясь, удивлённо произнёс он.
- Как видишь, мразь! А это кто? – Наташа показала пальцем на накрашенную. – Твоя новая подстилка?
- Это.… Это не то, что ты думаешь…
Накрашенная в это время стояла и молча натягивала лифчик.
- Я вижу!
- Нет. Правда, любимая!…
- Не называй меня так! – закричала Наташа.
Илья ужу встал с кровати и быстро начал одеваться.
- Ну, поверь, Наташа, она для меня ничего не значит!
- Зато это много значит для меня! – в сердцах крикнула Наташа и бросила ему в лицо ключ. – Возьми! Больше он мне не понадобиться! Желаю всего наилучшего!
И развернувшись, вышла сначала из комнаты, а затем из квартиры, громко хлопнув при этом дверью и бросив на прощание:
- Будьте счастливы, голубки!
По её лицу текли слёзы.
Пятница тринадцатое! Несчастливый день!

Она шла по вечернему городу в неведомом ей самой направлении, не обращая никакого внимания на манящие огни реклам, тут и там зовущие отдохнуть и развеяться в ночных клубах и казино. Ей было больно, очень-очень больно!!! Мобильник в сумочке раз, наверное, десятый за истекший час её хождения по городу, зазвенел мелодией «Бумера» и настойчиво просил ответить. Она вытащила его, увидела на дисплее надпись определителя номера: «Любимый». Постояла, немного подумала и бросила телефон в ближайшую урну. У неё больше не было любимого!!!
Идти ей было некуда. И она пошла домой.

Мама уже спала. «Слава Богу!» - подумала Наташа и прошла в ванную. Там в шкафчике на стене она нашла флакончик со снотворным, прошла с ним на кухню, налила стакан воды, высыпала несколько таблеток из флакончика на ладонь (как ей показалось, штук шесть или семь), закинула их в рот и запила водой. Затем направилась в свою комнату, разделась, легла на кровать и тупо уставилась в потолок. «Сейчас я усну, а  завтра, когда проснусь, я не буду помнить ничего, что может причинить мне боль, ничего из того, что я увидела сегодня. Завтра я начну новую жизнь!». Вскоре она почувствовала, как её глаза наполняются тяжестью и незаметно уснула.
Завтра она не увидит ничего. Завтра для неё просто не будет!

Мама нисколько не удивилась, что в двенадцать часов дня в субботу её дочка ещё спала. Она не слышала, во сколько Наташа пришла и вполне могла предположить, что случилось это под утро. Наташа ведь сама говорила, что возможно придёт завтра. «Встанет позже, - успокаивала себя мама, -  ничего страшного». Но она не встала ни в час, ни в два, ни в три, ни в четыре. И даже в восемь часов вечера она продолжала спать. «Да что ж это такое?» - забеспокоилась мать и пошла будить дочь. Она прошла в Наташину комнату, села на кровать и дотронулась до спящей.
- Наташа, вставай!
Реакции не было.
- Наташа, уже восемь часов вечера. Сколько можно спать?!
Она настойчиво потрепала Наташу за плечо. Никакой реакции не последовало. Она повторила попытку. Результат был тот же.
- Да что же это? Наташа! – уже не на шутку встревожилась мать и стала бить дочь по лицу.
Но не один мускул не дрогнул на её лице. Мать наклонилась к груди дочери и к своему ужасу не обнаружила биения сердца!
- А - а – а! – в испуге запречетала она. – Наташа! Дочка! Что с тобой?  Наташа! А – а – а!!!
Не помня себя от предчувствия худшего, она набрала номер Владимира Михайловича Нестеровского, врача анастазиолога, её хорошего друга и тайного любовника.
- Алло, я слушаю, –  раздался знакомый баритон на том конце провода.

- Ну, что? – спросила она, когда Владимир Михайлович вышел из комнаты дочери после осмотра.
Тот провёл её на кухню, посадил на стул. Было заметно, что он сильно волнуется.
- Ну, Володя! Я не знаю, куда себя деть! – всхлипывая, произнесла она.- Скажи, что с Наташей? Всё хорошо?
Володя налил стакан воды, залпом выпил, и, стараясь не смотреть на любимую женщину, тихо произнёс:
- Мне очень жаль, Валя… Наташа умерла…

На кладбище пришло много людей, половину которых мать Наташи прежде не видела. Она и не знала, что у её дочери  было так много друзей. Здесь был почти весь её курс, даже Людка, девушка, с которой Наташа была не в лучших отношениях, подошла к ней, обняла и сказала сквозь слёзы:
- Тётя Валя, мне очень жаль, что мы с Наташей так и не стали друзьями. Я хотела бы иметь такую подругу! Простите меня за всё!
А потом подошёл Он. Этот молодой человек сказал, что был близко знаком с Наташей, что зовут его Илья. И вдруг бухнулся на колени, стал обнимать её ноги и беспрестанно повторять:
- Простите меня! Простите меня!
- За что?
- Я виноват в её смерти! Она меня любила, а я её предал! Простите меня!
- Встаньте, молодой человек, - попросила она.- Встаньте, прошу вас!
Тот поднялся с колен.
- Простите меня! – ещё раз произнёс он.
Она посмотрела в его глаза. Голубые, обворожительные… Она вдруг поняла свою дочь. В такого нельзя было не влюбиться!
- Не надо просить у меня прощения. – очень спокойно произнесла несчастная мать.
- Надо! – не унимался Илья. – Я, только я виноват в её смерти!
- Вы любили её?
- Да! Я любил её! И я предал её!
И он заплакал. Такое увидишь редко – мужские слёзы! Видно, он по-настоящему любил Наташу!
- Не надо, Илюша!
Она обняла его.
- Если бы она была жива! Как я хочу этого! Я бы всё ей объяснил!
- Тише, Илья! Не надо! Я верю вам! Не надо… Не надо слёз! На всё воля Божья!
После укола успокоительного и трёх таблеток транквилизатора, которыми её напичкал Володя два часа назад, она вдруг стала очень религиозной… 



2

Утро вторника было жутким. Голова болела страшно, и в сотый раз Юрка Серёгин задавал себе один и тот же вопрос: «Ну, разве можно столько пить?». Эх, если бы он спросил себя об этом вчера!… Нет, вчера у него совершенно отсутствовало чувство меры! С чего всё началось? С Мишки! Мишка Зарубин припёрся вчера часов в одиннадцать, когда Юрка уже практически заснул. Юра совсем не хотел выпивать. Ну совсем не хотел!!! Но разве найдётся в целом свете человек, способный отказать его корешу Мишке? Если найдётся, то этот человек – герой, каких мало! Мишка – мастер по части уговоров, особенно когда ему хочется выпить, а не с кем! Вот как вчера. Нет, он даже и слышать ничего не хотел о том, что Юрка устал («Ничё, щас взбодришься!»), о том,  что у Юрки болит голова («Ничё! После первой сразу пройдёт!»),  что настроения пить у Юрки совершенно нету («Ничё! После второй сразу появится!»)… Не, бесполезный номер!!! На кухне Юрка ещё что-то там лепетал себе под нос, но уже неуверенно, лишь бы совесть свою успокоить, чтобы не била она его завтра утром своими укорами, что, дескать, не хватило у Юрки силы воли отказать назойливому другу, но руки его сами по себе, как будто две совершенно отдельные от мозга конечности, уже ставили на стол салатик, хлебушек и рюмочки.
- Ну, понеслась! – произнёс Мишка, чокнулся рюмкой с другом и заглотил первые 70 грамм. –  У-у! Хорошо пошла!
После первой незаметно подошла вторая, а там и третья недалеко! А  после четвёртой водка кончилась, и они перешли к Юркиному пиву.
Закончили они 77-ым портвейном, купленном на последние в ближайшем магазине. Стаканчиков в магазине не оказалось, поэтому пили из горла, как настоящие алкоши, но это обстоятельство нисколько друзей не смущало. Им просто было нужно выйти из состояния «недоперепития». Ну, душа их требовала этого!
У стоящих тут и там по обочинам дороги иномарок толпились накрашенные, размолёванные путанки, и,  наблюдя за ними, поочерёдно подходящими к водителям «BMW» и «мерсов», Юрка с Мишкой размышляли на тему: «Ну, почему вот одним вот всё, а вот другим вот ничего?». Помнится, ущемлённые собственным самолюбием, они даже захотели снять одну и поразвлекаться… А вот сняли они или нет, этого Юрка уже не помнил. Но, скорее всего, нет. Во-первых, никаких признаков присутствия дома этой ночью женщины, как то запаха духов или разбросанного нижнего белья заметно не было, а во-вторых, на оставшиеся после портвейна 22 рубля 34 копейки от этих милых дамочек можно было добиться разве что французского поцелуя в лобик. Ну, или по морде от сутенёра.
Как добрался до дома, Юрка не помнил совсем. Как  пили портвейн помнил, как смотрели на девок тоже и даже как подсчитывали оставшуюся наличность смутно, но помнил. А вот потом… Провал! «Я надеюсь, что ничего плохого мы с Мишкой вчера не натворили» - успокаивал себя Юрка.- О, Господи, как же болит голова! Ну зачем же столько пить? Зачем?!».

Мишка никогда не испытывал похмелья, чем вызывал жгучею зависть людей, его близко знавших. И поэтому уже в девять утра во вторник он как ни в чём ни бывало стоял у Юркиной квартиры и вовсю названивал, желая узнать о самочувствие друга после вчерашнего.
- Ну, и рожа у тебя, Шарапов! – вместо приветствия сказал Мишка, когда в дверном проёме после двадцатого звонка появилось не выспавшееся лицо Юрки.
- А, это ты…- сказал Юрка, пропуская друга в квартиру. - И чё тебе не спится в такую рань!..
- Кто рано встаёт, тому Бог подаёт! – ответил Мишка и проследовал на кухню.
Там он сел на табуретку, закурил, и, оглядывая неубранное пространство кухни, немытую посуду, скопившуюся и в раковине, и на столе, сказал, вздохнув:
- Да, парень, пора бы тебе жениться!..
- Ну, вот ещё! Только этого мне не хватало!
- А чё? Хоть посуду будет кому мыть, а то живёшь, как в хлеву! Кстати, у меня кое-кто есть на примете. Молодая, красивая, Ирой зовут, всё про тебя интересуется, хочет познакомиться… - Мишка пристально посмотрел на друга, мысленно представляя его реакцию на то, что он сейчас ему скажет, и, как ни в чём не бывало, добавил: - Минут через десять она будет здесь. Я сказал ей, что ты будешь очень рад её увидеть.
Лицо Юрки стало белее белого.
- Что? Что ты сказал?
Он сразу засуетился. Ринулся было мыть посуду, потом бросил и помчался в ванную.
- Ты чё так занервничал-то? – спокойно спросил друга Миша.
- Как  «что»? Тут же бардак! И не брит я!!! Ты вообще соображаешь, что делаешь? А? Как ты мог? Ты хоть предупреждай в следующий раз!
- Да, ладно, ладно, успокойся! Шутка это была! Никто к тебе не придёт. Кому ты на фиг нужен?!
- Что?! – раздался из ванны голос Юрки, а через пару секунд он уже примчался на кухню, намыленный и с бритвой в руке. – Ну, и шутки же у тебя, Миша!
- Смотри, а ты и впрямь поверил! – рассмеялся Мишка. – Как же легко тебя всё-таки разыграть!
- Да я щас в таком состоянии, что могу поверить в любую чушь! А ты всё-таки сволочь!
- Спасибо, я знаю!
- У меня чуть инфаркт не случился! Фу, ну ты даёшь!!! – и Юрка умчался в ванную смывать мыло с лица.
- Ну, ладно.  - сказал Мишка, когда Юрка вернулся на кухню. – Давай, одевайся живенько, прошвырнёмся по городу.
- Зачем?
- Может, удастся деньжат раздобыть, а то я после вчерашнего на нуле.
- Слушай, я не в состоянии…
- Что, похмелье? Трубы горят? Нет ничего проще! – с этими словами Мишка открыл холодильник и вытащил оттуда бутылку пива. – Вот тебе на лечение! – и он поставил бутылку на стол прямо перед лицом Юрки.
- Ни фига себе! – удивился Юрка – Откуда? Мы вчера ведь всё выпили, кажеться… Или нет? Я ведь сёдня смотрел и пива в холодильнике не видел…
- А я его вчера замоскировал. Ну, что, идём?
- А может, всё-таки не пойдём? Ну, честно, не хочется никуда ходить! – попытался отгововорить друга Юрка.
- Знаешь, есть такое слово «надо»! Иди, одевайся!
Нет, этот человек совершенно не поддаётся на уговоры!!!


3

Питейные заведения города открывались в одиннадцать, и поэтому добрый час в ожидании означенного времени друзья бесцельно бродили по городу.
Почему Мишкин выбор поиска денег пал на трактиры и забегаловки, сотнями расплодившимися в последнее время в его родном городе, он и сам не знал. Скорее всего, это была просто интуиция, очень редко когда его подводившая. Как именно он будет действовать при достижении своей цели, он даже не задумывался, целиком полагаясь на случай, но никакой оплошности, способной помешать ему, он не видел. Единственное, что ему было нужно, это найти подходящего «клиента», а там уж – дело техники.
Удача в тот день была к друзьям благосклонна, и в первом же попавшемся им на пути трактире «У Иваныча» они встретили Славку Валета, которого не видели очень давно и одно время даже полагали, что его уже нет в живых.
Славка был личностью примечательной. Разгильдяй, нигде никогда не работающий, одно время он жил на попечении своей двоюродной тётушки, Елизаветы Петровны. Тётушка его безумно любила и потакала во всём, щедро снабжала его деньгами, которые он благополучно просаживал. Очень уж он любил в картишки резаться, ну просто хлебом не корми! Оттого его и прозвали Валетом. Денежки у Елизаветы Петровны водились в изрядном количестве, ибо муж её был не последней фигурой в одном из банков столицы. Злые языки поговаривали, что щедрость тётушки вызвана не просто симпатией и участием в судьбе непутёвого племянника, а чем-то большим, можно даже сказать аморальным. Муж её если и не догадывался о имеющейся связи, но во всяком случае, такое безразличие жены к средствам, можно сказать потом и кровью им заработанным, вызывало его гнев и неприятие, и не раз он упрекал её в этом. Впрочем, никакого проку от этих упрёков не было. Пока в один прекрасный день он не пришёл домой немного раньше, чем обещал жене и увидел нечто такое, после чего выгнал из дома Славку (поговаривали, что чуть ли не голым), и вскоре подал на развод. Суд его просьбу удовлетворил и оставил бедную даму буквально ни с чем. Та побежала к племяше, а того уже и ветром из города сдуло! Дальнейшая судьба любимой тётушки широкой публике осталась неизвестна, но кое-кто  клялся, что сам лично трахал её за полтинник и стопарь водки у забора рядом с привокзальным трактиром. Вот такая вот история! Н-да!.. Славка перебрался в другой город, где, оставшись без средств к существованию, очень быстро опустился, связался с забулдыгами, и очень часто Мишка Зарубин видел этого совсем молодого ещё парня обросшим, стоящим у дверей супермаркетов и выклянчивающего деньги у богатых покупателей.
Но сегодня Мишка увидел совсем другого Славку. В новой джинсовке, на руке блестел желтый браслет дорогих часов. На столе перед ним стояла двойная порция шашлыков, которую он с аппетитом уплетал, запевая пивом «Хённеси». Занятная перемена!
- Слышь, Юрок, посмотри вон на тот столик у окна, - обратился к другу Мишка, - никого не узнаёшь?
Юрка пригляделся.
- Ха! Как же! Это ж Валет! Ни хрена себе! Он чё, разбогател что ли? Или работу нашёл?
- Работу?! Ты что?! Чтобы Славка и вдруг начал работать?! Да он же потомственный халявщик! Но вот денежки у него по всей видимости завелись. Интересно, откуда?
Они подошли к столику, за которым сидел Славка и присели рядом, по обе стороны от него.
- Ну, здорово, Валет!
От звука Мишкиного голоса Валет вздрогнул, и чуть было не подавился шашлыком.
- Ну, как дела, брат? Как жизнь?
Славка запил шашлык пивом. Он пытался держать спокойствие, но дрожащие руки его выдавали.
- Ну, не нервничай, попей пивка, успокойся!
- Да, я и не волнуюсь.
- Ну, вот и хорошо, - сказал Мишка. – Чё, хорошо жить вдруг начал? Шикуешь, вон шашлыки и пиво у тя далеко не «Жигули»… А? Чё, разбогател что ли?
- Ага! – ответил, наконец, Славка. – Наследство получил.
- Неужели от тётушки?
- Нет, от дедушки!
- Ты мне не хами тут, ладно?
- Да я и не хамлю. Дедуля у меня герой войны. Вот кое-что любимому внуку оставил.
- Неужели он был богачём? У стариков пенсия сейчас ни к чёрту! Что-то ты темнишь… Ну, выкладывай! Чё за наследство такое? – напирал на и без того испуганного Валета Мишка.
- Ну, ладно, сейчас покажу. – сдался Славка и полез в карман джинсовки.
Из кармана он вытащил бумажный свёрток, развернул его на столе, и на свет Божий явились три ордена Славы и одна звезда Героя Советского Союза.
- Оба – на! – хором сказали друзья.
- Неплохое наследство! – Миша с интересом стал разглядывать боевые награды. – Щас за них неплохие бабки на чёрном рынке сорвать можно. Слышь, Слава, может, поделишься наследством, а? А то мы с Юркой поиздержались в последнее время.. А?
Славка уже понял, что просто так от назойливых знакомых не отделаться и снова полез в карман.
- Сотни вам хватит? – спросил он.
- Лучше пятьсот! Слышь, ну чё тебе мелочиться? Ты у нас теперь уважаемый человек, при деньгах! – наглости Мишке было не занимать.
- Эх.. – вздохнул Валет и положил на стол пятисотрублевую бумажку.
- Юрок, если не в лом, закажи нам с тобой чё-нибудь… А?
- Угу.
Юрка встал из-за стола и подошёл к стойке.
- Что вам? – спросила его молоденькая девушка за стойкой.
- Мне пару шашлыка и пару пива.
- Какого пива?
- Вашего фирменного.
- Хорошо. – ответила девушка, подсчитывая стоимость заказа.

«Здравствуйте! В эфире программа «Криминал». Три дня назад в нашем городе произошёл акт вандализма. Неизвестными была вскрыта могила Героя Советского Союза Ильи Ивановича Беспалого.»

- Можно вас попросить сделать телевизор чуть погромче? – попросил Юра девушку.
Почему-то его очень заинтересовала программа «Криминал».

« - О происшествии сообщил в милицию сторож кладбища, который при обходе обнаружил вскрытую могилу. Гроб в могиле был открыт. Вызванные оперативниками жена покойного заявила, что из гроба исчезли боевые награды, по завещанию покойного похороненные вместе с ним.
На экране появилась старая женщина в чёрном платке, говорила сквозь слёзы:
- Четыре ордена Славы и звезда Героя Советского Союза… Я не знаю, что делать!.. Ну, что это за подонки, скажите!!! Он же воевал за них! Мерзавцы!
- По данному факту, - продолжил ведущий, - прокуратурой города было возбуждено уголовное дело по статье «Вандализм».

- Ни фига себе! – произнёс Юрка и огляделся.
Мишка с Валетом о чём-то оживлённо беседовали, бумажка с медалями по-прежнему лежала на столе. И тут Юрку осенило.
- Извините,- обратился он к девушке за стойкой.- Если можно, принесите этот заказ вон на тот столик, хорошо?
- Конечно, конечно! - любезно согласилась девушка.
И он рванулся к столику, притянул бумажку к себе и очень внимательно стал разглядывать награды, приговаривая себе под нос: «Так, три ордена Славы.. Хм.. А там было четыре… Так… Одна звезда Героя Советского Союза… Так…», и вдруг как выпалил в лицо Валету:
- А уж не покойного ли Героя Советского Союза Ильи Ивановича Беспалого награды-то, а? И не страшно тебе было ночью на кладбище?
Эти слова до жути испугали бедного Славку.
- Ты чё это, Юра? – удивился на друга Мишка.
- Да вот щас по ящику передали, что разграблена могила почётного ветерана, из гроба исчезли его награды…
- Оба-на!
Несмотря на то, что Юрка был с похмелья, голова у него всё же варила, раз он выдаёт такие персты! Мишка не пожалел, что взял его с собой.
- Ну, чё скажешь, наследник? А? Чё молчишь?
Валет сидел, как в рот воды набравший и вид его был жалкий.
- Слышь, ты, чмошник, если щас же не расколешься, я тебе все кишки выпущу, понял? Я серьёзно говорю! – и, чтобы фраза прозвучала убедительней, Мишка  сильно сжал Славкино запястье.
- Ну, ладно, пусти, больно! – лицо Валета красноречиво показывало, что он не играет, что ему действительно больно.
Мишка отпустил его руку.
- Ну, то-то же! Рассказывай!
- Хорошо! Я расскажу!
И он поведал призанятнейшую историю.

 

4

Это случилось три дня назад. Их было двое:  он и его приятель по вечным пьянкам – Петька. Вообще-то его звали Петром Николаевичем. Он уже в возрасте, под шестьдесят, но несмотря на свой возраст, он совершенно не переносит, когда его называют по имени-отчеству.
Началось всё банально, с водки. У самого Валета денег не было вовсе, если не считать пяти рублей тридцати пяти копеек, собранных им в тот день у крытого рынка в центре города. Покупатели в тот день были какие-то вялые, совершенно безденежные.
«Эх, ну что за жизнь сволочная!» - не раз говорил себе Валет после истории с тётушкой. Ну, спрашивается, чего ему не жилось спокойно, зачем было нужно с ней спать? Хотя, чего не говори, в постели она вытворяла такое, что только разве что в порнофильмах увидишь! У него до сих пор встаёт, когда он вспоминает их бесконечные оргии. Это всё её муж, подлец, виноват! Из-за своей грёбанной работы превратился к сорока пяти годам в импотента, довёл жену до ручки,  так что она готова была любому мужику на шею броситься, лишь бы у него всё было в норме в интимном плане. Кто ж виноват, что «любым мужиком» стал родной племянник?! Да, он, муж то есть, должен был по гроб жизни быть благодарен Славке, за то, что тот уталил сексуальный голод его жены, успокоил и дал возможность наслаждаться нормальной, полноценной жизнью обыкновенной женщины, которая хочет, как любая другая, чтобы её успокоили и приласкали! Что ж в этом плохого? А все эти разговоры про инцест – чушь собачья! Вон в Мексике двоюродные братья на сёстрах женятся – и ничего! А этот козёл взял – и на улицу! Хорошо, хоть не убил!!!
И пошла с тех пор жизнь у Валета наперекосяк. Работы нет, потому как делать отродясь ничего не умел, мамка давно на небесах, отца своего он никогда в глаза не видел, помощи просить неоткуда. Короче, мрак! Вот и приходиться стоять на паперти, денежки клянчить. Сволочная эта штука, жизнь! Эх!…
С Петром Николаевичем он познакомился совершенно случайно. Как-то раз он по своему обыкновению стоял возле ларька, подсчитывая мелочь, собранную за день, хотел купить бутылку, а хватало разве что на двести грамм. И тут подошёл к ларьку старичок, купил литрушку, внимательно посмотрел на Славку, вид которого не вызывал ничего, кроме отвращения и может быть жалости у иного сердобольного гражданина. Видно, старичок был сердобольным, потому как он спросил:
- Парень, выпить хочешь?
- Конечно, хочу! - тут же ответил Валет.
- Ну, тогда пойдём ко мне, а то мне одному литр осилить не с руки.
Славка, конечно, такого не ожидал, и очень удивился.
- А мне заплатить нечем…- сказал Славка и тут же проклял себя за эти слова. «А вдруг мужичок откажется поить на халяву! Вот обидно-то будет!!!»
Но мужичок не отказался, чем ещё больше удивил Валета.
- Да, ладно, брось! А тебя как зовут-то?
- Славка.
- А я Пётр Николаевич. Но лучше Петька. Ну что, Славка, идём?
- Идём… Петька.
Дома у Петьки был совершенный кавардак, но Славку это ничуть не смутило.
- У тебя жить-то есть где? – спросил Петька, когда бутылка была уже наполовину пуста.
- Не-а.
- Ну, тогда, можешь пожить у меня. А то скучно всё время одному. Тоска смертная. А тут поговорить хоть будет с кем.
- Вы… Ты серьёзно?
Петька сделал такое лицо, что Славка устыдился своего вопроса.
И вот уже прошло два года , как он живёт у Петра Николаевича, но до сих пор до конца не поверил в то, что тогда ему так повезло. Впрочем, кроме крыши над головой, никаких улучшений в жизни Славки за это время не произошло. Он по-прежнему нигде не работает, живёт тем, что насобирает за день. Благо Петька работает на кладбище, роет могилы и в удачный день бывает, приносит домой две-три сотни, и тогда друзья устраивают себе небольшой праздник. Как это и произошло три дня назад. Тот день оказался крайне удачен, Петька заработал тысячу! Хоронили какого-то почётного ветерана, то ли полковника, то ли генерала. Военные отстояли почётный караул, отстреляли из винтовок в воздух, оркестр отыграл «Прощание славянки», мэр и другие чиновники отговорили слова скорчи и признательности покойному, и… И вдова отстегнула Петьке зелененькую бумажку с тремя нулями!!! Вот это была удача! Вино, неплохо живут нынче отставные генералы (ну, или полковники, не важно)!
Как известно, нет на свете такого бреда, который не может придти в голову пьяному. Особенно, если слегка перебрать.
Литрушка почти опустела, вкусная закуска купленная на «трудовые» деньги практически закончилась, а пьяный Славка уже засыпал, норовясь уткнуться головой в тарелку с недоеденными пельменями, когда откуда-то издалека, казалось бы, с другой планеты, он услышал голос своего благодетеля:
- Слав, а ты случаем, мертвецов не боишься?
- Нет. – ответил Славка и отрыгнул.
- Ну и отличненько. Одевайся, пойдём на кладбище.
- Зачем?
- А там увидишь!
Одинокая старушка из квартиры №15, страдавшая бессонницей, очень сильно удивилась, увидев из окна, как в два часа ночи из подъезда вышли двое пьяных, у одного в руке была лопата, а у другого – лом. «Куда бы это они могли пойти?», спросила она себя, целый час убила на поиск всевозможных гипотез, на ничего путного придумать не смогла. «Ну не картошку же они копать пошли, в самом деле! Хотя, кто их, пьяных, разберёт!» - утвердилась в мысли Анастасия Ивановна и отправилась почивать.

Если бы кто-нибудь сказал Славке, что он будет ночью под проливным дождём рыться в могиле ни в чём не повинного полковника, он посчитал бы эти слова бредом сумасшедшего. Теперь же в роли сумасшедшего был он сам. Да, странная штука – жизнь!!!
Когда лопата ударилась о крышку гроба, Славке показалось, будто этот звук разнёсся по всему кладбищу, и сейчас из-за кустов непременно выскочит сторож или даже взвод спецназа с автоматами, свет прожекторов ослепит глаза и его под дулами автоматов уложат на землю, в жидкое месиво вырытой им могилы. Но на его удивление ничего не произошло. «Бред какой-то! - встряхнул головой Славка, - Что я здесь делаю?».
К реальности его вернул голос Петьки:
- Ну ты чё там, заснул, что ли?
Славка повернулся на голос и увидел, что его благодетель уже очистил крышку гроба и подручными средствами, коим оказался лом, пытается открыть её.
- Чё? – переспросил Славка.
- Чё «чё»? Помогай давай!
- А может не надо…
- Надо, Федя, надо! Или ты боишься чего?
- Да так, не по себе что-то…
- Ни дрефь! Живых бояться нужно, а мёртвый, он уже никому ничего не сделает.
- Ты так думаешь? А вдруг?…
- Слышь, не моли чепухи! Помоги лучше!
Крышка поддалась только с десятой попытки. Видно, заколачивали на совесть, военные всё-таки… Лицо покойного не выражало ничего, кроме обиды. Так, по крайней мере, показалось Славке.
Искомое лежало в ногах покойного.
«Пять медалей… Вот это всё его богатство?! Неужели только ради этих побрикушек жил этот человек?», - подумал Валет о покойном и внимательно посмотрел на него. «Старик, неужели это всё ради чего ты жил, а?».
- Ну, чего ты там высматриваешь? – толкнул его в бок Петька, - Хватай, и бежим!
-Ага, - ответил Славка.
Его рука потянулась к подушке… И вдруг старик как схватит его за руку, губы трясутся, из чрева вырывается неземной голос: «Не отдам!!! Моё!!!»
- А-а-а!!! – закричал Славка.
- Да что с тобой? Перепил что ли?
- Нет.
Славка повернулся к покойному. Тот спокойно лежал с прежним выражением обиды на лице. «Померещится же такое!… С перепоя-то…» - подумал Славка и прикоснулся к подушке. Вроде никакого движения со стороны покойного не заметил. « Фу ты, точно померещилось» - успокоился Славка, схватил подушку и вылез из могилы.
- Вот и молодец! – похвалил его Петька. – А ты чё заорал – то? Испугался чего?
- Да так пустяки.
Тут до уха Славки долетел звук, как будто кто-то скребётся по дереву. Он посмотрел в могилу и душа его похолодела. Покойник показывал ему кулак. 
 
 
- Чур меня! – крикнул Славка что есть мочи и опрометью бросился бежать с этого проклятого места, позабыв и про брошенный им инструмент, и про Петьку, и кинутую в попыхах подушку с медалями…

Он пришёл в себя только после выпитого залпом стакана сорокоградусной. Ошалелыми глазами он уставился в стол. Сердце билось с бешенной силой, перед глазами, как в страшном кошмаре, возникал кулак мёртвого старика и утробный голос: «Моё!!! Не отдам!!!». Славка перекрестился, хотя делать этого никогда не умел, и схватился за голову. «Наверное, мало водки…» - пронеслось в его голове, и он налил себе еще. После третьего стакана его все-таки выключило…

Пробуждение было жутким. Но больше всего Славку волновало не наличие головной похмельной боли, а то, что он помнил все, что было накануне, что все это ему не померещилось.
- А, проснулся, - услышал он голос Петьки и обернулся.- Давай, вставай! Опохмелись! Ну, ты вчера и дал! Я уж думал с ума спятил.
Водка помогла снять похмельный синдром и осталось сильное чувство страха.
- Что хоть произошло-то? – спросил Петька.
- Не поверишь, - ответил Славка и налил себе еще.
- Ладно, рассказывай.
И тот рассказал. Петька выслушал молча, почесал седой подбородок и сказал:
- Всякое бывает. Может, и это тоже было… Но ты… это… того, выбрось из головы. Лучше посмотри на это.
И он поставил на стол подушку с орденами несчастного старика.
- Половина твоя…
Славка, казалось, вообще не обращал никакого внимания ни на своего благодетеля, ни на медали. Он даже старался не смотреть на них. В голове стучало: «Мое!!! Не отдам!!!».
Видимо, догадываясь о том, что Славка, в натуре, сходит помаленьку с ума, Петька громко хлопнул по столу кулаком.
- Хватит! - крикнул он. – Все это – бред!.. Такое бывает, тем более, если человек … непривыкший…
- А ты что же, видел живых… покойников?!?
- Эх, мал ты еще... Не только видел, но и разговаривал. Ладно, все… Сейчас мы с тобой пойдем, приведем себя в порядок и сплавим эти медалишки. И все будет о’кей!!! Заживем!..
Эти слова Славку наконец-то успокоили…

Сдавать все медали сразу они не решились. Сдали только две. Человек в машине у центрального вокзала долго рассматривал сокровище и выкинул соискателям по двести пятьдесят баксов за каждую. «Ни фига себе, - подумал Славка, - неужели медали так высоко ценятся?».
- Слушай, брат, а еще ест? – спросил с кавказказским акцентом покупатель.
Охотники  за медалями переглянулись и почти хором ответили:
- Есть!!!
- Давайтэ тогда встрэтимся…э…послезавтра. И вот вам задаток, чтобы никому нэ продали.
И он подкинул им ещё по 250 зелёных. Этих денег Славке вполне хватило, чтобы приодеться и походить по кафэшкам и пивным, в одной из которых его и увидели Мишка с Юркой…

… - Вот такая вот история, - закончил Валет, отхлёбывая остатки пива из кружки.
- А чё ж ты медали – то с собой таскаешь? Боишься дома оставлять? – задал вопрос Миша.
- Да. – признался Валет. – Я с той ночи на кладбище всего б-боюсь.
- Я и вижу. Уж и заикаться начал. Ну, ладно… Как думаешь, Юрок, правду Валет рассказал?
- Думаю, да. По его лицу всё видно.
- Ну, да… Ладно, Слав. Больше мы тебя допытывать не будем. Возьми нам пару пива и свободен.
Славка послушно встал и отправился к стойке.
- Эй, Слав, ты своё сокровище забыл! – окликнул Валета Юрка. – Ты бы забрал. Нам чужого не надо.
Попивая Славкино пиво и глядя на его согнутую фигуру, выходящую из дверей кафе, Юрка сказал своему приятелю:
- Знаешь, мне его жалко.
- Мне тоже. А что делать? Такова «се ля ви»…

История, рассказанная Валетом, имела своё продолжение. Жуткое продолжение.
Ночью скоропостижно скончался его благодетель. Во сне. Всю ночь он стонал, ворочался с боку на бок, скрёб руками по одеялу. Славка несколько раз за ночь подходил к его кровати, но, думая, что это всего лишь кошмарный сон, возвращался к себе, пытался уснуть. Всякий раз ему снился кошмар как будто тот ужасный старик подходит к нему, трясёт его спящего и спрашивает утробным голосом: «Где мои медали? Отдай, отдай!...». Славка всякий раз просыпался после этого ужаса в холодном поту. Под самое утро, в очередном кошмаре явился к нему старик и Славка вдруг во сне решил его пожалеть и отдал ему медали, лежащие под подушкой. Тот сказал «спасибо», исчез и больше не беспокоил Славку своими появлениями во сне, и сон его стал безмятежным и ровным. А наутро…
Наутро он обнаружил не дышащего Петьку. Схатившись за голову, не понимая что теперь делать, он позвонил в скорую. Та приехала, засвидетельствовала смерть, и отправило тело в морг.
- Деньги – то на похороны есть? – спросил врач, оглядывая их убогое жилище.
- Да есть… – ответил Славка.
- Ну, ладно. Тогда…тело можете забрать завбра.
- Хорошо.
«Деньги, деньги, деньги…», - вертелось у Славки в голове, и он вспомнил, что сегодня он должен был встретиться с тем кавказцем из машины, отдать ему оставшиеся медали. Он подошёл к своей кровати, поднял подушку и…обомлел! Медали изчезли!!! «Что за чёрт! Бред… Это полный бред!..» Он обыскал всю квартиру, но тщетно. Ни медалей, ни подушки, взятой из гроба старика, не нашёл. А перед глазами всё маячил образ этого старика, без конца повтаряющий: «Не отдам!.. Моё!.. Не отдам!.. Моё!..»
«Неужели это сделал старик? Но это же невозможно!!!». Страх овладел всем его существом. «Что теперь делать?». Денег, оставленных в качестве задатка тем мужиком в машине, осталась только сотня. «Ладно, откуплюсь как-нибудь!» - решил Валет и отправился на встречу с покупателем.
Но, как оказалось, деньги кавказцу были не нужны. Ему нужны были медали.
В итоге тело несчастного Валета было обнаружено через трое суток в овраге за чертой городе в целофанновом мешке, а оставшаяся в его кармане сотня баксов ушли на его похороны...




5

Гулянка в тот вечер затянулась надолго. Вот же неуёмная русская душа! Друзья успокоились только после того, как в кармане у них оставалась незначительная сумма на завтрашний опохмел, да и ту Мишка порывался потратить в игровых автоматах. Слава Богу, Юрка отговорил, Впрочем… Лучше бы он этого ни делал.
Выведя друга на свежий воздух из очередной забегаловки, Юрка попытался было довести пьяного Мишку до дома, но тот вдруг посмотрел на него совершенно мутными глазами, и проговорил:
- У тебя л-л-ло-п-пата есть?
- Что? – не понял Юрка.
- Л-л-ло-пата, - заплетающимся языком повторил Мишка.
- Ну, есть. А что?
- Отлично… А у м-меня есть л-лом.
- Ну и хорошо. Пошли домой.
- Н-не, погоди. А ф-фонарик?
- Есть. А зачем?
Миша икнул, пробормотал: «Пошли к тебе», после чего икнул снова, и бодрым, но пошатывающимся шагом направился в сторону Юркиного дома. Юрка последовал за ним в надежде, что там, у себя дома, он положит друга спать до утра, до которого, кстати говоря, оставалось совсем немного времени. Но надежды его были напрасными, ибо, войдя в квартиру, Мишка сказал:
- Ну, давай лопату.
- А зачем она тебе? – пытался найти смысл в словах друга Юра.
- Давай! – не унимался Миша.
- Ну, ладно. – сдался Юра.
Он покопался  в кладовке и нашёл там старую, уже изрядно поржавевшую лопату.
- Давай её сюда. – сказал Миша.
- Да зачем она тебе?
- Давай, давай. Вот так… А теперь тащи фонарик.
Юрка хотел было что-то сказать, но передумал. «Чёрт его знает, что у него на уме, особенно когда перепьёт!»…

На кладбище было темно и страшно. Больше всего пугала Луна. В эту ночь было полнолуние и это обстоятельство не предвещало ничего хорошего. Тусклый лунный свет падал на ограды и памятники, и Юрке казалось, что вот сейчас из какой-нибудь обязательно выскочит какой-нибудь страшный покойник и непременно заорёт своим загробным голосом какую-нибудь мерзость.
- Тьфу ты, Господи, - отгонял страшное видение Юрка, но страх не уходил. Видно, Юрка мало выпил в отличии от своего другана, которому, казалось, было всё как до той Луны, по барабану то есть.
- Нет, ты точно псих. Какого хрена нужно было переться на кладбище?
- Чё, Юрок, страшно? Не дрефь. Эти бывшие люди уже ничего тебе не сделают. Бояться надо не мёртвых, а живых.
- Спасибо, успокоил. А, да ну тебя! – Юрка махнул рукой.
- Давай ещё пройдём немного. По-моему, аллея Героев Славы находиться…ик…там…ик…
- Нет, ты точно псих…
- Да ладно, задолбал уже. Психиатр выискался. Так… Тихо!
Они остановились. Откуда-то доносились голоса.
- Ты ничего не слышишь?
Юрка прислушался. Да, явно неподалеку кто-то разговаривал. И этих людей было как минимум двое.
- Видно, не мы одни…психи…
- Ладно, Юрок, постой здесь. Дай-ка фонарик… Щас узнаем, кто здесь беспокоит…ик… покойников… Будь здесь. Я быстро.
Вернулся он минут через пять, немного офигевший.
- Ты прикинь, Юрок, - сказал он шепотом, - они там…ик…охрану поставили.
- Кто «они»-то?
- Ик… «кто, кто»…ик…блин, икота замучила…ик… ребята…ик…в погонах…
Дело тут было вот в чём. После вскрытия вандалами могилы почётного ветерана администрация города пришла в бешенство, и больше всего её волновал даже не сам факт этого, бесспорно не входящего ни в какие моральные рамки события, но то, что этот факт стал известен обществу. И вот уже и журналюги поганые зашустрили, принялись брать интервью у известных, уважаемых людей не только здесь, в их городе, но и в самой столице, вот уже и большой «дядя» из Москвы позвонил и, мягко говоря, пожурил мэра за бездеятельность. «Почему в твоём городе порядка нет? – говорил этот мягкий «дядин» баритон. – Разве мы  для этого тебя туда посадили? А?». Мэр, естественно, пообещал исправиться и вызвал начальника РУВД, и очень строго спросил его о том же, ну, о порядке в смысле. Ну, тот, конечно, как мог, оправдывался, говорил, мол, людей нет, и так работы полно, не справляемся. «Так работайте лучше, мать вашу!!!» - орал на него мэр. «Мы стараемся». «Плохо стараетесь!!!» «Слушайте, - сказал РУВДэшник с целью сместить центр тяжести мэрового гнева ещё на кого-нибудь, - а что если нам подключить к этому делу военных?». «Не понял», - удивился мэр. «Пусть они поставят там свою охрану, ну там часовых, наряд какой-нибудь. Тем более, что это дело их чести, когда касается ветеранов. А?». «Слушай, если мой тесть является начальником нашего военного округа, это ещё не значит, что я…буду его дёргать…по всякой мелочи!..». «Мелочь?! За что же вы меня еб…ругали, если это мелочь?». «Ладно, успокойтесь! – сказал мэр, всё же узрев в словах милицейского начальника здравый смысл. – Я подумаю над этим…».  Через час мэр позвонил своему тестю, объяснил ситуацию, тот понял, сказал «не волнуйтесь», и уже тем же вечером на кладбище установили пост, который охраняли солдаты. Именно их голоса и слышали друзья.
- Н-да…- удивился Юрка. – Не ожидал я от них. Я думал, всем далеко по херу, а тут…
- Ладно, чёрт с ними. Пойдём дальше…ик…от греха. Там тоже должны быть…ик…свежие…ик…могилы…
Глядя на своего друга, проберающегося между оград с лопатой в руках, Юрка окончательно убедился в том, что пить всё-таки пора завязывать… Пока не поздно!…



6

Яркий свет где-то далеко впереди разрезал темноту. А где-то сзади и снизу тянуло гнилью и сыростью.
Она шла босиком по холодному не то бетонному, не то гранитному полу. На ней была одета одна лишь ночная рубашка, а в левой руке зажат молитвенник «Спаси и Сохрани». Она шла по бесконечно длинному коридору. Она шла из Тьмы к Свету. Ей было неведомо сколько времени она была в пути. Должно быть, целую вечность.
Ноги ломились от усталости. Нестерпимо хотелось присесть, хоть немного отдохнуть. Но она могла этого сделать. Она должна была идти, во что было не стало…

А где-то был дом, где-то была её мама…и флакончик со снотворным, оставленный ею на прикроватной тумбочке…

На душе было тяжело и тоскливо. Она не понимала отчего. На языке вертелось какое-то имя, но она не могла вспомнить какое. Кажется, оно начиналось на «и». Игорь? Нет. Какое же тогда?
И тогда вырвалось: «Илья!». Она внезапно произнесла его вслух. Сказала так громко, что невольно испугалась звука своего голоса. Ей вторило эхо. «Илья, Илья, Илья…». И в душе что-то заворочилось, зашуршало и перед глазами появился его образ, совсем недавно такай любимый, такой родной. Душа закричала: «Как он мог? За что он так со мной? Я же его любила!!!». Последние слова вырвались из горла, и она заплакала. «Любила, любила, любила…», - вторило эхо, и было в этом какая-то законченность, будто кто-то поставил жирную точку.
И снова появился этот образ. Но на этот раз в нём было что-то совсем не то. Вместо весёлого, бодрого, жизнерадостного Илюши на неё смотрел человек, разбитый горем, и по щекам его текли слёзы. Ей даже показалось, что он что-то говорит. «Прости меня!» - прочитала она по его губам, и этот образ перевернул всё её существо. Ей захотелось увидеть его. И та измена его перестала быть сколько-нибудь значимой. Его слёзы убили в ней ненависть к нему. Его слёзы стали возвращать её к жизни.

- И ты меня прости! – произнесла вслух Наташа, и, повторенные эхом, слова усилили их значение. Она вдруг поняла, что на самом деле его простила, и та тоска, и та тяжесть, сидевшие в её душе, растворились. Она стала свободной. От этого шаги стали быстрыми, исчезла усталость. И тот свет, к которому она стремилась, становился вдруг всё ближе и ближе, как будто этот свет только и ждал, когда она произнесёт волшебное слово: «Прости!..».

Вскоре она вошла в освещённую ярким светом комнату, огромную и просторную, как зал в Третьяковской галерее. И здесь по стенам тоже висели картины. Она подошла к одной из них. Это был какой-то неизвестный ей до сих пор художник, и это обстоятельство очень её удивило. Она любила живопись, посещала все выставки, ездила несколько раз в Москву, собирала журналы с репродукциями. «Хм, наверное, кто-то из современных…», - подумала Наташа. Под картиной была табличка, но там не было написано фамилии. Только какие-то цифры. «26.05.1985». Это дата её рождения. Ей стало интересно. Она пристально вгляделась в картину. Какая-то женщина в халате кормит грудью ребёнка. В чертах лица этой женщины было что-то особенное, что-то очень знакомое. И тут внезапно до Наташи дошло. Это была её родная мама! А ребёнок у неё на руках не кто иной, как она сама! Холодок пробежал по её спине. «Ничего себе! Бывает же такое…». Она подошла к другому полотну. На табличке значилась другая дата. «26.051992». В этот день ей исполнилось семь лет. Это был самый радостный день в её жизни. Папа… Нет, он не был её настоящим отцом. Её родной, «биологический» так сказать, отец бросил их с мамой буквально через неделю после её рождения. Она его никогда не видела, не хотела видеть, и ненавидела всей душой. Её отцом не по родству, а по совести и  по любви, стал дядя Серёжа, который вошёл в её жизнь, когда ей исполнилось три года. Именно в день рождения дочери мать решила всё-таки познакомить её с человеком, с которым тайно встречалась уже около года. В тот самый момент, когда она его увидела, Наташа поняла, что именно этот человек – её папа. Она приняла и полюбила его тут же всем своим детским сердечком. В день её семилетия он подарил ей настоящий двухколёсный велосипед «Десна», о котором она так долго мечтала, и в тот же день она заставила папку научить её кататься на этом чуде. Какое же это счастье! Она посмотрела на картину. Ну, да, так и есть: папа придерживает велосипед рукой за седушку, а счастливая Наташа накручивает педали и визжит от восторга. Она улыбнулась, глядя на эту картину, и перешла к следующей. На этот раз это была печальная дата: «11.11.1994», день смерти отца. Ей тогда было девять. Отец шёл домой с работы, на него напали какие-то уроды -отморозки, накостыляли и усадили в трамвай, без сознания, но ещё живого, и он катался в этом трамвае, пока тот не заехал в депо. Семь суток в реанимации, и всё, не стало папки… Как она его любила! Как она рыдала на его похоронах, стоя у его гроба. И сейчас, глядя на него, лежащего в гробу на этой картине, она снова почувствовала себя той девятилетней девочкой, потерявшей любимого папу, и слёзы невольно навернулись на глаза…
«10.05.2004.». На этом полотне были изображены самые счастливые люди на свете. Это была она Наташа, и он, Илья. В этот день они познакомились. Это произошло в парке, они с подругами решили отметить день рождения одной из них. Сидели на скамейке, пили коктейли. И тут вдруг подходит молодой человек, в руках у него букет из пяти роз. Он протягивает цветы Наташе и говорит: «Милая девушка, разрешите преподнести вам этот букет, как самой красивой девушке на Свете!». Она смотрела на него удивлённо, не зная, что сказать. Вот, как сейчас, на картине, и потом ни с того, ни с сего, брякнула: «Наташа». «Илья, - тут же назвал своё имя парень. – Погуляем?». «Погуляем», - ответила Наташа, и, совершенно забыв о подругах, ушла вместе с Ильёй. Она влюбилась в него сразу и по-уши! Это был такой восхитительный вечер!.. Эх!..
«13.10.2004.» Это была последняя картина в этой странной галерее. На ней была изображена спальня в их «гнёздышке», Илюша, блаженно закрывший глаза, потаскуха, делающая ему минет, и сама Наташа, входящая в спальню.
- Какой же он подлец! – услышала она вдруг мужской голос и обернулась.
- Что?
- Да, я говорю какой же он подлец, этот Илья. Ведь правда?
Из глубины комнаты, как из тумана, не вышел, а скорее выплыл молодой человек лет двадцати восьми, в костюме и при галстуке. На лацкане пиджака виднелся бейджик с надписью «администрация». Он подошёл почти вплотную к Наташе, и она заметила на его губах не то улыбку, не то ухмылку. Глядя на картину с изображением Илюшиной измены, молодой человек продолжил свою речь.
- Я не понимаю, кем нужно быть, чтобы поступать так низко!.. Девушка шла домой, хотела сделать приятный сюрприз. Он был для неё всем. А  эта сволочь приводит к себе какую-то шалаву (простите меня за грубость, сударыня, но другого слова я подобрать не могу), и устраивает оргию. Да я бы за такую мерзость оторвал бы всё его хозяйство и заставил сожрать. А потом позвал бы всех окрестных бомжей и дал бы им возможность…э… использовать эту крашенную стерву, любительницу оральных наслаждений, по прямому назначению! Как вам, хороший план?
Как казалось Наташе, молодой человек искренне негодовал. В его словах была та праведная ненависть, которая ещё совсем недавно владело ей самой. Она, правда, не доходила в своей жажде мести до членовредительства, но поводу крашенной стервы всё было в точку. Она так думала ещё совсем недавно, три дня назад. Но теперь, слушая слова странного мужчины, она поймала себя на мысли, что всё это бессмысленно. Бессмысленно, потому что она уже простила Илью.
- Ты же ведь на самом деле любила его, Наташа? Я прав?
Когда она услышала из уст странного человека с бейджиком своё имя, Наташа вздрогнула. Откуда он её знает? Откуда он вообще знает, что с ней случилось? И что вообще с ней случилось? Почему она здесь?
- Откуда вы всё это знаете? Кто вы такой? – спросила она.
Молодой человек повернулся к ней лицом, и она увидела его глаза, которые холодным блеском, как острыми иглами пронизывали всё её существо, так, что по спине побежали мурашки. Улыбка на мгновение исчезла с его губ, как будто это была всего лишь маскировка, но потом, как будто опомнившись, вернулась снова, обнажив безупречно белые зубы.
- У меня здесь всё написано, - он провёл рукой по бейджеку. – Я – администратор, заведующий делами, менеджер, ну, одним словом, рулящий процессом, как любит выражаться ваша продвинутая молодёжь.
Он отвернулся и отошёл в сторону. Наташа пристально следила за ним, пытаясь понять смысл его слов.
- Простите, а вы заведующий канцелярии чего?
- О, я заведующий самой что ни на есть высшей, главной канцелярии.
И он приподнял руки, обращаясь куда-то наверх, затем опустил их, и снова подошёл к Наташе почти вплотную.
- Я здесь затем, чтобы помогать таким, как ты. Я здесь затем, чтобы свершилось справедливость, праведный суд. Я помогу тебе вернуться. Ты должна отомстить этому гаду, - он показал рукой на изображение Ильи. – и его потаскухе. Ты должна стереть их в порошок и развеять их прах по ветру. Ты должна…
- Зачем? – перебила его Наташа.
- Как «зачем»? – удивился администатор, или как его там. – Он же предал тебя, предал твою чистейшую любовь, а что может быть хуже предательства любящего сердца?
- Но я ведь его уже простила!
- Да ладно, прощение – это удел слабых, – продолжал настаивать странный молодой человек. – Только слабый может прощать, чтобы утихомирить свою никчёмную жалкую злость, ибо у него нет сил сопротивляться, нет сил отстаивать своё право на возмездие. Ты же сильная! Соглашайся! Твоя месть так жаждет выйти на свободу! Дай ей эту возможность! Соглашайся!
- Нет. – закричала Наташа, да так громко, что даже этот любитель мести отскочил в сторону.
- Что ж так орать-то!
- Молодец! – раздался откуда-то из глубины ещё один голос, тоже мужской.
«Ещё один, - промелькнуло в голове у Наташи. – Сколько же их здесь?»
- Умница! – голос приближался всё ближе, и вскоре показался и сам его хозяин, мужчина лет эдак под сорок, с каким-то очень добрым, умудрённым опытом лицом. Его глаза блестели добрым блеском, от этого взгляда исходило тепло. – Ты всё правильно сделала, Наташа.
- Ну вот так всегда, - раздался голос администратора. – Прервали на самом интересном месте. Она же почти согласилась!..
- «Почти» не считается, - оборвал его речь незнакомец. – Тем более, что ты отчётливо слышал, как девушка отвергла твоё предложение.
- Да ещё бы минута, и я бы её переубедил! Если бы не ты!!!
- Да ладно! Причём здесь я? Это было её решение. Для её чистой души твоё предложение показалось омерзительным!
- Что я слышу! «Чистая душа»?! – лицо администратора побагровело, он подошёл ближе.
Незнакомец заслонил собой Наташу, и в упор посмотрел на своего аппонента.
 - Да, именно так! Потому что только чистая душа может различать Добро и Зло, и увидеть в добром администраторе приспешника Дьявола!
С этими словами незнакомец трижды хлопнул в ладоши. Администратор отскочил и затрясся в судорогах. Его лицо исказилось, добродушная маска сползла с лица, обнажив острые скулы, вместо носа оказался пяточёк. Всё лицо покрылось чем-то похожим на шерсть, а на макушке выросли характерные рожки. В довершении всего со спины вылезло нечто похожее на хвост и завертелось в разные стороны, как помело. Увидев эту картину, Наташа испугалась, но этот страх был мимолётным. За спиной незнакомца она чувствовала себя в безопасности. И вскоре, глядя на администратора, преображавшегося в чёрта, ей стало даже смешно. Действительно, чёрт в дорогом костюме и при галстуке выглядит нелепо.
- Это нечестная игра, Петруша! – заговорил совсем другим, охрипшим и осипшим голосом тот, кто совсем ещё недавно мило улюбался Наташе. – Ты же знаешь, что самоубийство – это смертный грех. Где же твои принципы? А?
- Да не волнуйся ты так! С принципами всё в порядке! Ты прав насчёт самоубийства. Но в данном случае никто ни кого не убивал!
- Да как же не убив…
- Всё, хватит!!! Ты слышал, что я сказал! Пусть твоё руководство пришлёт официальную жалобу, но эта чистая душа вам всё равно не по зубам!
- Ну, ладно! Скоро будет моя очередь!!! Отыграемся ещё, Петруша!!!
- Безусловно! У меня как раз имеется на примете один занятный кондидат. Очень солидный человек, депутат Гос. Думы, семьянин, бизнесмен. Очень любит заниматься благотворительностью, перечисляет огромные суммы в детские дома и сиротские приюты. Попечитель Богоугодных заведений, как сказали бы лет двести назад.
- И какой же мне прок от него? – спросил чёрт. – Это скорее ваш клиент.
- Дело в том, что этот уважаемый человек…, - незнакомец сделал паузу, после чего голос его стал твёрдым, как будто вбивающим гвоздь в стену (ну, или в чей-нибудь гроб, не важно), - занимается растлением собственной семилетней дочери! Каждую ночь, когда засыпает его жена, он заходит в детскую, садиться на постель дочери и начинает её гладит. Она не спит, чувствует, как по её телу блуждают рукп её родного отца. А потом он поворачивает её на спину и со словами: «Сейчас твой папочка сделает тебе приятное», достаёт своё хозяйство, и…
- Боже, какая мерзость!.. – не выдержала Наташа.
- А потом, после того, как за этой мерзостью закрывается дверь, девочка достаёт из-под подушки иконку, и начинает молиться, прося Всевышнего, чтобы Он избавил её от её мучителя… Я думаю, что пора бы уже этому милому человеку оказаться в милых аппортоментах адовых катакомб. Как, устраивает? 
- О, да! Я уже жажду встречи с этим замечательными человеком!..
- Ну, и отлично! А теперь оставь нас, пожалуйста. Ты будешь здесь, мягко говоря, лишним.
Чёрт поклонился. Наташе показалось будто что-то произнёс, то ли «да пошли бы вы», то ли «премного благодарен», и тихо растаял в воздухе…

Наташа смотрела на исчезающую фигуру бывшего администратора, и у Наташи отлегло от сердца. Ей даже немного стало его жалко, как иногда ребёнку бывает жалко убитого монстра из мультика.
- Ну что, Наташа, страшно было? – обратился к ней незнакомец, и посмотрел на неё всё тем же печально-добрым взглядом.
- Да, немного… А сейчас прошло.
- Ну, вот и славно. Я вижу, что ты хотела меня о чём-то спросить? Или нет?
- Да, знаете, я чувствую себя немного странно. Кажется, ещё вчера мне было больно, ещё вчера я потеряла любимого и надежду на счастье. Ещё вчера я была убита его изменой, а сейчас мне кажется всё это пустым и ничего не значимым. Я помню, что я будто бы выпила снотворного, чтобы быстрее уснуть и сказала себе, что завтра всё будет хорошо, всё будет по-другому, что я забуду обо всём… И вот я проснулась, и увидела, что я куда-то иду, не зная зачем и для чего это нужно. А здесь я увидела какие-то странные картины, похожие на иллюстрацию моей жизни… Что это – сон? Я ещё не проснулась? Или, может быть, я ум…?
- Подожди, секундочку, - подожди её незнакомец. – Я тут принёс кое-что, что поможет тебе многое понять…
Незнакомец подошёл к стене, где стояла принесённая им картина. Он повесил её на специальную подставку, и сказал, обращаясь к Наташе:
- Посмотри, это тебе многое объяснит.
Наташа подошла ближе. На этой картине была изображена её комната. Посреди комнаты стоял стол, а на столе… О, Боже! Это был гроб, в котором лежала она, Наташа!.. Рядом с гробом стояли мать, отчим, и школьные подруги, которых она не видела уже очень давно. С удивлением для себя она увидела там и своего старого врага, Маринку. К самому гробу наклонился юноша,  в котором она узнала Илью. Она услышала его голос: «Прости меня, родная! Прости! Это я во всём виноват! Прости!».
- Я умерла… - тихо произнесла Наташа, и тут же поняла весь кошмарный смысл этих слов. Она больше не увидит ни этой комнаты, ни этих людей, не поплачет на груди у матери, не потреплется с подругами о жизни за бокалом вина, и не скажет своему Илюше, что она его уже простила… И тогда она зарыдала, горько, наврыд…
А когда слёзы поутихли, стоявший рядом с ней незнакомец стал говорить, очень тихо и очень спокойно.
- Ты находишься в Святилище, куда попадают всякий, кто находится между жизнью и смертью перед тем, как покинуть грешную землю. Здесь всем воздастся по заслугам, кем бы не был этот человек при жизни. Я – Хранитель Святилища и исполнитель воли Всевышнего. Меня зовут Пётр, некоторые называют меня Святым, хотя я себя таковым не считаю. Всякое было в моей земной жизни пока я не встретил Его и не поверил Ему. Вот уж почти две тысячи лет, как я здесь. Всякого насмотрелся. Больнее всего мне видеть здесь молодых, не успевших ещё постичь всех радостей жизни, особенно тяжело мне видеть здесь молоденьких девушек, которым не суждено  будет познать радость материнства. Этого не должно быть! Здесь место старым, дряблым старухам, но их я почему-то вижу здесь всё реже и реже. Видно, совсем на земле забыли законы Божьи, что доводят людей до смерти в самом жизненном расцвете!.. Я помогу тебе избежать этого…
- Как поможете? Ведь я же уже умерла? – удивилась Наташа, и снова заплакала.
- Тише, успокойся, Наташа, не плачь. Это не совсем так. Посмотри на картину ещё раз. Ничего не замечаешь?
- Нет. – ответила Наташа, всхлипывая и вытерая слёзы руковом. – А что я должна заметить?
- На табличке нет даты.
Она подошла поближе к картине и увидела, что табличка под ней была пустой, на ней ничего не было написано, в отличии от всех других картин в этой странной галерее.
- И что это значит? – спросила она.
- Это значит, - ответил Хранитель, - что всё еще можно изменить.
Он отошёл на середину и комнаты, поднял руки, после чего заговорил громко и звучно, отчего затряслись своды, словно он хотел пронизить их силой своего голоса:
- Именем Господа нашего изыди до часа твоего! Возродись дух в теле рабы Божьей Натальи! Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Аминь!
Ударенный  из картины яркий свет ослепил и обжёг щёки Наташи. Она зажмурилась и отстранилась от него рукой. А через мгновение, когда всё исчезло, она посмотрела на картину, и обомлела. Там была изображена всё та же комната, но не было там ни гроба, ни плачущей матери, никого, кроме двух людей, стоявших рядом, взявшихся за руки. В их глазах светились счастье и радость, словно они снова обрели друг друга после долгой разлуки. Навсегда. И нету на свете людей счастливее их! Они любят друг друга и будут любить всегда! Это были Илья и Наташа.
По её щекам снова потекли слёзы. Неужели всё это будет? Она посмотрела на табличку: «18.11.2006.»
- Это может произойти послезавтра. Ты хочешь этого? – спросил Хранитель, положив руку на плечо Наташи.
- Да! Больше всего на свете!
- Тогда тебе пора. Пора возвращаться.
- Уже?
- Да. Потому что Миша и Юра, да попадут в рай их души за благое дело их, уже раскопали твою могилу. Ты слышишь?
- Что? – не поняла Наташа.
И тут Хранитель заговорил совершенно другим голосом, которому вторил другой, тоже незнакомый:
- Юра, давай. Уже немного осталось… Ну…ик…
- Да, я и так уже изо всех сил…
- Давай, ещё, ещё…
7

Когда она открыла глаза, первой её мыслью было: «Меня замуровали». Было очень тесно, душно, не хватало воздуха. Попытка приподняться натолкнулась на какую-то преграду.
Ей захотелось закричать, застучать руками, но тут она услышала какие-то голоса откуда-то сверху, и не решилась. Может быть, это те, кто её замуровал, или те, кто пришёл её спасти?..

- Так, Юрок, давай, снимаем крышку.
Юра обошёл гроб и встал в ногах. Он боялся мертвецов, а воспоминания о рассказе Валета, при всей его трезвости, ещё больше усиливали страх. «Ну, ничего, - успокаивал он себя. – Я просто не буду на неё смотреть». Он закрыл глаза и приподнял свой край крышки гроба…

В её лёгкие ворвался холодный осенний воздух…

- Так, Юрок, давай посмотрим, чем здесь можно поживиться.
- Я не могу.
- Что, страшно? Она же мёртвая… У-у-у, какая молодая!.. Ей бы жить да жить. Ты посмотри, почти как живая. Юр, у тебя давно не было женщины?
- Давно. Месяца два, как Ирка свалила.
- Ну, так давай, не теряйся! Эта даже очень ничего. – сказал Миша и рассмеялся, довольный своей шуткой…

Мужской голос не предвещал ничего хорошего. Наташа поняла, что сейчас её будут насиловать. И ещё она поняла, что эти двое считают её мёртвой. Что же с ней произошло?..

- Ладно. Если страшно, не смотри. Я пока обследую тут… Нет. Она и в самом деле красивая…

Когда она почувствовала на себе чьи – то руки, не выдержала и закричала во весь голос…

От звука женского крика страх встрепенулся, и душа ушла в пятки. Юра открыл глаза и увидел картину, которую потом будет долго вспоминать в жутких кошмарах. В открытом гробу сидела девушка вся в белом и кричала без остановки. А рядом с гробом сидел его друг. Без движения. Всё перемешалось вокруг, мир рухнул. И он, движимый леденящим душу страхом, в одном рывке выбрался из могилы. Девушка продолжала кричать, и он побежал куда глаза гледят. Не оборачиваясь. «Она живая, - бормотал он, пробираясь между оград. – Она живая…». А потом закричал во весь голос: «Она живая!!!…».
Её крик оборвал кашель. У неё перехватило дыхание. Она открыла глаза. Она сидела в какой-то деревянной коробке. Понимание того, что эта коробка не что иное, как гроб, пришло через несколько секунд, и от этого ей стало очень жутко. Краем глаза она заметила чью-то фигуру, прислонившуюся к гробу. Это был Миша Зарубин. Он сидел молча, немигающими глазами уставившись на ожившую Наташу. Губы его скривились в удивлённой усмешке. Он умер от разрыва сердца, быстро, не мучаясь, сразу, как только услышал женский крик и поднимающуюся из гроба покойницу. И даже алкоголь, употреблённый им сегодня в изрядном количестве, ни сколечко не помог.
Превозмогая судорогу в оконемевших от длительного бездействия мышцах, Наташа выбралась из собственной могилы. С трудом воспринимая происходящее, она пошла прочь от этого проклятого места. Её била лихорадка. Она не знала куда идти. Она шла на свет прожектора, светящего с другой стороны кладбища. Этот свет должен был её спасти…

- Слышь, Серёга, ты не кидал бы бычок на дорогу. Вон урну для чего вчера поставили… А то ведь нас меняют Сонин с Федотовым. Ну, Федот – это ладно, одного призыва, свой. А вот Соня – сам знаешь, шутить не любит, заставит по всему кладбищу пройти, всё бычки собрать и торжественно захоронить. И не дай Бог найдёт там какой-нибудь бычок, тобой незамеченный, под какой-нибудь поржавевшей старой оградкой. На блок сигарет поставит, хоть сам, сволочь не курит, а так – из принципа, для друзей, в общак, так сказать, для общего их, «дедушек», блага…
- Да, эта сволочь способна на многое. – согласился с Димой Серёга. – Ладно, брошу в урну, от греха.
Он поднял сигарету с асфальта, затушил плевком, и бросил в близстоящую урну. Дежурить около  воинского захоронения на городском кладбище, где недавно какие-то уроды-скины разворотили могилу известного ветерана Великой Отечественной, вовсе не было для Серёги приятном занятием. Наоборот, было в этом что-то жуткое, зловещее, можно сказать. Благо, прожектора довольно мощным светом освещали «обьект», да и с Димой было не так страшно. Один бы Серёга не выдержал бы. А так, хоть поговорить можно было, от всяких зловещих мыслей отвлечься. 
- Вот представляю, как приеду я домой, а меня спросят: «Чем ты там в армии занимался? А я отвечу: «Могилы охранял…». Бред какой-то. А, Дим?
- Ну, да. Ты ещё вспомни, как ты позавчера «крокодила» над Васильком «сушил». Вот смеху-то будет!..
- Это точно. Когда я на него свалился, он меня чуть не угробил, по всей казарме за мной носился…
Вспоминая эту историю, оба засмеялись.
- Это хорошо дежурный по роте вмешался, а то бы я не здесь сейчас был, а в санчасти.
- Ну, а может быть, и здесь. Только не на посту, а… «по прямому назначению».
Шутка была несвоевременной. Дима это понял и извинился.
- Ладно, Серёг, не обижайся. Это я так, чёрный юмор иногда пробивается.
- Да, ладно, брось. А когда нас меняют?
Дима посмотрел на часы.
- Через полтора часа.
- Отлично, уже скоро. Это хорошо.
- Да…уж…
- Слушай, а ты помнишь, как…
- Тихо, - перебил друга Дима. – Ты ничего не слышишь?
- Нет. А что?
- Да кричал как будто кто-то. Вроде женщина.
- Нет.
И тут совсем недалеко раздался безумный крик. Голос был мужской.
- Она живая!!!
- Что за чёрт. – произнёс Дима. – Что здесь происходит?
- Ты у меня спрашиваешь? – с удивлением спросил Серёга. – Жуткое что-то.
Вскоре мимо них по дороге пробежал какой-то мужик в измаранных грязью джинсах, непревывно повтотяющий всё ту же странную фразу: «Она живая».
- Эй, стой! – окликнул его Дима и для убедительности вскинул «калашников». Ну, мало ли что можно было ждать от странного субьекта.
Мужик обернулся. На освещённом светом прожекторов лице сквозило ужасом.
- Эй, ты кто? Что ты здесь делаешь? – спросил Дима и подошёл ближе, щёлкнув затвором автомата.
Мужик смотрел на него немигающими глазами. Губы его шептали: «Она живая».
- Да кто живой? Что здесь происходит?
- Она живая! Живая! Живая! – закричал мужик, развернулся, и с криком побежал к выходу из кладбища.
- Эй, стой! Стрелять буду!
Дима хотел было прицелиться, но тут подошедший Серёга похлопал его по плечу.
- Чего тебе? Не видишь, нарушитель убегает.
- Посмотри назад, - произнёс Серёга очень тихо.
Дима сначала не расслышал.
- Чего? – Дима повернулся к сослуживцу.
Тот показал куда-то в темноту. Дима присмотрелся…и душа его убежала в пятки. По дороге шла девушка в белой ночной сорочке, местами испачканной. Когда она попала в поле света прожектора, солдаты смогли разглядеть её лицо… Белое, как снег… И дрожащие губы…
В голове у них что-то щёлкнуло, и через минуту они уже неслись по ночному городу, нарушая мирный покой граждан истерическими воплями: «Она живая!!!… Она живая!!!…».



8

- Добрый день, дорогие радиослушатели! В эфире нашего радио программа «Ответный удар». И тема у нас сегодня вот какая. В сегодняшнем номере журнала «New Times» опубликована статья Владимира Эдельгпна «Смерти вопреки», которая наделала много шума. Вы уже слышали комментарии наших учёных и некоторых политиков. Разные мнения были высказаны, от согласия до полного отрицания. И мы пригласили автора этой статьи к нам в эфир, чтобы он высказал свою точку зрения. Здравствуйте, Владимир Евграфович!
- Здравствуйте, Матвей! Здравствуйте, дорогие радиослушатели!
- Владимир Евграфович, расскажите нам, пожалуйста, в вкратце суть вашей статьи.
- Ну, во-первых, мне хочется поблагодарить ваше радио за предоставленную мне возможность высказаться. Вы, пожалуй, единственное из СМИ, которая даёт такую возможность.
- Кроме «New Times».
- Да. Но это всё-таки журнал и читают его не все. А у вас, как никак, аудитория огромна.
- Согласен. Спасибо за хорошее отношение к нашему радио. А теперь по сути, пожалуйста.
- Да, теперь по сути. Как известно, человек смертен и смерть человека, как это ни печально, неизбежно. Пока человечество не придумало эликсира бессмертия и, наверное, этого никогда не произойдёт потому что, как это не цинично, должны меняться поколения. Это закон природы, так придумано Господом. Причин смерти множество. Это и болезни, естественное старение организма, утрата иммунитета, невозможность организма адекватно реагировать на всевозможные инфекции, заболевания, и т.д. Но есть одна вещь, которой я занимаюсь уже очень давно, которое заставляет меня думать о том, что некоторый процент смертей можно избежать. Я имею в виду тех людей, которые умирают во сне.
- Простите, что перебиваю. А в каком смысле «избежать»?
- Я сейчас объясню. Тут есть некоторые составляющие. Мы, наша наука, очень мало знает о природе сна, как таковом. Общеизвестно, что в момент, когда мы спим, наш организм отдыхает, головной мозг перерабатывает информацию, полученную за день, которая каким-то образом деформируются и мы видим сновидения, и т.д. Но если мы испытали в этот день шок, если у нас есть какое-то серьёзное заболевание, если мы пичкаем себя антибиотиками и снотворным, если мы находимся в коме, в этот момент наш организм способен вызвать…э… так сказать «самовыключение». Прерывается дыхание, останавливается сердце. Если человек находиться под наблюдением врачей в реанимации, они могут зафиксировать клиническую смерть и попытаться вернуть больного к жизни. А если этого врачебного наблюдения нет? Что тогда?
- То есть вы имеете в виду тех, кто умирает во сне дома, или на дежурстве, на работе?
- Именно. Тех, кто бывает в разъездах, командировках, или тех, кто по роду деятельности своей бывает на отдалённых территориях, где непросто найти врачебную помощь, а также тех, кто умирает во сне у себя дома. Вот представьте  ситуацию: человек спит, ночью у него останавливается сердце, он перестаёт дышать. Родные утром замечают это, вызывают врача. Любой медик в этой ситуации констатирует смерть. Но, как это ни странно покажется нашим слушателям, эта смерть ещё не является фактом.
- То есть?
- То есть организм может проснуться. Это явление, которое называют летаргическим сном.
- А через какое время может произойти это «пробуждение организма»?
- Вот. Вы затронули очень важную тему. Тема, которая, я уверен, многих взбудоражит.
- Уже взбудоражило. Такая реакция!..
- Да. Так вот. Это может случиться в любой момент. И сегодня, и завтра, и, это очень важно, и через пять, десять дней!..
- Ничего себе! А человек в этот момент…
- Да, да, да! А человека уже похоронили!
- А есть ли у вас какие-то подтверждения этому? Факты?
- Безусловно. Самое первое и общеизвестное. Это история, которую многие легендой, но я её таковой не считаю. Я имею в виду перезахоронение праха Николая Васильевича Гоголя.
- Да, об этом много писали.
- Совершенно верно. Когда открыли его гроб, было засвидетельствовано, что труп повёрнут набок, на крышке были замечены царапины, то есть его похоронили живым. Мы сделали несколько эксгумаций с согласия родственников умерших.
- А как вы выбирали их?
- Вы имеете в виду, на основании чего мы делали эти эксгумации? Ну, во-первых, на подозрениях самих родственников умерших. Если человек был полон сил, здоров, особенно это касается молодых людей, и вдруг внезапно умирает во сне, это заставляет задуматься, что не всё просто так. Просто так вообще ничего не бывает.
- И что же? Что-нибудь нашли?
- Да, из десяти случаев шесть были с похожими принципами. То есть этих людей можно было спасти.
- Как?
- Подождать с похоронами. Где-то с неделю.
- Но ведь это же как-то не по христиански…
- Да, вот в этом-то и есть главная причина этих смертей. Христианские обычаи не позволяют оставлять умерших незахороненными после трёх дней со дня смерти. А их ещё можно спасти!
- А что вы предлагаете?
- Я предлагаю предоставлять решение родным. То есть, если смерть человека наступила во сне, передать тело в морг, для чего там должны быть оборудованы отдельные помещения, и…ждать. И ни в коем случае не делать вскрытия. Мне рассказывали друзья-потологоанатамы, что бывает иногда у человека при вскрытии. Когда вдруг начинает биться сердце, поднимается рука, он даже иногда открывает глаза…и умирает. Так что анекдот «вскрытие показало»…
- «…что пациент умер от вскрытия…»
- Да, этот анекдот имеет под собой страшную и правдивую реальность.
- Ужас какой-то! Это каким же нужно быть…железобетонным, чтобы от ожившего трупа не свихнуться и не попасть потом в психушку.
- Да, для этого нужны специальные курсы, людей к этому надо к этому готовить.
- Скажите, а вам удалось ли за это время, как вы занимаетесь этой проблемой, кого-то спасти, буквально «вытащить из могилы»?
- К сажелению, нет. Мы не успеваем. Зачастую мы узнаём об этих случаях через неделю, а то и через месяц.
- А почему?
- Немногие знают о таких вещах. Я поэтому и написал свою статью,  чтобы наше общество задумалось над этим.
- Как вы полагаете, почему такая неадекватная реакция была на вашу статью?
- Реакция, надо сказать, была обычной, как всегда. За всё время, пока я занимаюсь данной проблемой, а тому уж, наверное, лет двадцать, не было случая, чтобы меня сначала советская, а теперь российская академия наук меня бы не назвала бы «моргиналом», псевдоучёным, и т.д. Я уже привык. Хорошо ещё, что в психушку не сажают, как в старые времена. Хотя, надо сказать, что сегодня, где-то часа три назад, сразу после того, как ваше радио сообщило о моей статье, мне позвонили из одного…компетентного органа, скажем так, и сказали, что если вы, мол, не прекратите будоражить народ своими бреднями, мы вас «закроем».
- Что, обещали посадить в психушку?
- Нет, этот орган занимается, мягко говоря, безопасностью.
- Понятно. И как вы к этому отнеслись?
- Как обычно, спокойно. Я знаю, что эта проблема существует, что правда на моей стороне.
- Так, время наше, к сожалению, подходит к концу. Благодарю вас за участие в нашей программе, Владимир Евграфович.
- Спасибо вам. До свидания.
- Напоминаем, что это была программа «Ответный удар».  У нас в гостях был автор статьи в журнале «New Times» «Вопреки смерти» Владимир Эдельгин. До встречи. Оставайтесь с нами…

- Бред какой-то. – произнёс Коля Волкин и выключил приёмник. – Придумают же такое…
Сегодняшнее дежурство было скучным. Ни одного вызова за три часа (тьфу-тьфу-тьфу, чтоб оно и дальше так было!). Раньше-то бывало за двенадцать часов не присядешь, чайку не выпьешь. То заваруха в кафешке, то какая-нибудь старушка трезвонит среди ночи, просит приехать, разбуянившихся соседей угомонить, которые спать не дают, то ещё какая-нибудь хрень… А тут вот спокойно, слава Богу!.. Только вот время тянется медленно, хочется домой, под бочок к любимой Иринке!.. Эх!...
Чтоб как-то скоротать время, Коля придвинул к себе лежащую на столе газету, и принялся по привычке отгадывать опубликованный на последней странице сканворд. От этого увлекательнейшего занятия его отвлёк телефонный звонок.
- Сержант Волкин.
- А, это ты, Колян. Чё, отдыхаешь?
- Да, Сергей Евгеньевич.
- Ну, что, можно тебя поздравить, лафа закончилась. Бери Валерку и дуй на Речную.
- А чё там?
- Да какой-то мужик странный бродит, орёт, людям спать мешает. Глянь, может забулдыга какой спьяну воду мутит.
- Понял. Есть.
- Давай. Отбой.
Коля положил трубку и громко крикнул:
- Эй, Валера, подъём!
Лежащий  на кушетке Валерка Зоркин приподнял голову и спросил:
- Чё случилось? Утро уже?
- Ага, день во всю, солнце светит. Хватит рыло плющить! На вызов погнали…

На Речной, как и на других улицах города, в эту ночь было, как никогда, спокойно. То людям надоело веселиться, то ли все решили выспаться в воскресную ночь, потому что завтра на работу. Увесилительные заведения в этот час уже заканчивали свою работу, выходящие из них посетители рассаживались по машинам и разъезжались по домам. Спокойная ночь – радость для милиции.
Проезжая по тихой Речной, дежурный наряд 10-го отделения не заметил ничего, вызывающего подозрения. Трактиров и ресторанов здесь не было. Невдалеке резвилась в своём извечном потоке Ока, которой было в принципе далеко наплевать на изменчивую, бьющую под дых жизнь большого города, как и на двух милиционеров, охраняющих покой жителей в эту тихую полнолунную ночь.
У дома номер тринадцать по Речной улице на обочине дороги сидел странный человек. Волосы взъерошены, глаза шальные.
- Ну, вот и наш клиент. Останови.
Оглядев странного мужика, Коля почесал затылок, и вызвал по рации дежурного.
- Первый, я второй. Клиента нашли. Только видно, не наш это клиент.
- В смысле? – прозвучал в рации вопрос дежурного. – А чей же?
- Психушки скорее. Мужичок малость не того. Порит какую-то чушь. «Она живая, она живая…»..
- А документы у него есть?
- Ща, гляну. Ну-ка, Валера, подсоби-ка. Так, держи, поднимай. Ну-ка, что у нас тут.
Шмон карманов ничего не дал.
- Первый, чисто. Чё делать-то?
- Слушай, время почти три часа. Давай-ка его в отделение, а там видно будет.
- Понял. Ну, что, родной, - Коля почесал за ухо странного мужика, - поехали в номер люкс родного отделения…
В отделении, усадив странного субьекта за стол, Коля с Валерой попытались разговорить, спрашивая кто он, да откуда, даже предлагали чайку попить, но так ничего и не добились. В итоге решено было оставить субъекта в покое до утра, а утром уж вызвать ребят из шестой психиатрической…

В дверной проём комнаты отдыха высунулась знакомая лысоватая голова Сергея Евгеньевича.
- Чё, Колян, отдыхаешь?
- Ну да, прикорнуть хотел.
- Не получиться. Дуй на Садовую, там какую-то странную женщину Серофима Павловна увидела.
- Опять Серофима Павловна? И чё ей не спиться?
- Не знаю.
- Может, ну её? Ты же знаешь , то у неё собаки лают, то соседи буянят, а то субъекты всякие под окном водку распивают.
- Да, знаю я. И ещё я знаю, что если на её вызов не ответить, она завтра сама припрётся начальству на уши капать, «почему не реагируем на сигналы?». А начальству, как ты знаешь, только повод дай.
- Блин, ладно. Погнали, Валера. Не дадут нам сегодня выспаться… Чё за тётка-то там?
- Чёрт его знает. Серофима Павловна говорит «странная» и… это… «страшная», что ли? А, шутка, что ли? А, «мутная», вот. В одной ночной рубашке.
- Сегодня чё, все психи что ли на улицу повылезали?
- Может быть. Полнолуние, брат, способствует.
- Ладно, погнали, Валера…

Редкие фонари освещали улицу слабо, оттого она шла почти что в полной темноте, но это ничуть не огорчало и не пугало её. Страх закончился. Она переборола его.
Резкий свет фар ударил по глазам. Она зажмурилась и отвернулась от навязчивого света. Машина тормознула за три метра от неё. Оказалось, это была милиция.
- Что ж вы, гражданка, людей пугаете? – спросил у неё вышедшей из машины молодой милиционер. – Не хорошо.
- Я иду домой. – ответила девушка.
- А почему у вас странный вид? Что - нибудь случилось?
- Я иду домой. – ответила она.
- Документы есть? Хотя, какие уж тут документы…
- Я иду домой. – вновь повторила девушка.
- Блин, - выругался Коля. – Что за ночь сегодня такая…ненормальная. Ладно..  – он вызвал по рации дежурного. – Алло, Евгеньич, похоже тут такая же херня. Что делать?
- На вопросы отвечает? – спросил Евгенич.
- Нет. Говорит одно и то же: «Я иду домой, я иду домой».
- Ну, так спроси у неё, где её дом.
- О, кей. А где вы живёте? – спросил Коля у девушки. – Адрес ваш?
- Садовая, тридцать четыре, квартира тридцать один.
- Алло, на Садовой, говорит, тридцать четыре.
- Понял, отбой связи. – Коля выключил рацию. – Хорошо. Давай-те, мы вас проводим. Всё-таки это через два квартала, а на улице может всякое случиться. Полнолуние, знаете ли, способствует… Садитесь в машину…

- Кто должен быть дома? – спросил Коля у девушки, набирая номер квартиры на домофоне.
- Мама, - ответила девушка.
На вызов долго никто не отвечал. Коле пришлось набрать номер три раза подряд, прежде он услышал женский голос.
- Да, кто это?
- Добрый ночи, извините за беспокойство. Это милиция.
- Милиция? – переспросил голос. – А что случилось?
- Да вот дочку вашу домой привели.
- Дочку??? – удивлению голоса не было конца. А потом раздался плач. -  Молодой человек, как вам не стыдно! Я свою дочку похоронила три дня назад! Уходите! А то я щас вызову настоящую милицию!
Связь обрубилась. Коля удивлённо уставился на Наташу.
- Ни фига себе… - только и смог произнести он…


9

Младший сержант Сонин был «правильным дедом». Спуску «духам» не давал, а то ведь только попробуй дай слабинку, тут же на шею сядут. Именно по этой причине, увидев отсутствие двух молодых бойцов возле воинского захоронения на городском кладбище, он поначалу даже обрадовался. Очередной «залёт», очередной повод поглумиться над молодняком, а делать это, глумиться то есть, Коля очень любил. Ну, потому что был «правильным дедом», а не «духом со стажем»…
- Во духи, совсем оборзели! Ну, я вам, бля, устрою сладкую жизнь!
Но после первой радости наступило уныние и тревога. А вдруг убежали?… Тогда кранты, спокойно три месяца отслужить не дадут. Бля, чё делать?.. И он вызвал по рации помощника начальника караула.
- Лихой, у нас залёт.
- Что случилось? – в трубке явственно слышались чавкающие звуки.
- Слышь, кончай жрать, а! Наши молодые хмыри похоже того, ноги сделали.
- Твою мать! – Лихой даже раскашлялся от такой новости. – Слышь, ты там обрыскай всё. А я пока доложу начальнику караула. Может, ещё и найти успеем.
- Ладно. Если найду, я им устрою! Обнаглели «духи» в конец.
- Ты сначала найди. Ладно, отбой!
Соня выключил рацию и обратился к напарнику:
- Федот, побудь пока здесь. Я щас, сторожа разбужу. Может, видел чё?
- Есть.
Сторож Василий спал крепко, даже очень. Ну, потому что три часа назад опорожнил бутылку сивухи, которую ему подогнал Тимур, знакомый могильщик. Василий помог ему управиться с очередной могилой. У той бабульки, которая своего дедульку хоронила, за душой не было ни гроша, потому Тимур деньги не взял, но от литра сивухи не отказался. Вот они этот литр и опорожнили… А теперь!.. О, голова!..
- Чё надо? Блин, поспать не дают…
- Помощь нужна. – ответил солдат.
- Какая?
- Вы тут сегодня ничего…подозрительного не видели?
- Чё, привидений, что ли? А то! Каждый день их вижу. Одно сейчас передо мной стоит… Уйди…
- Слышь, - не выдержал Соня и крепко тряхнул старика. – У нас солдаты сбежали.
- Бля, чё орать-то!.. – старик немного успокоился. – Сразу бы сказал… Чё делать надо?
- Окрестности обыскать. Может, они где-то поблизости, далеко не ушли.
- Понял. Ладно, пошли.
Захватив с собой большой фонарь, они вышли из сторожки. Василий шёл вяло, нетвёрдо, покачиваясь. Хороша была сивуха всё-таки!..
- Тебе помочь?
- Не надо. Сам дойду. Да будет свет!
Василий включил фонарь.
- Федот, - обратился Соня к своему молодому помощнику, - будь пока на посту. Я с дедом окрестности осмотрю.
- Есть!
Двухчасовые поиски оказались бессмысленными, и Саша хотел было уже докладывать начальству, что на территории кладбище солдат не обнаружено, но тут они увидели такое, что заставило Соню бросить в холодный пот, а у Василия пропали все признаки недавней попойки. Одна из свежих могил была разрыта, крышка гроба откинута, а покойник сидел рядом с гробом!
- Ни фига себе1 – произнёс Соня. – Похоже, батя, у тебя здесь не только привидения обитают...
Рация заверещала. Соня нажал на кнопку «приём».
- Младший сержант Сонин.
- Соня, это Лихой. Капитан сообщил в часть, объявлена тревога. Я хотел отговорить, но бесполезно. Я думаю, уже и в ментовку сообщили. У тебя что? Ничего?
- Не поверишь… - произнёс Соня. – У нас тут такое!..

- Так. Давайте сначала. Значит, вы утверждаете, что вас зовут Наталья Александровна Фомина?
- Да.
- Но мать Натальи Александровны сказала, что её дочь мертва. Что скажете?
В свете настольной лампы лицо Наташи было похоже на белое полотно, настолько оно было бледным. Руки тряслись. Она вздрагивала, как будто в комнате было хододно. По всей видимости, её бил озноб.
- Ладно, - пожалел её Коля. – Валера, организуй даме чаю.
- Ну, а теперь, может расскажете нам кто вы?
- Зачем? – спросила девушка, отхлёбывая из кружки. – Вы всё равно не поверите.
- Ну, почему же? Вы расскажите, а там посмотрим, верить вам или нет.
После выпитого чая Наташа немного успокоилась.
- Я на самом деле Наталья Александровна Фомина…
И она рассказала двум молодым ментам свою историю. Историю, поверить в которую было, мягко говоря, очень трудно.
- Вот, а теперь сами думайте верить в это или нет. Мне уже всё равно. – сказала Наташа, окончив свой рассказ.
- Блин, бред какой-то… - произнёс Коля.
Тут в комнату ворвался Сергей Евгеньевич.
- Коля, чё, беседуешь?
- Да, но эта девушка говорит такой бред, что…
- Я щас тебе ещё бреда подкину. Звонили из воинской части. Двое солдат с оружием покинули пост. Ну, знаешь, они недавно на нашем городском кладбище пост установили… Ну, там ещё могилу ветерана вандалы разрыли…
- Ну, и чё?
- Блин, тревогу объявили, и нас помочь просят. Давай-ка, смотайся на место, посмотри.
- Да ёлки зелёные! – Коля в сердцах хлопнул ладонью по столу. – Ну, и ночка сегодня!.. Слышь, Евгенич, ты извини, ты меня старше и по званию, и по возрасту…
- Ладно, выкладывай чё надо…
- Ты бы приглядел за девушкой. Чайку бы организовал, а то она не в духе совсем.
- Ладно, организую…
- А я знаю этих двух солдат, - внезапно произнесла девушка. – Они из-за меня и сбежали.
- Что? – спросил Коля. – Ладно, потом поговорим. Валера, по коням!..

Дежурному по КПП воинской части №62617 поспать в эту ночь так и не удалось. То что-то постоянно шуршало возле плинтуса, крысы что ли завелись, а то вон час назад тревогу объявили. Тут уж совсем не до сна. Командира части вызвали, теперь сиди, блин, как на иголках. Твою мать!
- Лучше три! – крикнул он рядовому Редькину, который в ожидании приезда командира наводил в дежурке марафет.
Внезапно открылась дверь с улицы. Саша подумал, что это командир уже прибыл, и застегнулся на все пуговицы. Но волновался он, как оказалось, напрасно. Вместо командира части по проходной проскочили двое солдат.
- Стой! – окликнул их Сашка и выскочил из дежурки.
Солдаты остановились.
- Кто такие?
- Рядовой Зыкин. – представился первый.
- Рядовой Фролов. – представился второй.
- Вторая рота? – спросил дежурный.
- Так точно.
- Во, блин! С возвращением вас, родные! Вы хоть знаете, что из-за вас тут тревога объявлена, командир с минуту на минуту прибыть должен?
- Блин, - сказал Зыкин. – Но мы же ни в чём не виноваты!
- Ни хрена себе, не виноваты! – крикнул Сашка. – Покинули пост, да ещё с оружием!
- Мы всё объясним. – сказал Фролов.
- Блин, объяснят они! Я доложить должен! Объяснять вы будете военному прокурору.
Солдаты испуганно посмотрели на строгого сержанта.
- Серьёзно?
- А то!.. Ладно, что у вас случилось-то?
- Не поверишь… - сказал Фролов. – Мы и сами с трудом верим…
 
Вызванное на место происшествия кладбищенское начальство в виде немолодой уже женщины лет эдак сорока пяти долго стояло возле разрытой могилы и всё приговаривало: «Ну надо же! Уже второй случай за этот месяц! Какие наглецы!».
- Ни фига себе! Могила разрыта, а покойник лежит около своего гроба. По всей видимости, он пытался вылезти из могилы, но не смог. Ты когда-нибудь видел подобное, Валера? – обратился Коля к напарнику.
- Нет.
- И я тоже. Стоп. – Коля порылся в груде земли, и нашёл там засыпанную землёй фотографию девушки. Лицо на снимке кого-то очень сильно напоминало, и, когда он вспомнил кого, не было предела его удивлению. Это было лицо той девушки, которая в данный момент сидела у них в отделении. – Ничего не понимаю.
- Выходит то, что говорила нам эта девушка – правда? – спросил у него Валера.
- Да. Бывает же такое… Подожди-ка, сейчас мы у здешнего начальства уточним.
Коля подошёл к начальнице кладбища.
- Извините, сержант Волкин. – представился он. – Вы мне не подскажите, кто здесь был похоронен?
- Конечно, у меня в машине папка с описью захоронений.
- Отлично. Давайте посмотрим.
- Вот, - сказала начальница, просматривая в машине свои бумаги. – Номер 3336. Фомина Наталья Александровна, 1985 года рождения. Ой, мамочки, такая молодая…
- Так. Значит, этот мертвый мужик около гроба не был здесь похоронен. Здесь была похоронена вот эта девушка? – он показал рукой на фотографию Наташи. – Я вас правильно понимаю?
- Да.
- Тогда можно предположить, что этот мужик вырыл эту могилу, покойница ожила, и тот от увиденного отдал концы. Да. Я бы тоже, наверное, того, отдал бы Богу душу от такого зрелища.
- Да не может этого быть. – усомнилась в такой версии начальница кладбища.
- Извините, не хотел бы вас пугать, но вот эта девушка на фотографии находиться сейчас в нашем отделении, жива и здорова.
- Ничего себе!… - произнесла начальница и схватилась за сердце.
- Что с вами? Вам плохо? – испугался Николай.
- Нет, нет, сейчас пройдёт. Я просто никогда не слышала, чтобы покойники…оживали.
- Представьте себе, я тоже. До сегодняшней ночи. Ладно, надо что-то с этим делать. Спасибо за посильную помощь, мы вас вызовем в случае надобности. – поблагодарил начальницу Коля, и вышел из машины.
- Ну, что? – спросил его подошедший Валерка.
- Всё сходится. У нас в отделении, по всей видимости, оживший труп. Наташа говорила правду. Слушай, ты обшарил бы этого новоиспечённого покойника в могиле, а? Или боишься? Ладно, сам обшарю.
Из документов в кармане покойника обнаружилось удостоверение почётного донара на имя Зарубина Михаила Евгеньевича.
Как только Коля с удостоверением в руках вылез из могилы, у него заверещала рация.
- Второй на связи.
- А, Колян, возвращайся на базу. Солдаты нашлись.
- Отлично. У тебя солдаты нашлись, а у нас тут труп нашёлся. Вызывай труповозку.
- Какой труп?
- Приеду, расскажу. Так, - Коля выключил рацию. – Валера, поздравляю!
- С чем?
- Солдаты нашлись. Нам тут делать нечего. Погнали в отделение…

- Во, дела! Я думал, что такое только в фильмах ужасов увидишь…
- Да, Евгенич, я тоже так думал.
- Получается, что у нас в отделении…живой труп?
- Так точно. Как она?
- С ней всё хорошо. Чаем напоена, сейчас спит. Лучше не беспокоить.
- А этот мужик странный?
- Вроде успокоился, спит. И что нам делать теперь…с ними?
- У меня тут, Евгенич, появилась одна идея. Я сегодня на досуге программу одну по радио слушал. Сначала подумал, что это полный бред, а теперь…
- Так. Ты о чём?
- Короче, есть один учёный. Он занимается летаргическим сном.
- И чё?
- Этот учёный живёт в нашем городе. Может, наша девушка – его случай.
- И чё?
- Может, я к нему съезжу? Поговорю, сюда привезу, должны же быть его данные в картотеке.
- А…ну, в общем, должны. Щас гляну.
С этими словами Евгенич подошёл к компьютеру и зашуршал мышкой по коврику.
- Вот, есть. Как его фамилия?
- Эдельгин Владимир Евграфович.
- Есть такой. Так. Сейчас распечатаем…
Из принтера вылез лист А4.
Сергей Евгеньевич вытащил листок из принтера и передал его Коле.
- Вот. Здесь адрес. Езжай. Только без фанатизма, не пугай уважаемого человека. Время, как никак, начало шестого утра…
- Ладно. – пообещал Колька. – Я постараюсь. Валера, погнали!..
- Ну, Волкин, - произнёс Сергей Евгеньевич, глядя на удаляющуюся фигуру Коли. – Ну, неугомонный! Прям, как я в молодости!..


10

У Владимира Эдельгина эта ночь была бессонной, как впрочем, и предыдущая. Он уже забыл то время, когда сон был у него спокойным и безмятежным. Но он был рад этому. Чистые листы бумаги, разложенные на письменном столе, не давали заснуть, и звали, требовали творчества и необходимости кому-то помочь, быть может, спасти чью-то жизнь…
Его сегодняшняя статья наделала много шума. Одни его хвалили, но таких было много меньше, чем тех, кто опровергал его теорию. Эти не глумились никакими терминами, часто выходя за рамки чисто научных обоснований, но напрасно они считали, что их слова подействуют на виновника их злословий в качестве «отрезвителя». Даже напротив.
Нет, упаси Бог, чтобы он считал этих во многом уважаемых коллег какими-то негодяями, он многих из них считал своими учителями. И он не держал на них зла. Важнее всего для него был тот факт, что о проблеме, которой он отдал без малого двадцать лет своей жизни, наконец-то заговорили. И не только ученые.
Час назад был этот телефонный звонок. Голос был очень добрым и вкрадчивым, но в этой доброте Эдельгин безошибочно определил холодный цинизм людей «оттуда». У этой организации было много названий: ЧК, НКВД, МГБ, КГБ, ФСБ, одним словом, «контора». Ребята из этой организации, как известно, слов на ветер не бросают, и тот факт, что голос этот звонил ему уже второй раз за сутки, да ещё в четыре утра, заставил Владимира Евграфовича убедиться в том, что эти ребята всё-таки взялись за него всерьёз. Правда, бить-то его им нечем. Нет, раньше бы непременно нашли какой-нибудь повод, и если уж не за решётку, то уж, по крайней мере, в психушку бы точно определили (что уже, кстати, лет двадцать назад, в его жизни было) с целью избавления от всяких крамольных мыслей. Сейчас же у них мало рычагов давления. Ну, разве что попугать. С утра пораньше. Для пущего страху.
- Ну, что же вы, Владимир Евграфович!.. Ну, мы же вас предупреждали. Ну, ладно там, статью написали. Чёрт с ней! Сейчас люди мало читают газеты… Ну, на радио зачем попёрлись!.. Ну, вас же просили не будоражить общество своими бреднями… Ну, что, уголовное дело на вас заводить что ли?.. Ладно, вот вам последнее китайское предупреждение. Ещё один такой выкрутас, и разговаривать будем по-другому. Вы поняли?
- Извините, как вас зовут, молодой человек? – поинтересовался у голоса Эдельгин.
- Сергей Михайлович.
- Вот что Сергей Михайлович, дорогой мой! А не пошёл бы ты в жопу!
На том конце провода было минутное замешательство. Голос, видимо, ошалел от такой наглости. А потом пошли гудки отбоя, и Эдельгин, весьма довольный собою, снова уселся за письменный стол.
«Вот наказал же Бог с умом и талантом родиться в России!» - писал кто-то из великих. И неизвестно, сколько времени должно пройти, чтобы эта ситуация изменилась. Возможно, сменится не одно поколение, прежде чем наше общество обретёт наконец-то собственную свободу, утеренную им в начале двадцать первого века, и тогда, наконец-то появятся у этой страны огромные перспективы развития, не взирая ни на какие цены на нефть и газ, ибо только свободное общество, создающее свободное государство, не бряцающее перед всем цивилизованным миром оружием, не отбирающее нефтяные компании у бизнесменов из-за когда-то неуплаченных налогов, только свободное общество, не прогибающееся перед властью, а разговаривающее с властью на равных, а иногда и диктующее властям свои требования, только такое общество способно произвести на свет ростки процветания этой страны, и наиболее эффективно использовать все достяжения прогрес…».
Звонок в дверь заставил его прерваться от работы. Он отложил ручку в сторону. И вдруг внезапно вся его молодецкая удаль, с которой он так страстно и смело излагал на бумаге свои свободолюбивые мысли, куда-то улетучилась, и он почувствовал себя старым, уже не совсем здоровым, одиноким человеком. Прошло чуть больше часа после звонка ФСБэшника, и вот уже кто-то трезвонит в дверь его квартиры. «Неужели уже…началось?» - пронеслось в голове Эдельгина. – Быстро они…». Вот уже и сердце закололо. Ладно, надо посмотреть. Он подошёл к двери, и посмотрел в глазок. Ну, так и есть. Двое молодых ребят в милицейской форме. Началось!…
- Кто там? – спросил Владимир Евграфович.
- Милиция. Откройте.
- Э… Минутку…э…я не одет, - солгал учёный, и бросился к письменному столу. «Что же делать? – спрашивал он себя, глядя на исписанные листы. – Может, сжечь? Нет! Не дождутся они от меня этого!!! Не дождутся!!!».
Он схватил мобильный телефон и набрал номер референта радио «Правда России».
- Алло. Добрый день…э…скорее доброе утро!.. Это профессор Эдельгин беспокоит вас.
- Слушаю вас, Владимир Евграфович.
- Дело в том, что меня…э…арестовывают.
- Что? Не поняла.
- Сейчас у моей двери стоит милиция. Я полагаю, что будет арест. Час назад мне звонил человек, скорее всего из ФСБ, и пообещал завести уголовное дело. И вот теперь у моих дверей милиция.
- Поняла вас. Мы обязательно сообщим об этом в ближайшем выпуске новостей…
- Я попросил бы вас пока не сообщать.
- Почему?
- Видите ли…это только мои предположения и…э…если можно так сказать, мера воздействия на тех, кто может быть заинтересован в моём задержании. Если я не позвоню вам…э…до десяти часов утра, тогда вы можете…э…нет, я бы даже настоятельно попросил бы вас в этом случае выдать эту информацию в эфир.
- Хорошо. Я поняла вашу просьбу. Сейчас буду связываться с редактором.
- Спасибо огромное!
- Удачи вам! И стойкости. Мы на вашей стороне.
- Благодарю. До свидания…
«Вот теперь можно и открывать» - решил Эдельгин, и открыл входную дверь.
- Доброе утро, Владимир Евграфович. Я младший сержант Волкин. Вот моё удостоверение.
- Так. Понятно. – сказал Эдельгин, вглядываясь в фото на удостоверении и сравнивая его с «оригиналом». Похож. – Чем могу помочь родной милиции? – спросил профессор, когда та же операция произошла со вторым молодым человеком.
- Вы должны поехать с нами, - просто ответил младший сержант Волкин, и у профессора подкосились ноги.
- Что с вами? – испугался Волкин.
- Нет, нет, всё в порядке. Тогда я с…собираюсь?
- Да, конечно. И, если можно, по-быстрее.
- Понимаю, понимаю… Вы на службе…
Профессор ушёл в свою комнату и проторчал там минут пятнадцать.
- Ну, вот, я готов… - сказал он, выйдя из комнаты с узелком в руках.
- А… - удивился Волкин, - что это у вас?
- Как же? Вещи.
- Какие?
- Разные. Вторые брюки, трусы, полотенце, зубная щётка…
- Зачем?
- Ну, как же? Я же должен поехать с вами, вы же меня ар…
- Что вы?!! Никто вас не арестовывает! Вы нам нужны для консультации! Всего лишь!
- Для к…консультации?
- Да! Давайте быстрее. По дороге всё расскажем.
- Конечно, - произнёс Эдельгин, положил котомку на прихожую, обулся, и вышел из квартиры вместе с милиционерами.
И только в машине он вспомнил, что забыл на письменном столе свой сотовый…

Главный редактор информационной радиостанции «Правда России» не знал ни выходных, ни праздников. Все сотрудники радиостанции восхищались его отношением к любимому делу. И каждый из них знал, что если вдруг появляется информация, которая может стать сенсацией, его можно беспокоить в любое время дня ночи. Именно поэтому референт Ирина Николаева тотчас же после звонка известного учёного Эдельгина позвонила своему шефу на домашний телефон, нисколько не беспокоясь о том, что время, мягко говоря, утреннее, около шести.
- Да, я слушаю.
- Алексей Алексеевич, доброе утро.
- Что-то случилось?
- Да. Только что звонил профессора Эдельгина.
- Так.
- Его только что арестовали.
- Ничего себе… Немедленно передайте это в ближайшем выпуске новостей.
- Он просил сделать это не раньше десяти часов, если он до этого времени нам не позвонит.
- Да? Хотя… Пожалуй, он прав. Будет чем давить на «людей в форме»… Хорошо, я буду через двадцать минут. И вызовите мне Володю Рыкина. Пусть подъедет и ждёт, если я не приеду раньше.
- Хорошо. Я поняла вас, Алексей Алексеевич…

- Ну, вот, приехали. Выходите, Владимир Евграфович, - сказал Волкин, когда машина остановилась возле его родного десятого отделения.
- Секундочку, можно одну просьбу… Извините, запамятовал, как вас зовут?..
- Коля. – подсказал профессору Волкпн.
- Ну, так вот, Николай. Прежде чем переступить порог отделения милиции, может вы мне объясните, по какому поводу вам нужна моя…консультация?
- Хорошо. Вы что, нам не доверяете?
- Ну, знаете, к приезду милиции в пять утра я привык относиться с некоторой долей…э…подозрения.
- Хорошо. Чтобы снять ваши «подозрения», я расскажу вам суть дела. Началось всё с того, что нам сообщили, что на Речной улице ходит какой-то мужик и ведёт себя неадекватно. Мы приехали на место. Ну, сначала мы подумали, что это просто пьяный. Он какую-то чушь всё нёс, повторяя всё время «она живая, она живая». Мы решили отвезти его к нам…
- Ну, а я тут причём? Я же не нарколог.
- Знаю. Подождите, это ещё не всё. Потом нам сообщили о какой-то странной девушке, которая бродила по улице Садовой в одной ночной сорочке. Мы нашли эту девушку. Она была, мягко говоря, немного не в себе. Подол рубашке испачкан грязью. Она сказала, что идёт домой.
- Ни и?
- Ну, и мы её отвезли. А дома её мать сказала нам, что свою дочь она недавно похоронила…
- Так, продолжайте, - стало заметно, что у профессора проснулся интерес к рассказу сержанта.
- До выяснения мы отнесли её к нам в отделение. А потом нам сообщили, что двое солдат покинули свой пост, недавно оборудованный на кладбище. Ну, там ещё могилу военного недавно…
- Да, я знаю. Это вопиющий случай вандализма.
- Ну так вот. Это девушка вдруг заявляет нам, что знает этих солдат, что она, якобы, знает этих солдат, что они, якобы, из-за неё и сбежали. Мы поехали на кладбище и обнаружили разрытую могилу. Гроб был пуст, около гроба нами был обнаружен труп мужчина. По словам начальницы кладбища, в этой могиле была похоронена некто Фомина Наталья Александровна, 22 лет отроду. И самое главное, эта девушка именно так себя и назвала…Я слышал недавно ваше интервью на радио, и подумал, что это ваш случай.
У профессора затряслись руки, а на лице выступили капельки пота. Он долго копался в кармане, ища платок, и, не найдя его, просто вытер пот рукавом пиджака.
- Ну, что же мы ждём? – спросил он вдруг. – Пойдёмте скорее! Скорее же!!!
- Конечно, - сказал Волкин, удивлённо уставившись на профессора. – Валера, помоги профессору выйти из машины…

- Алексей Алексеевич, вызывали?
- А, Володя, проходи…
Главный редактор радио «Правда России» нервно расхаживал по своему кабинету.
- Кофе будешь? – спросил он у своего подчинённого Володи Рыкина.
- Неплохо бы…
- Наташа,- попросил секретаря по селектору Алексей Алексеевич, - приготовь кружечку кофе.
После чего он поднёс к губам кружку кофе, стоявшую на столе, допил остатки, и внёс изменения в своё распоряжение:
– Наташа, две кружечки.
Все знали, что главный не курит, пьёт изредка, а вот кофе может выпить за день чуть ли не ведро. Наблюдая за нервными движениями шефа, Володя Рыкин пытался угадать, какая новость привела его в такое возбуждённое состояние.
Главный сел за стол, сложил по обыкновению руки на груди, и сказал новость, которую даже много повидавший Рыкин никак не ожидал услышать.
- Профессора Эдельгина арестовали.
- Что? Серьёзно?
- Да, он сам позвонил. Информация непроверенная, референты сейчас пытаются выяснить так ли это, и где он сейчас находится. До десяти информацию в эфир не даём.
- Это вот почему? Меня тут дёрнули в редакцию так рано…
- Именно! Я хочу, чтобы ты занялся этим делом.
В дверь постучали.
- Ваш кофе, Алексей Алексеевич.
- Хорошо. Спасибо, Наташа.
Секретарша поставила на стол с двумя стаканами кофе, забрала пустую кружку, и удалилась. Володя проводил её взглядом.
- Вова, амуры крутить будешь после.
- Что вы, я даже и не думал.
- Ладно, знаю я тебя…
В комнату вошла референт Ирина, принявшая звонок учёного:
- Что у тебя, Ирина? – спросил главный.
- Пока ничего. Дозвонились до УВД. Там молчат. Говорят, мы не имеем права выдавать в эфир такую информацию.
- А, право не имеют они! – в сердцах сказал главный и хлопнул по столу. – Как людей арестовывать, демонстрацию разгонять, так на это они имеют право… Что за страна!.. Дозванивайтесь до министерства тогда, пусть они в своём хозяйстве порядок наводят, и приучат своих подчинённых уважать права журналистов.
- Хорошо, Алексей Алексеевич.
- А ты, Володя, - сказал главный, обращаясь к Рыкину после того, как за референтом закрылась дверь, - пока они обзванивают милицейское начальство, набери по-быстрому из Интернета материалы Эдельгина, может это история с арестом на самом деле утка… Чёрт его знает, всякое бывает. Если до десяти часов от самого профессора не будет информации, мы  выдадим в эфир, что его арестовали…
- Понял.
- Забирай его с собой. Часа тебе хватит?
- Вполне, - ответил Рыкин, и скрылся вместе с чашкой кофе за дверью…

Кабинет сержанта Волкина освещался одной лишь настольной лампой. Коля хотел было включить общий свет, но профессор попросил его этого не делать. «Слабое освещение более раскрепощает к доверительной беседе, чем яркий свет», - сказал он, и Волкин не стал с ним спорить.
- Это и есть та девушка? – спросил Эдельгин, глядя на лежащую на кушетке Наташу.
- Так точно, профессор.
- Она  что же, спит?
- Как видите. Я попросил дежурного напоить дежурного напоить её горячим чаем, и дать одеяло.
- Это хорошо. А как вы говорите её зовут?..
- Наталья Алексан…
- Понятно, - перебил его профессор, - Наташа, значит. Давайте попробуем её разбудить.
Профессор дотронулся до плеча спящей девушки, и тихо сказал:
- Наташа…
Девушка тут же проснулась, и села на кушетке, поджав под себя ноги.
- Кто вы? Что вам надо?
- Наташа, я прошу вас, не волнуйтесь, – всё тем же тихим голосом сказал Эдельгин. – Я профессор Эдельгин. Слышали?
- Нет.
- Ну, это не страшно.
- Вы психиатр?
- Почему вы так подумали?
- Не знаю. Мне кажется, что меня принимают за сумасшедшую…
- Нет, что вы, я вовсе так не думаю. И я далеко не психиатр. Признаться, я и сам отношусь к этим…врачам…так сказать, без особого доверия.
- Почему?
- Долго рассказывать. Жизненный опыт. Поверьте, я здесь за тем, чтобы вам помочь. Расскажите мне, пожалуйста, что с вами произошло.
- Зачем? Вы же не поверите ни одному моему слову.
- Напрасно вы так думаете, - возразил профессор, придвигая к кушетке стул. – Обещаю вам, что приму на веру всё, что вы мне расскажите.
- Профессор, я, наверное выйду, чтобы вам не мешать, - сказал Волкин, и двинулся к дверям.
- Нет, зачем же, сержант. Можете остаться. Вы не против, Наташа?
- Мне всё равно, - ответила несчастная девушка.
- Ну вот и хорошо. Начинайте. Мы вас внимательно слушаем.
- Недавно я познакомилась с парнем… - начала свой рассказ Наташа…



11

В и без того переполненной пепельнице добавился ещё один окурок. Вторая за сутки пачка сигарет опустела. Смяв и отшвырнув пустую пачку на пол, Илья дотянулся за лежащую на прикроватной тумбочке блоком, и вытащил последнюю оставшуюся в нём пачку «Честера». За несколько последних дней он уговорил целый блок сигарет и немереное количество водки, бутылки из-под которой был теперь буквально усыпан пол его квартиры, «их гнёздышка»…
Это началось сразу после её смерти. Как только он узнал о случившемся от матери Наташи, позвонившей ему тотчас же как приехавшие по вызову Владимира Михайловича врачи скорой помощи констатировали смерть, Илью охватило невыразимое чувство потери. Потери родного, близкого, любимого человека. Он понял вдруг, что бесконечно любит её, что он отдал бы всё на свете, чтобы увидеть её глаза, её улыбку, и…что он больше никогда не сможет сказать ей: «Я люблю тебя!». Слова её матери: «Наташи больше нет. Она умерла» перевернули в его жизни всё. Ещё неделю назад он относился к Наташе, как к одной из «своих девушек», с которой он порой спал, иногда водил в театр или кино. И только в тот момент, когда он услышал фразу «она умерла», только тогда он понял, что бесконечно любит Наташу. И ко всему этому примешивалось паршивое, режущее острой бритвой ощущение причастности к её смерти. Это он был во всём виноват!!! Он!!! Он один виноват!!!... И он запил, запил крепко! Стоя на коленях перед её могилой, он молил её о прощении, и знал, что она никогда уже не сможет простить его предательства. А по возвращении с поминок, он, и без того уже поддатый, зашёл в ближайший супермаркет, затарился там водкой и сигаретами, и, запершись в квартире, которая могла стать, но уже никогда не будет «их гнёздышком», заливал в себя литрами водку, чтобы отключиться, забыть, и попытаться этим успокоить свою совесть. Но каждое пробуждение возвращало его в реальность. И он снова пил. А вчера, через три дня как Наташу похоронили, был этот сон, будто он стоит у изголовья её кровати, подносит ей стакан со снотворным, и просит выпить. Она говорит, что совсем не хочет спать. А он уговаривает, смотрит на неё, и знает, что она уже не проснётся, и улыбается!!!.. Он проснулся в холодном поту, и тут же налил себе губастый стакан водяры. Выпил, закурил, и заплакал…
Вот и сейчас он сделал тоже самое.
И конца этому видно не было. Да уж лучше спиться, перепить и сдохнуть, чем постоянно жить с ощущением своей вины!.. Её уже не вернёшь, и уже одно только это убивает. Не вернёшь! НЕ ВЕРНЁШЬ!!!...
Чёрт! Зачем он позвонил тогда этой шалаве? Секса захотелось, почувствовать себя супертрахальщиком! Да, он тогда хорошо оторвался!... А Наташа из-за этого сейчас на небесах!.. И прощения ему не будет! Никогда! Никогда!..
Он налил себе ещё, выпил, закусил долькой лимона, закурил новую сигарету… Через час алкоголь его выключит, а ещё через три часа его разбудит телефонный звонок. Это будет звонить Наташина мама. И звонок этот заставит его протрезветь, принять душ, и приехать к ней. Очень странный будет звонок…

После разговора по домофону с милиционером, который привёл домой её «дочку», Валентины Васильевны окончательно пропал сон. Это ж надо, такой наглости набраться! Её единственный ребёнок вот уж третьи сутки как в могиле, а они такое вытворяют! Какие же они наглецы и подонки! Так надругаться над бедной женщиной!.. Она не знала, куда себя деть. Если бы был сейчас с ней рядом её Володя, он непременно бы её успокоил, но он был на дежурстве. Она два раза пыталась дозвониться до него, но телефон не отвечал. Наверное, занят был. Ну, оно и понятно, дежурство всё-таки… Попыталась почитать книгу, не получилось… И тогда она вспомнила про Илью.
Со стороны выглядело это всё-таки странно. Ведь человек этот был, хотя бы и косвенно, но виновен в смерти её дочери. Он сам её всё рассказал, как только узнал о смерти Наташи, и по идее она, мать, должна была эту сволочь ненавидеть. А она, - удивительно!, - простила… Простила, потому что увидела, как Илья страдает, искренне, «не играя»… Его эта смерть подкосила, быть может, даже больше, чем саму Валентину Васильевну. И ему с этим жить всю оставшуюся жизнь. Так что её призрение ничего не изменит. Он сам себя наказал.
Она нашла в телефонной книге телефонной книге номер Ильи, и позвонила. Трубку долго не снимали. Она уже решила, что зря звонит, спать мешает, и хотела уже бросить трубку, как вдруг в трубке что-то щёлкнуло, и она услышала его голос, не совсем, по-видимому, трезвый.
- Алло.
- Доброй ночи, Илья. Узнал?
- Да. Доброй ночи, Валентина Васильевна.
- Не спишь?
- Да так. Прикорнул немного. Я, если честно сейчас не совсем…э…в кондиции.
- Понимаю… Страдаешь?
- Да. Очень… - голос Ильи вдрогнул, чувствовалось, что он давит в себе слёзы.
- И я тоже… Ты представляешь, тут ко мне час назад приходили из милиции.
- Зачем?
- Не знаю. Они сказали, что привезли домой Наташу.
- Какую?
- Ты что? МОЮ НАТАШУ!!!
- ЧТО??? – удивлению голоса не было предела.
- Да. Я их послала далеко и надолго. Я не могу, у меня просто разрывается сердце. Какие же они подонки! – произнесла несчастная женщина и заплакала.
- Подождите, Валентина Васильевна. А вы…э…саму девушку-то видели?
- Какую?
- Которую менты привезли.
- Нет. Ты что! Как я могла это сделать? Я их послала куда подальше, наглецов!
- Ну и зря! Надо было посмотреть.
Хмель из головы Ильи улетучился мгновенно. Он говорил своим обычным голосом, без всяких признаков похмельной «белеберды».
- Ты что, Илюша. Ведь наша Наташа…
- Знаю… Ладно, вы только успокойтесь. Я сейчас приеду…
Профессор был потрясён. Внимательно слушая рассказ Наташи, он изредка перебивал её уточняющими вопросами, и то и дело доставал из кармана платок, с тем, чтобы вытереть выступивший на лбу пот, хотя в помещении было совсем не жарко. Он смотрел на эту девушку глазами полными восхищения и обожания, ибо она являлась первым живым подтверждением правильности его теории. Это означало, что он не зря отдал двадцать лет своей жизни изучению феномена летаргического сна, не зря пробивал стену закоренелого презрения со стороны учёного мира по отношению ко всему сверхъестественному, ко всему, что не укладывается в головы, замусоренные устаревшими атеистеистическими догмами. Всё-таки, что-то в этом мире есть, некая высшая Сила, неподвластная пониманию обычных смертных, к числу коих относится все люди на этой земле, и даже самые именитые учёные. Как бы они не кичились своими знаниями, и верой в науку, всё равно им придётся пройти этот путь по тёмному коридору в Святилище Святого Петра, который прошла эта чудом спасшаяся девушка, и мало кому из них удастся, как Наташе, вернутся назад. Как говорится, каждому воздастся по вере его… Наташа даже сама, наверное, не знает, что значит её рассказ, не только для профессора Эдельгина, но, и, возможно, для всего человечества…
- Вы не представляете себе, что ваш рассказ значит для меня, - сказал профессор после того, как Наташа закончила. – Это просто невероятно.
- Вы полагаете, всё это правда? – спросил профессора сидевший до этого молча Волкин.
- Безусловно. Чистая правда. И ещё я полагаю, что для подтверждения слов Наташи надо бы провести сюда её маму. Можно это сделать?
- Вполне. А почему бы просто не отвести девушку домой?
- Да? Чтобы мать её рухнула от разрыва сердца? Вы же уже пыталась это сделать. Я думаю после этого она вряд ли уснула этой ночью без помощи снотворного.
- Верно. Но… Как ей сказать-то, что её дочь…жива? Она же просто меня пошлёт.
- Ну, тогда мне придётся поехать с вами. А вы, милая девушка, успокойтесь, пожалуйста. Всё страшное уже позади. Дальше всё будет хорошо. Вы мне верите?
- Да, - ответила Наташа. – Можно чаю?
- Вот это хорошо. Ну, как сержант, можно девушке чаю?
- Ноу проблем, - ответил Волкин, и пошёл тормошить уже засыпавшего на боевом дежурстве Сергея Евгеньевича. Ну, и напарника Валеру заодно…

***

«…Срочное сообщение, которое пришло только что по каналом «Интерфакса». В Москве погиб в автокатастрофе известный депутат Госдумы Валентин Сельяминов. Подробности пока не сообщаются. Наш канал будет держать вас в курсе событий. Оставайтесь с нами…»
Столица стояла в пробке, но это проблема не очень волновала Валентина Сельяминова. Мигалка, положенная ему по статусу депутата Госдумы, спасала его от всех пробок. Но не смогла спасти жизнь.
Сегодня, как и в каждое будничное утро, он вёз свою дочку в школу. Света сидела на переднем сиденье, рядом с папой, и по обыкновению смотрела в окно.
- Как настроение, Светик? – как обычно спросил у дочери отец, поворачивая на выезд с кольцевой.
- Хорошо, - как обычно ответила Света, и уже знала, что будет дальше.
Отец положил руку на колено.
- Замечательно. Тебе понравился мой подарок?
- Да, папа. Спасибо. – произнесла дочь, всё так же безразлично уставившись в окно.
Вчера ей исполнилось восемь. Отец подарил ей огромного плюшевого медведя, которого Света тут же возненавидела, потому что этой ночью отец попросит поблагодарить его за подарок. Она закрыла глаза. По щекам покатились слёзы. Она не могла, боялась сказать об этом маме. Ей было не до дочери. Она занималась своим бизнесом.
Рука отца двинулась по коленке вверх, сползнула под платьеце, дошло до трусиков, проникла между ног. Господи, когда же это кончиться!!!...
Машина мчалась по прямой. Через два квартала будет поворот, и этот ужас закончиться. Она подгоняла время. Скорее бы, скорее бы этот спасительный поворот!... А палец отца уже проник под трусики, и настойчиво гладил промежность… Будь он проклят!!! Тысячу раз проклят!!!
А вот уже и поворот! Сейчас всё закончится. Наконец-то!!!
Внезапно из-за поворота выскочил огромный «Камаз». Света инстективно сползла с кресла вниз. Сработавшая подушка безупасности прижала её к полу и спосла ей жизнь…
Когда тело отца вытащили из-под обломков машины, она посмотрела на его уродливое лицо. И улыбнулась. На неё были наведены десятки камер приехавших телевизионщиков. Увидев её улыбку, журналисты решили, что это последствия шока от потери родного отца. Они ошибались. Эта улыбка означала долгожданное освобождение от еженочных сексуальных домогательств родного отца. Наконец-то Бог услышал её молитвы…

«…Трагедия произошла полчаса назад. Наш канал планирует сегодня вечером показать фильм о судьбе погибшего депутата. У Валентина Михайловича Сельяминова осталась восьмилетняя дочь…»

***

- Бедная девочка…
На экране телевизора появились кадры ужасной трагедии. Вглядываясь в лицо Светы Сельяминовой, Валентины Васильевна вспомнила свою Наташу, и разрыдалась.
Звонок в дверь вернул её в реальность. Она вытерла слёзы, встала с кресла, и выключила телевизор.
- Иду…
Она открыла дверь. Это пришёл Илья.
- Доброе утро, Валентина Васильевна, - сказал Илья, зайдя в прихожую.
- Здравствуй, Илюша! Спасибо, что приехал. Проходи.
- Расскажите подробно, что случилось. Вы сказали, что к вам приехала милиция.
- Да, это такой кошмар!.. У меня не выдерживают нервы. Сказать такое матери недавно потерявшей дочь. Ужас просто.
- Да, ужас… - согласился Илья. – Вы только успокойтесь, пожалуйста.
- Да какой уж тут спокойствие, Илюша…
В дверь снова позвонили.
- Кто бы это мог быть, - удивилась Валентина Васильевна. – Кто там?
- Откройте, милиция.
- М…милиция? Сейчас, секундочку.
Валентина Васильевна открыла дверь.
- Здравствуйте, Валентина Васильевна. Сержант Волкин. Вот моё удостоверение. А это профессор Эдельгин. Одевайтесь.
- А что такое случилось?
- Вы только не волнуйтесь, - начал профессор. – Это касается вашей дочери.
- Что?
- Это совершенно невероятно, - сказал профессор. – Но у нас есть все основания пологать, что ваша дочь…жива.
Валентина Васильевна упала в обморок. Её подхватил на руки подоспевший вовремя Илья. Профессор вытащил из кармана прихваченный из милицейской аптечки в дежурке флакончик нашатыря, вылил нссколько капель на платок, и дал понюхать несчастной женщине. Она очнулась.
- Как же вам не стыдно, - сказал Илья. – Разве можно так шутить… Если с матерью Наташи что-то случиться. Я на вас в суд подам.
- Я понимаю, что всё это выглядит невероятным, - сказал профессор. – Но это факт.
- А вы простите, кто? – спросил у молодого человека Волкин.
- Бывший…жених.
- Илья.
- Да. А откуда вы знаете?
- От Наташи. У нас в отделении находится девушка, которая называет себя Натальей Александровной Фоминой. Вы должны её опознать.
- Но… Как это возможно? – удивился Илья.
- На этот вопрос вам ответит профессор Эдельгин. По дороге. Одевайтесь…

12

Референты радио «Правда России» сбились с ног, точнее, с рук, обзванивая милицейское начальство в поисках профессора Эдельгина. Милицейское начальство упорно молчало, отмахиваясь от назойливых журналистов обычной фразой: «Мы не имеем права разглашать подобную информацию. Обращайтесь в пресслужбу». Рабочий телефон прессекретаря ГУВД посылал референтов к автоответчику. Оно и понятно. Время раннее, день рабочий ещё не начался. Сотовый телефон прессекретаря был «вне зоны действия». И тогда Ирина, набравшись смелости, позвонила заместителю министра самых что ни на есть внутренних дел. И…повезло!
- А почему вы не обратились в пресслужбу? – спросил зам, выслушав референта.
- Обращались. Телефон недоступен.
- Ах, недоступен! Ну, я ему покажу как выполнять свои обязанности!
И, видимо, показал, потому что уже через пять минут тот позвонил сам, и, извинившись, обещал в ближайшее время узнать всё о судьбе якобы задержанного профессора.
А в 8.40. на стол главного редактора лёг материал об известном учёном, подготовленный Володей Рыкиным. Занятный выдался портрет. «1956-го года рождения. Окончил МГУ с отличием. На третьем курсе участвовал в студенческом правозащитном движении, подписал открытое письмо против войны в Авганистане, за что чуть ли не вылетел из МГУ. Благо, ректор заступился. Кандидат медицинских наук. Автор научной работы по летаргическому сну, после публикации которой в одном из западных научных журналов попал в психушку. Наверное, вспомнили ему тогда и «антисоветскую пропоганду». Пролежал в психушке полгода. Может, пролежал бы и больше, но к власти в СССР пришёл Горбачёв, и всё изменилось. Был активным участником демократического движения в конце 80-х. После 91-го является действительным членом Академии наук. Автор резких критических статей, участник антипровительственных «маршей несогласных». Одним словом, очень занятный оказался человек.
- Так ты думаешь, это не блеф? – спросил главный у Рыкина, закончив знакомиться с материалом.
- На 99 процентов.
- Н-да… Тем более, что телефон-то его до сих пор молчит.
- Разрешите? – спросил женский голос из-за приоткрытой двери.
- Да, Ира. Нашли что-нибудь?
- Да. Только что звонили из пресслужбы МВД. Нашёлся наш учёный. Вызван для консультации в 10-ое отделение подмосковного Энска.
- Понятно. Так, Володя, сколько езды до этого Энска? – спросил главный у Рыкина.
- На машине минут сорок… Если без пробок.
- Постарайся без пробок.
- Понял, Алексей Алексеевич.
- Так, Ирина. Вот этот материал подготовь к десятичасовому выпуску новостей. Если, конечно, Эдельгин не позвонит раньше. Подождём ещё часок…
А между тем телефон профессора по-прежнему лежал на его письменном столе, надрываясь от бесконечных звонков журналистов «Правды России»…

«Что-то случилось» - это была первая мысль, пришедшая в голову Сергея Боренко, как только он поднялся на четырнадцатый этаж здания на Новом Арбате. Он не знал причину появления в его голове подобной мысли. Скорее всего это сработала не подводящая журналиста интуиция.
Радио «Правда России» работало в обычном режиме, но в самом воздухе летало ощущение сенсации. Из дверей службы информации вышел Володя Матвеев с распечаткой новостей, которые через минуту он должен озвучить в прямом эфире.
- Привет, Володя! – поприветствовал его Сергей.
- Привет…
- Просвяти, что происходит?
- А ты, что, ещё не знаешь?! – удивился Володя.
- Не-а.
- Тогда читай.
Он передал Серёже распечатку.
И тот понял всё сразу.
«В подмосковном Энске арестован знаменитый учёный Владимир Эдельгин. Об этом соощил нашей радиостанции сам учёный этой ночью. Как сказали нам в пресслужбе МВД России, он вызван для, как сказано, «консультаций».
- Оба-на, - сказал Сергей, прочитав эту новость. – Это его «так» за статью в «New Times»?
- И за интервью у нас тоже. Ладно, я побежал, - сказал Володя, забрал у Сергея лист с распечаткой, и умчался.
- Надо бы зайти к главному, - сказал себе Сергей и направился по коридору налево. – Если он, конечно, на месте в такую-то рань.
К его удивлению, главный оказался «на месте».
- Привет, Алексеич! Надо подготовить что-нибудь за пять минут об Эдельгине.
- Привет, Леонидыч! Как знал, уже готово, – главный показал глазами на лежащий на столе номер «New Times» и распечатку интервью Эдельгина в прямом эфире радио.
- О, благодарю за подгон, как говорят зеки. Пойду, ознакомлюсь.
- Давай…


Валентина Васильевна не верила своим глазам. Её дочь ЖИВА!!!
- Валентина Васильевна, вы узнаете эту девушку? – спросил сержант Волкин и это вопрос вывел мать Наташи из ступора.
- Дочка! – закричала она и бросилась к Наташе.
- Мама! – крикнула ответ дочь.
Они обнялись и обе заплакали от нахлынувших чувств.
- Ну вот, кажется вопрос решен, - произнёс Волкин.
Илья, до этого момента никак не реагировавший на происходящее, вдруг резко вскочил, подбежал к сидящей на кушетке Наташе, упал перед ней на колени и запричитал:
- Прости! Прости меня, родная! Это я во всём виноват! Прости! Прости, если сможешь!
- Я тебя уже давно простила, - ответила Наташа. – Целую жизнь назад.
Профессор Эдельгин сидел за столом и что-то судорожно записывал в блокнот, то и дело вытирая пот со лба уже изрядно намокшим платком.
Что же касается сержанта Волкина, то после процесса «опознания» он чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелки, «чужим на этом празднике жизни». Единственным желанием было тихо смыться в дежурку. Но как это сделать незаметно, он не знал. Так и стоял около кушетки, надкусив нижнюю губу в бесперспективном поиске решения этой проблемы. Как вдруг открылась дверь и в проём высунулась знакомая лысеющая голова дежурного.
- Коля, на выход. Дело есть.
«Вот оно, спасение! Наконец-то!» - подумал Волкин, и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
- Что случилось?
- Твой подопечный, которого ты ночью привёз, проснулся.
- А… Ну, пойдём, посмотрим.

Юрка Серёгпн проснулся полчаса назад. Оглянулся, увидел решётки на окнах, и впал в уныние и тоску, к которым очень скоро подключились волнение и страх, и страх не того, где он сейчас находится и чего ждать, а того, что уже случилось, потому что поверить в то, что случилось, в ту кладбищенскую картинку, оставленную в его памяти, где он с другом разрывает могилу какой-то девушки, - поверить в это он никак не мог, потому что этого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!
Дверь открылась, и в комнату зашёл Волкин.
- Доброе утро, как вы себя чувствуете?
- Хреново, сержант. – ответил Юра. – Где я?
- В милиции.
- За что?
- Не «за что», а скорее «отчего»
- Не понял. Ты о чём?
- А вы, что, не помните?
- Нет. А что случилось?
Тут, в свою очередь, задумался Волкин, после чего решил не озвучивать обстоятельства ночного «задиржания». А то мало ли у этого странного типа, и вправду того, крыша поехала.
- Да ничего страшного, - попытался успокоить «задержанного» Волкин. – Ну, а хоть имя-то своё помните?
- Да. Юра. Серёгин.
- Ну, хорошо, Юра. Мы вызвали врачей…
- Каких врачей?
- Из психиатрической.
- Не надо! – возмутился Юра. – Вы что, я не сумасшедший!
- Да и никто и не утверждает, что вы сумасшедший. Просто мы хотели вам помочь. Вы ведь сами говорите, что не помните почему вы попали в милицию. А тут без помощи специалистов не обойтись.
Тут в помещение вошёл дежурный.
- Коля, ты нужен. Срочно!
- Иду. – отозвался сержант и вышел из помещения для задержанных.
- Что случилось? – спросил он у дежурного.
- Вон что, - ответил Сергей Евгеньевич и показал глазами на стоящего у окошка дежурки молодого человека.
- Чем могу помочь? – спросил Волкин, подойдя к молодому человеку.
- Здравствуйте. Я – корреспондент радио «Правда России». Что вы можете сказать по поводу ареста профессора Эдельгина? Он находится здесь? Какие обвинения ему предъявляют?
- Так, стоп! Давайте по порядку. Во-первых, профессор Эдельгин не задержан, а вызван для консультаций.
- Постойте, для каких «консультаций»? У нас есть все основания пологать, что он всё же задержан. Вот, слушайте. Он сам нам позвонил сегодня утром.
С этими словами журналист вытащил из кармана пиджака диктофон, включил его и Волкин услышал знакомый голос профессора. « Сейчас у моей двери стоит милиция. Я полагаю, что будет арест. Час назад мне звонил человек, скорее всего из ФСБ, и пообещал завести уголовное дело. И вот теперь у моих дверей милиция». Глаза журналиста как будто кричали: «Ну, а теперь что вы скажите?», и прежде чем он-таки произнёс эту фразу, Волкин сказал:
- Предугадывая все ваши последующие слова, я думаю, что будет лучше, если сам профессор всё вам разъяснит.
- Значит, вы разрешите мне взять у него интервью?
- Не просто разрешу, а настоятельно попрошу профессора, чтобы он ответил на все ваши вопросы. Подождите, пожалуйста.
Волкин заглянул в комнату для отдыха.
- Профессор, здесь приехал корреспондент радио «Правда России». Вы можете ответить на его вопросы?
- Конечно. Я думаю, что к нашему разговору может присоеденится и Наташа. Правда, Наташа?
- Да. – ответила девушка.
- Ну, тогда пусть зайдёт? – поинтересовался Волкин.
- Вы знаете, лучше пусть это произойдёт на улице. Всё-таки милицейские стены как-то не способствуют нормальному общению. Я всё равно чувствую себя здесь, как заключённый.
- Понял вас. Хорошо. Сколько ему подождать?
- Пару-тройку минут, - ответил Эдельгин.
- А можно мне ещё чаю? – попросила вконец ожившая Наташа.
- Конечно, - обрадовался такому повороту Эдельгин. По всей видимости, девушка окончательно пришла в себя после шока. – Молодой человек, можно девушке чаю? – попросил он Николая.
- Конечно. Значит, через десять минут?
- Да, наверное. – согласился профессор.
- Хорошо. Молодой человек, - обратился Волкин к корреспонденту, закрыв дверь комнаты отдыха. – Постойте пока на улице. Через десять минут профессор Эдельгин ответит на все интересующие вас вопросы.
- Отлично. – обрадовался Рыкин. – Тогда я связываюсь с редакцией.
- Блин, Евгенич, я чувствую себя пресс-секретарём… - сказал Волкин дежурному, когда за журналистом закрылась входная дверь.



13

***

ПРЯМОЙ ЭФИР РАДИОСТАНЦИИ «ПРАВДА РОССИИ»
ПРОГРАММА «РАЗВОРОТ»
ВЕДУЩИЕ – МАША МАЕРС И СЕРГЕЙ БОРЕНКО

С. БОРЕНКО  Здравствуй, великий город! Здравствуйте все! Это р-р-радио «Пр-р-равда России». Программа «Разворот». Ксения Великанова – звукорежиссёр в студии, и Маша Маерс – ведущая этой программы. Здравствуйте, Маша!
М. МАЕРС  И Сергей Боренко. Здравствуйте, Сергей!
С. БОРЕНКО Начинаем. Главная новость сегодня трагична. Это автокатастрофа, в которой погиб известный политик, депутат ГосДумы Сельяминов. И в первую очередь мы передаём наши глубокие саболезнования его семье, и в особенности его восьмилетней дочери. Кстати, Маша, вы не помните, как её зовут?
М. МАЕРС  Боюсь ошибиться. Вроде бы Света.
С. БОРЕНКО  Ну вот. Мы от имени радиостанции «Правда России» передаём глубочайшие соболезнования восьмилетней Сельяминовой по случаю гибели её отца. Светик, держись! Мы с тобой! Теперь перейдём к другой новости. А именно: в подмосковном Энске сегодня арестован профессор Эдельгин.
М. МАЕРС  Да, по всей видимости, он на самом деле арестован, хотя официальные, так сказать, представители МВД говорят, что он вызван якобы «для консультаций».
С. БОРЕНКО  У вас, Маша, сейчас был такой голос, как бы говорящий: «Знаем мы, мол, ваши «консультации»! От консультации до ареста один шаг!», как бы говорит Маша Маерс.
М. МАЕРС  Ну, а как мне ещё говорить, если человек написал статью, ему за это угрожают, потом выступил на радио – забирают в милицию. Какие тут ещё могут быть слова?!
С. БОРЕНКО  Абсолютно соглашаясь с праведным гневом Маши, я хочу сейчас немного сказать о причинах. Итак, всё началось со статьи господина Эдельгина в «New Times», где он говорит, если кратко, о том, что есть проблема летаргиргического сна, о том, что от этого погибают люди, и о том, что главным здесь, по мнению господина Эдельгина, является христианская традиция хоронить умерших спустя три дня после смерти. Можно сказать, что он обвиняет христиан в убийстве людей, страдающих летаргическим сном.
М. МАЕРС  Нет, Сергей. Я бы так не сказала. На мой взгляд, он не обвиняет христиан, к которым я тоже себя отношу. Он просто пытается спасти жизни людей.
С. БОРЕНКО  И это тоже правда, и об этом тоже можно говорить. Итак, после этой статьи г. Эдельгину, как он сам говорил в интервью нашему радио, угрожали. А сегодня утром он сам позвонил нам и сообщил, что под дверью его квартиры стоят милиционеры. И если от него не будет больше каких-либо сообщений по этому поводу до десяти часов, то смело можно считать г. Эдельгина арестованным. 
М. МАЕРС  Да. МВД на наш запрос отвечало, что его задержали для консультаций.
С. БОРЕНКО  Да, смешно звучит, не правда ли: «Задержали для консультаций».
М. МАЕРС  Возможно, там звучал другой глагол. Может быть, «вызвали», но суть дела это не меняет.
С. БОРЕНКО  Всё это произошло в подмосковном Энске. И сейчас нам хотелось бы связаться с жителями этого города, и спросить их о том, что они об этом знают. А вот и первый звонок. Алло.
СЛУШАТЕЛЬ №1  Доброе утро, Сергей. Доброе утро, Маша.
С. БОРЕНКО  Доброе. Говорите. Вы из Энска? 
СЛУШАТЕЛЬ №1  Да. Вы знаете, я живу около нашего городского кладбища. Я обычно возвращаюсь домой поздно. Работаю охранником. И вот вчера, возвращаясь домой, я видел такую картину: по ближайшей к городскому кладбищу улице бежали солдаты. Они были в полном вооружении, с автоматами. Мне, честно говоря, стало страшно. Я уж было подумал, что началась война.
М. МАЕРС Извините, а как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ №1 Анатолий.
С. БОРЕНКО Анатолий, а вы не пробовали узнать причину этого?
СЛУШАТЕЛЬ №1 А как? Вы хотели бы, чтобы я остановил какого-нибудь солдата, и спросил его, а с чего это он бегает с автоматом? 
М. МАЕРС Да, это было бы странно. А как сами думаете?            
СЛУШАТЕЛЬ №1 Я ничего не думаю. Мне по-прежнему страшно.
М. МАЕРС Ну, насколько мы знаем, войны пока тьфу-тьфу-тьфу, нет. Так что можете спать спокойно. Спасибо, Анатолий.   
С. БОРЕНКО Вот наш слушатель только что сказал о том, что этой ночью было заметно некое «движение» военных по улицам подмосковного Энска. Это было ночью, а утром был арестован профессор Эдельгин. Не связано ли это? Вот, у нас новый звонок. Алло.
СЛУШАТЕЛЬ №2 Здравствуйте, Сергей.
С. БОРЕНКО Здравствуйте, как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ №2 Николай. Я из Энска.      
С. БОРЕНКО Да, говорите, Николай.         
СЛУШАТЕЛЬ №2 Один из моих родственников занимает высокую должность, не будем говорить в какой, воинской части. И он мне сообщил, что сегодня ночью их всех подняли по тревоге, потому что двое солдат покинули свой пост. Пост этот был расположен на территории нашего кладбища.
С. БОРЕНКО Так.
СЛУШАТЕЛЬ №2 Ну, так вот. Эти двое солдат потом появились на КПП воинской части.
М. МАЕРС Они вернулись?         
СЛУШАТЕЛЬ №2 Да, и потом, когда их вызвал командир батальона, и они ему рассказали невероятную историю, как будто они видели «живого мертвеца».   
С. БОРЕНКО Что? Живого мертвеца?
СЛУШАТЕЛЬ №2 Вы не ослышались. Они сказали, что видели женщину во всём белом, которая шла по дороге, ведущей к выходу из кладбища.
С. БОРЕНКО У них что, крыша съехала?
СЛУШАТЕЛЬ №2 Нет. Как сказал мой родственник, они выглядели вполне нормально. Что для меня, конечно, дикость. У меня точно бы съехала крыша.
С. БОРЕНКО Они что, сразу решили, что этот человек «живой мертвец»?
СЛУШАТЕЛЬ №2 Нет. Сначала они увидели странного мужчину, который постоянно повторял одну и ту же фразу: «Она живая!». А после того, как они увидели эту женщину. Они бросили свой пост, и побежали…
С. БОРЕНКО Спасибо огромное вам за эту, можно сказать, фантастическую историю. Итак, по улицам Энска, а может быть, чёрт его знает, и по улицам других городов, ходят живые мертвецы, если, конечно, принять на веру рассказ двух солдат, покинувших свой пост на городском кладбище в Энске. Профессор Эдельгин, по его собственным словам, арестован, а по словам милиции, вызван для консультации. Не связано ли эти события? И можно ли предположить, что статья Эдельгина и его интервью в эфире нашего радио вызовет тотальное воскрешение умерших? И не угрожает ли это нашему обществу? Может быть, в конце концов, эти «монстры Эдельгина» устроят в стране революцию, и свалят к чертям Путина?
М. МАЕРС Ну, Сергей, вы и фантазёр…
С. БОРЕНКО Да, Маша, может это полный бред, но факт остаётся фактом: профессор Эдельгин сейчас находится в одном из отделений милиции Энска. Почему он там находится? Что это за консультации? Непонятно. Перерыв на новости, потом продолжим…

***

В десять часов двенадцать минут по Москве около десятого отделения милиции города Энска остановилась санитарная машина из шестой психиатрической. Из неё вышла женщина и двое мужчин. Все, как и положено, в белых халатах. Они поднялись по небольшой лестнице, и исчезли за дверьми отделения, прошмыгнув мимо корреспондента «Правды России», с мобильником в руках ожидающего выхода в прямой эфир. Посмотрев на этих ребят в белых халатах, журналист удивлённо почесал затылок. «Что они здесь делают? – подумал он. – Уж, не за Эдельгиным ли они приехали?». Он ошибался. Эти ребята приехали забирать в психушку вовсе не профессора.
- Ну, где наш пассажир? – спросил один из двух мужиков в белом халате у дежурного.
- «Пассажиры» бывают в СИЗО и на «зоне», - возразил ему дежурный.- В нашем случае это «пострадавший». Прошу вас.
Юра Серёгин всё также сидел на скамейке, тупо уставившись в пол.
- Здравствуйте, как вас зовут? – спросила у него женщина в белом халате, явно врач.
- Юра.
- Я доктор Кислицина. Как вы себя чувствуете?
- Нормально.
- Нервозностью, повышенной нервной возбудимостью не страдаете?
- Нет.
- Что ж, явных признаков психического расстройства не наблюдается, но всё же для вашей же пользы, вам необходимо провести полное обследование в нашей клинике. Не волнуйтесь, всё будет хорошо.
- Да я не волнуюсь. Чего мне волноваться, я же не сумасшедший.
- Тогда пойдёмте с нами.
- Пойдёмте! – согласился несчастный Юра.
Он поднялся со скамейки и направился в выходу из помещения для задержанных. В ту самую минуту, когда Юра в сопровождении двух санитаров проходил мимо комнаты отдыха, из неё стали поочередно выходить профессор Эдельгин, сержант Волкин, Наташа, её мама, последним шёл Илья. На долю секунды взгляд Юры задержался на Наташе, но этой доли секунды вполне хватило, чтобы у несчастного окончательно съехала крыша. Все ужасы прошедшей ночи со всей отчётливостью предстали перед его глазами, и настоящее перестало существовать для него. Он забился в конвульсиях, запричитал «Она живая! Она живая! Она живая!», попытался вырваться и убежать куда глаза глядят, но крепкие руки санитаров не дали ему этого сделать, увели, посадили в машину, и укатили.
- Как вы думаете, профессор, этому человеку можно помочь? – спросил Волкин, подходя к дверям выхода из отделения.
- Этому? – с грустью в голосе переспросил профессор. – Этому уже нет…

***

ПРЯМОЙ ЭФИР РАДИОСТАНЦИИ «ПРАВДА РОССИИ»
ПРОГРАММА «РАЗВОРОТ»
(продолжение)

С. БОРЕНКО 10.34. в столице. Программа «Разворот. Право знать». Продолжаем. Пока шли новости, к нам в студию буквально влетел, впорхнул, ворвался главный редактор нашего радио Алексей Бенедиктов. Доброе утро, Алексей.
А. БЕНЕДИКТОВ  Доброе утро, Сергей, Маша, и все радиослушатели. Сейчас у нас на прямой связи будет наш корреспондент Владимир Рыкин, который в данную минуту находится около того самого отделения милиции, куда был доставлен профессор Эдельгин. Алло, Володя, ты нас слышишь?
В. РЫКИН  Доброе утро, Алексей Алексеевич и все, кто находится в студии.
А. БЕНЕДИКТОВ  Какие новости?
В. РЫКИН  Новости хорошие. Передо мной сейчас стоит сам профессор Эдельгин, который всего лишь несколько минут назад в сопровождении нескольких людей вышел из десятого отделения милиции города Энска. Сейчас я дам ему слово. Пожалуйста, профессор, говорите.
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Алло.
А. БЕНЕДИКТОВ  Здравствуйте, Владимир Евграфович. Это говорит Алексей Бенедиктов. Знаете такого?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Конечно, здравствуйте, Алексей Алексеевич.
А. БЕНЕДИКТОВ  Вас освободили?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Меня не нужно было освобождать, потому что меня никто не арестовывал.
А. БЕНЕДИКТОВ  А что же случилось?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Меня вызвали для консультации по одному…э…хм…неоднозначному делу.
А. БЕНЕДИКТОВ  Какому делу? Уголовному?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Нет.
А. БЕНЕДИКТОВ  В качестве кого?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  В качестве…э…ну, можно сказать, эксперта.
А. БЕНЕДИКТОВ  А в чём оно заключалось, это дело, можно сказать?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Да, могу. Но это…э…как сказать…хм…долгая история. Для этого нужно время.
А. БЕНЕДИКТОВ  А достойна ли эта история, на ваш взгляд, быть рассказанной в эфире нашего радио?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Безусловно.
А. БЕНЕДИКТОВ  А что, если мы вас пригласим к нам в эфир, скажем сегодня, в 20.00 в программу «Своими глазами»? Вы согласны?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Конечно.
А. БЕНЕДИКТОВ  А вы можете сейчас, так сказать, «для затравки», сказать хоть что-то об этой истории?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Ну, скажем так, эта история подтверждает мою теорию, которую я изложил в «New Times». Теперь этой теории есть живое подтверждение.
А. БЕНЕДИКТОВ  Уже заинтриговали. Хорошо. Ждём вас сегодня вечером в нашей студии.
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Да. Спасибо вам, Алексей.
А. БЕНЕДИКТОВ  Итак, напоминаю, что это был профессор Эдельгин, освобожденный, или просто выпущенный из отделения милиции подмосковного Энска. Он будет сегодня вечером гостем программы «Своими глазами». Не пропустите!...

***

Сообщения о внезапном аресте и таком же внезапном освобождении профессора Эдельгина мгновенно разлетелось по всем сколько-нибудь значимым средствам массовой информацпи. И к восьми вечера на столе главного редактора радио «Правда России» оказалось несколько десятков заявок от ведущих теле и радио компаний об участии в программе с участием скандально знаменитого учёного. Алексей Алексеевич все их беспрекословно удовлетворил. Вследствие чего к восьми вечера по Москве в студии прямого эфира радио «Правда России» собралось несколько десятков журналистов, не имеющих ни какого отношения к самому радио, но имеющих огромное желание рассказать в своих сюжетах о профессоре Эдельгине, и обо всём, что с ним связано. Может быть эта история и не вызвала бы такого ажиотажа наших родных российских СМИ, если бы не огромный интерес западных коллег. По CNN за истекшие сутки несколько раз проходило сообщение о задержании Эдельгина, показали целый фильм, посвящённый его деятельности в годы Советской власти, и о том, как сегодняшние власти, мягко говоря, не очень-то его жалуют. Поэтому поневоле, а может быть исходя всё же из искренних побуждений, руководство российских телеканалов решило не оставлять это событие без внимания.
Увидев, как ей казалось, безконечно-огромное количество теле- и фотообъяктивов, наставленных на неё, Наташа поневоле растерялась, не зная, куда себя деть. Профессор, понимая её состояние, тронул её за руку, и когда Наташа повернула к нему испуганное лицо, сказал очень тихо и очень спокойно:
- Привыкай, Наташа. Теперь так будет всегда. Не волнуйся. Я с тобой.
- Профессор, мы можем начинать? – спросил у гостя Алексей Бенедиктов.
- Всё хорошо? – обратился профессор к Наташе.
Она кивнула в знак согласия.
- Да, Алексей, мы готовы. – сказал профессор, обращаясь к главному редактору радио «Правда России».
- Хорошо. До эфира чуть меньше минуты.
Через несколько мгновений звукорежиссёр в студии начал показывать пальцами оставшиеся до начала эфира секунды. «Пять, четыре, три, два, один…»
 
***

ПРЯМОЙ ЭФИР РАДИОСТАНЦИИ «ПРАВДА РОССИИ»
ПРОГРАММА «СВОИМИ ГЛАЗАМИ»
ВЕДУЩИЙ – АЛЕКСЕЙ БЕНЕДИКТОВ

А. БЕНЕДИКТОВ  Добрый вечер, дорогие радиослушатели. В эфире нашего радио программа «Своими глазами». Сегодня её веду я – Алексей Бенедиктов. В гостях у нас профессор Владимир Эдельгин и молодая красивая девушка, которую представит сам профессор.
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Добрый вечер, Алексей. Добрый вечер, уважаемые радиослушатели. Я действительно сегодня пришёл не один. Рядом со мной сейчас сидит Наташа Фомина. Это удивительный человек, ставший живым подтверждением моей теории о летаргическом сне.
А. БЕНЕДИКТОВ  Каким образом это произошло? Я сейчас обращаюсь к молодой и красивой Наташе. Расскажите, пожалуйста.
Н. ФОМИНА  Здравствуйте. Знаете, я немного волнуюсь. Впервые в прямом эфире на радио.
А. БЕНЕДИКТОВ Понимаю. Есть повод поволноваться. Тем более, что вас сейчас не только слушают, на вас ещё и смотрят. В нашей студии сейчас находятся несколько наших коллег-журналистов. Прямая трансляция идет, в том числе, на спутниковых каналах «RTVI» и «ВЕСТИ-24».
Н. ФОМИНА  Спасибо за понимание.
А. БЕНЕДИКТОВ  И всё же каким образом вы стали живым подтверждением теории профессора Эдельгина?
Н. ФОМИНА  Это длинная история. По причинам, о которых мне не хотелось бы сейчас говорить, я решила уйти из жизни. Даже не так. Я очень переживала из-за своей, скажем так, личной трагедии, и выпила смертельную дозу снотворного.
А. БЕНЕДИКТОВ  Простите, вы сказали «смертельную дозу», но вы же живы?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Да, Алексей, и этот факт является настоящим чудом, подтверждающим мою теорию. Потому что фактически Наташа, приняв снотворное, впала в летаргический сон. Все посчитали её мёртвой, более того, уже похоронили. И Наташа не выжила бы, если бы двое молодых людей не раскопали её могилу, в тот самый момент, когда она «проснулась». Это были Михаил Зарубин и Юрий Серёгин.
А. БЕНЕДИКТОВ Зачем им это понадобилось?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН Это загадка, которую могут раскрыть только они. Насколько я могу понять, это связано с тем, что тогда они были, мягко говоря, не трезвы.
А. БЕНЕДИКТОВ Боюсь спрашивать, что с ними произошло после того, как они увидели ожившую Наташу.
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  К сажалению для этих двух молодых людей эта история закончилась трагически. Один тут же умер от разрыва сердца, а второй сейчас проходит курс лечения в одной из психиатрических клиник Энска.
А. БЕНЕДИКТОВ  А почему вы оказались в милиции?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН Сначала в милиции оказалась Наташа. Её ображил наряд милиции. Она шла в одной ночной рубашке по городу. Они подумали, что она не в себе, отвели домой. Мать подумала, что над ней издеваются, сказала, что дочь её в могиле. И Наташу отвезли в милицию. А спустя некоторое время выяснилось, что Наташа на самом деле официально считается умершей. И тогда представители милиции обратились ко мне за консультацией. Это чудо, что нашёлся такой сержант Волкин, который догодался приехать ко мне домой, хотя было очень раннее утро. И это чудо, что есть такая радиостанция, как ваша, потому что только благодаря ей этот сержант и узнал, что я занимаюсь подобного рода…э…делами, скажем так.
А. БЕНЕДИКТОВ  А с чего вы решили, что вас пришли арестовывать?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Я по-настоящему испугался, увидев в дверной глазок молодых ребят в милицейской форме. Ну, потому что я знаю, на что способна наша родная власть.
А. БЕНЕДИКТОВ  А почему не отвечали на звонки наших референтов?
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Тут вообще смешно. Я, собираясь, мягко говоря в попыхах, просто забыл свой мобильный телефон на письменном столе. И это тоже, по сути, чудо, потому что благодаря этому вот этот самый случай воскрешения Наташи стал новостью.
А. БЕНЕДИКТОВ  Я бы сказал, главной новостью дня, а может быть и года. Я бы на вашем месте непременно уселся писать диссертацию.
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Она уже давно написана, но до этого момента считалась полным бредом. Теперь, благодаря Наташе, об стоит говорить, как о научном факте.
А. БЕНЕДИКТОВ  Благодарю вас. Наше время подходит к концу. Это был профессор Эдельгин, воскресшая из мёртвых в буквальном смысле, Наташа Фомина, которой я от всей души желаю счастливой личной жизни, чтобы не было больше повода пить снотворное в больших количествах, или какое-либо другое сильное средство. Удачи и счастья вам!
Н. ФОМИНА Спасибо!
ПРОФЕССОР ЭДЕЛЬГИН  Огромное спасибо вам, Алексей и вашему радио за такое огромное внимание к этой истории.
А. БЕНЕДИКТОВ  Благодарю за добрые слова в адрес нашего радио, но ничего необычного в этом нет. Это просто наша работа. Алексей Бенедиктов вёл программу «Своими глазами». До встречи!

***

ФИНАЛ

Молодая пара стояла посреди комнаты, взявшись за руки. В их глазах светились счастье и радость, словно они снова обрели друг друга после долгой разлуки. Навсегда. И нету на свете людей счастливее их! Они любят друг друга и будут любить всегда! Это были Илья и Наташа. Точь в точь, как на последней картине в Галерее Жизни Святилища Святого Петра…


               



                конец



Апрель 2004 – ноябрь 2008  Коломна Россия