Как умирала тетя Лена

15 октября. Пятница. Вечер.
Мне кажется, она умрет. И кажется - скоро. Ну сколько может лежать посреди совершенного жестокого для нее  мира старая голодная старуха-шизофреничка, у которой помутилось сознание, отказали ноги, которую бросили родственники, даже внук, на которого давно подписана квартира. Тетя Лена уже неделю не встает, не ест, ходит в туалет, вероятно, под себя. Но в ворохе тряпок и старых одеял это практически незаметно.
Тетя Лена.. соседка моя.. по площадке, квартира 67.

За полторы  недели до этого
Среда, 6 октября.  Маме днем позвонил сосед Ванька, из 68 квартиры, сказал, что у неё, у тети Лены, дверь приоткрыта, и мол, на полу лежит, нужно Скорую вызвать. Сам Ванька парень молодой. Ему не до вызывания  скорых для соседских старушек. Мама, конечно, позвонила, вызвала, но сама не пошла, разволновалась только. В домофон нам звонят, у нее, соседки, домофона нет. И Скорую ей мы часто вызываем. Обычно тетя Лена приходит-прибредает и просит. Просто потому что плохо. Ночью, днем.. просто.. сама не знает, что болит. Да всё болит.  И душа больная тоже. Обычно у нее оказывается нормальное давление и неплохая кардиограмма. И часто ей дадут что-нибудь под язык, или так – таблеточку, и уходят. И обычно она потом  оживляется несколько, поспав, может и забыть, что врача вызывали, а пришедшему впоследствии терапевту (опять через наш домофон, это называется «Терапевт в 67-ю, сказали звонить в 65-ю) сказать, что уже поправилась и ничего не надо. Терапевты временами гневаются, кричат, что и так два участка совмещают, и вызовов полно, и больше не вызывайте (при этом бросая сердитые взгляды в нашу сторону). А мы что? Мы ничего, это их скорая потом выписывает.

Когда Скорая уходила (мама в глазок контролировала и  вышла на площадку) -  врачи ничего страшного не сказали, только, мол, анальгина ей можете потом дать, а сейчас укольчик сделали.  Ну и все. Вечером я проведывать соседку не пошла, у нее темно и тихо было, решили, если бы что серьёзное - забрали бы или сказали маме родственников искать.. И вообще до этого я её не проведывала, она сама к нам приходила с просьбами и проблемами. 

Четверг, 7 октября.  Приехала я с работы, как обычно, полвосьмого, а мама извелась уже, как там соседка наша. «Сходи, узнай». И я пошла, всех покормив,  полдевятого уже.  Позвонила, кричу «Тетя Лена, это Света, проведать пришла». Голос её.. «Да.. сейчас..», и долго не открывала, шум, движение мебели. Она обычно придвигает стулья, гладильную доску – от воров, бандитов. Открывает, наконец, и вижу - на полу сидит. В своем плаще незастегнутом, на голое тело одетом.. Ноги, говорит у меня отказали. Не могу ходить, говорит. Ползет по грязному полу, в темноту комнаты, с трудом притискиваясь между  креслом  и кроватью, еле доползает, ногами, руками загребает. Ноги босые, ногти аж загибаются. В этом черном распахнутом плаще, раскрывающем белое, достаточно объемное обнаженное старое тело с желтоватыми синяками… «Может, встать попробуем?» «Нет, я пробовала, не получается». К  кровати добирается, кое-как забираемся с моей помощью, укладываю её, укрываю грязными ватными одеялами. Приношу  чего покушать, чай сладкий, в своих тарелках, кружке, у нее только деревянная ложка, остальное, видать, в мойке, пара кружек грязных на полу…садится на кровати, табуретку придвигаю, кушает с аппетитом. А я в это время перетаскиваю какое-то тяжеленное кресло немного в угол, чтобы легче было выбираться.
Наливаю еще воды на ночь. «Тут, на столе поставь». Стол завален таблетками разными, часть распечатана, рассыпана по столу…
Дверь, говорю, не закрывайте уж, ну кому вы нужны, а то вдруг утром не откроете, я утром вам каши принесу, и внуку звонить буду.
Соглашается не запираться. И действительно, кому она нужна. Получается, никому. Ну, мне немного.
Сашке, внуку, звонила, не отвечал. Послала СМС.

Пятница. 8 октября Утром встала пораньше, раз кашу варить, проведывать заходить. В шесть уже на ногах была, а  с пяти не спалось, всё эта картина в глазах – как она ползет … Зашла полседьмого - она спала-храпела, чай оставила, кашу горячую, геркулесовую, на молоке и с маслом. Маме так не варю, маме на воде варю, но у нее всякой еды полно, по желанию..  А соседке еще бутерброды на день, котлету, огурец, как же - до вечера  может быть. С работы дозвонилась все же  Сашке, так и так с бабушкой.. приезжай и решай.. «О, я сегодня допоздна работаю, ну, может,  отпрошусь. Постараюсь, как получится.. Вот ведь.. ну ё-моё».
Вечером  приезжаю домой, мысли-то уже по дороге тревожные, а дома – мама в шоке, была у нас свекровь днем в гостях, а когда уходила - дверь не закрыла за собой. Мама на кухне сидела, слышит  шебуршенье  в  коридоре – а там тетя Лена, ползком, в плаще опять на голое тело: «Помоги, Мария Михайловна .. врача мне»… Мама ей - «Лена, ну чем я могу помочь, сама еле жива, и какой врач полшестого уже, ползи к себе, могу только Скорую вызвать». Стала вызывать, сама вся задохнулась, диспетчер даже спросила « А с вами что? Вы что так дышите?!» «Да я то что, я хорошо, это у меня хроническое, типа астмы, задыхаюсь, но все со мной в порядке, у меня и лекарства всякие есть». Дверь по домофону открывала, там не была, но скорая быстро  ушла. Это мне мама всё рассказывает, повторяясь, путаясь и опять задыхаясь.
Я к соседке, следов Сашкиных не видать, она, в полусонном или каком там состоянии, от своих успокоительных таблеток,  говорит, нет, ни приезжал, а скорая ничего не сделала и, мол, сказала – терапевт придет завтра.. Хотя вроде какие-то ампулы на столе валялись… «Кушать будете?» «нет, не хочу ничего». Но приношу чай с булочкой и пирогом, ест.
У мамы весь вечер воспоминания, как Лена голая ползла, постоянно про это рассказывает, давление поднимается до 180, беспокойство.. Уговариваю её всё забыть и из головы выбросить, мол, всё, я  два дня дома, а там видно будет. Мама капризничает, забыть не желает, продолжает ужасаться.

Суббота, 9 октября. К трем мне с детьми идти на юбилей свекрови, хотела до этого в магазин сбегать, да и пойти в студию хотя бы на пару часов, порисовать. Но сижу дома, жду терапевта…Иду к ней, кормлю завтраком. Бодра вроде. Спрашиваю, как же она в туалет ходит.. А я ползаю, мол, где на коленках. Смотрю, в двери из комнаты табуретку приладила, видимо как-то присаживается по пути.
Сашке названиваю, молчит.
Терапевт приходит часов в 12, деловая моложавая приветливая женщина, была она у нее недели три назад, тоже при мне, тоже по вызову Скорой. Ужасалась условиям, спрашивала, где какая родня, выписала тогда ну, можно сказать, общеукрепляющие средства – глицин по две таблетки под язык три раза в день – чтобы голова лучше работала, Энап с утра одну таблетку – давление поддержит и вообще полегче будет, и Рибоксин, по одной три раза в день, для поддержки сердечной деятельности. Я тогда ходила в аптеку, всё купила, потом всей семьей писали  фломастером на пачках - чего и когда пить, но в результате тетя Лена сказала «А я их и пить то не буду».
И вот заходит терапевт в моем сопровождении в жилище, более напоминающее приюты бомжей в подвалах каких, ужасается еще раз, и  говорит, больная недееспособна, за ней, мол, уход нужен, и что нужно её отправить в отделение сестринского ухода, есть мол такое в районе, и  что будет внуку звонить и вообще на него.. дело заведут. И к главврачу пойдет.. и в совет депутатов пойдет…  Берет у меня телефон внука (даю), просит мой домашний ( по сотовому мол плохо слышу) – даю, но говорю, что вечером звонить только, записывает в блокнот - Светлана, соседка, после восьми. Просит сначала  все ж мне  самой позвонить внуку и припугнуть, а если, мол, мер не примет, она сама ему позвонит, со стационарного больничного телефона ( «а то  знаю я таких родственников, потом замучат звонками на сотовый»), и пойдет в главврачу, будет решать вопрос, и еще подошлет медсестру – типа описать условия недееспособной бабули, медсестра тоже.. со мной свяжется.. после восьми.. ничего, она рядом живет. «Да бабушка просто голодная, вот ноги и не держат».
Я бурчу, что вот и неправда, я старушку кормлю, старушка почти улыбается и говорит, что я, соседка, ёй вместо внука…

Терапевт уходит, ничего,  естественно, не выписав. Потому как выписанные ранее лекарства валяются на столе, несколько все ж растормошенные. Ну, может, для разнообразия, посреди приема фенозепамов своих,  и выпила больная по одной таблеточке ото всюду.
Прихожу кормить обедом. Рядом на тумбочке открытая банка с селедкой…»А это откуда, Сашка был?». «Нет, я это я на кухню сползала, в холодильнике была. Покушай. Вкууусная». «Да не хочу я вашей селедочки!» « Не любишь?».
 Кормлю обедом. Говорю, чтобы лежала смирно, приду поздно. Тетя Лена вполне адекватна. Кивает и обещает лежать смирно.
Захожу в десять вечера, спит-храпит, оставляю чай.

Воскресенье, 10 октября.  За грибами собралась, решила встать в начале седьмого. Чтобы еще кашу ей сварить, отнести, и на 7.45 уехать.
Проснулась  около 6, лежу, думаю, беспокоюсь.. Вдруг – непрерывный звонок в дверь. Ну, понятно,  кто еще может быть,  бабуля, небось, наша  с ножками неходящими.. Кидаюсь бегом, пока весь дом не перебудила, маму опять до повышенного давления не довела. Открываю дверь, и точно – тетя Лена стоит, прислонилась к косяку, с полубезумным видом, голая совершенно, но на полу площадки одеяло, за собой приволокла, и тапочки. И ломится в квартиру, практически молча. Страшно даже несколько. И я.. пытаюсь не пустить, обнимаю за талию, и говорю «Куда вы, тетя Лена! Пойдемте в свою кроватку, и разберемся, не надо к нам, у вас своя квартира есть». Но справиться не могу, она тяжелее и выше. Тем более оседает и наполовину впадает в квартиру, ползет в коридор, хватая меня за ногу. Лежит уже в нашем тесном коридорчике.. я начинаю уговаривать перебраться к себе, пытаюсь развернуть, тяну за руку - кричит, что больно колени,  завывает, я ей «тише, тише, весь дом разбудите».
Надрывая спину и больное плечо, как то разворачиваю её, выбираемся в подъезд, там она укладывается на полу под дверью, стонет. Пытаюсь прикрыть и подоткнуть под нее одеяло. Зверею,  и говорю, что терпение моё лопнуло,  что вызову скорую, и заплачу, пусть вас забирают в больницу, сколько ж можно. И внуку позвоню, пусть сидит с бабушкой. «Лежите тут!». Быстро переодеваюсь в футболку и штаны, иду на кухню звонить в Скорую, и пока препираюсь, потому как не хотят идти, уже больную знают, и своих действий не видят, типа  «у нас у полстраны  ноги не ходят, за ней просто уход нужен», слышу шум в коридоре, и стоны,  и больная опять здесь. Уговариваю все ж Скорую, типа, она у меня в коридоре лежит, ну помогите,  я её не перетащу. Обещают придти, когда освободятся. А пока иду все ж к ней, и начинаем выбираться все ж.. С моим волоком и её поступательными движениями кое-как забираемся в её квартиру, в коридор. Там она опять укладывается, руки под голову, всё, дальше не хочет, и вообще спать настроилась уже. Да и у меня сил нет больше до кровати и в кровать её. Оставляю там, и скачу вниз встретить Скорую, ибо звонить же к нам будут. Не видать спасителей, у нас они рядышком, сразу за домом поликлиника, и с торца они и располагаются, даже дверь видна. Закрытая. Возвращаюсь к больной, чтобы в коридор не выбралась, потом опять на улицу.  Идут, наконец, два молодца. Приходим. Один вещает «Вставайте, вставайте, бабушка, не мы ж вас поднимать будем».  Одевают перчатки, и, конечно, помогают ей встать на ноги. И встает она, стоит себеЮ охая. А доктора  говорят мне «ну что мы.. у нее шизофрения, артроз  колен, уход нужен и все». «Ну, может укол какой, чтобы поспала?»  «Да у нее такие средства свои, что наши уколы – тьфу». Они под руки, я под спину и зад, ведем её в сторону кровати,   протискиваемся в дверь, добираемся,  сажаем, доктор дает что-то под язык « Сосите», и собираются уходить. Тут тетя Лена  хватается за сердце, охает  «Сердце.. умираю..». «Куда?» - кричу я докторам, «Видите!?» «Ладно, сделай ей укол» – один другому. Делают и уходят. Я её укладываю, укрываю, велю лежать, мол, скоро с кашей приду, а потом уеду. И говорю – всё, я вас запру, чтобы не ползали голая по подъезду, незачем и некуда вам выходить, и Саше   вашему звонить буду». Через 20 минут приношу кашу, она уже храпит. А меня трясет малось. Спать охота, но решаю лучше поехать в лес, на релаксацию.. Дома не усну, и буду думать, как она там лежит, и не на полу ли уже, и не под дверью ли.. помощи просит, запертая..
И еду в замороженный лес, к замороженным грибам, к туману и встающему солнцу, и радуюсь всему и успокаиваюсь. И дозваниваюсь уже на выходе Сашке, он говорит, что в пятницу был все ж  вечером, а она спала, и его не видела. Ну и он постоял и ушел домой. Пересказываю все беседы с докторами, говорю, что за ней уход нужен, сама не сварит ничего и вообще, и пусть решает свои проблемы, с главврачам говорит и прочее. И что мол, не мои это заботы,  и не моей мамы. Он со всем соглашается, конечно, мол, приеду завтра.
Ну и приезжаю я из леса, и к ней. Кормлю обедом, сначала борщом, со сметанкой, съедает большую тарелку, приношу второе.. «Да я, наверное, уж наелась». Уговариваю поесть. Соглашается, и так трогательно говорит «Ну да, первое и второе, и чай»  Приношу и надеваю  свою голубую футболку,  от штанов она отказывается, а может и верно. В обед тетя Лена уже смутно помнит, что было утром, даже в неком расстройстве. Что это, мол, со мной было, и зачем я к тебе пришла, и как….
Потом  я прихожу с ужином, запираю её на ночь. Она согласная, запри, говорит меня, куда мне ходить.
Понедельник, 11 октября. Ночью все думается, как она там, встаю еще шести нет, варю кашу, чай завариваю, на день наготавливаю, макароны, котлета рыбная, огурец… Несу всё. Спит, храпит. Не бужу, все расставляю, запираю, и уезжаю. Дочь старшая  знает, что ключ у нас дома.
Нервничаю днем. Но надеюсь, что там Сашка…. Он сам позвонил мне на работу, сказал что был в поликлинике, хотел найти главврача, но ему сказали что будет в четверг принимать. Зашел к ней, сказала, не есть  хочет, и он уехал.
Вечером дома мама опять расстроенная, волнуется, что я заперла соседку, а вдруг что, потом тебя же и обвинят. И на работе сотрудницы тоже меня ругали. Ну, я маме говорю, что заперла, чтобы к тебе не ползла.
«Ну уж, отдай ей ключ и пусть как хочет».
«Ладно, ты только дверь без цепочки не открывай. А то упадет тут, что делать будешь? И саму еще кондратья хватит»
«Нет, нет, это прошлый раз просто дверь была не закрыта, а  так я через цепочку»
Иду к ней. Спит, еда не тронута совсем…бужу – чего не ели? Не,  не хочу - бормочет. Опять несу чай и воду на ночь наливаю, на табуретку всё возле кровати ставлю. Громко внушаю «Тетя Лена, я вас запирать не буду, вот ваш ключ внутри, в двери».
Надеюсь, что не поползет закрывать, а то утром вдруг не откроет, не доползет, не проснется..
Ночью просыпаюсь несколько раз, иду посмотреть в глазок, вдруг где в коридоре уже лежит. Но пусто, тихо.
Вторник, 12 октября.
Захожу утром, с новой кашей и чаем.  Сидит на полу, не может залезть в кровать. Может  в туалет ползала, может свалилась. Помогаю привстать, еле закидываю, с краю, пытаюсь подвинуть к стенке. Нет, не получается, так укрываю. Вроде разговаривает что то бурчит «Не упаду».  Уезжаю.
Звоню днем. Дочь рассказывает, что приносили пенсию.
Вечером мама живописует подробности, как ходила к Лене с почтальонкой. Дверь была не заперта, она вроде спала. Когда позвали – высунула голову из-под одеяла, что-то мычала-стонала, руками махала. Почтальонка нашла местечко на табуретке, смахнув мусор и крошки.
Мама - «Лена, Лена, ты расписаться можешь, вот здесь?»
Подсунули ведомость, ручку вложили. Бестолку. Так рукой повела, что чуть всю ведомость не испортила.
Расписывается за нее мама, и говорит, что пенсию домой пока отнесет, «а то у тебя не заперто, и ты говоришь, что всё воруют»
Вечером  я  приезжаю домой пораньше, день рождения у старшей дочки. Пока  там все готовится, дочка с подружкой готовят, свекровь с мамой беседует – заглядываю к больной. Спит, еда опять не тронута, только чай убавился.
Часов в восемь вечера – звонок.  Сашка и две девушки, может жена с кем. Мы, говорят у бабушки были. Мол, она на полу была, подняли. Даже до ванны довели. Помыли. Чуть прибрали, есть она не хочет. Пытались найти паспорт, не нашли. Говорю про пенсию. «А, вот она и говорит, что приходили две женщины, пенсию забрали». У нас  внук пенсию  не берет, пусть, говорит, лежит, зачем она мне. Сходили они еще в Скорую поговорить, вернулись с советом убрать все её фенозепамы и прочие успокоительные. От них мол дуреет и спит и не ходит.Убрали и  уехали. Дверь не заперли. Я обещала утром чай -  воду поставить и посмотреть.
Среда . 13 октября
Утро - чай - вода, спит.
Вечер – спит. Ни следов Сашкиного пребывания, ни еды  какой, им привезенной. Чай выпила.
Четверг. 14 октября
 Утро, чай - вода, спит. С работы шлю СМС Сашке, что он  думает. Сообщает, что был у главврача с утра, советовала признать её недееспособной. На вопрос - будет ли сегодня – не отвечает. Вечер. Сразу, не заходя домой – к ней… Лежит. Стонет, глаза закрыты. Рядом сок, открытая ряженка, баночка йогурта…. «Тетя Лена! Ну что вы тут, кушать хотите?» Приоткрывает глаза, нет, не хочу  - слышится… «Ну я к вам попозже приду с чаем»
Дома говорят, что приходили две девушки. Мама  домофоном подъезд открывала, потом звонили к нам в квартиру. Спрашивали, нет ли мужчины в доме- помочь поднять, ну опять на полу.. Может, падает, может, в туалет ползает…
Конечно, иду попозже, на цыпочках почти, с чаем и водой .. Спит вроде, стонет, сомневаюсь я как-то, что она в туалет ползает.. или ходит.. Ну, не знаю, может нужно терапевта снова, может уколы какие. Но надеюсь, что внук все ж .. как-то… решит что-то..
Ночью снится, что пришел спонсор. Убрал всю квартиру, настелил чистого красивого белья, разные там пеленки, памперсы пачками нанес…
 Пятница. 15 октября Опять утром иду с водой и сладким чаем. За ночь чай почти выпила, ну пить же хочет человек, в сознании пока и  может что-то сам. Приоткрывает глаза, свет же в коридоре зажигаю.. но опять закрывает.. охает, стонет..
Вечер. Прошла я. Следов пребывания родных нет. Кажется она в полубессознании, а может и в коме уже.  Тяжело дышит, со стоном, скинув одеяло, голая.. Но вроде жара нет, потрогала лоб.. Попоила соком из чайничка, вроде проглотила несколько глотков. Укрыла одеялом, ушла. Позвонила Сашке. А он – я работаю сегодня, вчера были девчонки, а что я сделаю, я у врача был, она сказала, мест нет по уходу, и я не могу там быть все время.. а я ему – я не знаю, что ты должен, но бабушка твоя голодная неделю, в говне валяется, и умирает в одиночестве - это нормально? И я что, должна контролировать, когда умрет и тебе сообщить? А он – я понимаю, но чего я сделаю, мол, я к врачу ходил, её не берут никуда,  и если я с ней сидеть буду, а работать не буду, я тоже с голоду умру и вся семья, логично? Логично, хотя сомнительно, чтобы ты за неделю-другую  умер… Поговорили, короче. Обещал завтра приехать.
А мне не сидится. И пошла я в Скорую. Даже звонить не стала, пошла просто и говорю, так мол и так, придите, посмотрите, оцените состояние. А что опять с вашей соседкой? Не знаю, но мне кажется она уже в коме. В воскресенье вы мне сказали, что у нее шизофрения и артроз, просто уход нужен, но она и другая была.  Идите, говорят, придут когда освободятся.
И опять я дежурила  на улице. Пришел уже знакомый врач… Глаза приоткрыл, поводил  рукой, пощелкал даже около них.. В коме она, говорит… Может, инсульт был.. Давление померил. О, говорит.. почти нулевое… Сколько протянет – не знаю, завтра терапевта вызовем  сами, а вы позвоните внуку, пусть приедет с утра, зайдет в поликлинику, подтвердит, что приехал, и не маме вашей, мол,  терапевта встречать. Пусть здесь внук будет.
Да, говорю, позвоню, а вообще суббота завтра, я дома, терапевтов, мол, принимать.
«Ну, а  вы может еще загляните разок попозже» – врач сказал.. и ушел .
Прикрыла дверь, вернулась к себе, позвонила внуку - не отвечает. Написала СМС, что бабушка в коме, возможно долго не протянет, была скорая, завтра будь с утра, придет терапевт…
И вот  заглянула.  23.50. Умерла тетя Лена.

Тетя Лена
Честно говоря, тетя Лена достала нашу семью. Никогда мы не дружили, просто жили вот уже 43 года на одной площадке. Дружили её мать, баба Маша, и моя бабушка.  Моя убралась первой, когда умерла, дома, первым делом позвали бабу Машу,  потом мы с ней вдвоем обмывали бабушку. В те времена, ох уже тридцать лет прошло, покойников особо в морги не сдавали, как-то дома ставили. Соседи, знакомые  приходили «поглядеть». По дому денежку собирали, кто-нибудь активный обходил все квартиры в наших двух пятиэтажках, объединенных двором. Собирались и на вынос гроба, ветки еловые бросали до машины, ставили гроб на табуретках у подъезда. Сейчас всё изменилось, у нас редко кого дома оставляют, да и из морга часто к дому не привозят. Сразу на кладбище или в крематорий, что проще и дешевле. Хотя вот у моей родни, на окраине  небольшого уездного городка, еще остались старые обычаи. Покойников дома держат. И, кстати, отпевают тоже часто не в храме, и  не заочно, а домой батюшка приходит.
А через пару лет после моей бабушки  и баба Маша убралась, и так же, перед смертью, её дочь, вот эта тетя Лена, звала нас - меня и маму, в страхе «Мама умирает..» и мы стояли рядом, и потом помогали.
Теперь вот тетя Лена. Только стоять с ней рядом не кому. Муж и  единственная дочь давно умерли, внук, несколько, на мой взгляд, непутевый, последние года три живет отдельно, женился, ребенком обзавелся. С бабулей много враждовал, бывает теперь крайне редко, квартира на него давно оформлена. Была еще и внучка, помоложе, от второго мужа дочери, но где-то сгинула после смерти матери, а с ёё отцом та тоже развелась, как и с первым мужем.
Была она женщина крупная, полная, с мясистым носом, гривой седых волос, как-то интересно собранных в пучок.
Тетя Лена, сколько её знаю, шизофреник, лежала периодически в местной психбольнице, по молодости орала – буянила, посуду  и один раз даже телевизор из окна швыряла. Муж её, дядя Ваня, хотя и пил, мужик был смирный, жену утихомиривал, пока жив был. Потом она, с годами,  несколько затихла, враждовала только с внуком, который жил у нее годами,  жалобы на него писала в милицию, и еще мечтала сдать в армию, потому что «не учится и не работает», всё грозилась поехать в военкомат. Их дела, нас не касались. Касались только иногда, когда она приходила позвонить – или Сашку, дома не ночующего,  разыскивая, или в милицию.
Иногда она занимала деньги до пенсии. Немного – сотню, две, всегда отдавала в день пенсии, еще норовила принести кулек конфет или шоколадку.

С этого Нового года всё изменилось. У нее появилась навязчивая идея – когда принесут пенсию. С этим вопросом она приходила практически ежедневно, иногда и не по разу, и в любое время суток. Да и правда, часы у нее не ходили, или «показывали неправильное время», дни недели её не волновали. Телевизора и телефона не было.. проснется - светло, и идет к соседям, спросить.. Чего ж тут такого. И в пять утра идет, и в шесть, и полдвенадцатого ночи.
Позвонит – открываем, стоит в дверях:
«Приходила?»  или «Почта  была?»
«А зачем вам почта, тетя Лен?»
«Ну как, пенсию не приносили?»
«Да я вчера вам сказала, что до пенсии .. дней.. ( десять, пятнадцать, две недели еще и т.п.)
Стукнет себя  ладонью по голове -  покрутит у виска – вот мол, дурочка я, склеротик. И пойдет. Или в долг попросит.
В начале года я пыталась ей календарь дать, купила по ее просьбе перекидной.. но она листочки отрывать забывала, и ничего не изменилось. Тоже было и с часами. Скажешь ей «Ну тетя Лена. Ну  чего в 6 утра идете? Ну, какой магазин?» Или, как вариант - «Ну какая почта?!». А она «У меня часы неправильно ходят».  Принесла будильник – «выброшу его, неправильно показывает!»,  Оставила  я его у себя, полдня ходил, минута в минуту, поменяла батарейки на всякий случай. Еще понаблюдала, и вернула со словами «а с чего вы взяли, что неправильно,  вам же сравнить не с чем. Правильно они ходят». Но переубедить её не удалось.
Иногда просила купить что. Тоже в любое время суток… Позвонит:
 «Плохо себя чувствую, а так… селедочки  ( шоколадочки, сока, хлеба черного.. набор не велик, в общем)  захотела..
Тетя Лена! Полдвенадцатого ночи! Какая шоколадочка..
Правда, иногда и ходила, особенно летом жарким,  недалеко круглосуточный, ложусь поздно, чего не прогуляться…. 
А когда наступило жаркое лета, тетя Лена стала приходить сначала почти голой, только осенний плащ, не застегивая, накидывала. На вопрос - почему ж голая, говорила что постирала, повесила на улице, и все украли… Я думала, врет, по дому много разных тряпок валялось, и в комнате её, и в туалете.  В их двухкомнатной квартире комната с балконом была внука Сашки, заперта на ключ. Как-то, собираясь тут жить с женой, он сделал замечательный ремонт всей квартиры. Чисто, симпатично, мы даже ходили с мамой смотреть… В одиночестве тетя Лена превратила квартиру в нечто совершенно невозможное для жизни. Ничего не мылось. Не убиралось. Над горами немытой посуды, кастрюль, сковородок  роились мелкие мушки-дрозофиллы, стояла вонь, которая усиливалась еще личным запахом хозяйки. Мылась она редко, а вот пИсалась, видимо часто. И пахло от нее жутко мочой. Этот запах проникал даже в подъезд, если она, к примеру, шла в магазин, все в том же плаще на голое тело, временами почти не застегнутом. Или вот к нам, спросить чего. Потому в квартиру не пускали, на пороге беседовали.
Тетя Лена нас полюбила. Особенно меня. И говорила, что роднее никого нет, и говорила «ты мне прям как мать родная». На мои отговорки, что я вам не родня, и  даже не подруга – а просто соседка, которая, конечно, может и покушать принести, раз неможется, и скорую вызвать, но не более, она не реагировала, и повторяла, что роднее нас у нее никого нет.
Как-то после очередных  заходов к нам  по десять раз на дню», я рассердилась и сказала, что «всё, вот не буду больше к вам ходить!».. Что вы думаете, она сказала?
Улыбнулась она, и говорит «Что-то это на тебя не похоже…».
Конечно, не похоже, хотя многие мне говорили, что мол «села верхом и погоняет», что таким больным только дай послабление - так и будут на шее сидеть…
И будут… и что? Это же возможность конкретной «адресной помощи» человеку, который об этом просит… Не такая уж и частая возможность.
Да и привыкли мы к ней. Почти как член семьи. И мой приезд с работы начинался вопросами «Как вы тут? Как бабуля? Тетя Лена приходила? И чего?».
Наибольшую суровость проявляла моя старшая. Нет, на вопросы про то, не была ли почта, и сколько дней до пенсии она вежливо отвечала, стоя на пороге и пресекая попытки дурно пахнущей соседки зайти в коридор. А вот на призывы сходить в магазин и принести, чего очень захотелось она всегда отвечала отрицанием, ну если, конечно, не собиралась сама, и то, чего захотелось, было простым и доступным типа хлеба или молока, а не селедочки, рыбки красной, шоколадочки простой, ряженочки, и прочего.
Хлеб ей, по просьбам, давали чуток, мне звонили. Я завозила вечером.
Мама моя была слаба, конечно, отбиваться от её посещений, если дверь открывала она, то соседка могла и до кухни добраться с вопросами, просьбами, жалобами на внука и племянницу.. Потом квартиру долго проветривали, мама задыхалась со своей астмой…
Но в основном соседка спрашивала меня. Получала ответ, что я вечером приеду, и на время удалялась. Могла, конечно, и еще пару раз позвонить, если по её разумению вечер наступил.
«Где ваш внук?  Где племянница? Почему они у вас не бывают, продукты не приносят, не помогают убраться?»» - временами грозно вопрошала я. На что она улыбалась несколько хитро, и говорила, что она их все выгнала, и зачем они, когда  я тут ей всех дороже.
Сердиться на нее было трудно. Да мне, собственно, и не сложно было немного позаботится о ней, единственно, чего очень не хотелось – чтобы она беспокоила мою маму, которая старше тети Лены лет на шестнадцать, и у которой здоровье весьма неважное, и духом она не сильна, волнительна, слезлива. Но временами казалось, что маму общение с тетей Леной тоже бодрит.
Некоторое время назад они еще очень увлеченно рассчитывали, сколько соседке нужно заплатить за свет. За квартиру вроде должен был платить внук, за свет - она. Нажигала она очень мало, потому что из всей техники был только холодильник. А свет она практически не включала. Мысль об оплате посещала её раз в несколько месяцев, сколько там нагорело, как и по каким тарифам платить, она уже совершенно не понимала, тогда она приходила к нам, и если приносила предыдущий квиток, то они с мамой на кухне сидели долго, мама считала. Сбивалась, пересчитывала, вспоминала, когда менялся тариф, нервничала. А тетя Лена сидела рядом и умильно приговаривала «Ну разве я сама могу сосчитать? Если бы не ты, Мария Михайловна…». Если выпадал выходной, то за дело бралась я, быстренько все прикидывала и выпроваживала гостью. Впрочем, это было давно, последний год она уже оставила  попытки за что-то уплатить, причем внук, видимо, тоже не брал квитанции и не платил, суммы по квартплате там были уже огромные, а все квитки по оплате электричества она потеряла, хотя иногда приходила со словами «заполнить и заплатить».
«Тетя Лена, успокойтесь уже, надо будет - придут и сами все пересчитают».

На меня нападали живущие в подъезде пенсионеры. Они боялись, что «газ не выключит и всех взорвет». Они говорили, что нужно позвонить.. ну куда-то:   в милицию, скорую помощь, чтобы забрали в психиатрическую больницу, к депутатам, в собес и т.п.  Они, видимо, хотели, чтобы все это сделала я, хотя сами были вполне дееспособны, адекватны, состояли в различных пенсионерских общественных организациях, имели домашние  телефоны.. На мои ответы, что никуда её не положат, что она не агрессивна, газом, собственно и не пользуется, а  забыть выключить может вообще любой из нас,  подразумевая про себя при этом - «из вас», потому как нападавшие были ровесники мамы, и сами друг другу в разговорах про склероз жаловались, и как «чайник то весь повыкипел», и как «кастрюля- то почти и сгорела»   - на мои ответы смотрели на меня как-то двояко.. Вроде как сердито очень, поджавши губы, а вроде как и .. как и на такую же дурочку, как беда наша подъездная.
Вообще, если чуть отступить от темы, наш подъезд отличался несколько от остальных семи в двух домах. Нигде не проживало столько.. несколько неадекватных людей, как у нас, причем группировались они даже не по всему нашему четвертому подъезду, а по крайней к улице половине, но зато практически с первого по пятый этаж, и почти в обеих в этой половине  этажа квартирах…  Это действительно были разной степени шизофреники, и молодые, и старые, люди со большими странностями, некоторые помоложе еще и  со склонностью к наркомании, просто странноватые.. Да, в квартирах  девяти из десяти  так получалось. Но они, люди эти,  как-то были не одинокие, или сбивались в кучки. Причем в остальном многим несколько везло, умершие деды- бабки и родители оставляли им квартиры. К примеру,  были у нас две средних лет, ну до сорока, женщины – Ленка и Светка, у каждой по две квартиры в наследстве, так они еще и сдружились, заселились в одной, а остальные три сдавали, и жили себе припеваючи, причем  еще и  без мужиков не бывали, ходили то вдвоем под ручку, то с мужчинами под ручку, и были жизнью весьма довольны, нигде не работая. Но во всем этом разнообразии тетя Лена была все ж наиболее отличительна и наименее самостоятельна.

А если уж говорить о газе, то пищу варить она вообще давно разлюбила, чай тоже редко грела, а  любила больше готовые продукты,  соки. Впрочем, что-то она когда-то  делала, потому как  все кастрюли и тарелки сосредоточились в мойке и стояли там грязные  давно. Иногда я, занося что-то купленное,  строгости проявляла:
- «Почему вы не моете, не убираете? Вы же не парализованная, и в магазин ходите… ну что за безобразие, мухи вон стаями кружат….»
«А я устала, лежать хочу ..» - говорила она, накушавшись фенозепама.
«Ну, так полежите часок, и помойте одну тарелку, кастрюльку..».
Не мыла она, или делала это крайне редко. Всё ставила в мойку, горой там и стояло очень долго. Я видела, когда заносила продукты, укладывала в холодильник, громко крича, что принесла, и что куда положила, если она лежала и вставать не хотела.
Бывало – позовет - зайди ко мне, начинает вроде, что плохо чувствует, и не принесу ли.. чего там ей хочется. А  потом показывает на гору мусора на полу кухни. Пакеты, банки открытые, формы от селедки любимой.. гора приличная, не неделю копленная. При этом она нас не беспокоила, сама, видать по магазинам ходила и кушала, что нравится… Вот, мол, мусор бы выбросить. Ну, сначала я выговаривала, что ж она развела столько, и что я собирать не буду, и пусть в пакеты упаковывает, тогда и выброшу.  Потом шла за едой. Потом приносила, бурчала… собирала этот мусор, выносила. Не часто, но бывало.

На кухне была примечательна навесная полка, на стенке около двери. Она висела так неудачно именно для меня, для моего роста, потому что при моем обычно резком движении несколько  раз я влетала в угол областью виска. И вот когда с мусором поднималась и движение начинала, и просто- от мойки, плиты при поисках и мытье кружки-тарелки… Ну, очень больно, и шишак здоровый с синяком потом был. Забывалось со временем, и снова влетала.
Каждый раз, прося сходить в магазин, на вопрос « чего купить?» она сначала отвечала – «ну сама знаешь…», и копалась в целлофановом пакете с деньгами, если были еще.. Нет, уж, знаем мы вас, точнее не знаем, чего вы пожелаете… Но приходилось сначала предлагать то, что, по моему разумению, должно составлять рацион одинокой, слабой здоровьем старушки  - что-то из  « курицу – наварите супчиков на две недели хватит… Крупы какой, вермишельки, молока – кашу варить будете, творога, сметанки, чая, баранок, сыра, колбаски….». Все мои  предложения ей не нравились. «Да не люблю я это и не хочу.  Мне бы вот.. рыбки. Ага, ну такой, красной, копченой, и хлебушка черного». Впрочем, иногда она соглашалась и на курицу или её куски. Но оборачивалось тем, что просила меня сварить суп. «У тебя вкуснее получается» Ну, шла я на поводу, варила.. просто, когда себе варила, то побольше. И ей отливала, в свою же кастрюльку, дня на два- на три. Приносила. Иногда она говорила «Поставь на стол. Я прям сейчас и поем.» И давай из кастрюли накушивать.

Этим жарким летом она два раза исчезала. Обнаруживала это я, или мама - «Что-то Ленка третий день не приходит». Глядели в замочную скважину, обычно, если она дома, там торчал ключ. Ключа не было. Но вдруг просто совпадение, шастает где.
Но на всякий случай я принюхивалась, проходя мимо утром и вечером, не пахнет ли чем.. к примеру трупом, в такую жару то..А что, человек одинокий, пока кто спохватится..
Потом все ж нашли дома когда-то записанный телефон племянницы, жившей неподалеку, в большой семье, с мужем, дочерью, зятем, маленькими внуками.  Названивали мы ей, она внуку Сашке, потом дала нам его телефон, потому что не дозвонилась. Искали вместе внука, который «должен был искать бабушку».  Они перепихивали друг на друга, мама моя нервничала, что никто не ищет, я предлагала ей взяться да звонить, вон телефон на столе, а я, мол, работаю до ночи.
Нашел её все же внук в больнице, в терапии, вроде плохо стало на улице, Скорая забрала. Там ей получшало, и как врачи, так и больные, мечтали уже избавиться от одинокой голой старушки. Сашка договорился, что приедет за ней на машине в пятницу.
В четверг я была дома, в отпуске гуляла. С улицы кричит знакомая «Открой дверь, вашу соседку привели». Спускаюсь, две женщины держат её под руки, вот, мол, у станции сидела, домой просила отвести.
 Тетя Лена раскидывает руки, и виснет на мне со словами «Родная ты моя!. Дороже тебя никого. Ты мне прям как мать» Женщины смотрят на меня осуждающе и уходят.
 «Господи, ну откуда вы, Сашка же завтра, сказал, заберет».
Она улыбается. Велит посадить себя на ступеньки в подъезде, устала потому что.
Из больницы я, мол, ушла, надоело мне там. И ключа нет, там украли.
При ней пакет с её вонючей огромной и грязной зеленой кофтой. Но сердобольные больные её, конечно, приодели в майку и тренировочные.
Дела. Ну не могу я её к себе домой волочь, хотя и нехорошо от этого, оправдываюсь тем, что мол, жила бы я одна….
Но  выношу табуретку, усаживаю у окна. Выношу чай. Что-то покушать.
Названиваю Сашке. Он ругается, говорит, что договорился про пятницу и приедет  часа через полтора.
Тетя Лена не унывает и говорит, чтобы я сломала дверь. И она домой пойдет.
Полтора часа я сную туда-сюда. Она от табуретки на площадке добирается до своей двери и норовит прилечь на пороге. Переношу табуретку сюда, развлекаю беседами, пока, наконец, не приезжает внук с ключом.
Так же было и второй раз. Неведомыми путями она ушла и добралась до дома, и лежала. Охала, но все ж довольная, что дома.
И вообще ни в какие больницы она не хотела, «нет уж, я в больницу. А Сашка квартиру займет». Иногда говорила. Что ничего нет – ни чашек, ни ложек – Сашка забрал.
Часто говорила, что всё украли, одежду, потому голая. Но как-то с пенсии купила цветастый халат. Маме приходила хвалиться. 
Были варианты – я спала, А Сашка зашел и украл. На вопрос «Как же зашел, у вас ключ изнутри?» - отвечала, что залез через балкон.
Иногда она хотела мне что-то подарить. Супницу, вазу, тарелки, самовар, или вот шубу. Которая валялась в углу за кроватью.
Пару раз говорила, что Сашке ничего не даст, а мне квартиру отдаст. Потому как…я ей.. всех милей и т.п.
Вообще несколько лет она дружила с соседкой снизу, женщиной тоже странноватой, но моложавой. Не знаю. Может и моложе меня, но такой теткой выглядит, Иркой звать. Ирка жила в однушке с собачкой-пекинесом и торговала на рынке обувью. Потом с этим делом завязала, то ли погнали. То ли сама ушла. И стала дома сидеть, потому что с собачкой гулять нужно три раза, и вообще она скучает. «Пойду, говорит, на рынок, мне по знакомству кто что даст, и ладно. Мне бы собачку прокормить». Престарелая советская пенсионерка тетя Соня Ирку стыдила, на работу гнала, хоть он на почту требуются или еще куда, пенсию зарабатывать. Но Ирка работать не хотела, а стала угол сдавать. Тем и жила. И когда собачка померла, уж года два, на работу она не пошла.
Дружили лет пять точно. Даже супы варили по очереди, угощали друг друга, в магазины ходили.
Потом раздружились. Когда я по весне как-то печалилась вечно торчащей в окне и курящей Ирке, что мол, вот, тетя Лена все про пенсию колобродит, достала полподъеда и особенно нас, по соседству,  и всё просит еду носить, вы ж дружили – Ирка сказала «Да. Но потом она меня очень обидела, очень, видеть её больше не хочу. Так прям меня обозвала…». И дружба врозь.
Тетя Лена и племянницу выгнала, когда та во время её больничных пропадания все ж приходила пару раз, еду  приносила, раз убралась, даже белье постельное привезла, рубаху ночную. Но рассорились. Тетя Лена пришла ко мне с рассказом, что мол , не знаю, правильно ли сделала, но племянницу выгнала. Она, мол, матершинница такая, и выбросить мои вещи хотела. Племянница звонила мне и сказала, что больше ходить не будет, потому что.. Короче, расстались навек. И стала она совсем никому не нужная.
   
Да много можно вспоминать про общение с тетей Леной, больно уж запомнилось всё. 

Потом.
15-16 октября. Пятница-суббота .Ночь.

Маялась я почти до двенадцати ночи. Ну  час с небольшим, сидя на кухне в компе, поделав домашние дела.  То, что в нескольких метрах от моей уютной квартиры, где всё мои родные люди в тепле, сытости, уюте, заняты мирными домашними делами -   в одиночестве, грязи и  голоде лежит умирающий человек – не давало мне, конечно, никакого душевного покоя. Не заходить, ждать утра? Очередная полубессонная ночь.. Да невозможно. Пошла я, конечно, без десяти двенадцать.
Приоткрыла незапертую дверь. Тишина. Как говорится - мертвая тишина.  Значит всё – так спокойно подумалось. Покойников я вообще не боюсь.
Зажгла свет.
Лежит в той же позе, на спине, рука, как и была, на груди, рот приоткрыт..
«Эх, тетя Лена, тетя Лена…» Подошла, вздохнула. Потрогала руку, пульс пыталась пощупать, хотя всё ясно уже. Холодная уже рука, час, небось, прошел. По виду – просто остановилось сердце, не мучалась, ни металась.. Из комы – и туда.
Перекрестилась я, молитву прочла. 
И пошла домой. Дверь уже на ключ закрыла. Не знаю, уж теперь то точно никуда не уползет. Но все ж.. Чтобы спокойней было, и телу и душе.
Маме говорить не стала, поздно уже, она и свет погасила. Младшая дочь  в ванне была, старшая в комнате,  заглянула я туда, перекрестилась.. Дочь: «Я так и поняла, зашла на кухню, тебя нет.. подумала,  ты там, и не умерла ли она..».
Вернулась я на кухню, позвонила в Скорую. «Вот вы к  бабуле приходили, так она умерла, не нужно завтра терапевта»
«Уверены, что умерла?»
«Ну да».
«Ладно, пока врачей нет, освободятся- придут. Ждите»

Ну конечно, они ждать  утра  не будут.. Посидела, решила все ж СМС внуку отправить, чего ждать подтверждения врача. Написала «Умерла», и пошла врача встречать, чтобы в домофон не звонил.
Вышла, походила, холодно. Вернулась, зашла к покойнице.. Ну а чего, лежит себе. Снова пошла на улицу, наконец, идет все тот же врач, время уж к часу ползет. Молча поднялись.
 «Ну,  а где внук –то?»
«Да не отвечает.»
«Даст ист плохо» - пробурчал врач.. .А сам перчатки одевает, глаза покойницы приоткрывает.. Потом на лицо край одеяла накидывает.

 «Надо перевозку, а это деньги, одна старушка жила, милицию надо.. Милиция когда еще придет, и будет вас опрашивать.. Так что лучше бы внука найти.. Звоните.»
Звоню. Не отвечает.
А дайте-ка телефон, может на незнакомый номер ответит..
Не отвечает..
 Врач выписывает лист свой, дает расписаться, что я его получила, велит не потерять.
Мнется, опять говорит, что нужно внука добыть, звоните, мол, СМС шлите.
«Ну, а пусть она тут полежит до утра? Раз он не отвечает? Мне что ж, ночь не спать?»

«Да нет.. до утра нет, вот если бы зима, форточки бы открыли.. а так нет. Похоже, не спать вам…»
«Да, нужно мне было до утра не заходить, что ли…» - раздумываю я вслух.
«Ну, что сделано, то сделано. Я пошел, ищите внука, и лучше до того, как милиция придет…»
Врач уходит. Я закрываю дверь. Стою немного в подъезде, раздумывая чего делать…. Иду домой. Время второй час. Решаю чаю попить.
Звонок по телефону, «Саша сосед» высвечивается….
«Я приеду через полчаса… а был кто уже?»
«Ну да, Скорая уже справку выписала.»
«А Ритуалы, как их добыть?»
« Ну, обычно если кто дома, Скорая сама названивает, а так не знаю, заедешь к ним, узнаешь..»
Сижу уж поспокойнее, спать хочется, жду…
Звонок в домофон. Кидаюсь к двери, мелькает, что у Сашки вроде был ключ, и маму сейчас мою разбудят звонками…
Выхожу в подъезд. Поднимается мужчина с дипломатом.
« Я из Ритуала в 67 квартиру, звонить сказали в 65»
Поясняю, что внука еще нет, заходим.. Глядя на развал, и высунутую из под одеяла руку покойницы, в синяках (она ж падала, ползала, такие синяки были на теле), он говорит, что тут милиция нужна, тем более мужчина у врачей не наблюдался.
Поясняю, что у нас старушка ( да мне без разницы - он говорит) и очень даже наблюдалась.
«Звоните внуку, долго его ждать?»
Звоню, говорю, скоро ли ты, мол, а то тут уже Ритуал. Говорит-  скоро, а откуда Ритуал, я, мол, не вызывал..
Мужчина берет у меня трубку, советует Сашке сразу заехать за милицией, а он, Ритуал, будет ждать в  своей машине у дома, Черный джип..
Ну и уходит. Я опять возвращаюсь на кухню… Раздумываю,  что это Скорая, конечно, позвонила в Ритуал- то, а как же, у них конкуренция, и денежка за каждого покойника, а вот если бы я внука не нашла.. полночи с этим Ритуалом оформляла бы и ждала  перевозку, ну уж гроб и прочее выбирать бы не стала....
Ну, все,  конечно, заканчивается  когда-то, появляется Сашка с двумя мужчинами.
На бабушку смотрит мельком, от входной двери, начинает выяснять, откуда Ритуал, да где справка. Да что делать, паспорт ведь не найден… Отправляю его поискать мужчину в джипе. Стою в подъезде, наконец, идут все четверо. Тут я отдаю ключи, приношу её пенсию, и говорю, что я уж, надеюсь, больше не нужна.
Иду домой. Долго не спится, да еще мысль, что привезут милицию и еще захотят меня порасспрашивать при виде тела в синяках, в дверь звонит будут, маму разбудят.
Но вроде никто не звонит  больше. Засыпаю все ж.

Утром мама встала часов 9, бродит. А я тоже не сплю, но полеживаю. Встала. Мама на кухне. Не спится, говорит.. и приснилось, что Лена то умерла.. Чего ж говорю, приснилось, так оно и есть.. мама пугается, плачет, выпытывает,что и как, и чего она ничего не слышала.. Да то и не слышала, что я старалась ее не разбудить и не побеспокоить.
И всё, собственно.
Закончилась история тети Лены. Сашку пока не видели, где и когда похоронили не знаем. Да. собственно, и зачем нам…Так. Соседка. Отмучалась.