Улыбка

В старом районе города испокон веков рос уродливый перекресток. Дорога, мощенная старым, разбитым уже булыжником, расходилась здесь в шести направлениях. Машины показывались крайне редко, людей в этом районе практически не осталось, а воздух как будто повис. Над перекрестком вечною чумой желтело небо. Болезненный желтоватый цвет его объяснялся чем-то, чего я, к сожалению, не знаю. В любом случае обстановка была затхлая, душная и откровенно погрязшая. А на дереве рядом висел покойник.
... И вот, в этом прекраснейшем месте, расположился магазин всевозможных ненужных товаров. Старый продавец занимался тем, что сутками напрлет колыхался в кресле-качалке, разгадывал кроссворды и расчленял в подвале магазина пойманных им кошек (это было его тайное сексуальное пристрастие). Небольшое помещение его было заставлено огромным количеством старья, никому не нужного уже много лет как. Вся жизнь его протекала в этом магазине. Все его существование. Он даже прирос к своему креслу, слившись таким образом с магазином в некоем симбиозе. Ничто не могло более разорвать покой старого Продавца. Здесь он был всем. Альфой и Омегой. Началом и концом. Творцом и Творением. Он творил (бы) и разрушал (бы). Он был (бы) милостив и был (бы) жесток. Словом, все здесь подчинялось Ему
...Внезапно колокольчики у дверей зазвенели и в полусумрак магазина вошел мальчик лет семи, в неряшливой дешевой одежке: шортики, майка, разбитые старые сандали. На лице мальчика росли веснушки, на голове - кудрявые русые волосы. Зеленые глаза будто светились в мутной полутьме помещения. Дверь за ним медленно закрылась, а сам он выстоял какое-то мгновение, затем быстро подбежал к Продавцу (шаги разорвали висящую в возухе тишину), достал из кармана игрушечный пистолет и пластмассовым розовым шариком прострелил старику висок еще до того, как тот что-либо успел осознать. Густая красная жидкость хлынула наружу. Колокольчики прощально зазвенели, когда мальчик выбежал из магазина.
Конец?