Ох, и баня!

  Как-то не пришлось мне, горожанке, полюбить русскую баню. Но попробовать  её "на вкус" всё-таки удалось.
   Приехали мы с подругой в вятские деревни на практику по фольклору собирать русские говоры и байки.
После двух суток в душных вагонах кировские просторы и чистейший лесной воздух опьянили и очаровали нас. Хозяева - родственники подруги - встретили нас радушно и хлебосольно. Накормили, чем Бог послал: грибами жареными в сметане, хрустящими ароматными огурцами, сизыми мясистыми помидорами и белой рассыпчатой картохой. Само собой, на столе присутствовал исконно русский напиток для  души и для приёма гостей. Самогоночка была на редкость чистая, абсолютно без запаха сивухи, с лёгким ароматом клюквы. Выпивохи мы никакие, но по паре рюмочек всё-таки выпили. За приезд и за хозяев.
 Пока мы сидели за столом, старший сын хозяев, деловито выпив третью, поклонился и молча вышел.
 - Мне слышится или на сомом деле кто-то колет дрова? Зачем это в такую жарищу?
 - Ты, девка, смекай. Ака ж баня-ту без дров? А дрова-ту, дОлжны быти свежаки.
 - Почему это свежаки?
 - От же сказать - городски! А де ж ты зырила баню-ту с вугольем? А раз дрова, стало надо быть дровам, запах быти должон лесной. Поняла ль, пичуга?
 - А-а, - протянула я, кивая, - тогда, наверное, и веники должны быть берёзовые, и пар густой...
 - А то! Ясный перец! - заулыбался дядя Вася не то новомодному "ясному перцу", не то моей догадке, - ну, вы тута, девоньки, докушивайте, да в баньку.
  Мы переглянулись, и хозяйка вступилась за нас:
 - Сдурел, старый! Кака ж девкам баня-ту после самогонки да в таку жару-ту? Они городские, белые, лянь, пожгуться, небось. Давай ты с робятами в баню, а касаток я на сеновал устелю. Завтра будет баня им.
 ... Несмотря на усталость, мы не сразу смогли уснуть.
 - Наташ, а ты была в бане хоть раз?
 - Не, не была. Я с родителями сюда приезжала сто лет назад. Так меня в корыте купали на дворе. Маленьких в баню не берут, сильно пар горячий.
 - А ты боишься сейчас?
 - Не то, чтобы боюсь, но как-то не представляю себя в русской бане, лежащей на полке. Да ещё кто-то будет меня веником лупить...
 ... Это было последнее, что я слышала, проваливаясь в сон на огромном сеновале, пропахшем медово-пряными травами. 
 Наутро, как мы не рвались "на практику", нас усадили за стол, за которым сидело уже человек пятнадцать. Хозяева пригласили соседей и друзей отпраздновать приезд своих племянниц, хотя племянницей я им вовсе не приходилась.
 - А чё? Лянь, рази не похожа царевна  Несмеяна на нашу Натаху? Ну, копия ж - Дудина! И лицо блином, и белая лебедью, и волос соломенный, и росту нашего, дудинского!
 - Ти прямь племяшка Василю? - удивилась толстенная бабища, пихая меня в бок чёрным пальцем.
  Дядя Вася задорно подмигнул. Я кивнула, включаясь в игру.
  Сегодня пили и ели долго и вдумчиво. Не раз выходили со двора, оглушая гармошкой луг и лес за ним.
Песни и частушки лились и сыпались, как из рога изобилия. Я просила повторить, и быстро записывала, собирая материалы для отчёта. Что ни слово, то перл, что ни частушка - готовый фольклорный образец.
 После очередного выхода, на стол поставили земляничный квас. Пахло так замечательно, что я налила себе огромную кружку и почти всю выпила сразу. Вкус был ещё лучше, чем запах, но когда пришлось встать из-за стола, ноги просто не пошли.
 - Ой, лянь, робеньки, Несмеяна-ту не ходок вовсе! Ти пьяна ты, голубка?
 - Нет, совсем не пьяная. Наверное, ноги отсидела!...
 Все дружно грохнули.
 - А что тут смешного?
 - Небось, Капа спотыкачика подставила! Ой, смеху-то! Квасок-то  - хмельной, девка!..
 ... Сегодня баня снова не случилась, потому что ноги не несли - раз, песни горланили дотемна - два, и в баню мы совсем не хотели - три! Опять спали на  душистом сеновале.
 Избежать экзекуции всё-таки не удалось...
 ... Баня поразила меня крохотными размерами всего: узкие короткие лавочки, низкий потолок и дверь, подслеповатое оконце. Всё было окутано клубами белого жгучего пара. Мы обе стали кашлять буквально сразу. А тётя Капа приговаривала:
 - Лёгкое-ту прохеркивается. То дОбро. Немочь выходит, стало...
 Потом, лёжа на узкой лавочке я заходилась от ужаса, когда меня охаживали веничками. Дух был горячий и ароматный, но ощущение кошмара не покинуло меня до тех пор, пока в дверь не стукнули и из предбанника не донесся зов:
 - Капля! Девок водой окати, не сомлели бы...
 Дверь на мгновение приоткрылась, и ловкие руки тёти Капы выхватили два небольших ведёрка. Нас поочередно облили живительной влагой, и я поскорее смылась в предбанник.
 На все приглашения хозяйки и подруги снова войти в парную, я ответила отказами...
 ... Когда-то в пионерлагере нас водили в городскую баню, но там не было для нас ни парной, ни вёдер.   
Были душ, гремящие тазики и какая-то неловкость оттого, что ты голый перед всеми. Глаза не поднимались увидеть общую картину этого скопища обнаженных  тел, поэтому помывка не принесла никакого удовольствия. На секунду я заглядывала в парную. Цементные лавки в несколько ярусов, пахнет сыростью и хлоркой, ржавые краны, и серые облезлые стены...
 Здесь же, несмотря на чистоту и необыкновенные ароматы,  всё казалось каким-то кошмаром.
 Единственное приятное ощущение - выход на свежий воздух, холодный малиновый  квас и  очень крепкий сон в белоснежных кружевных постелях...
 - Ну, как банька-ту? Ти понравилось? - спросил дядя Вася вместо "доброго утра".
 - Я ванну люблю с травами, водичку тёплую, шампуни разные...
 - Ишь, кака барыня! Поди, и сеновал не по тебе?
 - Только в качестве экзотики можно переночевать разок-другой, а спать лучше на накрахмаленных простынях...
 - Ну, лянь, чисто барыня какая...