Простой пёс Мальчик

 Маленький Костик лежал в больнице, его прооперировали, а через три дня отдали домой, назначив график перевязок. Муж исправно возил ребенка два раза в неделю почти месяц...
 В очередной раз возвратившись с процедуры, мои хлопцы долго мялись в передней:
 - Что там у вас стряслось, что за новости?- не выдержала я, выходя из кухни.
 Ребята грудью закрывали нечто, что показывать сразу не желали. ..
 - Ну? Показывайте! - подбоченилась я, ожидая не очень приятный "сюрприз".
 Так и есть, муж, с опущенными глазами, достал из-за пазухи маленького  смешного щенка. Это была, конечно, дворняжка  похожая на лайку - ушки торчком, а   хвостик  кобелька  бубликом.
 - Ну, и зачем вы его притащили домой? Он жил себе на территории больницы с матерью, их там кормят.
А нам-то он зачем?  У нас же есть уже щенок. Марлоша, иди сюда, мальчик, - позвала я четырехмесячного добермана.
 Моргая глупыми глазами, Марлик с интересом разглядывал пришельца, не решаясь выйти из-за моих ног, и повизгивал, не зная, как прореагировать на такое явление.
 Дворняжечка воинственно ощетинился и зарычал: он, конечно, не ожидал такого "ласкового" приёма.
 Виновато покосившись на меня, он спрятался за сына. Костик подхватил щенка и заплакал:
 - Мамуля, давай оставим собачку у нас! Он маленький, кушает мало, я буду с ним гулять...
 - Нет, вези его обратно, пока мать помнит о нём, - выставила я мужа за дверь. Сын увязался за отцом...
 Прошло несколько дней, подходило время весенних работ на даче, и мы поехали туда всей семьёй.
 Открывая калитку, я обратила внимание на новую "постройку" неподалеку от дома. Это оказалась добротная деревянная будка, которую молодой доберман тотчас же пометил.
 - Дорогой, ты что, собаку на улице хочешь оставлять, ему не хватит в доме места, что ли? - возмутилась я, не подозревая даже, что меня ждёт очередной сюрприз.
 - Нет, Лесик, это будка не для Марлона, тут у нас будет сторож жить.
 На звук  голоса супружника из будки с радостным повизгиванием выскочил уже знакомый мне пёсик, радостно и угодливо виляя хвостиком-бубликом.
 - Мамуля, ты же не будешь его прогонять? Он , видишь, как рад, что мы снова приехали, - завёл свою шарманку сынок.
 - Да, я уже вижу, что вы его тут поселили, да и кормите уже с неделю, по-моему. Как назвали-то парня?
 - Мы решили, что ты его назовёшь, на его удачу! - хором заулыбались мои мужчины.
 - Ну, пусть будет Мальчик! - ласково потрепала я волчка за загривок, - Мальчик, маленький, будь хозяином здесь! Расти смелым и строгим,а пока беги, гуляй!
 Кобелёк благодарно лизнул мне ладонь и, повизгивая от радости, закрутился у ног.
 - Почему Мальчик?
 - Потому что в честь большого и очень доброго пса, моего защитника, который жил у моей бабушки в Андреевке. Если этой собаке дали такое имя, то и  он будет строго нести охрану!
 -Ну, Мальчик, так Мальчик, - завершил разговор Серёжа.
   Мы вошли в дом, разобрали сумки, и я принялась за уборку. Пока я вытирала пыль и проветривала  дом, а  муж возился с инструментами в сарае,  наши собаки дружно гонялись друг за другом по всем грядкам и тропинкам, а потом, немного успокоившись, принялись "помогать" вскапывать к лету землю.
Сын с радостным криком забежал в кухню:
 - Ма, там Мальчик с Марлоном яму выкопали  здоровенную.
 Я выбежала и увидела страшную картину. Так любовно высаженные в прошлом году белые пионы были засыпаны кучей земли, которая продолжала сыпаться из огромной ямы, где восемью лапами работали две собаки-подростка.
 - Та-ак!.. - протянула я, заняв позу тренера. - Эт-то что такое?!
 Обе собаки моментально прекратили работу, выбрались из  метровой глубины ямы  и трусливо разбежались в разные стороны, услышав в моем голосе нотки возмущения.
 - Марлон, Мальчик, ко мне! - приказала я.
 Поджав хвостик, первым приблизился Мальчик. Виновато виляя хвостиком, он покорно лёг у моих ног и поскуливал, прижав ушки и ожидая наказания. Увидев такую покорность, я потеряла строгость, но, в воспитательных целях, всё-таки, потрепала щенка за загривок. Он снёс наказание с честью.
 А вот Марлон, хоть и подошёл, не посмев ослушаться, но сбежал, как только я наклонилась к нему...
 Оба щенка, не успев познакомиться, тут же стали соперничать.
 Мальчик оказался честным и смелым. Наутро он уже подбегал к калитке и заливисто лаял на проходящих мимо соседей. Исполнив свой долг, возвращался к будке и вопросительно косился в мою сторону. "Правильно я делаю?"
 - Молодец, Мальчик, молодец! - протянула я ему кусочек сдобной булочки. Собачка обрадовалась так, будто ей подарили кусок мяса! Подбежала и лизнула меня в щёку..
 - Фу, глупыш, нельзя лизаться! Нельзя! - отмахнулась я от таких ласк.
 А Марлон, облаивая прохожих, оглядывался - вижу ли я его. Ему было важно, чтобы я его тоже похвалила, а когда он не видел меня, то и лаять, считал, ему не надо.
 Когда собаки играли, было очень заметно, что один огромный и сильный, а другой мелковатый и ловкий.
Ни разу Мальчик не сбежал от Марлона. Он заставлял его крутиться и гоняться за собой, выматывая и подшучивая над бедным барчуком. Но, если Марлик нагонял друга, то ему ничего не оставалось, как ощетиниться и яростно кусаться. Получив от нового члена стаи несколько ранений, Марлон перестал с ним соперничать. Они поделили территорию по справедливости - Марлону дом, Мальчику сад.
  Прошло лето. Наступила осень.
 Мы забрали Мальчика домой, но во время первой же прогулки он уверенно сбежал на дачу.
 Пару раз привозили его домой, но потом решили, что он будет директором сада круглый год.
Слепой дед Серёга пообещал привечать нашего сторожа и пускать его в свою берлогу погреться. Баба Маша  приезжала  к деду два раза в неделю: привозила ему еду, собирала яйца в небольшом курятничке,  и предложила помощь в подкормке собаки: она работала в столовке и таскала на дачу пищевые отходы для своих курочек.
 Муж часто ездил на дачу , иногда оставаясь там по несколько дней. Ему нравилась сельская жизнь...
 С Мальчиком они обошли весь посёлок,  нашли несколько дач, где жили люди круглый год и держали хозяйства. В одном месте брали яйца, в другом - молоко, в третьем - картошку, а, главное, нашли себе массу всяких занятий и мест для прогулок.
 Под Новый год где-то кололи кабана и пригласили мужа на свежатину.
 Когда Сергей не вернулся вечером домой, я не удивилась. Просто утром взяла такси и мы отправились за папой.
 Калитка дачи была заперта. Следов на свежем снегу видно не было и дым из трубы не шёл. Машины тоже не было видно.Я забеспокоилась и попросила таксиста посигналить. На звук клаксона откуда-то возник...  Мальчик!
 С радостным визгом от запрыгал вокруг меня, постоянно то приближаясь, то убегая.
 - Да она Вас куда-то зовёт! - предположил таксист.
  И мы поехали за собакой. Ехать пришлось недолго. В конце соседней улицы мы увидели наш "Мерседес" и нашли нашего папу:  весёленький и счастливый он кинулся обнимать меня и детей:
 - Как здорово, что вы приехали сами. Тут так хорошо, что я решил встречать Новый год на даче, а не дома. Как ты думаешь, дорогая?
 - А зачем мне думать, если ты уже решил? - хотела обидеться я, но дети радостно запрыгали вокруг нас, и вопрос решился сам собой: мы будем встречать Новый год на даче!
 ... Елку принес сын молочницы тети Маши, таганок соорудил Михаил, у которого кололи свинью, а за продуктами домой и по магазинам мы проехались сами. Раздобыли немного угля, разжились у соседей дровами на пару-тройку дней и очень весело и необыкновенно встретили Новый год!
 Собаки были просто счастливы. Раздолье и свобода оказались тем, чего не хватало Марлону, а осознание своей незаменимости  на даче  укрепило  уверенность Мальчика в своем превосходстве над ним. Соперничество между ними прекратилось навсегда.
 Вскоре Мальчик стал директором сада "50 лет Октября".
 Во-первых, никого из чужих он не впускал на нашу улицу, по которой раньше треть поселка проходило, чтобы срезать путь к своим дачам.
 Люди жаловались на собаку, но в защиту выступили почти все наши: нечего тут прогуливаться, обойдите по асфальту лишних сто метров, без вас спокойней жить оказалось!
 Во-вторых, он заходил во все дворы, где его знали, проверял всё ли у всех в порядке, получал свою порцию ласк, приветов и угощений, неодобрительно полаивал на открытые калитки, заставляя хозяев соблюдать порядок.
 В-третьих, собирал людей на нечастые собрания, радостно лая и не по разу оббегая весь сад в поисках не явившихся.
 А главное, его любили все жители нашей улицы. Он был бдительный и добросовестный. Строгий и внимательный.
 Но, несмотря на преданность своему делу, он признавал нас своими хозяевами безоговорочно: он всегда ночевал в своей будке возле дома, даже приводил к нам в сад много лет одну и ту же собаку подружку - рыженькую лисичку с раскосыми глазами.
 Почти всегда встречал нас радостным лаем у кромки асфальта, слыша тихий рокот мотора нашего красного "Мерина" и всегда бежал под дверцей возле меня - я была его долгожданной любимицей. Серёга ревновал его ко мне, упрекая за то, что он с ним чаще и дольше бывает, что я его не хотела брать, что не пускаю в дом и проч. и т.д. Но собачья любовь необъяснима.
 Если я болталась в гамаке, то он лежал неподалеку на солнышке и позвать Мальчика   куда-либо было невозможно: он не шел на зов супруга до тех пор, пока я не скажу ему:"Ты слышишь, что тебя зовут?" И именно мне он постоянно приносил свою главную добычу - маленьких, блестящих на солнце, бархатных кротов, коих ловить он был большой мастер!
 Нас благодарили, что мы принесли в сад такую замечательную собаку, мне это было приятно и
 в какой-то момент я сказала мужу:
 - Всё-таки наш Марлон, кажется,  глупее Мальчика, хоть и голубых кровей.
 - Ну, конечно! - возразил муж, - ты разве не замечала, когда ты разговариваешь с кем-то незнакомым, Марлик стоит рядом и не спускает глаз с собеседника?
 - Ну и что?
 - А помнишь, как он молча Колю за руку схватил, когда тот хотел тебя по плечу похлопать?
 - И?..
 - Так он же твой телохранитель!
 - Это инстинкт!
 - Не скажи: это - любовь и преданность, хотя, конечно, и инстинкт. И Марлик тоже обожает и безоговорочно подчиняется только тебе. Ты ж без слов им командуешь. Все это замечают. А ещё я тебе покажу утром одно представление.
 Наутро, часов в шесть, муж осторожно растолкал меня, чтобы не будить детей и позвал:
  - Пошли!
 Мы вышли  за калитку и двинулись в конец улицы. Там, за садами, в обход дачного поселка протекал небольшой ручей, за которым расстилалось большое поле, где паслись козы и коровы дачников, а по утрам Митрофаныч гнал небольшое стадо фермерских коров к ручью на водопой. Туда муж водил на выгул Марлона.
 Уже на подходе к мостку, мы увидели, как из-за леска выбредают на луг разномастные коровы Митрофаныча.
 - Красиво! Прямо пастораль! - восхитилась я безмятежностью сельского пейзажа.
 Марлон перебежал мостик, постоял в стойке пару минут, глядя куда-то в даль, а потом резко рванул в сторону разбредающихся по полю коров. Без лая и суеты он стал бегать вокруг неторопливых бурёнок, сужая и сужая круги, пока не сбил их в плотное стадо.
 - Вот это да! - обрадовалась я, - это же пастуший инстинкт английских собак!
 - А ты говорила, что он глупый! Он - настоящая собака! - гордо завершил муж.
Я зауважала Марлона с тех пор не меньше, чем Мальчика.
 ... Оба пса были сильные и умные, обоими мы могли гордиться и гордились много лет.
 Но Мальчик стал за 12 лет легендой сада. Он занял на страницах моей памяти особое место. Это был простой пёс, умный и основательный, как русский мужик, честный и искренний, как русский дворянин, отважный и заботливый, как настоящий рыцарь...