Горе Герыча живет за озером

               
    Ехали – весело! Триста верст асфальта легко намотались на колеса, потом, правда, еще долго крались разбитым проселком. А вот и озеро! Лагерь охотников мы отыскали без особых проблем. Да и грешно было плутать с таким провожатым – наш «бригадир» ездил в эти места на охоту почти ежегодно и не по одному разу за сезон.
 
    Охотники обрадовались новым людям, как родным. Есть такая порода людей: на охоту они уезжают едва ли не за неделю до ее официального открытия –  по легенде, смотреть перелеты дичи. Потому что оставаться в городе уже невмочь. Спрашивается, чего ждать-то? Патроны куплены впрок, ружья и лодки проверены не один раз, амуниция вся в порядке. Вперед!

    А еще на охоте очень важно застолбить удобное место под лагерь – поближе к озеру, в разрез зарослей камыша: тут и охота, тут и рыбалка, и настырные чужаки побояться сунуться в занятое владение. Машины охотников выстроились полукругом в боевое каре, ограждая от посторонних взглядов центр лагеря с неугасимым костерком и запасом провианта. Мы скромно пристроили свой автомобиль с края и принялись разбирать уложенную в спешке амуницию.

   Больше других нашему появлению обрадовался Герыч. К сильнодействующему наркотику он не имел никакого касательства. Когда его нарекли по отчеству Герасимовичем, об этой заразе в нашей земле не было и слуха. Но с достижением зрелого возраста  его отчество сократили до Герыча для удобства произношения, хотя эпоха всеобщего знания о всякой наркоте наступила много позже. В каком-то смысле Герыч опередил свое время.
 
    Нашего общего друга томила жажда деятельности и общения. Он не отходил от нас ни на минуту. Дошла очередь раскладывать кресла в машине для ночлега – Герыча и тут поднесло. Замучил советами, суетился и, не стерпев нашей медлительности, самолично полез в машину…

    Наш «бригадир» молча отошел в сторону и с выражением скорби на лице стал терпеливо ждать, когда Герыч наконец-то угомонится. Тут только я заметил, что Герыч был сильно навеселе. А пьяной душе, как известно, не прикажешь. Но еще хуже – выказать неуважение к аксакалу. Что касаемо Герыча, то он был самый настоящий аксакал. Старше всех нас по возрасту, матерый охотник и рыбак с немереным «стажем».

    К охоте Герыч относился с непреходящим чувством трепета и азарта. К открытию сезона никто не готовился так долго и тщательно, как он. Вообще охота для таких людей - это почти икона. Просто ничего святее в жизни быть уже не могло. Если правду говорят, что охота – рай для мужиков, то это был именно его, Герыча, прижизненный рай на земле.

    Щекотливый момент возник, когда Герыч стал нахваливать привезенную нами маскировочную сеть. «Бригадир» бросил ее в багажник до кучи, авось пригодится. Потом мы про нее просто забыли. А Герычу, оказывается, только такой сетки и не хватало для полного счастья. Он сходил за ружьем  и наглядно показал, что ствол идеально входил в ячейки сетки. Пока молодежь прохлаждалась в лагере, Герыч выбрал в зарослях камыша потаенное место и отрыл там настоящий полуокоп. Дай ему волю, Герыч вырыл бы яму еще глубже. Да тут со дна вода стала просачиваться, близко озеро – глубже не зароешься.
 
    Сверху и по бокам он умело замаскировал свое убежище камышом. Прикинь еще маскировочной сеткой – идеальный схрон! В шаге от себя не заметишь. Чем не душманская засада?! Впрочем, от разговора о сетке мы тактично ушли. Не знали еще сами, где и какие оборудуем позиции для стрельбы.

   К вечеру приехавшие с Герычем его зять и сын засобирались вновь «смотреть перелеты». Хотя никакой надобности в том уже не было. За предшествующие дни все, кто хотел, облазили окрестности вдоль и поперек, побывали на всех перелетах гусей и уток. И даже соседнее озеро обследовали досконально. Но сидеть в лагере накануне первой охотничьей зорьки – нестерпимо!

    На беду нетрезвый Герыч увязался за родней. Уехали и уехали – другим спокойнее. Однако на этот раз их не было дольше обычного. Уже глубоко за полночь темноту ночи прорезал свет фар. Из подъехавшей машины показались зять и сын Герыча. Но его с ними не было. «А где батя?» – спросил кто-то от неугасимого костерка. «Это мы у вас хотели узнать!», - огрызнулись зять с сыном, уставшие и злые.

    Они уже отъехали порядочно от лагеря, когда машина вдруг заглохла. Все попытки оживить двигатель ни к чему не привели. Тогда родилась гениальная идея: послать Герыча за подмогой в лагерь. Чтобы прислали «тягач». «Давай, батя, ты у нас сибирский следопыт, не заблудишься», - напутствовали молодые оболтусы уже пожилого и не совсем протрезвевшего Герыча.

    Хороша родня, нечего сказать!
 
    Но тот не роптал, бодро снялся с места и ушел в ночь. От безделья зять с сыном вновь принялись за машину. Так прошло несколько часов, а Герыча все не было. На их счастье рядом в ту пору оказался сын другого охотника, которого беспокойный отец послал посмотреть те же самые «перелеты». Ну, так, на всякий случай. Чтоб вы знали, охотники никогда не доверяют друг другу до конца. Поэтому невинное шпионство вполне простительно в этой среде и даже входит в обязательный ритуал охоты.
 
    Уяснив ситуацию, «засланный казачок» на молодых ногах резво вернулся в лагерь и рассказал о случившемся. Снарядили помощь, и вскоре машину родни Герыча притащили в лагерь на веревочном тросе. Тем временем у родни изрядно накипело на душе в адрес пропавшего «бати», и по дороге зять и сын не сдерживались – благо, Герыч был где-то далеко и ничего из сказанного не слышал.

    В лагере повисло тоскливое недоумение. Куда мог деться такой бывалый охотник? Почему-то никто не поверил в серьезность случившегося. Все ждали каких-то решительных действий от родни Герыча. Но зять с сыном, зло проматерившись, стали укладываться на ночлег в машине. Мол, ничего с этим старым мерином не сделается. Проспится в стогу и будет к утренней зорьке, как штык. Чтобы Герыч пропустил первую зорьку – такого с ним не было отродясь!

    Поднялись мы до рассвета – на то и первая зорька. Несмотря на темень, в лагере ощущалось нервно-возбужденное оживление. У нашего «бригадира» была своя военная хитрость. Он дождался, пока все охотники разъедутся и уйдут из лагеря. А потом расставил нас на позиции в двух шагах от лагеря, между неубранным хлебным полем и зарослями камыша. И не ошибся. Над нашими головами то и дело слышался в темноте свист крыльев пролетающих уток. Но рано, рано – не видно не зги!
 
    Гулкое эхо донесло звук первого выстрела. Вот всегда так на первой охоте! Какие-то непроспавшиеся торопыги начали палить в кромешной тьме, хотя охотничий устав запрещает стрелять на звук или шорох. Грешен, со зла я тоже сделал пару выстрелов наугад, как в копеечку. Чтоб выпустить обиду… А тут и рассвет подоспел.
 
    Первая зорька пролетела, как во сне. Возбужденные охотники возвращались в лагерь с трофеями. Обычно в проверенной компании не принято бахвалиться друг перед другом добычей. Вернется охотник с зорьки, поднимет, не торопясь, на вытянутой руке подстреленных уток, как бы любуясь ими со стороны, и с показной небрежностью бросит под машину. Утки показаны коллективу и моментально сосчитаны – упаси Бог тронуть чужую крякву! Это, возможно, потом, и то в зависимости от нрава стрелков - все в общий котел и честный дележ на каждый ствол.

    Все последующие разговоры крутятся вокруг обстоятельств охоты: где кто стоял, откуда и куда чаще летели утки, почему не сбил хотя бы одну из стаи, чиркнувшей над самым ухом, - эх, некстати перезаряжался в тот момент! И тут только до нас дошло, что Герыча до сих пор нет. Обычно он своими едкими замечаниями охлаждал пыл не в меру расхвалившихся охотников, особенно новичков. Мол, классные стрелки! Таким не по уткам стрелять, а приглаживать дробью дорогу – ровнее будет ехать домой…

    Чередуя проклятия с грубыми матюгами, зять и сын Герыча уселись в отремонтированную машину и вскоре уехали на поиски. Не успела, однако, осесть пыль на дороге от их «восьмерки», как на горизонте «нарисовался» сам Герыч - живой и невредимый! Но пришел он в лагерь не с той стороны, откуда его ждали и куда уехала на его поиски родня. Поначалу никто не придал значения этому обстоятельству. Что с того, ушел в одну сторону, а возвратился с другой…

    При этом выглядел Герыч довольно опрятно, хоть и помято. Только вот его толстый бордовый свитер предательски хранил на спине следы холодной ночевки в стогу. Как-то боком, с наклоненным в сторону туловищем, Герыч приблизился к кострищу, где хранились припасы всего коллектива. «Водички не найдется?» – спросил он хриплым голосом.
К нему наперебой протянулось несколько рук, и с водкой тоже. Но водку Герыч отверг решительным жестом. Он выбрал полторашку минералки, жадно припал к горлышку и выпил бутыль почти всю. Потом выкурил подряд три сигареты. Жуткий недокур и поистине нечеловеческая сушь изнуряли организм этого человека. Нет, мы просто не могли себе представить, через какие лишения пришлось пройти Герычу на пути в лагерь.
 
    Говоруном он никогда не был. И тут мы не дождались от него последовательного и связного рассказа. Только к середине дня из его скупых реплик сложилась целостная картина случившегося. Какое-то время ему казалось, что он на правильном пути. Но вскоре Герыч сообразил, что его «компас сбился», на то он и охотник. Поняв окончательно, что заблудился, он попытался узнать дорогу у водителей встречных машин.

   Надо сказать, на открытие охоты приезжает много праздных людей. Строго говоря, это не охотники, а гуляки. Привлекает их не охота, а возможность бесконтрольно «отвязаться» в сугубо мужской компании. Знаю от надежных людей про одного такого охотника, который за три года не сделал ни одного выстрела. Зато для жены он был на охоте.

    А молодые гуляки имеют привычку допоздна тревожить покой ночи, бесцельно мотаясь на машинах по проселкам, или совершают вылазки в близлежащий райцентр в поисках приключений. Пока местные мужички тоже на охоте – чужие жены свободны. На той же охоте произошел абсолютно документальный случай. Гуляки таки «сняли» в райцентре двух подружек. Но перед тем как сесть в машину, те уточнили маршрут и вдруг резко сиганули в сторону.
 
    - Извините, ребята! У нас мужья уехали охотиться на то же самое озеро, - донеслось уже на ходу, под общий взрыв хохота.
 
    Со стороны сельских жриц любви это был очень благоразумный поступок. Поскольку случайная встреча у озера в подобных обстоятельствах была бы чревата малой гражданской войной между местными и городскими охотниками.
 
    …Вот на этих-то весельчаков и натыкался Герыч той страшной ночью. Но ни одна встречная машина не остановилась. Завидев в свете фар одиноко бредущего путника с дико горящими глазами и страдальческим лицом, гуляки за рулем шарахались от него, как от чумного. Хотя ничем не рисковали, будучи в машине скорее всего не одни. Охотник – да, тот подумал бы и обязательно остановился. Гуляка – вряд ли. Потому что по природе своей он – зайчик ушастый, который вышел на поляну потусоваться.
 
    А Герычу и надо-то было задать всего один вопрос: где тут деревня Лобино? А уж от деревни он знал дорогу в лагерь. После очередной неудачи с машиной Герыч сошел от греха с проселка – еще раздавят и не заметят. И двинулся в слепом отчаянии, куда глаза глядят. Впотьмах он вышел на околицу неопознанной деревни. Как лось сквозь чащобу, ломанулся напрямки – огородами, чужими дворами, проулками. Для меня до сих пор загадка, как свирепые деревенские псы не порвали его в клочья?!

    Между тем у Герыча в его хаотичном движении появилась цель. Он интуитивно выруливал к центру села, надеясь найти там колодец. К тому времени он почти протрезвел. Но трезвость хороша, когда она – норма жизни. То ли от количества выпитого, то ли от всего пережитого этой ночью напала на Герыча великая сушь. Как будто внутри все спеклось в маленький, но неугасимый и злой уголек, который прожигал его брюшину насквозь изнутри. Сказать, что он очень сильно хотел пить, - это ничего не сказать.

    У него екнуло сердце, когда он разглядел колодезный сруб. Небо прояснилось и крупно вызвездило – он различал силуэты деревьев. Не веря своему счастью, Герыч провернул ворот колодца на несколько оборотов – живительная влага была близко! Но, не поверите, на конце веревки не было ведра! Такого в деревне не водилось даже в войну.

   Герыч чуть не зарыдал в голос от досады. Постучать в ближнее окно? Какой вы представляете себе реакцию хозяев дома, если попросить у них ковш водицы где-то около четырех часов утра? Вот и Герыч не рискнул. Матерясь, он бросился вон из негостеприимной деревни, от бесполезного колодца, опять напрямки - огородами, дворами, проулками.

    - Кхе-кхе… В наше время ведра в колодцах были, - скупо, в одной фразе, Герыч выразил всю гамму пережитых им у деревенского колодца чувств.

    Тут только мы заметили, что не было в тот момент на свете человека несчастнее его! Выглядел он постаревшим лет на десять. Это что же получалось? Если за ночь Герыч обошел озеро кругом, значит, к утру он отмахал минимум сорок верст… Многовато будет для пешей прогулки!
 
    Друзья-охотники загалдели что-то о черствости крестьян и даже о враждебном их отношении к понаехавшим из города охотникам. И белым-то днем не подадут кружку воды, гады! Тема оказалась болезненной. Разговор пошел вширь. И тут, на самом пике воспламенившейся дискуссии, неожиданно охладил всех буквально одной фразой представитель местной власти. На него посмотрели непонимающе, как сквозь стену, – кто таков?
 
    Председатель поселкового совета оказался в лагере охотников уже под утро – почему-то в компании вернувшихся гуляк. И пока те отсыпались, он уже достаточно долго стоял у костра. На вид - трезвый и спокойный, хотя и в драном бушлате с чужого большого плеча. Строго говоря, он не был чужаком в лагере охотников - чей-то закадычный друг, а то и однокашник еще по институту. Короче, свой парень в доску!

    Однако повел он себя неосмотрительно. В ответ на жаркие обвинения крестьян в черствости и жмотстве, что отчасти было справедливо, – даже ведро не оставят в колодце! – глава местного самоуправления произнес раздумчиво и веско: «Так ведь воруют их, ведра-то! Не напасешься».

    И была в этих словах сила правды! Но эта правда не понравилась охотникам. По их лицам было видно, что обида на прижимистых крестьян не выплеснулась эмоциями в полной мере. После грозной паузы кто-то в отместку задал главе поселкового совета ехидный вопрос: кто из них тут главнее – он,  непрошеный защитник крестьян, или зам главы района, который всю охоту провел в нашем лагере и только что пробудился от короткого и тяжелого сна в своей машине.

    На что поселковый глава, ничуть не смутясь, веско разъяснил охотникам, почему главнее для людей все-таки он. Получалось, потому что он ближе к народу. При этом наделен полномочиями… Однако пробудившийся зам главы района имел на это свою точку зрения и решил взять хитростью.

    - А-а, вот и наш мэр! – притворно поприветствовал он поселкового главу. И после театральной паузы добавил на хохлацкий манер: «Мэр, так ты еще не вмэр?»

   Шутка пришлась по душе охотникам. Кое-кто даже не устоял на ногах от смеха. Но поселковый глава не остался в долгу. «Мужики! – задушевно начал он. – Я вообще не понимаю, зачем вы приехали на это озеро. Оно никогда не было утиным. Оно всегда было рыбное, но не кормовое. А ты своим друзьям ничего не сказал. И кто ты будешь после этого?» – это был прицельный, почти в упор «выстрел» в представителя районной власти. И одновременно – соль на душевные раны охотников. У многих вторая зорька не задалась, потому и особых поводов для веселья не было. Смех затих сам собой…

    …Э-э, да мы совсем забыли про бедного Герыча! Несколько раз он пытался заночевать в попутных стогах. Закапывался в сено, коротко задремывал, угревшись. Но предутренний холод грубо хватал его за незащищенные места и снова гнал вперед. Безжалостный рассвет, которого мы все ждали с таким вожделением в камышах у озера, застал Герыча на ногах - бредущим по проселку. Он уже мог ориентироваться и даже надеялся успеть на зорьку. Пытался из последних сил прибавить шагу. Но идти быстрее – на это уже не было никакой мочи.
 
    Там, на кривом проселке, в полном блеске наступившего погожего утра, очень буднично произошло самое главное крушение в судьбе Герыча как охотника. Когда он понял – на зорьку ему не успеть… Слез Герыча никто не видел, и сам он про это никогда не говорил. Но почему-то мне кажется, что могли быть и слезы…

    После своей «вокругозерки» до конца охоты Герыч срочно  переквалифицировался в рыбака. Такое наказание он придумал себе сам. По его репутации бывалого охотника был нанесен сильнейший удар, и душа просила покаяния. Остаток дня он провел в одиночестве на озере, где подолгу плавал в лодке и проверял сети. Всем своим видом и поступками Герыч показывал – охота для него кончилась.

    На второй зорьке Герыч даже не появился. Свое ружье он с вечера передал нашему «бригадиру», а тот - своему взрослому сыну, который не имел пока собственного ружья, хотя с детства охотился вместе с отцом и был на редкость метким стрелком. Отец порой приговаривал: «Ему малость потренироваться – и будет олимпийский чемпион!» Ну, там, где стреляют по летающим тарелочкам – это ближе всего к охоте на уток.

    Лишь однажды до конца охоты в Герыче проснулся его занозистый характер. Перед тем в наш лагерь явился откуда-то бойкий мужичок и попросил немного рыбы. А то, мол, у них не ловится. Даже ушицы не похлебали за всю охоту. Герыч щедро одарил гостя огромными карасями из переполненного его стараниями садка.
 
    А после второй зорьки, когда все, как на пожар, засобирались домой, мимо нашего лагеря намеренно неспешно проехал тот самый любитель даровой рыбы – в супердорогом огромном джипе. И сам - в навороченном камуфляже и стильных очках с зеркальными стеклами. Круче крутого!

    - Вот едет бедный охотник домой, - неожиданно отчеканил Герыч почти стихотворной строфой вослед обладателю шикарного джипа и щегольского «прикида». И припечатал сверху сказанное, как сургучной печатью, крепким словцом.

    После охоты минуло где-то с полмесяца. За это время я узнал много нового о своих новых друзьях, которые и в городе, как оказалось, не хотели расставаться. Не один год регулярно ходили на футбол своей тесной компанией, включая Герыча, - независимо от того, как играла местная команда. Правда, накануне открытия охоты и еще долго после нее на футбол с трибуны никто толком не смотрел - разговоры были в основном об охоте.

    - Герыч до сих пор в трансе, - скупо сказал как-то при встрече «бригадир». - Не пришел вчера на футбол…

    Честно говоря, тогда, на охоте, я не очень-то поверил в горе Герыча. Такой это народ, охотники. Где актерство, где хитреца, где байка и лукавство – не сразу разберешь. Но тут я искренне изумился. Когда же теперь уляжется печаль Герыча из-за пропущенной зорьки?
 
    - Он еще долго будет отходить, - со знанием дела сказал «бригадир». – Ты вот что! Приезжай на открытие следующего сезона. Обещаю, к тому времени поставлю Герыча в строй – ты меня знаешь!

    Как всегда, наш скупой на слова «бригадир» был прав. Время лечит и не такие раны.