Серж. История взлетов и падений

Серж был рожден с душою музыканта-испанца и моряка, а злой рок даровал ему судьбу русско-армянского полукровки.

Привыкший за долгие годы честного труда на поприще электроники пить крепчайший спирт, слегка разбавленный водой, и быть невыездным, Серж вдруг в одночасье оказался и без работы, и без спирта, зато с возможностью выехать в любую страну, обозначенную на карте. И тогда Серж поехал в Бобруйск.

Бобруйск был мечтой последних двадцати лет жизни Сержа. Там мечтал он обрести покой и преклонить, наконец, свою головушку к какой-либо достаточно просторной и понимающей груди.

Он появился в Бобруйске неожиданно для жительниц города и весьма нетривиально для бывшего чтивца. Он не прилетел на вертолете, не прискакал на лихом коне, не приехал в крестьянской телеге, и никто не подвез его в серебристом мерсе. Серж просто сошел утром с поезда Москва-Мухосранск. В руках у него был деревянный сундучок с музыкальными дисками, а за плечами болтался походный рюкзачок интеллектуала-шестидесятника с прочими пожитками Сержа. Серж привык путешествать по жизни налегке, ибо в душе его всегда жила музыка.

Чем он будет заниматься в Бобруйске, на что и где жить – Серж не имел об этом ни малейшего понятия. «Не может быть, чтобы здесь не было армян», - бормотал он себе под нос, направляясь к одиноко стоявшему на привокзальной площади такси. И как в воду глядел! Таксист оказался чистокровным армянином с худым лицом, поросшим непролазной щетиной, впалыми щеками и большим грустным носом. Вскоре выяснилось (кстати, к немалому удивлению коренных бобруйчан), что в Бобруйске проживает настоящая армянская диаспора, состоящая всего из трех семей, но имеющая более двух десятков деток. Серж мгновенно нашел себе место домашнего учителя, подрядившись обучать сперва армянских, а затем и прочих детей армянскому языку, музыке, рисованию и информатике.

Вскоре Серж женился (жених он был завидный, несмотря на некоторую житейскую потрепанность). Потом развелся и женился снова. Благодаря его стараниям, а также тонкой организации его художественной натуры, численность бобруйско-армянской диаспоры стала быстро расти. Однако Сержу едва хватало времени, чтобы заработать достаточно на всю ораву своих непрерывно растущих числом отпрысков. К тому же отцы семейства стали неохотно нанимать его домашним учителем для своих великовозрастных дочек. Ибо музыкальными записями из своей походной коллекции, а также рассказами из богатой житейской практики Серж мог добиться расположения любой девицы, достигшей совершеннолетия, в считанные минуты. Так Серж остался практически без заработка. И тогда он сдался. Развелся в последний раз и объявил пожизненный мораторий на новые браки.

Сейчас Серж живет где придется, питается чем попало и очень часто темными ночами бродит по кривым улицам Бобруйска, одинокий, грустный и прекрасный.

А в голове и в душе у него по-прежнему звучит музыка.