ЧАША СИЯ

ЧАША СИЯ
(комментарий к главе)

Нынче ведь как: либо аффтар жжот, либо он долж;н выпить иаду – tertium non datur.
Яду не хочется. Хочется жечь – потому что «глаголом сердца людей». А для этого всенепременнейше нужно убить героя. На худой конец, второстепенного. Но лучше – главного. А самый цимес – любимого. Что делать –  закон жанра. Хлебом и даже семью хлебами народ не накормишь. Не потому, что не хватит, а просто всем гамбургер или бык-в-тесте подавай. Зрелищами все уже пресыщены. Да и войны только в компе остались. Вот человеки и требуют живой кровушки... На Тёмные времена тянет, знаете ли... Прям, токсикоз какой-то. Забавно, оказывается такое и от затяжного бесплодия бывает…
Ладно! Хватит увиливать – клиент... ах, пардон-пардон! – читатель всегда. Дежурную вежливость – на лицо. Полупоклончик: «Чего изволите-с?» Кому сказать, что именно так начинаются великие трагедии!
И вот уже я, уливась слезами, точу нож. Потом вдумчиво выбираю жертву. Тот мелковат. Этот сам кого угодно угробит. Потом догонит и ещё добавит. Барышень трогать гендерная солидарность не позволяет. Кого же тогда? Ага, вот он, лапочка! Юн, прекрасен и наивен. Yess! Смотрит вокруг себя ясными очами и мечтает скромняга мир изменить... Непременно собственными руками и сабо самой в лучшую сторону. Ну-ну… Вот его, красавчика, и буду обламывать. Вот передохну маленько и начну.
Ладно, ползу на кухню за сто восьмой чашкой кофе. Чашку мыть влом. Фиг с ним, попью с пылью. Благо, что не с алмазной, а просто с осадком.
Испимши кофею, возвращаюсь к рукописи в тайной надежде, что может быть моего мальчика для битья уже замочил какой-нибудь злодей. А я тогда не при чём оказываюсь. Щазз! Они у меня во время музыкальной паузы все стали не просто белыми и пушистыми, а розовенькими. И Swarowski откель только можно торчат. Смертоубийство опять приходится отложить – потому что такая приторная гламурня в глотку не лезет. Привычно беру чёрную краску. Еле отыскиваю среди всеобщего благолепия своего страдальца. С удовольствием мазюкаю. Получается изумительно – становится мой голубчик чёрненьким и страшненьким. А вот это, как раз самое то! Пусть теперь дрова ломает. Мучается. Кается. Душу восстанавливает. Стою в уголку – любуюсь.
– Восстановил? – спрашиваю.
Он растерянно озирается, пытаясь понять, откуда вопрос.
– Да, я это. Автор!
– И что? Яду у меня для тебя нету! И не проси… А жечь – это ты, без меня, пожалуйста!
Иронизирует он, понимаете ли! Ну да… теперь, конечно же, без тебя!
– Дрова, – говорю. – Ломал?
– Ломал!
– Душу терял? – спрашиваю, стараясь выглядеть гордо и сурово.
– Терял...
– Нашёл?
– Ну... вроде как... – томимый нехорошими предчувствиями, мой герой пытается говорить бодро и с улыбкой...
– Убивать буду. – тем же тоном предупреждаю я.
– Это я понял! – отвечает Герой, гордо поднимая голову...
... вот и всё...
Все довольны: герой погиб, как Настоящий Герой. Издатели подсчитывают завтрашнюю прибыль. Критики верещат от восторга, а читатели писают в тапки кипятком и строчат мне страдальческие послания на тему: «Зачем же его так?»
В общем, полный триумф!
Отчего же рука совершенно машинально шарит по дальней полочке в поисках запылившегося пузырька, оставшегося ещё с прошлой книги?