Перепутье

ПЕРЕПУТЬЕ.
  Довольно истертая от частой заточки сталь грубо сдирала влажный бархатисто-зеленый мох с древнего камня. Из-под снятого покрова являлась солнечному свету темно-бурая каменная поверхность с еле заметными и уже наполовину съеденными временем остатками букв. Время, изрядно потрудившись над письменной вязью, разрушило её до такой степени, что понять написанное на валуне было уже невозможно. Богатырь еще немного поскреб длинным копьем очищенную поверхность, поморщил лоб, спрыгнул с коня наземь и встал перед валуном на колени. Потерев рукавицей по влажному камню, витязь еще раз попытался прочитать начертанное, почесал затылок, тяжело вздохнул и уселся на траве, задумчиво подперев рукой правую щеку. Надпись на камне не читалась. Богатырь еще раз тяжело вздохнул и, устремив свой взор на уходящие от камня в сторону дремучего леса три дороги, грустно покачал головой. Про этот таинственный камень он уже не раз слышал от своих боевых товарищей, а один грамотей на ратном привале даже рассказывал, что здесь было когда-то написано, но витязь слушал этого грамотея не внимательно и запомнил только смысл рассказа без нужных подробностей. Смысл этот сводился к тому, что надписи говорили о целях, к которым вела каждая из дорог, а вот что это были за цели, в памяти богатырской крепко затерлось. Богатырь немного подумал, и уж совсем было, решился доверить право выбора дальнейшего пути своему коню, но тут над головой его засвистели крылья сильной птицы. Витязь вскинул глаза к небу и узрел там огромного черного ворона, который сделал три круга над камнем, прокаркал сердито:
  - Карр, карр! По правой иди. Коня потеряешь, но сам живым будешь!
  - Чего? - не сразу понял крика богатырь.
  - По правой дороге иди! Коня потеряешь, сам в живых останешься, - повторила свое напутствие птица.
  - Ишь ты, коня? - встрепенулся богатырь. - Да знаешь ли ты глупая птица, как дорог мне конь?! Сколько раз выручал он меня в беде! Никому я коня своего не отдам!
  - Зря! - опять донеслось с неба.
  Знал бы ворон, сколько злата предлагали за коня богатырского и сколько синяков набил себе витязь объезжая необузданного когда-то жеребца, то никогда бы такого предложения не сделал. Да что там синяки. Грех великий принял богатырь на душу, когда не хватило ему монет для покупки приглянувшегося жеребенка. Не было монет под рукой и пришлось темной ночью идти с кистенем на большую дорогу. Две души человеческие в ту ночь к небесам устремились. Одна вообще ни за что. Пуста была мошна путника. У второго, правда, монеты нашлись в нужном количестве. Повезло. Нет, конем богатырь никогда жертвовать не будет.
  - Нельзя мне коня терять, я прямо пойду! - крикнул он в небо, но тут из-под камня кто-то зашипел.
  - Нельзя тебе сейчас прямо, ты слаб ещё. Не ходи туда, голову потеряешь.
  Витязь заглянул под камень и разглядел там крупную серую змею с черным таинственным узором на блестящей коже.
  - Ишь ты, заботливая какая, - прошептал богатырь. - Да только не надо о моей голове думать. Я сам за неё постоять всегда смогу. Назло предупреждениям твоим прямо пойду. Ишь, заботница какая.
  Витязь вскочил на ноги, хотел схватить узду боевого коня, но вскрикнул от нестерпимой боли в правом плече. Застонав от боли, богатырь опять сел на траву. Конечно, идти надо прямо, но вот только как с раной-то быть. Встретится на пути, в лесу дремучем Змей трехголовый или другая, какая чуда-юда, а рука меч из-за раны держит плохо, то-то позору будет. Стыдоба одна. Вот если бы плечо здорово было, тогда бы можно любое чудище к ногтю прижать, а позора поражения богатырю никак не хотелось терпеть. Не богатырское это дело за поражения краснеть.
  - Слышь змея, - решил уточнить он у мудрой советчицы, - а как я там голову терять буду?
  - Не знаю, - прошипела змея. - Знаю только, что за чащей дремучей лежит болото гнилое, а за ним овраг глубокий, так вот овраг тот костьми богатырскими усеян. Никто из оврага не вышел. Везде кости лежат и у входа, и у выхода, бело в том овраге от них, а больше я ничего не знаю. Да и спросить, по правде сказать, не у кого, никто с этой дороги назад не вернулся.
  - Налево иди, - вдруг запел кто-то над правым богатырским ухом.
  Витязь обернулся и заметил бабочку неописуемой красы. Она была так красива, что пришлось ему зажмуриться пару раз от изумления.
  - А там чего? - справившись с нападкой красоты, прошептал богатырь.
  - Счастье там.
  - Какое счастье?
  - Не знаю, знаю только, что счастье великое.
  - И что я должен отдать за счастье это?
  - Ничего.
  - Врет она! - закаркал в вышине ворон. - Ты посмотри богатырь на дорогу, она из трех самая заросшая и нехоженая. Да если бы там счастье за просто так давали, то её бы люди давно бы уж изрядно утоптали. Люди ведь очень до счастья бесплатного охочие. Я за людьми сверху давно наблюдаю. Было бы на той дороге счастье, то народ бы туда валом валил, а туда не ходит никто. Нет там счастья никакого. Врет она всё. По правой дороге иди. Коня потеряешь, не велика беда. Ты человек крепкий, ещё себе десяток добудешь.
  - Не слушай его, - зашипела из под камня змея, - ему бы только мяса конского поклевать. Не слушай. А про дорогу, заросшую, я тебе вот что скажу. До этого камня простому человеку никак не дойти. Сюда только истинный богатырь добраться может, потому и не ухожена тропинка к счастью.
  Богатырь приосанился, почесал затылок и подумал, что не зря змею в народе мудрой нарекли. Права она. Разве простой хлебопашец или гончар какой ни будь дойдут сюда. С таким путем и богатырь не всякий справится. Действительно только истинный. И из омута глубокого пришлось выплывать, и с обрыва высокого падать, с вепрем сражаться да медведей голыми руками душить. Здесь простому человеку точно не справиться. Витязь внимательно посмотрел на левую дорогу, пугливо оглянулся по сторонам и неожиданно для себя подумал:
  - А может правда пойти туда да найти там счастье свое?
  Богатырь еще раз оглянулся по сторонам, покраснел густо, вздохнул тяжело и прошептал только для себя:
  - Нельзя мне туда идти, засмеют. Не уважают богатыри тех, кто счастье просто так на дороге находит. На пирах разгульных покоя мне не дадут. Обязательно балабол найдется, который издеваться станет, что, дескать, польстился я на легкое счастье. Обязательно на смех поднимут. Да и ладно бы только на пирах, а то ведь слава дурная до князей дойдет. Вот тогда действительно беда. Никто на службу ратную брать не будет. А как же я без службы-то жить стану? Какая без службы полезной жизнь на свете? Не суждено мне к счастью сегодня идти. Не суждено. А может пойти всё-таки, ведь один я здесь? Кто о выборе моем узнает?
  Витязь встал с травы, развернул плечи, морщась от сильной боли, повертел правой рукой. Рука нещадно болела.
  - Пойду, - махнул рукой богатырь, но занесенная над дорогой к счастью нога замерла на полпути к земле.
  - Как не узнает никто? - пронеслось в богатырской голове. - Ворон сразу про мой поход всему свету разнесет. Нельзя идти туда, засмеют, и вся жизнь дальнейшая наперекосяк пойдет.
  Витязь вернулся к камню, помял рукой больное плечо, достал меч, попытался помахать им, на сырую землю и поехал прямо.
  - Одумайся, - закаркал вслед ему ворон. - Лучше направо, направо иди.
  Только богатырь на птичий окрик даже не обернулся.
  - Не ходи туда, - залепетала бабочка, - величайшее несчастье там. Лучше налево к счастью поверни. Послушай меня, послушай. Счастье сегодня для тебя рядом совсем. Никогда больше у тебя такой удачи не будет.
   - Прочь дура! - огрызнулся на бабочку витязь, ткнул в бабочку копьем, но, не попав, пришпорил коня и помчал к дремучему лесу.
  - Дуррак! - каркнул вслед ему ворон.
  - Бедняжка, - прошептал мотылек.
  - Хорошо, - прошипела змея, и торопливо извиваясь, поползла следом за всадником.