Ночной диалог

                Ночной диалог

С БОГОМ ВСЕГО УЖАСНЕЙ ТО, ЧТО НИКОГДА НЕ ЗНАЕШЬ, НЕ ДЬЯВОЛЬСКИЕ ЛИ ЭТО ШТУЧКИ.
ЖАН АНУЙ


Женщина вошла в маленькую комнату. Часы в деревянном корпусе, с огромным циферблатом и маятником, громко отсчитывали секунды в кромешной тьме. Единственное окно, надежно защищающее это помещение от солнечного света и внешнего мира, было закрыто шторами. Женщина зажгла свечу и по комнате зашевелились, запрыгали  тени, падающие от мебели. Огромный шкаф из массива дерева с ручной резьбой на дверцах стоял в углу у входа и подпирал собой дверь. В противоположном углу, у самого окна находился самый обыкновенный письменный стол, работы советских мастеров. Рядом с ним стояли два кресла, обтянутые тканью, некогда зеленого цвета и потертыми, лакированными подлокотниками. Старые обои, все того же зеленоватого оттенка, скрывались за множеством черно-белых фотографий в рамках. Противоположную стену украшал черный холст ковра, расписанный разноцветными узорами и цветами, обыкновенной краской.

 Шаркая старыми, больными ногами, обутыми в домашние тапки, женщина подошла к столу. Свеча осветила сотни маленьких, больших, черно-белых и цветных фотокарточек, лежавших кучкой на серебристом подносе. С них, на старушку смотрели лица людей. Пожилые и молодые, женские и мужские, веселые, жизнерадостные, несчастные и серьезные. Рука поставила блюдце со свечой на стол и опираясь на подлокотники, старушка медленно опустилась в кресло. Механизм часов щелкнул и они начали бить полночь. Она зажгла длинную, тонкую свечку и установила ее в старую рюмку, капнув туда воском. Взяла первую попавшуюся фотографию, что лежала на подносе и поднесла ее к свечке. Еле слышный шепот, начал мелодично расползаться по комнате, утопая в черноте ночи, где то за входной дверью.

Скрип кожи, а точнее новых, классических ботинок, неожиданно прервал молитву и заставил женщину обернуться. Страх поднял седые брови, укрыв морщинами высокий лоб, и ее зрачки сделались большими. Сухие, морщинистые губы вопросительно приоткрылись. Старушка, так и замерла в этой позе, не проронив ни звука. Хозяин кожаной обуви, облаченный в черный костюм, строго застегнутый на все пуговицы, бордовую рубашку, с острым воротничком и галстук, который был одного цвета с алым платочком, что затейливым треугольником торчал из грудного кармана, сделал еще пару шагов и бесшумно сел в другое кресло. Она хорошо видела отдельные черты лица незнакомца – аккуратные в то же время густые брови, ровный лоб, абсолютно гладкий и не имеющий ни одной морщинки, впрочем, как и на всем лице. Очерченные губы, словно налитые кровью, правильной формы нос. Глаза, будто вовсе не имели роговицы и лишь черные, как и его волосы, большие зрачки смотрели на нее. Все эти детали, не складывались в одну четкую картину и не давали ей ни малейшего представления о том, кто сидит напротив.

С минуту он смотрел то на женщину, то переводил взгляд на стол, затем глубоко вздохнул, жадно вдыхая воздух носом  и заговорил. Его баритон, звучал спокойно и ровно, растекаясь по комнате и заставляя женщину прийти в себя.

- Что все молишься Ему, старая?!

Страх во взгляде женщины сменился на удивление.

- Да ты не волнуйся – он скривил уголки губ в неестественной, грустной улыбке – скучно мне стало здесь, среди вас. Вот и зашел поболтать с человеком пожившим, ведающем, так сказать – он усмехнулся – в нашем деле. Дьявол взял с подноса первую попавшуюся фотографию, мельком посмотрел на нее и продолжил:

-Кто тут у нас? Туркин Андрей Ильич! Сорок два года от роду. Жена стерва, сын оболтус и тунеядец. Бизнесмен! Это он себя так называет. У своих же компаньонов  приворовывает, да и работников, что нанял обсчитывает регулярно. В общем, так себе человечишка то. Паршивенький. А тут еще напасть – с таким как сам, судьба свела. Дела они крутили, а как время пришло денежку делить, так напарник этот возьми и наведи порчу смертельную на нашего Андрея Ильича.

- И ведь сил своих и времени не пожалел на поиски колдуньи той, что сделала ему такую милость. Голос его звучал с наигранной жалость, неким умилением и задором. Закончив свою тираду он изменился в лице. Оно вновь стало невозмутимым, а в голосе появились жесткие нотки:

- Ответь мне, старая женщина, почему ты помогаешь им?

Старушка соединила три пальца и начала поднимать правую руку, как тут же одернулась и опустила ее вновь на колени. Искоса посмотрела на ночного гостя, его пустые черные глаза, по-прежнему наводили ужас. Она опустила взгляд на поднос и с грустью произнесла:

- Не нам их судить.

-Вот именно! Дьявол вскочил с кресла и наклонившись над женщиной, заговорил шепотом:

- Они! Они сами себя судят. Мстят друг другу, врут друг другу, воруют друг у друга и убивают друг друга. Он выпрямился и громко закончил – так не мешай им вершить свой суд!

Старушка подняла голову. Окинула взглядом стену, на которой в рамках висели черно-белые фрагменты ее жизни. Потом перевела взгляд на свечу и глядя на пламя начала свой ответ:

- Господь нам дал эту жизнь – дьявол усмехнулся, женщина не обратила внимание и повысила голос – для того, чтобы совершать ошибки, осознавать их и вовремя раскаяться.

Дьявол схватил с подноса горсть фотографий, поднес к лицу женщины и процедил сквозь зубы:

- Как ты думаешь, многие из них осознают и раскаются?!

Он швырнул карточки туда, где их взял и сильно хлопнул ладонью в черной перчатке по столу. Женщина вздрогнула. Дьявол оторвал ладонь от стола и под ней появилась денежная купюра. Скрипя кожей перчатки, он сложил пальцы и указательным ткнул в нее:

- Вот их вера! Это их Бог! Все, что они творят на этой земле, все, ради нее! Он убрал руку и купюра, сверкнув золотым огоньком, исчезла. Медленно сел в кресло, вернув лицу прежнюю невозмутимость и натянутую улыбку. Старушка осмелилась посмотреть на него и поняла, что настал ее черед говорить. Сначала робко и сбиваясь, потом уверенно и громко она произнесла на одном дыхании:

- Я верю что однажды, каждый из них остановится. Оглянется назад, в свое прошлое. Осознает и упадет на колени, вытирая горькие слезы раскаяния, чтобы обратиться к своему истинному Богу.

 Женщина дождалась, когда брови ночного гостя поднимутся в удивлении и закончила вопросом:

- А во что ты веришь, нехристь?

Огонек свечи встрепыхнулся, словно от дуновения ветра. Он скривил рот, прищурился так, что глазных яблок вовсе не стало видно. Женщина смотрела в черную бездну его огромных зрачков. Губы стали сохнуть и бледнеть, покрываясь трещинками. Возле глаз, на лбу и подбородке появились сотни морщин. Брови и волосы начали редеть и терять свой цвет, становясь серебристыми и тонкими. И вот уже в кресле перед женщиной сидел немощный старик, пугающий своим дряхлым видом. Она не выдержала и вскочила. Что - то звонко стукнуло об деревянный пол. Женщина машинально подняла правую руку, расставив широко пальцы. На безымянном пальце не было кольца, впрочем, как и морщинок. Ногти потеряли свой старческий желтый оттенок. А сами пальцы, стали тонкими, стройными, длинными и такими же гибкими как когда-то, много лет назад. Она провела ладонью по гладкой и нежной коже лица, по длинным и густым волосам. Кончиком среднего пальца очертила алые, пухлые губы, закрыла глаза и опустилась в кресло. Голос старика заскрипел только тогда, когда она подняла веки и оторвала затылок от спинки кресла:

- Мне нет нужды верить в Него – рукав все того же черного пиджака поднялся, но из него торчала скрюченная бледная пятерня пальцев, а указательный показывал вверх - так же, как и Ему в меня. Это Он заключил ваши грешные души в тела, в эти универсальные, подвижные тюрьмы, снабженные своим голосом и разумом. Разумом, что мешает вам слышать свою душу – он очертил закорючками полукруг в воздухе – все эти людишки перестали думать не только о Нем, но и обо мне, от того нет в них ни веры, ни страха. Верят они, что жизнь их бесконечна, а поступки  безнаказанны.

Дьявол замолчал, повернул тонкую шею в сторону женщины и все те же черные, но на этот раз уже грустные зрачки окинули ее взглядом снизу вверх. Перед ним сидела молодая, красивая женщина, которая смотрела на него большими карими глазами, полными грусти и тоски. Старик медленно приподнялся, опираясь на подлокотники и сделал два шага в сторону двери. Остановился и обернувшись, сказал:

-  Я – он посмотрел на закрытое окно, за которым начинался рассвет, очерчивая своими лучами, контуры штор и поправился – мы хотим, чтобы ты вселила в них истинную веру. Веру в прощение и любовь Господа вашего. Веру в страх перед осуждением и карой Дьявола вашего.

Женщина разомкнула губы, приподнялась и повернула ладони рук, указывая на свое тело.

- Это Он так пожелал – опередил ее старик – тебе понадобится немало времени и сил. Людишки упрямые.

Дряхлая фигура, в эту минуту вовсе не похожая, на того злого и могущественного дьявола, каким его обычно представляют, потемнела, затем стала прозрачной и в следующую секунду исчезла. Лишь где то, в пространстве она услышала его голос – свидимся, лет так через сто.


                Эпилог

Наступило яркое, летнее утро и солнечный свет настойчиво пробивался в комнату. На письменном столе догорали две свечи, одна большая в блюдце, другая, тонкая и длинная в старой, затертой рюмке. Серебристый поднос пускал солнечных зайчиков, отражая их на стены. Женщина открыла глаза. Она спала сидя в кресле, положив голову на скрещенные руки, опершись на край стола. Сон не оставлял ее в покое и она посмотрела на запястья. То ли с облегчением, то ли от жалости глубоко вздохнула, увидев, все ту же дряблую кожу с множеством маленьких складочек. Окинула комнату взглядом, чуть задержавшись на старом, некогда зеленого цвета кресле с потертыми, лакированными подлокотниками. После чего, встала и вышла из комнаты. Это утро для нее было особенным. Этот странный сон.  И эта легкость в движениях и ощущении своего тела, которые не испытывала уже долгие годы. Она остановилась в прихожей, провела ладонью по тонким, седым волосам и подошла к зеркалу. В отражении, на старушку смотрели карие глаза молодой женщины с длинными русыми волосами и красивым гладким лицом….