Измененное состояние сознания

Нина шла по Пушкинской улице. Вначале этой улицы, недалеко от Большого театра была фотография, где она должна была сфотографироваться для пакета  документов, представляемых в Высшую Аттестационную Комиссию.

Моросил мелкий теплый апрельский дождь. Это был почти летний дождь. Было хорошо, полное ощущение весны. Нина шла без зонта и радовалась этому дождю.  Потому что она шла и плакала. Плакала счастливыми слезами, от которых не краснеют глаза. Такие слезы просто смешивались с каплями дождя, стекая по лицу маленькими струйками. Мокрым лицо становилось еще красивее – Нина была молодой женщиной, из косметики только легкое касание  черной туши на ресницах.
 
Нина потеряла голову внезапно. Ее ослепила молния. В таком состоянии она и ходила по земле уже почти месяц. Жила только чувствами. Очень, очень гордилась собой. Ведь она влюблена. И счастье ее было ее личным счастьем. Она оставалась наедине с этим чувством. В свои тридцать три года при мыслях о любви, о любви к мужчине,  у нее возникало только чувство сожаления, и рос комплекс неполноценности – ей недоступны любовные переживания.  Впрочем, она не очень то и думала об этом. Так, иногда, при чтении книг с ярким описанием чужих любовных похождений.

Состояние любви пришло к Нине в то время, когда она была уже больше десяти лет замужем. У них с мужем был горячо любимый сын, которому исполнилось восемь лет. Жизнь ее семьи была нескучной. И она, и муж с увлечением работали, учились. Вот и любовь пришла к ней на очередном этапе обучения – ей предстояло защитить диссертацию на соискание ученой степени кандидата экономических наук.
В тот момент, когда она собиралась защищаться ее и поразила любовь. Защищаться она должна была с еще одним соискателем. Мужчиной на шесть лет старше нее, женатым.  Им предстояло познакомиться и определиться с организационными вопросами защиты диссертаций.

Было очевидно, что соискатель был профессиональным соискателем во многих сферах.  Из красавчиков.  И пользовался этим, и доставлял удовольствие в своем стремлении объять необъятное. Нина была женщиной зрелой и все прекрасно понимала. Но пожар есть пожар. И она упивалась этим новым теплом, даже жаром своего сердца. Они оба все понимали. Он – что Нина заискрила. Может он не понимал только того, что это Нинино всепоглощающее чувство для нее скорее единолично. Она – что это не флирт, что это озарение чувством доступное и ей. Она готова была умереть от счастья.

Прошло почти тридцать лет. Что осталось от того события в жизни Нины? Осталось чувство невероятной благодарности обстоятельствам, которые помогли раскрыться душе. Благодарности себе, что позволила чувствам войти в сердце, ощутить полноценность своего женского Я. Благодарности, что она встретила этого человека,  человеческое тепло к нему. В общем, он остался в роли эксплуатируемого объекта.

Осталось удивление тем, что никто из близких не увидел состояния  Нины, ее горения, наэлектризованности.  Единственный человек, который знал – мама, которая с некоторой гордостью слушала Нинины откровения и понимала, что дочь ее разумна и счастлива.