Баллада о приставе

Баллада о  приставе

Эпиграф.
И послали к нему, говоря: «Зачем идешь опять? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь; и древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружинников его.

Идея произведения краткая:
Отучить людей влезать в долги бездумно- тем более, не приучать к этому своих детей, сызмальства.
Уметь жить по средствам.
Обратить внимание военнослужащих на порядок сбережения военного имущества, для того, чтобы к чужой, и главное – к государственной собственности относились также бережно, как и к своей.
Приставы- тоже люди, и тоже на работе. Правда, довольно специфической. Интересной.
Хамство приставов нужно выжигать каленым железом- требовательность к должникам не должна сочетаться с любыми проявлениями грубости и неуважения к людям- зачастую людям просто некуда деваться, а не просто все население быдло и сво..
Это не мои размышления на тему «Ребята,  давайте жить дружно». Моральные или там этические кодексы поведения рано или поздно разработают. У каждого внутри должен быть СВОД ПРАВИЛ О СЕБЕ.
Короче, нужно ведь кому-то этот «социальный заказ» отрабатывать- популяризировать образ героя пристава и развенчивать образ негодяя –должника и иже с ним. Второго Федора Михайловича нету сильно и ярко о проблеме взыскания долгов и царящего беспредела на местах, и так сильно  написать, я просто не сумею. В конце-то концов, не Боги горшки обжигают. Это вымышленная история, может и ругаются матом мои герои ненатурально, им было за что не любить советскую власть, но мне кажется, что и эту они ругают много больше. Русский человек вечно будет чем-то недоволен. Как угодить ему? И рассказ может тоже мужик сочтет хреновым. Так пусть тогда напишет сам. Я же смог- а  ему что мешает? Как ругать- так конструктивно- но предложи тогда сам лучшие варианты. Сам проживи свою жизнь грамотно, своим умом,  прежде чем других поучать.
Долги нужно отдавать. Долг платежом красен. Лучше народа и пословиц  уже никто не скажет. Вообще, пусть рассказ сам за себя говорит, что я тут примешиваю, а дело было так.

Баллада о  приставе

Играет музыка «В лесу родилась елочка». Рождественская неделя. Весь город суетится. Кругом праздничная атмосфера.

Мы видим висящую в пустом платяном шкафу шинель старого советского покроя, на ней огнем горят блестящие металлические пуговицы с эмблемой герба СССР – пуговицы старого советского образца.

Мы видим комнаты, обставленные мебелью 70-80-х годов прошлого века, морально устаревшей. Старые гобеленовые ковры, не то с цыганкой на качелях, обнимающей оленя, не то  оленей, пришедших на водопой- явно показывающие ту, ушедшую и ставшую уже трудно понятной для нашего восприятия эпохой.

Обои старые – во всей обстановке квартиры чувствуется время давно ушедшей эпохи, на стенах картины- репродукции -охотники на привале, черно -белые раскрашенные фотографии котов и девочек ангельского вида, в обстановке примитивизм и все устаревшее, вышедшее из моды и обихода. По стенам сразу видно- что обои переклеивали много раз, и мы наблюдаем по ним, как по каким-то архаичным слоям, как годовым кольцам, сколько раз был сделан ремонт, сколько в него было вложено сил и труда, какого достатка были жильцы-постояльцы и хозяева, что было в ходу, а что было в моде.

На пороге квартиры стоит ПРИСТАВ в форменной одежде тридцати лет- гладко выбритый и опрятный мужчина, с папкой с зажимом-фиксатором,  которым прижаты бланки установленного образца, аккуратно сдвинутые стопочкой.
На поясе у пристава- специальные средства- наручники и резиновая дубинка.

Пристав подходит к двери, смотрит на коврик у двери, шмыгает носом, глядя на коврик, секунду промедлив, посмотрев пристально на коврик, решает  все же не вытирать ног, несмотря на вещевую подсказку- здесь в доме следят за чистотой и порядком. Звонит в дверь, играет ностальгическая мелодия звонка «миллион миллион алых роз»

СОСЕД: Че, прям и в глазок не заглянешь?
ВОЕННЫЙ: А что, глядеть-то,  а выносить то и нечего?

Военный открывает дверь и встречает на пороге пристава.

ПРИСТАВ: Я - Приставкин, вы - Небаба?
ВОЕННЫЙ: С утра вроде был…Да.. Приставкин- говорящая фамилия, что надо! (оценивающе смотрит)
СОСЕД: Приставкин- Подставкин. (смеряя  пристава  взглядом  с ног до головы)
ВОЕННЫЙ:  Бобчинский-  Добчинский (высоко поднимая подбородок и выпрямляясь)
ПРИСТАВ: Попрошу не фамильярничать.
СОСЕД: Ну и как вас звать -величать по имени, по батюшке? (почесывает подмышки, просовывая в волосатые кущи под майкой- алкашкой не менее волосатые руки)
ПРИСТАВ: Измаил Добронравович
ВОЕННЫЙ:  Да редкое имя.
СОСЕД: Но, но почему Измаил?
ВОЕННЫЙ:  Скажите, а почему Добронравович?
ПРИСТАВ: Это мой батя песню написал- «Песня остается с человеком».
ВОЕННЫЙ:  Так ее же Добронравов вроде написал?
ПРИСТАВ:  Это для вас он Добронравов,  а для меня папа- Добронравович.
ВОЕННЫЙ: А…понятно, ну конечно, знаем. И эту песню, и батюшку вашего.
СОСЕД: Да, что там знаем- поем! Каждый день- по два раза- утром и вечером- после гимна и перед гимном- потом гимн- и отбой. (с издевкой)
ВОЕННЫЙ: Только слова гимна толком не знаем. Но его и наши сборные не знают, так что мы особо не паримся.
СОСЕД: Измаил что, нерусское имя?  (кривя лицо)
ВОЕННЫЙ:  Уже русское. (соседу)
ПРИСТАВ: Что значит русское? (хмурясь)
ВОЕННЫЙ:  Ну, после штурма и взятия Измаила войсками Суворова- уже, стало быть, русское.
СОСЕД:  У тебя вообще все русское -и правда ведь все русское, что полито кровью русского солдата! (препираясь с военным)
ВОЕННЫЙ:  Обильно полито, так что цветы должны через землю лезть не гиацинты, а красные, как пионы, или розы алые и бурые. (соседу, они начинают запальчивую перебранку с тирадами)
Как будто какими- то удобрениями нашей кровью, «обильно унавоженные кладбища и огороды» прямо. Как будто так и должно было быть, что каждая пядь родной земли  должна быть  обеспечена как золотовалютным резервом какими -то граммами или миллиграммами русской крови- как чем -то весомым, оправдывающим ее принадлежность именно нам, нашей истории, нашей памяти, да в конце то концов нашему будущему, если оно у нас вообще.. будет. Хотелось бы думать, что оно у нас еще будет..
СОСЕД:  Вы уж извините, мы еще не пили с утра, нас натощак на дискуссии припирает. (приставу)
ВОЕННЫЙ:  Так ты че, пристав, зачем сюда приперся? (резко меняется в лице, «набыченно»)
ПРИСТАВ: Я не приперся, я представляю закон, и являюсь должностным лицом. Между прочим, наделенным властными полномочиями. (становясь в агрессивную позу)
ВОЕННЫЙ:  Я вот себе тоже значит так примерно и представляю, как Ленин сказал, когда воскрес- вот я себе так  все и представлял!?
СОСЕД:  Дай,  я его ..бну. (военному)
ПРИСТАВ:  Вот ты меня ебн..шь – я страховку получу, а ты в тюрьму сядешь- за воспрепятствование совершению исполнительных действий. (соседу)
ВОЕННЫЙ:  Ты, что не понял суть нашей претензии? (приставу- грубо и хамовато)  Так вы же, приставы, что всегда с предупреждением к людям ломитесь? А, если бы ты меня дома не застал? Если бы минутой раньше- минутой позже, я бы куда свинтил -что тогда- кирдык твоим исполнительным действиям? Я ведь тоже могу и за себя постоять- столько лет в армии, и все про все знаю- от рукопашного боя, до организации обороны, и общую тактику не на пальцах проходил, а я вообще под подушку, да что там -вместо подушки, всегда под голову клал учебник сержанта мотострелковых войск.
СОСЕД:  Че, че скажешь (приставу, тоже переходя на раздраженный тон)- так что вы всегда светофорите - мол, моргаете, мигаете фарами – аля улю, ребята- мы  сейчас  зайдем к вам- вооружитесь для самообороны колами и вилами, и дубинами.  А так, вероломно, без предупреждения, что называется, без объявления войны- исподтишка, за глаза, взял и приперся. Нарисовался.
ВОЕННЫЙ:  Возник.
СОСЕД:  Материализовался.
ВОЕННЫЙ:  Тут откуда не явись …появился судебный пристав исп.
СОСЕД:  Вдруг откуда ни возьмись- исполнительный лист!

Пристав проходит в комнату, не разуваясь.

Военный смотрит на бесцеремонность пристава, но не делает ему замечания.

ПРИСТАВ: Я провожу исполнительные действия в отношении вас лично- потому что в пользу военной части..
ВОЕННЫЙ:  Не военной, а войсковой. (поправляя)
СОСЕД:  Воинской части. (поправляя военного)
ВОЕННЫЙ:  Да помолчи хоть ты, знаток! (соседу)
ПРИСТАВ: …взысканы денежные средства по решению суда. То бишь начет.
СОСЕД:  Что за начет? (военному)
ВОЕННЫЙ:  Да так, связь обеспечивал на военных сборах- выдал в подразделения радиостанции без накладной.
СОСЕД:  А че без накладной –то выдавал? Че, первый раз замужем, первый год в армии?
ВОЕННЫЙ:  Да так, торопился- думал, потом оформлю.
СОСЕД:  Правду говорят умный учится один раз, дурак -два раза, лох учится всю жизнь…Ух ты, тетеря, сколько лет в армии прослужил- а еще веришь людям на доброе слово. Лажаешь, парняга!
ВОЕННЫЙ:  Значит, их украли, я же, в конце концов, не себе-то их присвоил! (обиженно, растроенно)
СОСЕД:  В армии, дружок,  все про..банное, потерянного или украденного нет.
Сейчас, поди, сам думаешь, лучше бы сам их спер. Тогда бы не так жалко было, правда ведь?
ВОЕННЫЙ:  Кто-то ворует по крупному, ему и слова не скажут- а тут за копейки будут тягать по судам, пока не поседеешь.
СОСЕД:   Будут…Потому что кому просто копейка, а кому и копейка-рубль!
Люди привыкли жить на копейки. У них другие планки. Они и за эту копейку готовы удавиться. Я вот мужика один раз в банке видел: он битый час в очереди простоял, а рядом с ним доченька малая, так он ее за руку этот час стоял, и все успокаивал- ребенку ведь всегда двигаться охота, непоседливый. И так когда его очередь подошла- он так наклонился  к кассиру под стекло, протянул паспорт и сберкнижку и спросил: Что, опять ничего не перевели, нет? Так, боязливо, рассеянно, без надежды, без правды, он спросил, и это мы бл..дь все, все русские, уже ни во что не верим, ни в кого, только бл..дь, вот, может, в единственное верим, так это- в потную ручонку ребенка, которая одна нас не обманывает, и не льет это дерьмо в наши уши со всех сторон.
И что- какое это унижение с ребенком мыкаться да по кредитным инстанциям, все вопрошая- перевели али нет, соизволили ли, кинули ли косточку, для затравки, на доченька, скушаем крошки, пождем большого и важного дядю, когда у него совесть проснется кинуть нам на счет.
Положим зубы на полку. Нет, покладем! И что это мужество жить, скажи, или боязнь смерти? Что больше? Чья возьмет?

Пристав кладет руки на пояс, находясь в центре комнаты, проводя взглядом по сторонам.

ПРИСТАВ:  Что, не знаете, что в новый год со старыми долгами –нельзя! Примета плохая. (военному)
ВОЕННЫЙ:  А мне все по барабану, приметы. Примета только тогда имеет власть над человеком -когда он в нее верит. А я вот-  не верю!
СОСЕД: Да и вообще все приметы- к деньгам. Есть только одна примета- что не к деньгам.
ПРИСТАВ:  Это что?
СОСЕД: Не «что», а «кто».
ПРИСТАВ:  Кто?
СОСЕД:  Это женщина. Женщина всегда- не к деньгам. Усвоил?!

Пристав проходит в комнату, озирается по сторонам.

ПРИСТАВ:  Ну, ты прям можно сказать, что заранее готовился. Сало, наверное, тоже, перепрятал? (военному)
А почему елки нет? Ведь новый год на дворе?
ВОЕННЫЙ:  (пожимает плечами)  А мне нечего прятать. Я живу только службой, на только , на  трудовые доходы. Заметь-  я живу как спартанец. Ничего лишнего. Все –уставное, все из вещмешка. Столовые приборы -на одну персону- поэтому всегда прошу друзей и знакомых, ну, когда приходят, ну в смысле, когда мы собираемся больше двух, ну вы поняли, так это… прошу их с собой свои приборы приносить.
ПРИСТАВ:  И для гигиены хорошо. (смотрит понимающе, качает головой)
ВОЕННЫЙ:  Да, а, да, вижу вы понимаете… (приставу) И для гигиены - точней сказать, не хорошо, а полезно.
ПРИСТАВ:  Зачем нам чужие микробы?
ВОЕННЫЙ: Да, нам-  то зачем. У нас своих…хи хи.
ПРИСТАВ:  Хорошо, дальше..
ВОЕННЫЙ: Сундук, ведро для помоев, два бальных платья на выход..
ПРИСТАВ:  Где платья-то, где платье, где? Какие к черту платья! (резко встрепенувшись, озираясь по квадрату комнаты во все стороны)
ВОЕННЫЙ: На рифму не напрашивайся. Это я так хохмы ради. Хохмю. хохмю. ты ну типа шутка юмора, шучу я так.
СОСЕД:  Ох уж эти сказочки, ох уже эти сказочники! (стоя в дверях, глядя в потолок)
ПРИСТАВ: Прямо-таки у тебя ничего нет?
ВОЕННЫЙ:  А ты думал, пристав, здесь тебе катера и парусники будут с надписью по борту - «мечта пристава»?
ПРИСТАВ:  Нет, корабли только женскими именами называют.
ВОЕННЫЙ:  Ну и назовешь свою тогда - «приставша»
СОСЕД:   Не, не «приставица» (отходя от злобы, иронично, запальчиво, играючи)

Входящий звонок на мобильник приставу. Звучит мелодия «Наша служба и опасна и трудна».

ПРИСТАВ: (не извиняясь перед собеседниками, деловито поднимает трубку, демонстрируя всем видом важность и вальяжность, резко меняясь в тоне разговора с телефонным собеседником)
Да, да… на выезде. Нет.. Один пошел. Почему один? Потому что никто не пошел - потому и один. Все заняты. Чем заняты - ну, новая вводная, или новая блажь- начальник всех обязал к завтраму сдать сочинение, ну там, типа конкурс у нас. Популяризация образа пристава в народе, да, чтобы воспринимался как положительный персонаж. Социальная инициатива, еб..сь оно все конем!
Ну да. Типа обобрал людей до нитки. А потом говоришь: «Извините, что Вас побеспокоил». Или там «у вас красивые дети». «Вам очень идет это платье». Какая- то последняя приятность должна быть. Как в учебнике по психологии, или в вечерних новостях, где после терактов говорят про родившихся слонят в московском зоопарке. Да. И конфетку без сахара оставлять, или лучше шоколадку. Есть шоколад- «Гвардейский», а у нас будет «Исполнительный». Да. Да. Черный шоколад. Горький. Как сама жизнь. Да. Да. Да. Подсластить пилюлю называется..Ну.. да.. давай.. потом встретимся.. обсудим.. не по телефону..да..пока..звони..

Пристав, возвращается после телефонного разговора  к проведению исполнительных действий.

СОСЕД:  А у тебя неплохо с чувством юмора. Книги, случаем, не пишешь? (приставу)
ВОЕННЫЙ:  Петросян тебе не родственник? (приставу)
ПРИСТАВ: Ну  я, по теме, все про популяризацию образа пристава хотел сказать. Ну да, это же важно -чтобы убрать весь негатив, весь неприятный осадок от общения, оставить им билеты в цирк- а лучше взять и вернуть заплаканному ребенку  плюшевого медвежонка- так с широким жестом. Возьми, малыш, мне по..бать, что меня за это накажут!
ВОЕННЫЙ:  Ну ты ваще.
ПРИСТАВ: Что значит «ваще»?
СОСЕД:   Жизнь- вот что ваще! 
ПРИСТАВ:  Ну да, фотоконкурс типа для повышения престижа профессии пристава. Отрабатывают социальный заказ. Типа мы -мягкие пушистики. Ангелочки. ДПСники ведь 8-го марта раздают показательно женщинам водителям цветочки, так и мы скоро вместо отделом дедами Морозами будем  по домам ходить.
ВОЕННЫЙ:  Колядовать. Ага.
СОСЕД:  Сею-вею..
ПРИСТАВ: Ребята, стремная штука. Тут прикол недавно был. Это я так чтобы снять напряжение.. В исполнительном листе было написано- «убрать собаку». Судья особо не парилась. Написала «убрать из квартиры собаку». И как «убрать»? -усыпить, выгнать, убрать в каком смысле- прямом или переносном- ну, там подвинуть ее, согнать с места тогда тоже убрать. И как исполнять? А если собака на свое  место вернется. Ну, вновь открыли дверь - она опять на свой коврик –чап-чап на место с блюдцем или там, с миской.
Короче, судьи не парятся, а нам потом голову ломай.
СОСЕД:  Ну. Ну, пнешь пса под хвост, и с должности слетишь за самоуправство и превышение должностных полномочий.
ВОЕННЫЙ:  Короче, и у вас перегибы на местах.
ПРИСТАВ:  Да не то, что перегибы. Перегибы это еще мягко сказано. У нас переклины на местах, я еб..шь!
ВОЕННЫЙ:  Сам -то в приставы зачем пошел- отбирать любишь? Наглость у тебя второе счастье? Зачем ты себе выбрал такой хлеб?
СОСЕД:  Что, место у тебя вправду хлебное? На что глаза прикроешь. А на что и выкусишь. Только выбираете ведь, чувствуете, наверное, как стервятники, где падаль, где человек слабый, и клюете, клюете его, как коршуны, безжалостно, вырывая, куски мяса, по кусочку..
ПРИСТАВ:   Да, ребята. Лучше уже рубить хвост сразу, чем по кускам.
СОСЕД:  А так, правда, зачем -то в приставы пошел? Что, хотел увидеть торжество правды и справедливости?
ВОЕННЫЙ:  Или любишь проявлять власть, доминировать?  Но знаешь, это так, до поры и до времени. Я тебе скажу- твоя уверенность в себе быстро исчезает, когда ты понимаешь, что за твоей спиной никого нет, ни Родины, и ни больших начальников. А как обосрешься- если, не дай Бог, тебе обосраться- то все отойдут от тебя в сторону, как от прокаженного, где -нибудь в лепрозории. Сделают вид, что тебя вовсе не знают, уволят задним числом. Потом жалуйся-доказывай- прежде чем решиться твой судьбоносный вопрос, от тебя избавятся, чтобы себе самим же не доставлять лишних проблем, и не задавали лишних вопросов. Прикроются бумажкой. Ты просто еще не осознаешь- что мы здесь живем не в мире людей, а в вольерах для животных, а точнее, в террариумах для змей, для земноводных.
ПРИСТАВ:   Зачем вы меня спрашиваете, если за меня и отвечаете? Поговорить не с кем?
ВОЕННЫЙ:  Извини, но ты послушай, дай договорить. На чем я остановился?
ПРИСТАВ: На  земноводных.
ВОЕННЫЙ:  Правильно! И так было всегда и так будет. В организациях, где ресурсов мало или прямо скажем, в обрез, там люди жрут друг друга- едят каждый день. Столовыми ложками. Четко считают время прихода на работу и ухода с нее, все пишут, строчат друг на друга докладные записки, и это все в порядке вещей. Оправдываться, почему тебя в минуту проверки не оказалось на рабочем месте, и почему у тебя не заполнен рабочий журнал, или нет отметки про вымытый полчаса назад пол, и почему у тебя белые носки вместо черных. А где наоборот, ресурсов вдосталь, на такие вещи смотрят сквозь пальцы- лишь бы работал и плоды работы были. И этой уставщины жестокой нет, и кары за любую провинность, вольную и невольную, нет.
Так и здесь, вы все бюджетники, и каждый выслуживается, а там, где есть чины и карьерный рост, всегда люди будут ходить по головам. Это такая корпоративная культура- есть друг друга с говном -чтобы потом выдавать на праздники  типовые поздравительные открытки, где не заморачиваясь, лепят шаблонный текст, допечатывая только имя и отчество. Ни ума, ни фантазии. Что называется, ни уму, ни сердцу. Показательно трясут твою руку при награждении. А потом! Послебала! Лихо пел и отплясывал- а потом отправляют не дрожащей рукой «сквозь строй». Так и ты со своими розовыми очками- что хотел почувствовать себя легионером, преторианцем, чтобы тебя как Ницше постигала иллюминация при виде строя солдат, чтобы ты хватал коллективное бессознательное начало, повинуясь строевому маршу, подобрав ногу и перестав думать, живя одной командой до кодового слова –пароля. «Отставить. Вольно!» А ты вылетаешь в трубу ко всем чертям. И ты защищаешь не государство- а самого себя. И сразу все кардинально меняется. Силы  уже не те. И все окружающие это понимают. Что как только у тебя будет «косяк»  или просчет- система сожрет тебя сама. Со всем твоим говном. И не подавится. И ты так тут козырный чувак,  а будешь как нолик. Без палочки. Одно говно на палочке.
СОСЕД:  Палочка -выручалочка иди сюда.. (посвистывая в потолок)
ПРИСТАВ: Ну а ты чего, подп..здываешь.
СОСЕД:  Я, чего, подп..здываю?
ВОЕННЫЙ:  Знаешь есть такая передача- «Профессия. Репортер»- для него, наверное, сделали бы передачу «Профессия. Подп..здыватель». (приставу)
СОСЕД:  А откуда ты знаешь про передачу, у тебя же телека нет. (военному)
ВОЕННЫЙ:  Ах, да, нет.. ну. Раз нет, так и раз нет, так и на нет и суда нет.
ПРИСТАВ: Ну что, заглянем другу другу в глаза?
ВОЕННЫЙ:  Ну ну. От любви до ненависти.
СОСЕД:  Да, ребята в вашем случае- от исполнительных действий -то судя по вам, до больничной палаты.
ВОЕННЫЙ:  Сплюнь. Постучи по дереву. (соседу)
СОСЕД:  Драматизм он ведь, ребята, в нас самих заложен- как капсула медленного действия. Ну, это просто, ребята, как «Эксперимент», наверное, не все из вас смотрели этот фильм. И что- ну когда поделили половину испытуемых на пленников и надсмотрщиков- или там надзирателей- ну и сначала все в шутку в шутку- а потом кто надзиралы стали проявлять жестокость.
ВОЕННЫЙ:  То есть хочешь этим сказать. Что мы просто принимаем на себя таки социальные роли - и ведем себя только в силу своего статуса.
СОСЕД:  Да, именно так. (приставу) Для своей семьи ты ведь не пристав. И в очереди к терминалу деньги положить ты тоже такой же обычный человек, как и мы с ним. Ну, и в транспорте я тебе тоже места не уступлю, больно ты мне нужен. Сам такой же, как и я. Такого же возраста. А тут- при исполнении- я тебя должен слушаться-стоять-бояться- еще доказывать тебе, что  я не верблюд- и еще показывать тебе чеки на все свои вещи. С какого рожна?
ПРИСТАВ:  По закону, а не с какого рожна.
СОСЕД:  По закону?  (приставу)
ВОЕННЫЙ:  Какому закону?
ПРИСТАВ:  По закону Маммоны.
СОСЕД:  Мамону?
ПРИСТАВ:  Да, да,
СОСЕД:  Какого мамону?
ПРИСТАВ:  Какого, какого, иди историю учи.
СОСЕД:  Какую историю?
ПРИСТАВ:  Вернее,  не историю, а богословие. (соседу)
ВОЕННЫЙ:  Короче как всегда начали за здравие- кончили за упокой. (подводя итог)
ПРИСТАВ:  Ну, что есть такого, скажу сразу- не то, чтобы ценного- но на что можно было бы обратить взыскание, есть в вашем доме –жилище непосредственно у вас?
ВОЕННЫЙ:  А че это я тебе должен подсказывать. Чай, не в прятки играем.  Кто ищет- тот всегда найдет. Раз работа у тебя такая- ты сам и ищи, ходи тут, скреби по сусекам, что найдешь –твое- или взыскателя. Сам смотри- сотового у меня нет. Счетов в банках сам понимаешь, тоже.
Почти всю зарплату за поднаем жилья отдаю.
ПРИСТАВ:  А что же в общежитии тогда в своем ведомственном не живешь?
ВОЕННЫЙ:  А потому что несемейный. Нужно или жениться. Или в свои тридцать жить в комнате с четырьмя пацанами, такими же офицерами, только помладше. Только больно уж неохота себя в свои тридцать таким пацаном чувствовать. Лежать и спать, и прикидываться спящим, когда кто -то на кровати рядом с тобой бабу еб..т.
ПРИСТАВ:  А присоединиться?
СОСЕД:  Я вообще, считаю самое правильно это уйти, и  не мешать.
ВОЕННЫЙ:  Ну так я вообще буду всю жизнь рефлексировать, стараться не мешать, подстраиваться под кого, да и так со мной никто не считается. А тут еще мне кому- то пытаться угодить? На хрена оно мне надо? Я своей жизнью хочу жить, для себя. И ни от кого не зависеть. Ни от друзей, и ни от командиров.
ПРИСТАВ:  Ну тогда тебе, дружище, нужно не в армию было идти,  а с Конюховым- в Арктику- Антарктику- за четыре моря! Моря- окияны покорять.
СОСЕД:  Так зачем-то в приставы пошел? Зарабатывать до хрена?
ПРИСТАВ:  Не знаю. Призвание искал.
СОСЕД:  Ну, ты же сам знаешь, что жизнь -это скорее всего игра случая, где от нас ничего не зависит. Мы видим только еле уловимые нити ее подсказок. Мы сначала хотим стать сильными. Хотим проверки, подвигов, идем в армию, выбираем себе занятия, чтобы как можно лучше себя проявить.
ПРИСТАВ:  Согласен, но в итоге ставим карьерный рост на первое место и пока мы служим- черт. как мы служим, мы бьемся как рыбы об лед, это точно. И все эти сраные законы Парето -когда ты въеб..ваешь за восьмерых- девятерых – а все остальные где то про.бываются, живут за твой счет, плодами твоего труда, делают себе звания, чины и показатели.. Те, кто не ты, те кто на хорошем счету, особо приближенные.
И кто тогда прав- ты который добросовестно, так вот по совести да по закону, что называется, от звонка до звонка ебашил-  ходил без опозданий а потом резко. И главное, так резко ты стал плохим. Что в тебя даже стали тыкать пальцем- вот, гляньте, сукин сын, подумал о себе- а мы его! -и так далее. Потому что живут все одними мерками- на кого командир покажет, тот и будет жертвой и все аттестационные комиссии будут говорить да хороший ты парень, но командир сказал а командир-это святое. И где логика- все субъективное, все мысли и мнения одного человека, руководства. А ты- принципы, призвание- по х..ю все-все идет крахом, да еще с таким треском, что мама не горюй!
Боишься, держишься за свою ненавистную работу, чтобы не выперли с нее с «волчьим билетом», куда потом устраиваться сначала, ждешь квартиры, потом пенсии, и все какого то стажа каких- то мизерных надбавок за каждое пятилетие выслуги, все выхлопочешь себе, все пытаешь выкроить там и премию и все такое- а боишься, боишься, как привязанный пес ступить туда, где ты бы мог гораздо больше и проявить  себя, и тебя бы только рукой поманили- ты бы показал им все, на что ты способен. А нет. Тебе нужна стабильность. И ты выбираешь не свободу. Зачем тебе журавль в небе. Тебе и так все хорошо. Ну, походишь ты на построения. И на тупые совещания, в которых все говорят и говорят, а тебя там ничего и не касается, ты все сидишь с умным видом со своей рабочей тетрадью, клюешь носом, но так, чтобы не заметили.
Смеешься, когда пошутят. Только не шипишь, как гусь когда других ругают, да что ругают, еб..т одним словом. А ты бы мог! Так- для общественного воздействия, порицания-шшшшш..
ВОЕННЫЙ:  Я за свою службу скажу.
СОСЕД:  Только не про радиостанции, про них мы уже наслушались.
ВОЕННЫЙ:   ( с досадой, вздыхая) У нас один полковник слово «бл..» любил говорить. Ну раз слово там «бл..». Так я заметил один офицер, который со мной рядом сидел, он от нечего делать палочки ставил в тетрадке во время его речи –ну так по десять палочек в столбик, а потом перечеркивал- считал- сколько за совещания он раз матюкнется. Пока считал его слова-паразиты- ну у него ведь все для связи слов -как междометие- или как там, союз, называется  в орфографии,  и жизнь прошла. В тупняке. Кому нужна такая армия. Мато-счетов?
СОСЕД:  Да и в приставы, наверное, идут тоже с такой позицией типа в пожарные пойду, или в милиционеры. И там работать не буду.
ВОЕННЫЙ:   Не ребята, шо не кажите, этот труд самый тяжкий.
ПРИСТАВ:  Тяжкий потому, мужички, что горе людей  ты каждый день видишь. Оттого и горько самому и муки совести, не за себя, а за государство, какая его великая забота, заплати налоги- а сам как хочешь так и живи, чади дальше  в небо! Да, делать неблагодарное дело. Ну, а что тебе с того, ты же не себе в карман кладешь? Ни  по хрену, что про тебя, за глаза, думают и говорят. Просто выполняешь свои обязанности. Такая работа.  Как и все другие. Ни хуже и ни лучше.
ВОЕННЫЙ:   Любить свою работу, ребята, это одно. Делать ее хорошо- это брат, другое. Это не каждому дается.
Ну и ты сам посуди. Сначала приходишь работать как резвая лошадка. Вежливо, послушно, за все берешься- не спихивая и не сваливая на других- позволяешь себя нагружать по полной программе- смотрите, как я , играючи, справлюсь с всем этим. Еще подайте. Гляньте, братцы- как я щас дам стране угля! И рад своим положением в  коллективе, прямо «Все без ума от Мэри» одним словом. Нет, пятью словами.
Ну, тебя хвалят на совещаниях, говорят: «берите с него пример» -гладят тебя словесно по головке. Ну и ты привыкаешь к роли любимчика. Ты не лижешь жопу. Ты просто пашешь, как черт- когда все занимаются своими вопросами. И мимо тебя проходит вся эта жизнь- чехарда твоих начальничков и их заместителей- пока ты пыжишься, надуваешь свои щеки до посинения, мимо тебя проходит все- и их личная, служебная, общественная жизнь, именины, крестины, выходные, а ты сидишь и копишь на работе, отдавая всего себя ей сполна- чтобы однажды придтись не ко двору и чтобы тебя или выставили за дверь или выкинули за борт, или прогнали со двора.. палкой.
Какая гарантия? Что ты потом скажешь- я не Вам служу, а России!
И кто хоть раз себе задал этот вопрос? И не подумал, что его ответ «России» для самооправдания. Так, для жены. Чтобы знала, что кроме нее, у тебя в жизни есть еще одна женщина. Родина. И чтобы жена тебя не просила выбирать между ними двумя. Хотя бы до поры до времени. Когда все хапают, крадут и тащут. Ты со своей «Россией» всегда останешься с голой жопой. В своих папках с исполнительными производствами и розыскных делах, своем дознании.. Дознавать потому будешь- куда ушла жена и почему? А сразу непонятно?
ПРИСТАВ:  Ну ты слышишь, тише, тише, не переходи на крайности, чего ты так раздухарился?
ВОЕННЫЙ:   Ты разве до сих пор еще не понял, что незаменимых людей нет -всегда найдутся люди, которые будут в теме, и будут делать те дела. И будут обрастать связями, и решать вопросы- пока ты будешь гнаться за ложными целями и ложными маяками- за ложным запахом там яблока или морковки- будешь вкалывать, брать след, тратить свои силы, кровь, ночей спать не будешь -стараясь выдать какой -то результат. У хоть так, для самоуспокоения, чтобы быть самому себе откровенным, что сделал все, что мог- правда ведь- чтобы совесть потом самого не грызла.
А потом просто к тебе приходит осознание того, что ты так и остался на своем месте- как белка в колесе- все растут в чинах и должностях в званиях. Все, но не ты, ты не растешь- ты такой старательный, и который привык работать, как бульдозер. Ты им останешься не удел. Потому что незаменимых людей не меняют. Их всегда держат под рукой. Не пускают их в отпуск, когда им хочется- так когда начальник в отпуске- и ты не можешь пойти- потому что за главного остался зам. А ты так, для подстраховки- если случится какой то косяк. Ты –только для подстраховки. А так- в каникулярное время- когда и всем положено- гуляй пожалуйста- но при службе- и уходи ненадолго на обед- ты можешь срочно понадобиться. Как порученец, как адъютант.
ПРИСТАВ:   Короче накипело в тебе, задели тебя за живое.
ВОЕННЫЙ:   Вечный стражник. Вечный вратарь. Как будто чей- то нукер. Личный помощник. Правая рука. Никаких привилегий. Все время начеку. Все время наготове. Как опричник, но без служебного авто. Ну, тебя хвалят. И ты принимаешь все это. Только как ворона с сыром не говоришь «карр» -«в зобу дыхание сперло. Сыр выпал. С ним была плутовка такова.» И все в таком же духе…
ПРИСТАВ:    Ну, а как ты сам поймешь, что сделал правильный выбор. Ты же не можешь остановиться на полпути и оглядеться, куда тебя выводит кривая. Ты же сам видишь, что у нас всегда одни крайности-то так, то эдак- может тебе и лучше в приставах ходить, а может и в армии лучше, кто его знает? У меня знакомый пенсию теще переоформлял. Так вот, у нее была пенсия по старости, маленькая- он ей помог переоформить на пенсию по инвалидности- полгода справки собирал, морочился, договаривался, документы в пенсионный фонд возил, а потом- взяли и увеличили пенсии по старости, и они больше стали, чем, ту которую он ей устроил. Короче, опять стала на него гнать, прямо как старуха из разбитого корыта.
ВОЕННЫЙ:   Кто его знает, как повернет. Может и лучше, что мы на своих местах- до поры до времени.
ПРИСТАВ:   Как его угадаешь, что нас ждет, и что с нами будет, и с нами, и с вами.
ВОЕННЫЙ:   Да ничего хорошего. Зря ты так. Ты что, японец?
ПРИСТАВ:   Почему, японец?
ВОЕННЫЙ:   Ну,  у них привычка- готовиться к худшему сценарию, а потом радоваться, что так все удачно складывается.
ПРИСТАВ:   Ну ну, это точно по них -накаркали себе Фукусиму- а все потому, что любили ужастики  про катастрофы, фильмы -катастрофы снимать про наводнения там, землетрясения- нате получите., распишитесь…
ВОЕННЫЙ: Все для людей. Короче, ребята, если нашу зарплату умножить на наш патриотизм, то мы будем самой непобедимой армией  в мире. Так и тут. До поры до времени мы ждем, копошимся в своих делах, именно  копошимся, потому что дельцы -это призвание не для нас и все пульты и рули у людей, наделенных правильным пониманием жизни, и ставших за эти рычаги управления.
СОСЕД: В жизни глухо, как в старческом сне, хотя папа неделю не пьяный… (виновато, озираясь)
ВОЕННЫЙ: И ведь таких гопников- великое множество. Такие цари жизни. Считают, что все в этом мире должно быть для них. Просто хотя бы за то, что они такие расп..здатые. А сами не сделали ничего и привыкли жить для себя и про себя, и все их разговоры на переднем сидении маршрутки полным голосом, чтобы все слышали, кто и с кем он сегодня, и куда пойдет, и что вчера выпили.
Такое холопское барство- каждое чмо мнит себя рулем.
СОСЕД:  Сусликом агрономом. Народная мудрость.
ВОЕННЫЙ: Ну и как ты сам считаешь, кто из нас прав- я или государство? (приставу)
ПРИСТАВ:    На чей стороне закон -тот и прав. Вернее, кто взыскатель тот и прав. Я просто отстаиваю ведомственный интерес- потому что мне за это платят. Платят не взыскатели- что мне дело до их благодарностей-люди неблагодарны по природе- государство оплачивает мои усилия.
СОСЕД:  Помните мультик про Барта Симпсона, когда он пошел работать  на кране, который разбивал дом тараном- он веселился от души- «Ура, теперь  наконец-то мне за это платят!» Так и ты, наверное, в школе отбирал у детей булочки, и там, пирожки и вареные яйца, а теперь вырос, и твои дела сразу резко-резко пошли в гору- ты стал большой птицей там, или рыбой- теперь и к тебе на хромой козе не подъедешь, такой важный все ведь сам из себя «царь во дворца»- селф-майд-мэн-что и говорить!
ВОЕННЫЙ: Да, из кучки говна слепить конфету не каждый умеет.
ПРИСТАВ:    Да из кучки говна что-то лепить до выслуги лет изображая бурную кипучую деятельность тужась вон из кожи так, измазывая руки в грязи и машинном масле- смотри , начальничек- у меня от работы кровавые мозоли! И черные полоски под ногтями- что уже прямо под кожу въелось от тяжкой моей пахоты.
ВОЕННЫЙ: Да как тебя сказать, есть в этой какой карьеризм или нет, я знаю людей, которые по двенадцать лет просидели на одной- единственной  должности- скажешь тоже- карьерист во всем смысле этого слова. Их можно поименно заносить в книгу рекордов Гиннеса, как в книгу вечерней поверки. Навечно, как героев. За то, что продержались столько на месте- несмотря на то что страну кидало и строя в строй, да еще сменилась куча начальничков. А каждая метла, она, знаешь, брат, по- своему метет.
ПРИСТАВ:    Что ни говори, все военное в нас остается. Вот я, уже сколько лет в армии не служу. А вот иду в ногу вместе со строем. На этой неделе иду  по территории одной части, там  «берут ногу» в строю, переходят на строевой шаг, и  я «под ногу» подстраиваюсь,  хотя иду отдельно, как полностью гражданский человек . Раз -раз -раз - два - три. И мне кажется, что я специально «подобрал ногу», и иду на их счет. Как что-то военное до сих пор не может меня отпустить..
ВОЕННЫЙ: Да, правду твои уста молвят, мил человек, люб ты мне, гож ты мне,  хоть и вражина ты окаянный! Ты- хоть и закон и порядок но олицетворяешь зло для меня – и тогда- ты мой враг!
ПРИСТАВ:    Да за то, за что за то что я добросовестно выполняю свои обязанности, за то что толком поссать не успеваю, и даже в сортир сходить некогда, не то что поп..здеть покурить на крылечке- за то, что сотни таких пацанов как и я  гниют на работе?
ВОЕННЫЙ: Прямо таки гниют? А ты на заводе бы повъ..бывал или в литейном цеху- где люди калечатся каждый день, ломают руки-ноги.
ПРИСТАВ:    Ну, это их проблемы и там техники безопасности.
ВОЕННЫЙ: Так что все равно ты нам тут свою судьбину не кляни. Мы все про вас знаем. Дельцов и проходимцев. Только и носите форму. Чтобы люди вам доверяли. Втираетесь  в доверие . А сами волки –хищные, оскал так и светится в темноте.
ПРИСТАВ:  О как сказал. Ненависти сколько ко мне за пятнадцать минут накопил, что уже я и волк, и хищник, и зверь тебе.
ВОЕННЫЙ:  А че ты тогда в исполнители подался -служил бы в обеспечении порядка деятельности судов до пенсии.
ПРИСТАВ:   Не, туда точно не пойду- че там ловить- перед судьями расшаркиваться, каблуками щелкать все в полприседа- здрасьте, пожалуйста- я ж не лакей какой шубу подавать. Еще клацать каблуком перед теми, кто даже в армии не служил. Одно унижение.
ВОЕННЫЙ:  А что это где -то предусмотрено? 
ПРИСТАВ:   Да не предусмотрено. Ведь  будешь ходить сумочку держать на пороге, пока судья ключи ищет от своей машины. И вот думай, какая тебе служба охотней- где тебя по затылку двинут- или попросят, что такое унизительное для твоего чувства собственного достоинства- идет к тебе мадам, вся расфасованная пава-Венера в мехах- а ты ей по стойке смирно, как командиру полка- от всего личного состава- «Здаараввияя желаю!». «Сам дурак». «Есть дурак». И молчи дальше в тряпочку. Какое унижение для мужчины, когда им командует женщина. Трудно это понять. Это нужно испытать на себе. Стать подопытным.
СОСЕД:  Ну это смотря кто как воспринимает, кому не западло и сумочку подержать.
ПРИСТАВ:   Ради чего- ради виртуального, будущего гарантированного или возможного снисхождения- чтобы когда твое дело к ней попадет - она проявила всю свою лояльность за подержанные тобой ее дамские сумочки.
ВОЕННЫЙ:  Да как ты не поймешь. Ну, гордый, очень ретивый, резвый. Ведь неприемлемо тебе- так откажись. Только вежливо, ни провоцируя ничью агрессию и не давая человеку понять, что это –агрессия- направленная против него. Будь психологом. Понимай людей. Тебе с ними жить и еще шагать по жизни. Скажи, служу России,  а не дамский угодник. Ну, что тебе, в самом деле, трудно выполнить просьбу оказать мелкую услугу -  боясь, что тебе залезут на шею, свесят ножки, а потом будут на тебе ездить. Этого боишься? Направо - налево- принеси- подай.. и далее..по тексту.
СОСЕД:  Боишься, что дашь своего ноготка на сантиметр - а потом его тебе отрубят по локоть?
ПРИСТАВ:   Ну, все дело как себя с самого начала поставить, в смысле «утвердиться» в коллективе.
ВОЕННЫЙ:  Себя жалеешь. Что проявляешь участие и сочувствие. Так уж лучше пусть тебя как сторожа воспринимают, чем кровопийцу, который у детей отбирает любимые игрушки и там твоим именем будут людей пугать, ставить твою фотографию,  чтобы за конфетами в буфет дети не лезли. Чтобы тебя потом кляли  весь род твой  на все четыре стороны до седьмого колена. Как ты будешь жить с этим? С этой немотивированной агрессией- с этой злобой, с этим отчаянием людским?
ПРИСТАВ:   Вот все думают о себе- и не думают, что придется отдать кредиты когда сами на нуле, но ты пойми, что никто из этих людей во всех своих бедах не станет обвинять себя-  такая людская порода, что именно ты будешь  козлом отпущения и мальчиком для биться и на тебе весь мир сойдется -что ты за чужие ошибки будешь делать эту грязную и трудную  и каторжную работу- идти на конфликт, сталкивать всех лбами, принимать на себя весь этот эмоциональный фон, черстветь, становиться скупым на проявления живых человеческих чувств, стараться быть грубым и неприступным- ведь ты – представитель власти, закона и порядка. да такая профессия наверно, скорее, для наглых и упорных, таким должен быть пристав -наглым и упорным –там где про чистые руки, храброе сердце, железную совесть -это все должно быть у Феликса- или как менты- сразу понятно- агрессия на пользу добра,  пристава, да, скорее наглые и упорные, ну, и проворные пусть будет- потому что с таким количеством исполпроизводств вам метаться надо как сперматозоидам, не сказать сраным веникам, а то кому-то может показать обидным такой оборот. Ну, или как пчелкам, прилежно опыляющим все цветки. Фигаро здесь -Фигаро там.
СОСЕД:  Между молотом и наковальней.  (сочувствующе)
ПРИСТАВ:   Да, такое неблагородное занятие, как будто тебе предстоит еще  как санитару леса проводить  санитарную обработку, лечить всех пилюлей и словом, такое палаческое ремесло, заносить топор над головой, когда человек еще конвульсирует и шевелится, еще пытается поймать твой взгляд, чтобы всем оставшимся внутри него злом поразить тебя, как Святой Георгий змия, а тебе предстоит- выслушивать гнев, злобу, ярость, беспричинную жестокость ко всему подряд от человека, законом и долгом забитого в угол. Безнадежно оседающего  в этом углу, выпадающему в осадок от собственного бессилия и крайности невозврата, доведенного  до отчаяния от невозможности  сказать и проделать что-то внятное, сказать в оправдание  своим детям, да что там! Своей собственной совести за свое нестяжательство и  неумение жить по средствам, и попытаться как-то еще спасти свое майно. Как-то исправить ситуацию, выкарабкаться из этой ямы нищеты и беспросвета.
ВОЕННЫЙ:  О душе тебе надо думать. Как ей тяжело. И ладить между тем, что  тебя на душе с твоей скотской работой.
ПРИСТАВ:   Да да,  надо серьезно как-то приспосабливаться, ловко балансируя между небом и землей. Между адом и раем. Между ангелом и бесом. Так пытаясь найти хоть какой- то компромисс. Удержать людей от отчаяния и петли.
ВОЕННЫЙ:  Ну, а вдруг поведешь себя грубо- какой -то сентиментальный и чувственный малый и вздернется. Допустим так. И что тогда?! И ты потом будешь считать, что это на твоей совести, ты же знаешь, как себя могут вести люди от отчаяния. Ну, и вдруг он возьми и напиши в предсмертной записке- прошу винить ФССП России по такому-то району,  и особенно этого, как его? А..Добронравовича- так тебя по ходу по твоему отчеству служба безопасности онмомент схавает - ты и пукнуть не успеешь.  Потом давай допросы- объяснения за доведение до самоубийства. Вы, ребята, играетесь со  своими полномочиями- а люди-то ведь разные бывают, и ситуации у всех разные. Полдела- дело в суде разобрать, чтобы все не перебились –перерезались из- за своих копеечных споров- но когда грянет исполпроизводство и начинается самое интересно- «лес рубят- щепки летят»-и во все стороны и слюна, и кровь и сопли, и все такое, что и говорить тошно…
ПРИСТАВ:   А вы все классиков цитируете. «Игрока» Достоевского. Вся Россия-этот игрок- который ставит на все, с животным, звериным, свирепым азартом,  а не думает  на шаг вперед а тебе потом пожинай плоды- ну вот,  такой твой и хлеб- что никогда без работы не останешься..
ВОЕННЫЙ:  Да это уже точно- нам хлеба не надо- работу давай- нам солнца не надо- нам партия светит
СОСЕД:  Ну все же признай, что вы пешки в чьей -то игре, что вами управляют, манипулируют- вы просто сами пристава –то ни хрена не допетрите,  что  только вашим руками жар загребают, вы делаете неблагодарную работу- думаете,  то в ней до хрена возможностей, как у нас в народе говорят-«приподняться».
 ПРИСТАВ:  Предел своих возможностей -это и есть максима нашей жизни. все пытаемся что-то себе, кому-то что-то доказать, отвечать, когда нас не спрашивают. Навязываться,  когда нас никто не хочет слушать. И талдычить, все талдычить о себе, как будто сами-пупы мира- омфалы.
ВОЕННЫЙ:  Как в армии солдаты любят говорить дембеля живут, «как шейхи», все им есть и «сладкий стол» и служба с приспущенным ремнем и послабления в распорядке дня. Синекура одна!
ПРИСТАВ:   Каждый ищет себе возможности, пытается найти свою удачу, вцепиться ей в хвост жадными пальцами, чтобы она ютилась у тебя в руках, чтобы ты ее крепко держал, и не отпускал, гладил ее по перьям против шерсти, и там, против перьев, чтобы она слушалась тебя оного, и не отвлекалась на других, чтобы ты обуздал ее, правил ей, понукал ей, как конем-лошадью, чтобы она чуяла под собой седока.
ВОЕННЫЙ:  А мне так что служба тогда при том, что я ничего не имею- для галочки- для значка, для статуса? А тебе –то эта служба?
ПРИСТАВ:   Какой статус, о чем вы, ребята?
СОСЕД:  Я думаю, что главное здесь -власть- возможность решать чью- то судьбу: отобрать или не отобрать. Ну, ты же не себе отбираешь?
ПРИСТАВ:   Да чтоб отсохла моя рука, если я хотя бы возьму себе рублик!
СОСЕД:  Эй эй, орелик, ты нам - то лапши на уши не вешай, ты особо загривок нам не чеши, какой ты сердобольный и честный, скромняга и умница. Мы люди тут ученые. Опытом умудренные.
То есть если сделать по Карнеги, то каждый пристав живет по правилу- каждым из нас движет чувство быть значительным- каждый хочет какой-то важности, раболепства, поклонения, каждая грязь метит в князи, уязвленная своей лимитной жалостью и ущербностью, что каждая выскочка хочет себя показать- себя таким- с барсеточкой наперевес,- руки –ноги  на шарнирах , покачиваясь из стороны в сторону- медленно поворачиваясь на окрик- медленно поворачивая голову вслед, как башенное орудие танка со словами «че» или «Эээ, я не понял».
ВОЕННЫЙ:  Ну а ты все критикуешь и срешь-  а ты поставь себя на его место- ты бы как вышел из положения? (соседу)
СОСЕД:  Да я  бы в него не заходил в это положение. Я бы не допустил такого развития ситуации.
ВОЕННЫЙ:  Да ладно, на словах все конечно такие перцы не еб..ться. И ты тоже, мастак хвастаться. В привате запираться и срать на весь мир злобным троллем. А потом выходить на белый свет и вздрагивать от каждого звука. Боишься, чтобы тебе никто в глаза не посмотрел- иначе сразу учуют что ты –жертва и лошара. И ходишь вечно, думая как бы тебя не дернули,  и не тронули. А вдруг,  реально бы это произошло именно с тобой. Таким бы широким жестом бы тебя попросили сумочку подержать и чтобы ты ответил- давайте я ее просканирую- мне по инструкции это положено- и сразу же схлопотал бы за хамство или как бы отшутился- за пять баксов подержу- какая- нибудь дежурная шуточка- типа за открытку с видом Ярославля подержу. И сразу на тебя посмотрели бы как на глупого. Ты ведь боишься выглядеть или быть непонятым, правда?
ПРИСТАВ:   А про судей у меня вообще одно слово есть- кот не может быть хорошим с точки зрения мышей.
СОСЕД:  Ну  ты нам байки -то не говори, мы их по сто раз уже слышали: что мне законы -лишь бы судьи были знакомы, и закон -что дышло не рассказывай, мы их уже слышали по многу раз, уже оскомину набили эти ваши досужие разговоры и трепки.

Пристав продолжает обход второй комнаты, осматривая ее.

ВОЕННЫЙ: А, все выслуживаешься, собака, цепной пес самодержавия. Все ходишь, все выискиваешь, все вынюхиваешь..
(глядя, как пристав заглядывает во все углы)
ПРИСТАВ:  Вы ребята, всегда на  власть такие злые, или когда только милиции рядом нет. Ну вот если вы такие умные, тогда расскажите мне многогрешному, почему же вы такие бедные, все на джипах-лимузинах, а у вас и взять -то нечего. Вам самим хочется чего -то дать, просто вывалить из своего кармана.
ВОЕННЫЙ: Ну, ты слышь, нам подачек не надо. Ни твоих, ни чужих. Мы своим умом живем и рады ему. И рады тому, что живем на земле русской.
СОСЕД: Сейчас люди разные. Что ни говори, кризис. Все как собаки цепные, люди по каждому реагируют.
(говорит успокаивающе, по большей части, обращаясь к военному, не к приставу, но ожидая, что оба уделят внимание сказанному)
ПРИСТАВ:   Правда, надо сказать, что ко всем и каждому со своим аршином не подойдешь, и в положение к каждому тоже не войдешь -каждый тебя по -разному разумеет. Не то, что люди жмутся. Просто как говорят про долги –берешь чужие- а возвращаешь -то денежки- всегда свои. Так и здесь. Что ни говори- жаль людей, а работу все равно выполнять надо. Пожалеть -пожалею, выслушать- выслушаю, но все равно все сделаю по- закону. Как написано в исполнительных документах. А иначе- моя голова с плеч полетит, и поминай как звали. А помнишь, что пес волк говорил в мультике?
ВОЕННЫЙ: Да, помню, он сказал «Помнишь, как ты за мной бегал?- Да, помню. И что же, работа такая?»
СОСЕД: Да. Работа  у вас, приставов, явно не мед.
ПРИСТАВ:  Думаете легко работать на земле.  Я что тут перед вами, на гуслях, что ли, играю? СОСЕД: Видеть все. Это. Как люди корчатся.
ПРИСТАВ:  Да ладно, тебе, корчатся! Цветут и  пахнут твои люди. Только и прикидываются какие они бедные и несчастные- чтобы потом на тебе же и вампирить. Потом сделаешь кому добро- благодарности не дождешься.
СОСЕД: Во во. Верно говоришь. Ища людской благодарности- не наклоняйтесь слишком низко!
ВОЕННЫЙ:  Как Шапокляк говорила- хорошими делами прославиться нельзя. Так и жизнь наша.
СОСЕД:  Сколько добра людям не делай все равно будешь дураком- спасай их и помогай им, а потом стоит раз проявить свой характер и я не знаю, принципы- как сразу станешь плохим. Будешь всем им сукой- сразу панибратство закончится и будут именовать тебя по имени и отчеству, выговаривая каждую букву- по отдельности. Д о б р о н р а
ПРИСТАВ:  Да хорош  уже п..здеть. За..бали уже своим устным народным творчеством. Вот если бы вам п..здоболам -задушевникам счетчик какой на слова поставить- вам бы уже намотало за это платить как за электричество, что и на том свете должны останетесь! Давайте ближе к делу, где сам испол-лист, что у нас тут указано (поднимает бланки, перелистывая в папке)

Пристав, осмотрев досконально две комнаты обращается к военному.

ПРИСТАВ:  Слушай, крайний раз тебя прошу. По -хорошему. У меня ведь еще и спецсредства есть.. (военному)
СОСЕД:  Какие- наручники, дубинки, электрошокер, черемуха? (кивая приставу)
ПРИСТАВ:  Нет, мужики, русский мат. Буду им вас крыть пока не отдадите нечто ценное!

Пристав обнаруживает шинель и начинает ее осматривать вертит ее, раскладывает, откладывая папку берет ее в руки, снимая с вешалки.

ПРИСТАВ: - Вот шинель. Один штук. Так и запишем. А говорили, что ничего нет. И спецсредство не пригодилось.

Военный любовно смотрит на шинель, с тревогой глядя на пристава, как на угрозу своему любимому предмету.

ВОЕННЫЙ:  Да просто если ты что- то хочешь по -настоящему спрятать, положи на самое видное место.
Вот, ты когда сюда вошел, спросил – «а почему елки нет?»
ПРИСТАВ:  Ну да, спрашивал.
ВОЕННЫЙ:  Так у меня шинель- вместо елки- она ведь зеленая зимой и летом –я на нее медали и наградные значки вешаю, знаки отличия, у меня ведь, кроме этой шинели ничего то в жизни ценного и нет. Добра и денег не скопил. Еще добрым был к людям. За что и поплатился. Не Родина мне должна, а сам я ей еще остался должен, так и что мне теперь за это до гроба расплачиваться за эти радиостанции еб..чие. А так шинелишка моя- одна отдушина- другой за всю службу не выдавали. Я корысти от людей не искал- тем более от вещевиков - так что в ней столько лет, в ней кумушке одной, всю службу и проходил.
ВОЕННЫЙ:  Надеюсь, шинель забирать  будешь?
ПРИСТАВ:   Отчего ж не буду, буду! (довольно, с ухмылочкой)
ПРИСТАВ:  Нет, ребята нужно расставаться с добром без злобы.  (описывая шинель, составляя акт) Тихо, кротко, без шума и вони, без лишней возни, вам потом воздастся.
ВОЕННЫЙ: Да нам со своим добром расстаться- так сразу нам воздастся. Нас догонят и нам еще тогда -воздастся.
(внимательно и болезненно наблюдая, как пристав оформляет бумажки)
СОСЕД: Ага.
ПРИСТАВ:   Мне чужого не надо. (оправдываясь, суетясь оформляя бумажки)
ВОЕННЫЙ:  «Мне чужого?».  А ты сам- то подумай. Для кого у нас закон на Руси? Для власть придержащих. А должно быть –для людей. А ты сейчас для нас -воплощение всего злого и всего негатива. Даже форма у тебя черная. Хорошо, правда, что не на черном воронке к нам приехал, и не  кожаной тужурке.
ПРИСТАВ: Да ребята, работа такая, надо же ее кому-то делать.. (радостно, быстро и бегло оформляя бумажки, чтобы побыстрее разделаться и уйти, говоря именно для фона, чтобы убаюкивать людей, не давая им возможности проявлять сопротивление и вникать в происходящее).
ВОЕННЫЙ: Короче, как я понял, зап..здеть тебя не удастся, отговорить тоже, короче, плакали мои денежки, точнее шинелишка. Вражина ты одним словом. Супостат.
ПРИСТАВ: Ругайся не ругайся на попятную  не пойду, сразу говорю тебе, чтобы ты себя мыслью не тешил.
СОСЕД:  Да потому, что у нас люди задним умом сильные, никто ни о чем всерьез не думает, как и наш пентюх про свои радиостанции на полевом выходе,  а сам- то я тактику знаю, глухую оборону! (кривит рот, глядя в сторону военного) Берут эти кредиты, обвешаются ими с ног для головы, понабирают везде, а потом стонут-хнычут- зарплату задержали, потерял работу- все- амба –считай, слетел в трубу- и уже не поднимешься..
Договоры я мало говорю, что подписывают не глядя- но даже и разобраться не хотят почитать все эти проценты, штрафы, комиссии.
ПРИСТАВ:  Верит наш человек в халяву. А когда все потом летит в тартарары, идет все его добро с молотка –вот тогда то он и спохватится. Только поздно. А мне исполнительный сбор еще взыскивать.
СОСЕД:  То есть, ваше приставское казино выигрывает в любом случае. Да. Конечно. Фирма веников не вяжет.
ВОЕННЫЙ:  Все лажают.
ПРИСТАВ:  И мы лажаем. Да есть и такое. Как всегда все через ж. через тыл.
СОСЕД:  Опять у вас, товарищи, юмор ниже пояса, не стыдно вам?
ПРИСТАВ:  Так точно.
ВОЕННЫЙ:  Так не говорят. В нашем военном лексиконе есть слово «тыл»- оно более нейтральное и емкое. Так что, почаще его употребляй.
СОСЕД:  Я к вам тылом? Чего же боле? Годится? (окрылено, глядя в потолок)
ВОЕННЫЙ: Че нам с него, православным, у него даже имя не наше. ( обиженно, с досадой поглядывая на пристава, сидящего с довольным видом, заполняющего бланки, в сторону, соседу)
СОСЕД: В святцах я, товарищ,  вашего имени не наблюдал (приставу)
ВОЕННЫЙ: Да просто имя  у него…такое странное. (соседу)
ПРИСТАВ:  Зато сразу запоминается.
СОСЕД: Слушай, а честно, как тебя мама в детстве ласково звала, уменьшительно- ласкательно?
ПРИСТАВ:  Не твое дело. Тебе не скажу. Самому так и будет подмывать сказать.
ВОЕННЫЙ:  И сейчас мы можем долго и прекрасно говорить по душам, мы можем браться, понимать друг друга с полуслова, на каком то мысленном или ментальном телепатическом уровне, даже найти общих сослуживцев- потому что наш брат  военный он везде- куда ни плюнь- и пусть я даже буду видеть в твоих глазах нотки солидарности, ну там, не знаю, понимания, какими бы я и ты не были расп..здатыми парнями, ты ведь все равно должен выполнить свою работу.
ПРИСТАВ:   Красиво сказано. Наверное, Зоя Космодемьянская то же самое своим палачам говорила-
СОСЕД:  Да да еще скажи Карбышев тоже самое фашистским палачам сказал- инженеры вы х..евые- надо воду выше лить.
ВОЕННЫЙ:  Зная его мужество, я думаю, он именно так и сказал. Первого русского Коловрата так камнями закидали, что от него только мокрое место осталось, а этого Карбышева- Коловрата той же водой в сосульку превратили. Скоты сраные.
СОСЕД: 
Я не знаю, что такое горячая ванная.,
Я как Карбышев, люблю только ледяной душ..
(говорит отстраненно, как бы «на своей волне)
ПРИСТАВ:   Стих?
СОСЕД:  Да нет, просто вертится строчка постоянно на уме. Эти две строчки. Сталина на тебя нет!
ПРИСТАВ: Я причем здесь, мужики, и у меня тоже есть совесть и чувства, (говорит, откладывая бланки в сторону) я… между прочим, на работе. Мне тоже п..здец как жалко, что нет Советского союза! Но при чем тут союз, старая шинель и обращение мной взыскания на ваше имущество и мои исполнительные действия?
ВОЕННЫЙ:  Да ты не парься, просто делай то, зачем пришел, я не скажу тебе как Архимед убивающему его солдату «Только не тронь моих чертежей!». Я с другом -одна партия  -партия тех, кто спит в одежде.
ПРИСТАВ:  Это еще что за партия такая? Только не задерживай меня говорильней, у меня сегодня еще один выезд.
ВОЕННЫЙ:  Это такая куча голодных заштатников -никому не нужных людей, теней людей, призраков людей, не получивших ничего- не обретших  и не сущих , вычеркнутых из списков, которые просто оказались за бортом.  Кто-то пошел мести улицы,  кто-то согласился на учительские должности – преподавать там азы военной подготовки или охрану и безопасность жизнедеятельности. И все предложения Республики Татарстан всех трудоустроить в этой ситуации выглядели как спасательные круги, которые никого не цепляли- все вежливо отказывались в ущерб себе- просто не отдавая себя отчета в то, что потом уже никто ничего не предложит, и реально те администрации, которые проявили заинтересованность в кадровых военных- сами понимали каким огромным потенциалом обладает эта военная биомасса. Мне  казалось,  что сейчас откроется какое-то подобие рынка труда, как в эпоху Великой Депрессии –Америка тридцатых годов прошлого века -  и каждый захочет продать себя подороже. Выгодней устроиться. Быстрей побежать, как на старте перед пробежкой в три километра, Когда все различаются только разными стартовыми условиями и позициями, кто-то стоит в последней шеренге перед стартом, а кто-то посередине первой шеренги, и потом все начинают бежать, и все равно оказываются в разных местах. Все выбрали заштатство, как единственный способ самообеспечения. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И реально если задуматься, то все это воинство, которое одномоментно потеряло все! Руководителям стоило задуматься, куда поплывет эта человеческая масса, эти азиатские скулы - нас тьмы и тьмы и тьмы, как в «Скифах», в нужном ли направлении, чтобы сделать этот процесс если не управляемым, то хотя бы контролируемым. Ну, конечно,  эта лавина людская не стала строить баррикады, не стала жечь машины, крушить витрины, захватывать Комнаты хранения оружия и оружейные арсеналы, сопротивляться реформам,  не было и случаев самосожжения и угрозы и каких-то эксцессов, все приняли яд дружно. Яд саморазрушения. Разгрызнув эти капсулы из пищевой пластмассы - все зеленые человечки самоуспокоились. Потому что сеппуку или харакири – не в нашей традиции - это у них там так принято - в стране восходящего солнца?  «Долбанутый» Юкио хотел сердце вырвать как Данко, чтобы оно стало людям  сиять – и его свои же пристыдили.. Распяли Прометея на камнях непонимания!  Чего еще им желать? Всем все дадут - всех обеспечат жильем, должностями? А ведь эту огромную кучу высвободившихся рук нужно было занять, куда-то деть эту неукротимую энергию, пока она сама  доперла, что и так умела делать – таксовать, бомбить и носить тяжести, заниматься чем-то непотребным?
СОСЕД:  Что по –твоему непотребное? Все профессии хороши. Нужные  и полезные людям. Такие как у всех, не хуже и не лучше. Может и не совсем статусные..
ВОЕННЫЙ: Не перебивай меня, дай мне договорить… И надо как- то всем сбиваться в стаи. Можно было  объединить всех под каким-то призывом, какую- то типа партии создать. И назвать ее «Лишние люди». Ведь и так мы- лишние люди. Кто-то пропадет. Ходят - не ходят. Может и служат, так, спустя рукава, а всех остальных строят по двадцать раз в день, придумывая им какие-то обязанности, чтобы не разбежались в разные стороны. И держать всех на привязи, на цепи как на этой сладкой игле, нет, не нефтедолларов, а на  игле денежного довольствия, которое уменьшилось уже игольного ушка после реформы.
ПРИСТАВ:  А, пока не забыл,  нас в народе называют «черными ангелами».
СОСЕД:  Ну это какое-то нарциссическое прозвище.. Я думал, что вас народ так называет, а  вы просто сами придумали себе красивое прозвище,  для самолюбования, упиваться абстракцией. Вот придумали бы себе - черные лебеди. Ну или еще что- нить от классиков. Нет, не черные гоблины, не злобные тролли, а именно черные –«ангелы»! До хрена к себе внимания  и уважения. Случайно, на Нобелевскую премию по литературе не номинируют?
ВОЕННЫЙ:  За правду -матку?
СОСЕД:  За правду матку дают премию имени Андрея Белого. Или премию ФСИНА - ну, вы поняли?
ПРИСТАВ: Так что с шинелью твоей в плане оценки делать? Я ее в рублей десять оценю- сумму взыскания она не покроет- буду еще искать имущество.
СОСЕД: - Шинель не трожь! (закипая)
(декламирует стих детским голосом)
 - Почему ты шинель
бережёшь? -
я у папы спросила.
- Почему не порвёшь,
не сожжёшь? -
я у папы спросила. -
Ведь она и грязна и стара,
приглядись-ка получше,
на спине вон какая дыра,
приглядись-ка получше!
- Потому я её берегу, -
отвечает мне папа, -
потому не порву, не сожгу, -
отвечает мне папа, -
потому мне она дорога,
что вот в этой шинели
мы ходили, дружок, на врага
и его одолели.
ВОЕННЫЙ: Да ладно, отдай ему шинель, пусть удавится..
ПРИСТАВ:  На вашем месте я бы промолчал.
СОСЕД:  - Слушай, я думаю, он вафля. Такой же, как и  почтальон Печкин. Вафлер.
От ва флер. Fl;ur  по-французски - цветок.
ПРИСТАВ:  Я все слышу. Во французском языке нет артикля «ва»
СОСЕД:  Ну ну, лингивистический ты наш.
ВОЕННЫЙ:  Я помню, когда мне дали единственному на курсе шинель не по покрою Юдашкина или там Зайцева.  Прапорщик на складе сказал:  «Держи, говорит - она последняя!». Я как-то не придал значения, что последняя. Может, это и была последняя шинель из Советского союза из какой-то шерсти верблюжьей, короче как валенки - ворс сильный, плотная, в полсантиметра толщиной,  зато хлястик у меня никто не  крал. Просто больше на курсе ни у кого  такой шинели старого образца не было.
СОСЕД:  У тебя там советские пуговицы были?
ВОЕННЫЙ:  А как же? Не с курицей, а с серпом и молотом.
СОСЕД:   Ты охамел герб курицей называть!
ВОЕННЫЙ:  А че курица, так курица - это исторический факт, проверить даже можешь. Критики герба, введенного  Учредительным собранием, до принятия Конституции РСФСР окрестили орла потрепанной курицей – ну, извини, ощипанной курицей, если тебе так больше нравится..
СОСЕД:  Солдафон! Ты оскорбил твои лучшие чувства!
ПРИСТАВ: Так что с шинелью в плане оценки делать, историки? Ей красная цена десять рублей!
СОСЕД: А- а ты вообще, зайди в военторг, посмотри скока шинель стоит! Ну, точно не десять рублей!
ПРИСТАВ:  А я что,  указываю,  так указываю- я что,  для твоей тряпки, независимого оценщика нанимать буду? Как напишу, так и будет. Хочешь, сам оценщика нанимай и потом оспаривай через суд результаты оценки.
СОСЕД:  Ну ты тоже мне, добрый дядя.
ПРИСТАВ: Ты первый начал. А тебе лысый- я телефон не скажу.
ВОЕННЫЙ: А ты не фамильярничай! А то щас покажу тебе, приставок, как Родину любить нада!
ПРИСТАВ:  Да я просто рекламу смешную вспомнил. К слову пришлось, просто хотел хоть как-то разрядить обстановку. Снять негатив.
СОСЕД:  Слушай, ты че ерепенишься в конце концов, тебе чего больше всех надо? И еще вы вообще ..слабаки. Мало того, что у вас каждое исполнительное действие лоббируется? Работаете только на показуху. Мол, с алиментщика-  задолженника взыскали сто рублей, остановив на дороге у кассы билетной. Сдали билет обратно в кассу-  деньги перечислили на счет взыскателя. О, это же такой  мизер! Это все равно , что в новостях будут говорить. Военные три часа ходили строем. Но они каждый день делают это самое. Или чиновник подписал за полчаса сто бумажек.  Ну согласен, неудачный пример, какой-то резвый чиновник вышел. Да каждый на своем участке работы что-то да делает. Зачем это восхвалять? И если даже серьезно подумать,  так даже учебный год боевой подготовки в планетарном масштабе, в общекосмическом масштабе- это полная х..йня. С точки зрения диалектики..
ВОЕННЫЙ:  По закону Архимеда..
ПРИСТАВ:  Ну мы -то не планеты, чтобы жить в общекосмисферическом астрологическом масштабе.
ВОЕННЫЙ:  И слава Богу! Мы же не полезные ископаемые. Ничего, все там будем. Я думаю, мы с вами полезные ископаемые, которые из почвы даже не надо выковыривать. Так ходим, чадим небо и т.д.
СОСЕД: Или показательно какой –нибудь бабке- Божьему одуванчику заварить газовые трубы- «она не платила за газ!» Вот это номер! Так эти ваши все страшилки, людоедство одно- слабых пожирать! Обижаете слабых и беззащитных, кто за себя постоять не может, у которых рубля нет на пузатого адвоката!
ПРИСТАВ:   Так что с шинелью делать? Я за нее десятки- червонца  больше не дам.
ВОЕННЫЙ:  Да пусть, пусть забирает. Проводит аукционные торги, сдадут мою шинель аффилированной фирме. Или там приживалам  - птичкам - секретарям - которые там кормятся от эти торгов.
ПРИСТАВ:   Да нет, ну что с шинелью- то решать, а, мужики?
СОСЕД: А ты на Арбат ее свези- там иностранцу втюхаешь, он тебе не только десятку рублей, но сотнями евро за нее рассчитается!
ВОЕННЫЙ:  Ага. Мою русскую, даже нет, советскую шинель за натовские рубли. Это вообще абзац!
ПРИСТАВ: Ну че, милитаристы х..ровы. Что молчим?
СОСЕД:  Не, он явно нарывается.
ПРИСТАВ: Да кто нарывается?!
СОСЕД: Ты ходишь, стонешь и этой шинелью весь мозг выел.. как моль.
ВОЕННЫЙ: Бемоль
ПРИСТАВ: А вы себя на мое место поставьте. Что я в акте о наложении ареста на имущество напишу: шинель Б/У Б/Союза?
ВОЕННЫЙ: Да шинель боевого покемона. Кровавого мишки. Пушистика.
СОСЕД:  Не испугался. Не забоялся. Даже рисовал в тетрадке кота и называл его пушистик!
ПРИСТАВ: За жизнь значит, мужики, говорить  вы не хотите?
ВОЕННЫЙ: А о чем с тобой говорить? Ты как представитель власти.
ПРИСТАВ:  Да я, между прочим, при исполнении.
ВОЕННЫЙ: Угу. Только тебя какое- то сольное исполнение. Это как ВВшники я помню, когда в лихие 90-е  ввели их патрули,  так  и ходили они  по трое. И народ смеялся. Что ходят по трое - чтобы одного держали двое, чтобы один из них не упал. А ты говоришь, полиция!
СОСЕД:  Народ их полицаями называть будет. Я считаю  этот вопрос непринципиальным. Как называть и как к ним обращаться. Есть такое понятие как брендинг, ребята.
ВОЕННЫЙ:  Нейминг - ты хотел сказать.
СОСЕД:  Ах да, вот я несмышленыш - правильно нейминг.
ВОЕННЫЙ:  Короче, как корабль  назовешь  - так он  поплывет и здесь тоже важно. Вот если бы ты и взаправду,  любил отбирать у одних, но не отдавать другим, ты бы был не Робин Гудом, а пошел бы служить в таможню.
ПРИСТАВ:  В таможне не служат,  там работают.
ВОЕННЫЙ: Так и здесь,  ну почему полиция. Так полиция и у нас  и раньше была. Потом была налоговая полиция. И также тех, кто с наркотой борется. Да хочется верить, что борется - так и называют наркополицейские- так что это ничего, что писать и как именовать. Ну,  если в Италии,  там кто -карабинеры,   а во Франции -  жандармы. Хорошо, что у нас не жандармами назвали,  а то какие- то жесткие  ассоциации. Жандармы царские? А полицаи - не жесткие ассоциации?
СОСЕД: Тогда по - твоему и службу политического сыска  нужно  возвратить и называть ее  царской охранкой.
СОСЕД:  Слушай,  а у этого   твоего соседа мзодимца - таможенника какая была фамилия?
ВОЕННЫЙ:   Та тоже была,  как  ты говоришь, говорящая. «Бери бери».
СОСЕД:  Так  «Бери Бери»- это болезнь.
ВОЕННЫЙ:  А он думал,  что это как стимул- «брать».
СОСЕД:  Брать?
ВОЕННЫЙ:  Ну в смысле «на лапу». Как в рекламе, если есть повторение,  то это только для закрепления эффекта - и он думал, что если фамилия такая, то и должен брать со всех и по полной программе! За каждую подпись за каждый личный  прием.
СОСЕД:  Ну знаешь, у каждого свои представления о хлебе  и о работе.
ПРИСТАВ: Да место хлебное у  него было.
СОСЕД: Слушай, он,  наверное, на дискотеках принимал позыв «Давай! Давай!» как что-то личное..
ПРИСТАВ: Как однофамильца..
ВОЕННЫЙ:  Да вы понимаете,  короче, человек ведь страдал от этого!
ПРИСТАВ: Отчего страдал?
ВОЕННЫЙ: Ну, от взяток страдал.
ПРИСТАВ: Он что, попадался.?
ВОЕННЫЙ:  Да нет, никогда, не попадался, какая- то сила его спасала. То на меченых купюрах составляя списки и перечень купюр какой – то неизвестный  компьютерный вирус  у правоохранителей перепутывал и переставлял их номера и буквы серий денежных знаков. То красящее средство испарялось на меченых деньгах. То еще что-то, короче везло ему не по - детски.
ПРИСТАВ: Так в чем-то смысл?
ВОЕННЫЙ: А ни в чем. Короче,  не получалось у него наслаждаться этим получаемым баблом..
ПРИСТАВ: Короче, не в радость ему оно было.
ВОЕННЫЙ: - Не было счастья в тех деньгах. Деньги-то взяточные, проклятые, как приходили- так и уходили- короче -чах мужичина на  деньгах, как Кащей, мучился  и страдал. От водянки.
СОСЕД: Ну церковь бы на эти деньги построил.
ПРИСТАВ: Сиротам отдал.
ВОЕННЫЙ: А как ему это отдать - только отдай. Сразу начнутся вопросы - откуда мол, такие деньжищи? Небось награбленное? Клад нашел- почему не взял себе только четверть?
ПРИСТАВ: А что бескорыстно и анонимно помогать нельзя?
ВОЕННЫЙ: Видать нельзя, вера или еще что - не позволяет..
ПРИСТАВ: Может,  просто хотел как- то предохраниться. Не мог он деньги отдавать без расписок. Это же юридически неграмотно и непродуманно. Беспечно, в конце - концов.
СОСЕД: Ну, мало ли, какие загоны у человека?
ПРИСТАВ:  А вам вообще нормально это обсуждать что кто- то барствует. Заглядывать кому  в тарелку? Считать деньги в чужих карманах? Задумываться, кто из жен российских видных политиков больше заработал за прошлый год?  Читать списки нуворишей Форбс?  Ну вы военные, все время стонете. Про свои квартиры и пенсии говорите постоянно, что на гражданке лучше?  Так и идите, п..здуйте на свою гражданку,  заарбайтывайте свою деньгу! Почему же вы все время стонете и плачетесь,  как вам х..рово живется. Что зарплату не индексируют, не повышают ваше денежное довольствие- что все дорожает - проезд, хлеб, гречка..
СОСЕД: Кстати, и  куда подевалась гречка?
ПРИСТАВ: Что и льготы у вас  отбирают и еще что хуже этого - повысят вам, бедненьким таким, пенсионный возраст!
СОСЕД: Да ты вообще, в здравом ли уме, мужик? Че ты за пургу несешь- ну какой дед в 60 лет может управлять самолетом или танком – он еле еле может свою авоську или пакет до дома без одышки донести,  а ты хочешь чтоб еще на плацу по три часа стоял на морозе,  пока  у всех проверят жетоны в военниках и чистоту подшивы.
ВОЕННЫЙ: Как говорят, объяви России войну она сама себя за..бет строевыми смотрами.. Не, у нас в штабе говорят «Почему красные победили белых? - Потому что белые  долго в оперативном отделении справки - доклады и пояснительные записки к боевым картам оформляли.
СОСЕД:  Ну да и смех и грех. То про строевые смотры, то про карты.
ВОЕННЫЙ:  Куда тут Задорнову с его репликами?!
ПРИСТАВ: Мне всегда стыдно когда его слушаю. Такой примитивизм хлещет. Он все время хочет показать наше отличие от американцев. Но и все хавают  это и  ржут, понимая, какие  мы убогие на самом деле – все ведемся на эту чушь, какие мы особенные люди- ничего толком не можем сделать - не дорог, ни экономику,  а зато заливаем по зенки и опрокидываем за шиворот и радуемся, как он  нам это преподносит в цветах и красках, какие мы все расцветастые, расписные  и расп..здатые..
ВОЕННЫЙ: Тебя послушаешь так вообще жить опасно.
СОСЕД: А ты в нашу партию вступай.
ПРИСТАВ:  В какую еще партию?
СОСЕД:  Партию тех, то спит в одежде.
ПРИСТАВ: Да ты уже предлагал, попугай. Опять какие-то фишки ваши военные, прогоны?
ВОЕННЫЙ: Эх, ты, пиджачина –дурачина ни хрена не разумеющая. В одежде спать нужно чтобы всегда быть в состоянии боевой готовности- ну чтобы тебя никогда и никто не мог застигнуть врасплох – Спишь не разуваясь, расстегнув верхнюю пуговицу, как в наряде. Ну можешь, еще, поясной ремень снять- но не более того.
ПРИСТАВ: Ну нет, что жить опасно. Все опасно. Нет ничего, что дало бы тебе гарантию полной безопасности и исключить любые угрозы из поля твоего зрения. На «Титанике» тоже у людей все было. А не хватило только удачи.
ВОЕННЫЙ: Да мы вообще-то про другое говорим..
СОСЕД: А я вообще считаю, что «Титаник» - это такой символ беспечности и зазанайства. Как мальчик Алеша с черной курицей, который настолько захвалился,  что потерял связь с реальностью. Так и здесь. Когда- нибудь так рванет, так полыхнет. Просто в секунду все придет в такое  броуновское движение,  потому что все привыкли почивать на лаврах, вместо того чтобы пахать и вкалывать до седьмого пота как муравьи, как китайцы. Как муравей, который поднимает в сорок раз больше собственного веса и так и эти ребята- пахари. Они взяли самое лучшее, что у нас есть. Китайцы -Павла Корчагина, а японцы- Гену Крокодила и Чебурашку. Да, Чебурашка, это лучшее что у нас есть.
СОСЕД:  Чебурашка -это лучшее что было со мной..  (говорит с придыханием, проникновенно, и все заливаются смехом)
ПРИСТАВ: Так че, может покурим. Взволновали вы меня шибко.

Пристав заканчивает оформление документов и выходит с ними на лестничную площадку.

СОСЕД:  Сам кури. 
ВОЕННЫЙ:  Не трави дымом. Или сам потравись своей палочкой здоровья.
ПРИСТАВ:  Да да пойду отравляться. Еще раз спрашиваю - никто не хочет со мной отравиться?
СОСЕД:  Да нет, иди уже!
ВОЕННЫЙ: - Выбери себе заправку и там еще покури. Самую большую цистерну выбери и у нее прям. В тени цистерны. Или лучше прям у заправочного шланга..
СОСЕД:  Иди сам травись. Надо было закон вводить пятнадцать лет назад, чтобы только теперь начинать его соблюдать.
ВОЕННЫЙ:  Ну ну, если бы у нас  эти законы работали.
СОСЕД:  Считай, можно наказать большую часть населения Руси только за то,  что они курят. Ну,  какой русский попрется курить в отведенное для этого место. Все привыкли курить на рабочих местах,  в туалетах, как будто они для этого приспособлены. А там,  в армии специальные отведенные места -  курилки и  тому подобное еще до введения закона в силу были. И еще в каждом парке боевых машин написано- «Курение в парке- преступление!».
ВОЕННЫЙ: Потому что у нашего народа нет культуры поведения.
СОСЕД:  Нет, культура поведения все же у нас есть.
ВОЕННЫЙ: Да какая она есть. Есть какое- то поведение,  основанное на каких -то рулях и болевых точках, но это не то, что угодно, ребята,  но только не культура.

Сосед бормочет себе под нос, бросая слабительное в единственную кружку, и несет ее приставу.

СОСЕД:  Что, мама, даже чаю не попьете?! (протягивая кружку с пенкой)
ПРИСТАВ:   Из этой кружки- неее, я знаете, боюсь, что из нее меня могут отравить. (косо поглядывая на кружку)
СОСЕД:  Невелика потеря будет для государства российского.
ПРИСТАВ:   Вы так думаете? Ведь на таких -как я -все государство- то и держится.
СОСЕД:  А вы все таки стервятники, что ни говори, на слабых и немощных, на сирых и убогих.. кто не может за себя сам постоять..
ПРИСТАВ:   Мы можно сказать, как собаки- лаем только на тех, кто нас действительно боится. Или не как собаки.
Короче, хрен знает. Так можно бесконечно трепаться. (осушая залпом кружку с подмешанным слабительным)
СОСЕД:  Да,… (наблюдая за реакцией пристава после употребления) ..И как вы говорите, ваша служба, ну там, служебный рост, служебные перспективы..расскажите поподробнее.. (почти вплотную подходя к приставу).
ПРИСТАВ:   Ну, а перспективы? А какие перспективы?  (прислушиваясь к тому, как начинает бурчать в животе).Текучка у нас большая. Как правило, ребята уходят. Ну, правда, кончено и в другие структуры. Чего греха таить? Ни и увольняют у нас много за промахи там, упущения. Но ведь, сами понимаете, такая работа –сколько ее не делай, она никогда не закончится, хоть десять планов за день перевыполни- все равно будешь дураком на завтра, когда тебе почту отпишут- и снова-круги ада- тут не 25-й час, ни работа на выходных и  рождественские каникулы не поможет. (делает паузу в это время слышно по всей комнате, как у него урчит в животе, сильно краснеет от стыда). Хоть ставь себе в аутлуке напоминания и пиши сам себе самозадачи, расчерчивая на 4 поля лист бумаги, все равно из того, что планируешь на день, выполняешь менее 10 процентов,- все остальное –текучка и вводные, которые пожирают все время.
СОСЕД:  Да, да, вы прямо аки пчела…
ПРИСТАВ:   (стараясь заглушить громким поставленным голосом  сильное урчание в животе). Да море этой макулатуры- ну, у меня ведь не сто рук. Я тоже человек. И у меня ведь тоже есть личная жизнь, какая-никакая, ну, поймите вы меня. Я ведь тоже живой, и у меня есть мои слабости и недостатки. И меня премии лишают, ну там за жалобы всякие. Ну и дерут за показатели, не без того. Там вся эта отчетность. Больше отчетности, чем самой работы, пока все распишешь по табличкам да по клеточкам, живой работы совсем не остается. ( уже переминаясь с ноги на ногу, резко засеменив шагами, убегая в туалет, громко захлопнув за собой щеколду, слышится звук резкого опускания стульчака и шум вытекающей воды)
ВОЕННЫЙ:  Да, пацан, вроде, нормальный, еще попался какой-то малоиспорченный. (соседу)
СОСЕД:  Да какой он нормальный? Да что тебе с того, что он нормальный?  Тебе что, с его лица воду пить, или с ним под венец идти? Тебе- то какое дело от его личных качеств? На твоей судьбе и судьбе твоего имущества это то никак не отразится. Толку  какого, что тебе боль причиняет что плохой человек, что хороший - ничего от этого не меняется. Рана остается раной. Ты остаешься с дырой в бюджете- лишаешься своего кровно заработанного и еще пытаешься думать как себя чувствует и ощущает орудие этого порядка. Он просто машина-исполнитель пришел-сделал что надо, и свалил отсыпаться. А с разбитым корытом оставаться тебе, и куковать на подоконнике тоже тебе. Мир жесток. И законы защищают только сильных. Вот государство- теряет на экспорте в Китай нефти миллиарды долларов в год, это я в статье читал в интернете- а тебе сраные радиостанции простить не может. Может, масштаб не тот, или у нас страна не для людей, а ради процесса обогащения других стран, а не тех, которые здесь живут с их бедами, чаяниями и горестями- о них кто бы подумал! Кто бы их защитил! Твой пристав, да я больше чем уверен- да он в сторону отойдет и в лучшем случае, сделает вид, что ничего не происходит, что ему в этот момент кто-то якобы позвонил, или он настоль занят своими мыслями, что отключил себе слух и зрение. Без ножа будут при нем резать- он в сторону отойдет, и про себя скажет «Я же просто судебный пристав. На все есть милиция. Я ее вызову и этим исполню свой гражданский долг». А потом пойдет пивасик с корешами пить, поедая корюшку. И забудет. Не то, что об инциденте- а еще и позвонить в полицию забудет. «Бл..дь, как это все вылетело у меня из головы. А пиво действительно классное.» И так еще губехами своими причмокнет. «Ляпота!»
ПРИСТАВ:   Мужики, я вот сижу в тубзике, и все думаю,  за что вы меня ненавидите?
ВОЕННЫЙ:  Да за то что ты –власть, потому и ненавидим.
СОСЕД:  Тебя что уже попустило?
ПРИСТАВ:   Да нет еще, у меня такое чувство, что я здесь рожу своей жопой.
СОСЕД: Видишь сколько у тебе говна. То то, это тебе за все то зло и боль,  которую ты учинил народу русскому.
ВОЕННЫЙ:  Сортирное возмездие. В армии правильно говорят- голодный солдат не обсерется.
СОСЕД: Перст кафельного толчка.
ВОЕННЫЙ:  Что, Данила –мастер, не выходит каменный цветок?
СОСЕД:  Выхооодит.
ПРИСТАВ:    Хорош издеваться.
ВОЕННЫЙ:  Давай давай, ты еще там потужься, я тебе в ступке активированный уголь растопчу, в чувство тебя приведу онмомент. Говорят, еще хорошо водка с солью помогает.
СОСЕД:  А где же ее взять твою водку?
ВОЕННЫЙ:  Время то-какое. Водку теперь можно в течение часа в сутки купить. Закон такой. Зачем такой закон? Проще жизнь в стране наладить- тогда и зелье никто пить не будет. А так это что ограничение - просто техническое неудобство. Народ как жрал водяру, так и будет ее жрать. Ты им начальникам доложи по своей линии. Скажи, мужики наказ дали- вы Россию правильней стройте- а то ни хера ничего не делаете, а еще хотите чтобы мы горькую не кушали –напряжение ей не снимали.
В прошлом году пол России в пожарах сгорело, а мы олимпийские объекты строим. До хрена у тебя кто из знакомых в Сочах катается?
ПРИСТАВ:   Да почти вся моя лестничная площадка. Вот как хорошо в нашей стране живется.
СОСЕД:  Верится с трудом. Ты, часом, не с «Народной воли»?
ВОЕННЫЙ:  Ээ, Сруль Добронравович, вы там на каких правах остаетесь как почетный гражданин туалетного ободка?
СОСЕД:  Народный заседатель?
ВОЕННЫЙ:  Пленник форта Баяр?
СОСЕД:  И аэрозолей и утенка командир?
ПРИСТАВ:   Вот выберусь хана вам, врачи-отравители! Еее..опять пошло…стонет от дискомфорта и боли, урчания в животе, резко шумит водой сливного бачка и кранов с водопроводной водой).

Сосед и военный видят через окно, как  во дворе собираются четверо бандитов, показывают на окно, и по окну вычисляют какой этаж, и какая квартира, и стремительно забегают в подъезд.

ВОЕННЫЙ: О, мужичье лезет, будем гостей потчевать.
СОСЕД: -Гля в окно - какое же это мужичье- рожи и кулачищи- прямо бандиты?
ВОЕННЫЙ: - Глянь на него. Погодь какой? Да где же он бандит? Вон тебе, мирянин православный. И с ним трое. Стало быть четверо.
СОСЕД: - А что тебе с того, что  он православный? Для самоуспокоения? Эти еще хлеще режут, а то и без ножа!  Вот Богу молятся и преступники, и воры, и разбойники и бандиты такие с непогашенными судимостями у Бога помощи просят, и убийцы и палачи и также каются. Поди и свечки ставят так, что ничего не меняет что он- православный.

В этот момент в квартиру внезапно врывается четверо бандитов с бейсбольными битами.

СОСЕД: Прочь! Это частная собственность, охраняется государством!
Бандит: Братан, за все надо платить или здоровьем, или деньгами, или временем.
Бесплатный сыр только в желудке у потерпевшего. Вы че тут, а (соседу)
СОСЕД: Так просто сидим, примус починяем.

Военный, оценивая обстановку, соображал доли секунды, но все эти мысли уже ранее когда-то приходили к нему в голову, они накапливались, тлели, как угли и тут- в самую взрывоопасную минуту, перед кровью, все стало на свои места, зрители-мысли заняли места согласно заранее купленных билетов и сразу пришло понимание. Запоздалое.

Было  такое чувство, как в конфликте выходит так, что ты спасал ситуацию, контролировал себя, и контролировал всех с тобой, чтобы не было говна, чтобы все обошлось, чтобы все прошло гладко , обеспечивал безопасность, держал на контроле, чтобы не вышло чего, и так настороженно держался, и не пил,  чтобы быть  в постоянной боевой готовности, и если что во всеоружии, чтобы спасти, чтобы не потерять контроль, чтобы быть в кондиции, и быть вовремя, чтобы у тебя не ухудшилась реакция, и твое внимание ни на мгновение не утратило эту такую важную концентрацию, но как все это в миг потеряет какой -либо смысл -когда тебя самого спровоцируют из-за какой то ерунды, пустяка, из -за какой то мелочи, и грош цена твоим само и друго-контролям. Все, получается, не имеет никакого значения, потому что ты боялся потревожить и создать проблему, а проблемы пришли к тебе, сами нашли тебя, как жертву- героя книг по психологии,  про виктимологию- про комплекс жертвы, и ты кандидат, за тебя проголосовал весь электорат, и тебе досталась эта незавидная роль -комплекс лоха, за который тебе сейчас придется отдуваться по полной программе, за твою лоховскую предвыборную программу, за то, что твой взгляд и твое умение говорить никого не остановили, и не удержали от насилия и кровопролития. Но  тогда что –главное, не искусство не создавать проблему, а искусство ее разумно решить- с минимальными издержками, и тут уже правит балом не конфликтология,  а не виктимология, - умение стать посредником, умение вывести конфликт в какую -то нерабочую и неактивную плоскость или фазу, умение вывести все в поле шутки и умение сладить, умение срезать словами все острые углы и возникшую напряженность, и в этой дипломатии быть и торговцем, и психологом, и посредником, и полководцем, и политиком- и это важней. когда каждая сторона хочет сохранить свое лицо и достоинство, казаться значимой, сыграть на чувствах всех сторон. И обойтись без крови и жертв- уметь сберечь и честь и достоинство. Не сдать крепости без боя. А сохранить автономию и сохранить все на своих местах, и чувства, и расставленную мебель, чтобы не допустить разрушения. Пока тебя не торпедировали. Пока только лихо не разбужено. Умение убить всю проблему в зародыше. Умение как каратист уйти от боя- от беспричинной ссоры и от никому не нужной вражды, остановить все возможное насилие, пресечь любые поползновения испортить ситуацию в сторону эскалации конфликта, большого или малого, от словесной перепалки до махача «без говна», или «с говном». И это тоже важно интуитивно чувствовать ситуации. И пользуясь предоставленными такой крайностью положения ситуацией находить неожиданные ранее не видимые грани и выходы, спасая мир  по- отечески, всего одним словом. Восстанавливая такое хрупкое подчас равновесие, заранее устанавливая всю систему координат,  продумывая ее от начала до конца, и устанавливая оптимальную систему сдержек и противовесов.
И это искусство и надо признать, что это единственно важное и нужное искусство. Искусство миротворца. Творца мира.
Как будто ты в голубой каске ООН с надписью «МС» идешь туда, где нужен больше всего и начинаешь «разруливать» ситуацию
 Доводя под роспись нормы международного права или закона войны и мира, и заставляя выучивать эти правила на зубок, подвергая критике убогую и бесперспективную политику милитаризма, как неизбежного и ненужного, неэффективного зла.

ВОЕННЫЙ:  Сейчас, если не уберетесь по добру- поздорову, ударю тебя по твоему самому престижному месту, самому престижному, которое у тебя есть. По твоим кокосам. Колокольчикам. Да по бубенцам. (бандиту)
СОСЕД:  Однозвучно гремит колокольчик.
И колокольчик дар Валдая так упоительно звучит.
БАНДИТ: Стихоплет, первый получишь. (соседу)
СОСЕД:  Пацаны, не бейте, лучше обоссыте (и заливается смехом, с явной издевкой и дерзким выпадом).

Бандиты начинают мутузить военного и соседа, оказывающих яростное сопротивление, но неравные силы соперников позволяют им избить военного и соседа до полусмерти. Пристав, увлеченный сильными выделительными процессами в организме, так и не покидает пределы туалета, поскольку все звуки происходящего вокруг шума и драки заглушают процессы испражнения и льющейся воды. Но из бандитов никто не обращает внимания на периметр квартиры, и в туалет никто не заглядывает. Бандиты резко собираются и уходят.

Пристав, возвращаясь в комнату, видит общий беспорядок и двоих лежащих на полу в избитом состоянии.

ВОЕННЫЙ:  Ты по ходу пропустил самое интересное. (приставу)
ПРИСТАВ:   Вот говнюки, сколько их было? (склоняясь над распростертыми телами военного и соседа, лежащих в лужах крови)
ВОЕННЫЙ:  Четверо дубов, восемь рук, восемь ног.
СОСЕД:  Тебе в одиночку с ними не справиться.
ПРИСТАВ:   Вообще –то я тут представитель законной власти!
ВОЕННЫЙ:  Да, вот только номиналом в одно лицо.
СОСЕД:  Зато какое лицо- молоко и мясо. Взращенный на черной икре Каспийского моря!
ПРИСТАВ:   Че то вас нехило на поэтику пропирает после того, как вас отп..здошили по полной программе. Ну вы, братцы,  тут пока не помирайте, я пойду с ними справлюсь, а вы пока дождитесь меня, я за подмогой и за скорой, как успею, если еще жив буду –то вернусь обязательно.
ВОЕННЫЙ:  Давай, п..здуй п..здуй родимый, в жизни всегда есть место подвигу.
СОСЕД:  С Богом!
ПРИСТАВ:   Ну что, не прощаемся! Держитесь братцы!  Сочиняйте стихи, чтобы отвлекаться от боли. Пойте что -нибудь. Из наших ,из детских песен.
ВОЕННЫЙ:  Песен Добронравова?
ПРИСТАВ:   Да нет, ну хоть, миленький, «облака, белогривые лошадки» пой.
Облака.. белогривые лошадки…
(Спускаясь по лестнице): не ищите вы пожалуйста… свысока… а по небу.. прокатиииите нас… облакаааа….Эй у..бки, вы че народ православный в мясо забиваете? (обращаясь к бандитам) Ко мне в две шеренги  в шахматном порядке стано – вись!
ВОЕННЫЙ:  Какой- то он жидкий.
СОСЕД:   Жидкий, как стул.
ВОЕННЫЙ:  Ну, я хотел сказать, что он и мне тоже как-то особо не понравился.
СОСЕД:   Мутный?
ВОЕННЫЙ:  Нет не мутный. Короче сам себе на уме. П..здодельный чуток. Если бы конем был я бы сказал, что ретивый.
СОСЕД:   Ну такое же говно, как и мы.
ВОЕННЫЙ:  Твоя правда. Я зеленое говно- он черное говно. Что греха таить?
Мы такое же зеркало твое - Россия- убогие и сирые. Хоть и на государевой службе. И пусть кто возомнил о себе - пусть сразу лопнут все мыльные пузыри- вы такие же сирые и убогие.
СОСЕД:   Даже больше. Потому что сумели возвыситься- а потому что возвышается мыльный пузырь из-за своей легкости, значит, ничтожности, ведь если бы он чего –то в жизни стоил, и весил- значит, на него бы действовала сила притяжения и он бы падал вниз, на землицу нашу родимую.

Военный пробует выползти на лестничную площадку, ползет по комнатам, оставляя за собой жирный кровавый след.

ВОЕННЫЙ:  (декламируя, глядя на то в кусок подъездного окна как на улице бандиты не оставляют живого места на приставе)
«И когда он упал, некрасивый, неправильный, в яростном крике вывернув рот,
То на всей земле не хватило мрамора, чтобы вырубить парня в полный рост!...»
СОСЕД:  Зачем тебе его спасать, спасешь его -он к тебе вернется, будет допекать- продолжать исполпроизводство, опять шукать все, что забрать можно. На хера тебе это надо- нет пристава и нет производства. Вот тебе и дело с концом. Спи спокойно дорогой товарищ. Приходил, ну приходил. А там глядишь, три года пройдет и все- спи, вообще не парься. Срок предъявления истечет -и поминай как звали. Потом ни один суд в правах взыскателя не восстановит. Ходи и плюй на четыре все стороны. Вот такой он наш самый гуманный в мире. Ведь ты пойми, что это редкая удача, что все так складывается. Ну, отх..ярили нас по полной, но пока ведь живы мы, доживем дальше- непонятно. Пристав пока там какал в тубзике- произошло самое интересное. Но я реально верю, что ему херово было, не то, что он от бандюков прятался и зассал, там слабительного было на табун коней- как он еще в таком состоянии полез конституционный порядок восстанавливать, измученный Нарзаном, один на четверых.  Видишь, если бы боялся- сам бы потом туда не полез- а так, сыграло не знаю что в нем, уязвленное чувство справедливости и правды, оно к твоим наглости и упорстве , наверное, в довесок. Бл..дь, кто-то ведь будет читать эту дрянь, и будет ржать, вот дебилы полу..бнутые, на пороге смертного одра, а сами п..здят какие должны быть на Руси приставы..
ВОЕННЫЙ: Иду спасать генофонд нации.
СОСЕД:  Как?
ВОЕННЫЙ: Как как? - Каком сверху- я, по крайней мере еще ползти могу..
СОСЕД:  И че, поползешь?
ВОЕННЫЙ: А я как битый небитого. Как в сказке. Поползу из последних сил,  гусеницей поползу, потом до него доползу, привяжу за шнурки, и так валиком  с ним дорогой поползу до скорой помощи, его добуксирую, а там, глядишь, и подмога какая придет.
СОСЕД:  Слушай, не хотел тебя расстраивать, но «песня остается с человеком» не Добронравов написал.  (перекрикивая через комнаты)
ВОЕННЫЙ:  А кто?
СОСЕД:  Кто- кто?  этот..этот.. (умирая, испускает последний вздох).

ЗАНАВЕС