Из жизни книг

Посвящается В.

Эта история была рассказана мне одной книгой. Сказка это или правда - не мне судить. Скажу одно: все что здесь написано, к людям никакого отношения не имеет. Это история из жизни книг. А теперь слушайте.



- Доброе утро!
Я всегда просыпаюсь при первых лучах света. Не важно, свет этот солнечный, электрический или даже мерцание свечи. Главное, чтобы его было достаточно для чтения. Я - книга. Да, да, да! Не удивляетесь! Думаете, книги не умеют разговаривать? Не смешите меня! 
У каждой книги есть своя история и не только та, которую нам поведал автор. У нас есть своя жизнь, которая не менее интересна, чем людская. Мы также как и люди рождаемся в муках, взрослеем, некоторые становятся очень известными, другие просто приносят пользу обществу, уча вас разным наукам, а некоторые просто прозябают свою жизнь на полке, покрываясь пылью. Жизнь многих из нас насыщенна приключениями, которые могли бы стать прекрасным источником вдохновения для написания целой библиотеки. Сегодня, я  расскажу вам свою историю. А начну я ее с моего отца...
Мой отец не был писателем или поэтом, в том понимании  этих слов, к которым вы все привыкли. Он был простым инженером. Просто в определенные моменты жизни, когда он не мог сдерживать свои эмоции и его нервы напрягались до предела, он выплескивал свои чувства на бумагу. Со временем, у него накопилось столько произведений, что он решил поделиться ими с людьми.
Вот тут уже и начинается моя история.
Моя семья совсем небольшая, нас было всего-навсего пятьдесят братьев-близнецов. Роды принимал не какой-нибудь заслуженный печатный станок, а простой принтер, живущий у отца в кабинете. Да и то, его пришлось упрашивать. Он согласился принять роды только при одном условии, что в округе никого не будет. Хотя он и говорил, что стесняется делать это прилюдно, однако я прекрасно знаю, что он просто боялся делать, как он выразился, "операцию", в присутствии коллег моего отца. Так что, я знаю не только день своего рождения, но и время суток. Это было где-то около полуночи.
Всех моих братьев, отец раздал своим близким, а меня оставил, как он говорил, на память. Как-то, учебник по SQL, сказал мне, что во всем виноват принтер, оставивший на моих страницах серые тени. Я не верю ему. Я знаю, что отец любил меня больше всех, ведь я - первенец!
Имя отец выбрал нам, не особо задумываясь, взяв первую строку названия одного из 34-х стихотворений, напечатанного в нас. Так что зовут меня: "Я сплю, мечтая наяву".

Как то в один из дней, отец взял меня в руки и сказал:
- Пора тебе отправляться в путь, сынок! Я тебе не могу дать больше чем я уже вложил в тебя, да и от тебя мне уже прока никакого. Отправляйся-ка ты, дружок, на вольные хлеба.
Через час мы оказались в книжном магазине. За столом сидела миловидная девушка. Очки придавали ей некоторую серьезность, но было сразу видно, что сними их, она затмила бы своим взглядом, всех тех девиц, которые лучезарно улыбались с глянцевых обложек журналов, разложенных при входе в магазин.
- Привет! - сказал отец. Он всегда был до безобразия фамильярным, считая, что все эти ужимки этикета пустая трата времени и эмоций. Для него уважением были не жесты, а поступки.
- Здравствуйте! - прозвучало в ответ несколько сухо с налетом вежливости.
Встретив такой отпор, он немного стушевался и мягко спросил, - А где здесь у вас поэзия пылиться? - на что, понимающе его сарказм девушка улыбаясь (все-таки он у меня молоток) встала из-за стола и подвела его к полке с книгами разных поэтов. Он, не задумываясь, потянулся к томику Роберта Бернса и в который раз перечитал свое любимое: " Ночлег в пути". Я знал, что он помнил его наизусть, но ему хотелось придать себе эдакий налет дилетантства.
Прочитав и поставив томик на место, собравшись духом, он таки решил завести разговор.
- Скажи, пожалуйста, как ты отнесешься к тому, что я оставлю здесь свою книгу? Ну, точнее книжку. Правда, она у меня в одном экземпляре.
- Ну не знаю даже, - девушка даже опешила от такого оборота вещей, ожидая приглашения на вечер, - Мы вообще-то не занимаемся штучным товаром.
- Да, я не продать ее хочу, - ответил он, смущаясь, - Пусть ее возьмет тот, кому она просто понравиться. Просто так, бесплатно.
- Ну, если так, - вздохнула она, сожалея о несостоявшемся свидании, - Поставьте свою книгу здесь - рядом с Бернсом, раз он вам так нравиться.
Я попал на седьмую полку, точнее сказать - я оказался на седьмом небе от счастья. Я - никогда не мечтающий попасть на Олимп, оказался на самой его вершине.
Отец, подмигнув мне на прощание, развернулся и, поблагодарив девушку, отправился восвояси.
Не будучи особо стеснительным, в отличие от моего отца, я сразу же завел знакомство со всеми обитателями местного бомонда. Хочу сразу сказать, что никакого снобизма я не встретил здесь, а наоборот - теплое добродушие. Мои стихи всем оказались по нраву, и даже сам Высоцкий, точнее томик его стихов, стукнул меня дружески по плечу, тем самым давая понять, что я принят в дружную компанию книг.
На следующий день, через пятнадцать минут после открытия магазина, объявился мой отец, держа в руке букет полевых цветов. С тех пор девушка, которая оказала мне такую большую милость, больше не появлялась в здешних краях.
Ровно через неделю в магазине начался настоящий переворот. Паренек, сразу видно, что студент факультета управления, перевернул все вверх дном. Мы летали с одной полки на другую. Тасовались как карты в колоде шулера. В конце концов, я оказался на этажерке прямо около входа, окруженный самой разношерстной компанией. Кого здесь только не было: учебник по астрономии за десятый класс выпуска 1987-го года, подшивка журналов по вязанию, "Руководство по опылению домашних цветов" и прочие, прочие, прочие. Мне же несказанно повезло в очередной раз, и я оказался в довольно-таки интеллигентной компании. Справа от меня стоял томик "Психология современного человека", а слева весьма интересная книга "Чудо которым было Индия". Она была уже в годах и частенько брюзжала, но рассказывала порой очень интересные истории.
Сказать честно, мне было скучновато в таком окружении, и я стал засматриваться по сторонам, ища хоть одну родственную душу. И вот, в очередной раз, изучая соседей, которые обосновались напротив меня, я к своему безумной радости увидел ее. Что вы подумали? Нет, не ту девушку, которая приняла меня в эту общину. Нет. Я увидел ее, ту самую, о которой писал отец в своих стихах.

Шагаю по Земле,
Чеканю грудь планеты,
Ищу тебя. Кого?
Ночную песню лета,
Весеннюю капель,
Что слышал я когда-то…
Ищу тебя давно…
Чу! Дрозд пропел:
“ Да спрятал
Волшебник-чародей
Её меж гор безлюдных,
Где лишь поёт свирель
И Пан - дружок беспутный,
Пасёт своих овец,
Из шерсти коих дева
Прядёт тропу”. По ней,
По тайным знакам неба
Шагаю и пою,
Чеканю грудь планеты.
Ищу её. Кого?
Вам не узнать ответа.

Это была книга сказок. Ее красочный переплет приковал мой взор так, что я чуть не задохнулся от чувств переполнивших меня. Изящный корешок, как талия барышни затянутой в корсет, если можно так сказать, буквально пронзал своим светом околокнижную орбиту. Сказки! Этим уже было много сказано о ней. Мечтательная натура, несущая в себе непорочное удивление всему тому, что есть в этом мире и, скрывающая понимание мира, на первый взгляд простое, но древнее как письменность, как мудрость людей.
Мы сразу же познакомились. Я читал ей стихи, а она рассказывала мне сказки по вечерам. Наше общение начиналось после открытия магазина и заканчивалось с последними отблесками солнца, отраженными блестящими обертками компакт-дисков расставленных вдоль задней стены нашего дома.
Нам так хотелось оказаться на одной полке, что я даже попросил своих соседей помочь мне. Если вдруг кого-то возьмут с полки - пусть они меня потянут вслед за собой и тут, чем черт не шутит, меня вдруг поставят рядом с моей возлюбленной. Но... никто не обращал внимания в нашу сторону.
Моя соседка слева, утверждавшая, что лично  знакома со всем семейством Ганди, твердила мне, - То, что происходит с нами так и должно быть. У нас, как и у людей существуют свои касты, и ты со Сказками принадлежишь к разным сословиям. Как бы ни любили вы друг друга, ваши пути никогда не пересекутся. Потому что... Да потому что, так заведено и точка. Тема обсуждению не подлежит!
Сосед же справа, тонкий психолог и, как поговаривают люди: "без хребта", частенько учил меня.
-Ты главное не дрейфь! Все в твоих руках! Возьмись за дело - измени себя! Поднимись на уровень ее полки. Забудь, кем ты был - стань акулой! Выбрось это рифмоплетство из головы. Ты себя любишь или ее? Растопчи свои принципы - плюнь на них к чертям собачьим! Посмотришь, через годик-другой, ты окажешься если не рядом, то хотя_бы в пределах досягаемости ее корешка.
Как бы я не спорил с ним, объясняя, что она любит меня таким, каков я есть и что, поменявшись, буду ей просто немил, он со мной ни в какую не соглашался.
Вот так и стояли мы с ней друг напротив друга, любя на расстоянии.
Страшная эта штука любовь и вместе с тем прекрасная и ни с чем несравнимая. Уподобившись своему отцу, я начал писать стихи, все без исключения посвящая моей избраннице. Когда я читал их ей вслух, наша дружная компания громко аплодировала. То ли мне, а то ли тем чувствам, которые связывали нас с любимой.
Но и у самой чудесной истории бывает конец... Как-то в один из пасмурных дней, когда брызги от мокрых подошв посетителей нашего заведения орошали мой околоток, к нам зашла  своеобразная пара, навсегда изменившая нашу жизнь.
Это был еще довольно молодой мужчина в сопровождении девочки лет десяти. Они явно выбирали подарок для нее. Предоставив волю выбора дочери, он уселся на стул и принялся с отрешением листать первый попавшийся журнал. Видно он пытался выработать в ней самостоятельность и не хотел влиять на ее решения. Девчонка, на вид славная и с задатками принцессы, внимательно осматривала наше королевство. Взгляд ее сразу же упал на мою единственную.
- Нет! Нет, нет, нет! Не прикасайся даже! - закричал я, но... как это всегда бывает, вы люди не слышите нас.
Следующие два года прошли как в тумане. Я молчал, занимаясь самопоеданием во всем виня себя. Мои соседи, молча, сочувствовали мне, не пытаясь скрыть своего глубокого сожаления. Некоторые по доброте душевной, а другие из-за отсутствия того действа, которое приводило их в восторг каждый день. Вот так мы и жили. Шли годы. Не хочу сказать, что боль притупилась, и я забыл о ней. Нет! Не было и дня, когда я не вспоминал о ней. Однако мой пыл угас... Я перестал писать стихи, все больше проводя времени в общении с "Современной психологией человека".

Прошло семь лет. Однажды в наш магазин завалилась гурьба девушек, смеясь и пританцовывая в ритме современной музыки. Да... И не такое бывало... Одни схватились за журналы, другие побежали к стойке с дисками. Но одна... Она явно выделялась из толпы. Не знаю или мне так казалось, или так оно на самом деле и было. Подойдя к нашему пенсионеру, бывшему бухгалтеру, а нынче заведующему магазином, она спросила, - Скажите, а у вас есть то, чего не найти в интернете?
Старик явно опешил, но почесав свою рябую плешь, с видом почетного архивариуса ткнул пальцем на нашу полку.
- Во-о-о-он там, - протяжно прохрипел он прокуренными легкими, - Там ты найдешь такое, чего не то что в интернете, но и в библиотеке имени Ленина не сыщешь! - и снова уселся за свои кроссворды.
Девушка в одно мгновение оказалась напротив нас. Пробежав пальцами по корешкам, она вытянула мою "индийскую" соседку, не заметив, как я выпал на затоптанный ногами пол. Все-таки старуха сдержала свое обещание.
Полистав книгу и остановившись на красочных иллюстрациях, изображающих древние храмы, она уставилась в потолок, явно улетев в своих девичьих мечтах на другой край земли. Прошло несколько минут. Ее подруги, так ничего и не выбрав, гуськом потянулись к выходу.
- Вика! - позвали они ее, - Давай уже, нам пора бежать!
Она захлопнула книгу и... ее взор... где-то я его уже встречал. Наверно показалось... Взор ее упал на меня. Руки ее потянулись ко мне, и она мельком пробежала глазами по моему содержимому.
- Девчонки! Смотрите! Здесь стихи! Вот будет классно выставить их на моей странице "ВКонтакте". Такого наверняка еще нигде нет! Полный отпад! Афтар жжет! - прокричала она и, снижая тон, обратилась к старику, - Деда, сколько с меня за эту книжку?
Дед, видно утонувший в своих кроссвордах, не поднимая головы, пробубнил, - Забирай за спасибо! Это здесь только пыль собирает.

Неделю я еще тусил вместе с Викой в ее сумке. Это было что-то. Я стал настоящим пилигримом. Сумку она не застегивала, поэтому я наблюдал за ее жизнью не переставая. Чего я только не увидел? Но, как истинный джентльмен, я буду нем, как могила. Ничего предосудительного она не делала, но женские тайны должны всегда оставаться тайнами. Так что, рот у меня на замке.
В один из дней, дома, решив навести порядок в своей сумке, она наткнулась на меня. Завалившись на кровать, она стала вслух читать мои стихи. Перечитав меня несколько раз, она с любовью разгладила загнувшиеся углы моих страниц. Поднявшись и подойдя к полке с книгами, она потянулась к ней, чтобы водрузить меня на видное место и тут... Тут я умер, точнее умер тот, который жил во мне все последние годы. -А-а-а-а! - закричал я, не находя слов. Я оказался... Вы, конечно, не поверите, ведь такое только в сказке бывает. Это было как сон. Я очутился рядом с моей любимой. Мои Сказки. Она визжала от восторга, прильнув ко мне всей своей обложкой.
- Да ты не изменилась совсем! - шептал ей я, - Такая же красивая и даже похорошела!
- А, ты? Возмужал, но такой же романтик, как и был! Я сейчас умру просто от счастья, любимый!

Кто сказал, что рай это выдумка? Глупости!

Теперь мы вместе стоим с ней на одной полке, плотно прижавшись друг к другу. Я снова стал писать стихи, а она, как и прежде, рассказывать мне свои сказки на ночь.
У нас скоро будут дети. Наша принцесса Виктория, уже что-то пишет и стопка исписанных листов на ее столе растет, подавая надежды на прибавления в нашем семействе.
Вот и вся история. Нет, это не конец - все только начинается!

Да, вот что еще. Викин друг - Макинтош, увидев фамилию и имя отца на моей обложке, сказал, что знает его. Он где-то прочитал, что ему недавно вручили какую-то премию. Тяжело было, конечно, запомнить ее название с первого раза, но я попробую произнести:
”Пу-лит-це-ро-вска-я”.
Надеюсь, он доволен жизнью не меньше, чем я.