Дирехуд

               

   ДИРЕХУД                Николай Ерёмин
                Рассказ


Дирехуд – так меня прозвали в моём Музыкальном театре.
Потому что я занимал и до сих пор ещё занимаю три  должности: ДИректора, главного РЕжиссёра и ХУДожественного руководителя.
Прозвали? Ну, и ладно. Я не возражал. Шутки, интриги, приколы – обычная вещь в нашей театральной жизни. И нужно уметь ни на кого не обижаться. Вот по первым буквам какой-то шутник и составил мне прозвище, и оно прижилось.

Дирехуд! Единый в трёх лицах.
Да Боже мой,  как горшок ни называйте, только в печь на горящие угли не сажайте! А меня, если и сажали, то не в печь, на огонь, а, например, в депутатское кресло Городского совета нашего прекрасного сибирского города Абаканска.
Так что много лет катался я, как сыр в масле – и в застой, и в перестройку, и сейчас, при диком капитализме… И все плясали под мою дудку!

Не случайно слыл я в Абаканске самым активным, самым любимым, самым юморным и прикольным театральным деятелем. Все возможные звания  это подтверждают. Ни один праздник, ни одно застолье в городе без меня не обходилось, потому что юмор мой в сочетании со знанием жизни – неисчерпаем.

Но главное – был я долгие годы самым перспективным холостяком и женихом.
Все актрисы моего театра, задействованные в музыкальных комедиях, могут гордиться, что провели в моих объятиях на сцене и в жизни, во сне и наяву – не одну сказочную ночь.
Поэтому, сколько у меня сейчас детей и сколько внуков, сказать точно не могу. Не вёл учёта.  Хотя социализм, как нас учил  великий Ленин – это прежде всего учёт и контроль. Может, поэтому и вписался я  без проблем в новые условия – без учёта и контроля. Потому что сам всех любил. А что всеми взаимно любим и почитаем, это уж совершенно точно.
Надстройка в виде любви базировалась на материальной основе.
Все зависели от меня.
А денег у меня было – не меряно!

Да и сейчас, когда я уже месяц назад отметил свой славный юбилей, их у меня куры не клюют.
Не случайно концерт, посвящённый моему 70-летию, был открыт танцевальной миниатюрой «Курочка и петушок», в которой роль петушка блестяще исполнил я, а роль курочки – моя молодая жена, примадонна театра Ольга Багрицкая.

Вот они, мы, разгорячённые танцем, курочка и петушок, а между нами – улыбающийся мэр Абаканска, старый мой друг и товарищ, ещё по коммунистической партии Советского союза.
Это я комментирую видео, заснятое в  праздничный вечер.
Гриша Мовсесян, мой зам, расстарался, да так хорошо заснял, смонтировал и так умело расставил акценты, что всё –  в наилучшем виде: и пение, и танцы, и поздравительные речи.
Но комментарий кое-какой мне всё же приходилось делать, когда я раза три собирал в узком кругу друзей с подругами и жёнами, чтобы попить красного или белого сухого винца, закусывая моими любимыми эклерчиками,  и припомнить дела давно минувших дней.
Например, как я ставил Имре Кальмана ещё в прошлом веке.
Была у меня тогда идея фикс – показать всего Кальмана  Сибири.
Так до сих пор в Омске, Томске, Новосибирске и Иркутске  не вычеркнуты из репертуара  мои «Сильвы», «Баядеры», «Принцессы цирка» и «Фиалки Монмартра»…

А вот выходит на сцену Коля Стародубцев. Он сейчас в столице, во главе Всероссийского форума Дружбы народов. Он вручает мне, а потом и помогает приколоть на лацкан пиджака увесистую Золотую медаль.
- Это тебе на счастливую старость! – говорит Коля, обнимает и, как Леонид Ильич Брежнев когда-то, когда проезжал Абаканск в литерном поезде, целует меня, да не куда-нибудь, а прямо в губы, да не как-нибудь, а взасос!
Сколько таких партийных поцелуев я получил за свою жизнь! Сколько сам раздарил! И вот – результат налицо.

- Да какие наши годы!  - говорю я Коле Стародубцеву

Поют, поют и пляшут канкан в мою честь певцы и певицы, они всем известны, я их пропускаю в ускоренном темпе.

А вот, ближе к концу,  – стою я опять, с женою молодой, красавицей, примадонной Оленькой моей ненаглядной, и мэр Диплом Почётного жителя нашего прекрасного сибирского города Абаканска мне вручает, и толстенный пакет с материальным подкреплением. А я его благодарю и прошу, чтобы спел он что-нибудь для сидящих в зале и купивших билет на концерт.
Мэр сначала отнекивается, но потом говорит:
- Эх, ну как тут не спеть! Спою! Если только очаровательная Ольга мне подпоёт, или нет, я ей подпою, а она споёт.
И,  глядя друг другу в глаза, исполнили они дуэт Сильвы и Эдвина…
- Помнишь ли ты,
Как счастье нам улыбалось?
Лишь для тебя
Сердце пылало, любя…-
Поёт моя жена, Сильва…

- Помнишь ли ты
Наши мечты?
Пусть это был только сон –
Мне дорог он!
Поёт мэр, Эдвин…
Да как! Ни в сказке  сказать, ни на видео передать! Только быть очевидцем и радоваться.
И все, сидящие в зале, слушают, сопереживают, радуясь.

И я слушаю и радуюсь тоже: созревает мой очередной проект, дозревает! Хочу я выпустить в свет диск моей жены, примадонны, за счёт мэрии, массовым тиражом. А заодно и диск,  на котором будут записаны популярные арии из поставленных мною музыкальных комедий. А петь будет сам мэр!

Да, нужен я ещё хорошим людям, и они мне нужны…

Вот только давление что-то стало пошаливать за этот месяц, да и авторитет мой внезапно пошатнулся после того, как вмазала мне пощёчину на банкете после юбилейного концерта наша новая областная Министр культуры Любовь Максимовна Вексель.

Провозгласил я, значит, первый тост за Губернатора.
Выпили. С шуточками, прибауточками…Всё, как полагается.
Второй тост – за мэра.
Выпили.
А третий – за неё.

- Третий тост, уважаемая Любовь Максимовна, за любовь, все мужчины пьют стоя, - сказал я проникновенным голосом, - Потому что от этого у них всё стоит!
 А в последнее время пьют даже и лёжа!

- Какая пошлость! Как вы смеете? Что за намёки? –  внезапно, неожиданно, гневно воскликнула Любовь Максимовна. – Стоя, лёжа… Я вам повода, кажется, не подавала! –
Да как плеснёт мне содержимое бокала в лицо! А потом как развернётся, да как вдарит меня своей властной министерской ладонью по щеке – только  искры из глаз посыпались!

- Подставляю вторую щёку! – истерически засмеялся я, пробуя всё свести  на шутку…-
Но не тут-то было.
Юбилейный фуршет был испорчен.
Высокие гости и их приближённые заспешили, засобирались и быстренько разошлись.

Конечно, Гриша Мовсесян эпизод этот на видео не заснял. Но кто-то всё же успел зафиксировать произошедшее на мобильный телефон и запустить сюжет по местному  ТВ и в Интернет.

Вот и сижу я сейчас - бог-отец, бог-сын, бог-дух святой - Дирехуд эдакий, месяц спустя, у себя на даче, с высоким давлением, на больничном листе.
Отправил жену на гастроли и смотрю – в который раз! - смонтированный Гришей видеофильм о моём юбилее с приплюсованным скандальным сюжетом. 
Пью то красное, то белое сухое вино,  - какое поможет?
Нет, не помогает.  Закусываю эклерчиками, жду административных последствий и шепчу строки любимого моего поэта Фёдора Тютчева:
«Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовётся…»

  Чем-то это всё закончится? Думаю.
Так проколоться на старости лет!
Да, слово не воробей, вылетит – не поймаешь.

                Г Красноярск