Никакая

Таня была такая, как все – никакая. Если Вы зайдете в обычный московский троллейбус, то можете увидеть штук пять таких теток среднего возраста, среднего роста и средней наружности. Лицо у нее милое, простое русское, выражение  замотанное и малость усталое. Фигура тоже никакая, ни толстая, ни худая, но ближе к полной. И животик имеется. Куда же без него. Не то, чтобы уж больно заметный, но саму Таню он смущал и беспокоил. Раньше то, всю жизнь никаких таких животов не наблюдалось, а сейчас откуда-то вылез.
-Видать, правильно люди говорят, что от лет, а не от котлет, - думала она иногда с грустью, так как уже год пыталась «держать себя в узде», и всяких там пирожных или пирогов не ела. Результат оказался, нулевой, или близкий к нему. Как перестала есть хлеб, и все такое, то первый месяц скинула килограмм, потом еще один, и все радовалась, предвкушая дальнейшие результаты. Как же, «накося – выкуси». Ни на грамм больше не похудела, а постепенно, потихоньку-полегоньку и прежние вернулись. Хотела  снова начать есть хлеб да пироги, все равно толку-то нету, да за год воздержания как-то уже привыкла безо всего этого, и уже не тянуло.
Хотя, конечно, дети и внуки пироги-то требовали. Уж больно хорошо Таня их пекла. Всякие там блины и пирожки  у нее отменные получались, мать-покойница научила. Легонькие, воздушные, прямо сами в рот прыгали. И, как Таня уселась на диету, и перестала их печь, то внуки-то горевали. Ну, а теперь, на даче у нее оторвались. Каждый божий день ели.
Дача-то  у Тани одно название, так домик-развалюха в деревне. И сортир во дворе. Правда, тот год биотуалет купили, так что получше стало. Речки близко нету. Так внуки или в бочку залазят, или в маленьком надувном бассейне купаются. А внуков у Тани много, четверо пацанов. И две дочки. Двое мальчишек у одной, да двое у другой – как приедут – с ума сойдешь. Но Таня уже привыкла. Ни у кого дети так громко не орут, как у ней – прямо на всю деревню.
А зятьев у нее ни одного, да и мужа не имеется. Как у самой муж начал пить по-черному, так его и выгнала. Вот и у дочек судьба такая – у обоих пили. У одной сам ушел, а другая сама выгнала. И не видно их, и не слышно. Где, чего, неизвестно. Потом, правда, один обьявился, в Австралию уехал оказывается, теперь алименты присылает, по пятьсот баксов в месяц, деньги хоть и небольшие, по пятнадцать тысяч  по-нашему, а для них аж огромные. Дочки то не больно шикуют – обе учительницы. А известно, какая у них зарплата – смех один.
Но Таня не горюет, компоты крутит, да банки с огурцами. Ох, уж какие у ней огурцы. Один мужик прямо чуть на ней не женился, как ее огурчиком водочку-то закусил. Аж, прослезился. Может и женился бы, если бы в тот вечер в зюзю не напился. Правда, потом приходил, каялся и прощения просил у Тани. Мол, с работы был, устал сильно, с ночной смены, вот  и развезло.
Но Таня уже с одним таким намучилась, теперь ее замуж за пьяницу никаким калачом не заманишь.
Так и жила, день прошел, и слава богу. А тут к тетке пошла на юбилей – семьдесят лет. Хорошая такая компания оказалась. Посидели, выпили, а потом петь песни стали. А у Тани голос хороший, и песен много знает. Так прямо солисткой оказалась. И мужик там здорово один пел, лет на пятнадцать помоложе, чей-то родственник, брат что-ли двоюродный теткин, или племянник, Таня не разобрала. Один  был, без жены, развелись  недавно. Бросила она его, другого нашла, мол мало зарабатываешь, говорит, и ушла. А мужик-то ничего себе, такой среднего роста, но сразу видно спортивный и веселый.
Ну, когда тот курил, Таня тоже вышла поболтать с подружкой курящей о том, о  сем, и разговорились. Компьютерщик тот оказался. А Таня как раз себе компьютер поставила, дочки на день рожденья подарили.
-Сейчас без этого нельзя. Будешь пасьянсы раскладывать, да статьи про здоровье читать, - сказали.
Ну, компьютер-то поставили, а он чего-то не фурычит. Дочки-то показали, что к чему, а как Таня сама включила, то он чего-то у ней  все время спрашивает, а чего, она и не поймет. Она у этого мужика, у Виктора и спросила, чего это все обозначает, а тот узнал, где та живет, и говорит:
-Да я там в двух шагах работаю. Завтра после работы подойду и все сделаю.
Вот так все и вышло. Пришел и все сделал, по полной программе.  Как говорится, и чаю выпил и гвоздь забил.
Ушел от нее уже утром. Блинов поел, и аж восхитился:
-Никогда в жизни, - говорит, таких блинов не пробовал. В первый раз.
Ну, вот так все и было у них, как в первый раз. У того блины, да пироги. А у Тани – любовь. Никогда ни с одним мужиком у нее так не получалось. Не то, чтобы у нее  совсем никакого опыта не было, замужем пять лет была, да и потом пара мужиков случилась, но только с ними она вообще ничего не чувствовала – так, приятно, как будто тебе массаж  делают и больше ничего. А тут, она такое испытала, аж нечто. Конечно, ей иногда подружки говорили, как это сладко, с мужиком в постели, но Таня не верила, мало ли чего сказать можно. А тут сама убедилась.
Целую неделю Виктор  к ней ходил каждый день, прямо медовый месяц у них вышел, можно сказать, а потом в командировку послали его на две недели. Так Таня и без него счастливая такая ходила. Проснется утром и смеется, как будто кто ее щекочет. И целый день чему-то улыбается. И ходит, прямо порхает. Подруги  все это заметили и спрашивают:
-Ты чего это такая счастливая, влюбилась, что ли?
А та, такая простая, и отвечает:
-Ага, влюбилась, без памяти.
-Ну, и кто он? - любопытствуют.
-Да родственник моей тетки.
-Небось, женатый?
-Разведенный.
-А лет ему сколько?
Таня и сказала. Те прямо ахнули:
-Да ты с ума сошла! Знаешь, какие они молодые! Небось,  специально притворился, что нравишься ты ему, кому мы нужны такие старые курицы! А сам женится, да квартирку-то у тебя и оттяпает.
-Да, как же он ее оттяпает, если она в моей собственности!
-Ах, ты глупая да наивная! Да укол сделает тебе какой-нибудь от сердца, и все! Помрешь, и следов не найдут. А квартирка то ему.
Не поверила им Таня, и права оказалась. Хрен он на ней женился.
Как приехал с командировки, так и не зашел ни разу. Позвонила  ему, а тот и говорит:
-Ты уж прости меня, что так вышло, а только мы с женой помирились. Вернулась она ко мне.
Ну, что делать, поплакала Таня, погоревала, а жить-то все равно надо.
Ездит по-прежнему к внукам, дочкам помогает, все вошло в прежнюю колею. А тут к подруге в гости пошла, ну, и поделилась с ней своим горем. А та и спрашивает:
-А ты его по-прежнему любишь? Или все перегорело?
-Люблю, - Таня отвечает, - и никак забыть не могу, так нам хорошо вместе было. Ведь не только мне, но и ему. Он же не притворялся, а правду говорил. Но, видишь, видать жену-то больше любит.
-А, если снова к тебе придет, несмотря на жену, то примешь его?
-Приму, все равно мне, женат он или нет.
А подруга ей так медленно и грустно отвечает:
-Значит, у тебя еще есть шанс. Пока человек жив, шанс есть всегда. А у меня его уже нету, этого шанса. Умер мой любимый. Умер, и все. Не знала я раньше, придет он ко мне, или нет, а теперь твердо знаю, не придет.
И заплакала. Посидели они еще, водочки выпили, помянули, и расстались.
Вернулась Таня домой и заснула. А утром проснулась, радостная и счастливая, прямо, как тогда, когда с Виктором жила.
 И удивилась:
-А чему это я радуюсь? Бросил же он меня.
И вдруг поняла – у нее есть шанс. А еще у нее есть любовь. Любовь к ее Виктору. И то, что его нет рядом, не имеет никакого значения. У нее остались воспоминания, и какие воспоминания! И надежда!
Во-первых, он может вернуться, а во-вторых,  она может встретить новую любовь и снова стать счастливой.
Она может мечтать об этом, и никто и никогда не сможет отнять у нее этой мечты. Она так долго просыпалась несчастная по утрам, такая несчастная, что не хотелось вставать и идти куда-то, что больше такого не хочет.
Категорически не хочет.
И никто не заставит ее снова стать несчастной.
Теперь она хочет быть счастливой, и станет ею.
И стала.