Soul Eater. Глухой телефон

(в соавторстве с М.З. Нас затягивает мещанское болото... xDD)
Бета: нет
Рейтинг:  PG
Паринг: Кид/Мака, Соул/Мака (в мечтах, ага...) [Soul Eater]
Жанр: General, Romance
Объем: Мини
Особое: In Canon
Статус: Закончен


Наивно было полагать, что все закончится с первого раза.
Теперь я стал оставаться дома один гораздо чаще. Часов в пять уходила Мака, в семь – покидала дом Блэр, идя на работу.
А я оставался валяться на диване и сгнивать от тоски. Интересно, после какого из таких одиноких вечеров я начну еще и пить?..
Нет, тогда Мака точно будет в ярости. Хотя… это будет довольно забавно, наверное, посмотреть на ее выражение лица…
...Поймал я себя уже когда почти полностью стемнело. Похоже, я уснул и  даже не заметил этого. Резал неприятно по глазам телевизор, и я щелкнул пультом, выключая его и погружая комнату вечерний мрак. Почти сразу возникшую тишину разрубил хлопок двери.
- Соул, я до... – Привычные слова, оборванные на половине.
Звук копошения возле двери – её силуэт в проеме света с площадки, и щелчок выключателем.
- Ты спишь?..
- Уже проснулся… - пробормотал я, промаргивая яркий свет.
- Ой, прости... Я не хотела... – Она сконфуженно оправдывается, свешивая на крючок свой плащ и наклоняясь к ремням гавнодавов.
- Это не ты. Я сам…
Пытаюсь выровняться, сесть на диване культурнее. Сглатываю неприятное сонное ощущение во рту.
Зачем я ей это говорю? Какая разница, как я проснулся? Ей сейчас вообще не до этого – глаза горят, щечки налились краснотой после улицы… и кое-чего еще, наверное. Довольная, в общем…
Потягивается, скинув ботинки, и тут же одергивает себя – аккуратно выставляя носок к носку.
- Что на ужин? – И какой смысл спрашивать, если уже идешь на кухню?.. – Пахнет аппетитно... – улыбается мне.
Почему-то ощущаю я себя очень странно. Даже по моим меркам. От ее довольной мины тянет курить, а еще – пройтись по борделям, распрощавшись с детством и мечтами о чистой, светлой любви. 
- Картошка с овощной смесью из пакета. Кажется, там есть брокколи… - вместо шокирующего признания говорю я, продолжая играть роль сонного и мало что понимающего друга.
Так проще.
Так я не сорвусь…
- А сосисок не осталось? – с сожалением уточняет она, заглядывая под крышку. – Я так проголодалааааааась... Свежий воздух возбуждает аппетит!
- Возбужденным просьба пройти в душ…
Ааа, черт! Еще немного терпения, Эванс!
Мака выглядывает с кухни и пристально смотрит на меня... неужели не поняла?.. Наверное, нет, куда уж нашей пай-девочке!.. Пожимает плечами и снова копошится у плиты, как ни в чем не бывало спрашивая:
- На тебя греть?
- Грей.
Все, последний проблеск терпения.
Декорации обычного дня рушатся на глазах, засыпая все разноцветной пылью. Не могу больше, порошит глаза, отдает фальшью так, что дышать невозможно.
Не верю. Не верю, Мака, все равно не верю…
Сигареты лежат на шкафу – сегодня я тренировался, глядя на них голодными глазами, но не притронувшись ни к одной.
Все, больше не буду так делать.
От спасительной мысли о сигаретах отрывает назойливый, противный писк телефона. И её окрик с кухни, сопровождаемый звоном тарелок и приборов.
- Черт!.. Соул, возьми телефон, у меня руки заняты.
Нет, не сейчас, только не сейчас…
- Алло?..
- Соул-кун?..
Я выдыхаю даже с облегчением.
- Привет, Тсубаки…
- Привет, Соул. А Мака уже дома?
- Уже?.. Ты знала, что ее не было? – Интересная постановка вопроса…  Насколько же осведомлены наши друзья?..
- Ну... - Тсубаки, видимо, понимает, что сказала что-то не очень тактичное, и замолкает. - Она говорила, что будет дома позже обычного.
- Ясно…
В ее абсолютно невинном голосе мне почему-то слышится издевка. Настолько сильная, что я больше не могу ее терпеть.
- Она дома. Сейчас позову. Мака!.. Эй, Мака! Тсубаки на проводе.
Она знает… Кто еще?.. Блэк Стар тоже будет тактично закрывать рот, умалчивая правду? А я-то все знаю, и не надо стараться оградить меня от неприятностей. Зачем вы это делаете, эгоисты? Хотите как лучше?.. А получается как всегда…
Мака торопливо ставит еду в микроволновку, и та пикает таймером. Подлетает к дивану, нетерпеливо беря трубку.
- Тсубаки-тян! Привет!.. – И снова на кухню, зажав трубу у уха и ставя на плиту чайник.
Мне остается только слушать её ответы.
- Ага, уже... Нет... М-м-м-м... Ты первая рассказывай!.. Ага... Ну, опять... угу... м... А он?.. Аааа... Ну, ясное дело!.. – Она заливисто смеется над чем-то. -  Ага... М... Угу... Ну-ну... Пять сек. – И уже громче, мне: – Соул, разогрелось. Иди ужинать!
Почему-то сейчас, идя на кухню, я ощущал себя псом. Безмолвной белоухой дворняжкой, которая была подобрана несколько месяцев назад на улице, под проливным дождем, из чистой жалости. Меня любили, лелеяли, поддаваясь на ласковый взгляд моих грустных глаз, играли со мной… а потом просто взяли и привыкли. Привыкли к моему существованию в доме, и вроде и любовь никуда не прошла, но как-то притерлись – есть и есть. И лишний раз не потреплют по ушам, занятые своими делами, и зовут обедать как-то мимолетно, не отвлекаясь от своих дел. И есть ты вроде… да не замечают тебя.
Гадостное ощущение, надо сказать.
Она на ходу ставит мне тарелку, снимает чайник и все ещё угукает в трубку, иногда посмеиваясь или что-то говоря. А потом после очередной паузы замирает, потянувшись к навесному шкафчику. Я вижу её смущенный профиль и румянец на щеках!.. И это поспешное, тихое:
- Н-ничего такого, Тсубаки...
Ничего такого, ага. Пока да, не спорю. Однако вранье будет слишком откровенным потом, когда она придет домой в юбке наизнанку…
- ..ять!
Тарелка слетает со стола, как пушечное ядро, разбиваясь об пол, раскидывая ошметки еды по углам. И по моим резаным пальцам течет кровь, но это последнее, что я сейчас замечаю.
Досадно… крайне досадно, надо сказать…
- Соул! – Её обеспокоенный вскрик, и в мгновение оторванная от уха трубка оказывается на столе.
Словно бы Мака и не болтала только что, забыв обо всем на свете. Кидается ко мне, заметив кровь, и уверенно берет руку за запястье, осматривая ладонь.
- Ну, как ты умудрился?! – и никакого осуждения в голосе, никакого ора за разбросанную еду или разбитую посуду.
Не понимаю!
- Плевать.
Жестко вырываю свою руку из ее тонких пальчиков, обсасывая порезы. И не смотри так на меня!.. Вообще не смотри… Отвернись, Мака, прошу тебя…
- Но С-соул!.. – Зеленые блюдца недоумения. – Рану надо обработать перекисью и залепить пластырем. - Мака как-то неловко выпрямляется, косясь на меня, отходит к шкафчику с аптечкой.
Не надо… Пожалуйста, Мака, не надо… Я не хочу этой жалости в твоих глазах… Все той же жалости к бедному, брошенному всеми щеночку под проливным дождем…
Но она не слышит меня... Не слышит, черт побери!.. Копается в склянках и тихо ойкает, вспомнив про телефон.
- Тсубаки-тян! Прости, Соул тарелку уронил, порезался. Я тебе потом перезвоню. – Бросает трубку и с ваткой и флакончиком перекиси подходит ко мне. – Соул, дай руку. Пожалуйста.
- Я же сказал – не надо! – вскрикнул я, вскакивая с места.
Все-таки сорвался…
И в зеленых глазах вновь мутной тиной застит непонимание. Мака смотрит на меня так, словно видит впервые. Ну да, такого уж точно впервые. И обида... Обижаешься на меня?.. Ну и пусть. Можешь даже возненавидеть, разрешаю. Может, если я останусь таким, ты сделаешь это в разы быстрее.
Сейчас я почти жажду этого…
Отпихнув ее плечом, прохожу в гостиную и хватаю-таки со шкафа сигареты.
Ну и пусть. Ну и ладно. Хлопни дверью – и уйди к нему. Давай же… Давай, ну!.. Я же сволочь, гад ползучий. Нахрена меня вообще к тебе приставили? Выбрался из какой-то дыры, корчил из себя недотрогу – а тут на тебе, пригодился вдруг!..
…Пальцы дрожат так, что не попадаю по колесику. Зажигалка плюется, кряхтит, но никак не дает мне нормальный огонь.
Лучше бы не откликался. Так и остался бы в родной стране, в приюте… нет, захотел надежды на лучшее… Дебил…
Кое-как, но наконец-то удается зажечь в сердце этой китайской хрени огонь, подтеплить кончик сигареты. Одним затягом скуриваю почти половину, захлебываюсь дымом, но тут же зажимаю рот рукой, чтобы, не дай бог, не закашляться.
Молчи, Эванс… Молчи… 
Громко бухаются в мусорное ведро ошметки тарелки – ты не можешь без этого, да? Не привести все в порядок, не убрать, не расставить по местам!.. Ну это же ты, верно?.. Чего я еще хотел…
- Мака…
Губы сами собой беззвучно шепчут твое имя. Уверенное и твердое, как и ты сама. И ни одного мягкого звука…
Мака…