Приятно познакомиться

Темно, холодно, осень. Прохожу мимо “афганца” в Борисове, подходитподвыпивший мужик. Вижу только очертания. Два меня в плечах, выше на голову.Брутальный баритон. Просит сигарету.
Вытаскиваю на автомате пачку, обеспечиваю. Огня у него естественно тоже неоказывается под рукой. Обеспечиваю.
Огонёк освещает лицо типичного заводчанина: резкие черты лица, черепточь-в-точь как у Дольфа Лунгрена.
Собираюсь уходить, но мужик  тянет меня за рукав и к моемукрайнему удивлению спрашивает на чистом английском:
- Do you like “Rolling Stones”?
Видимо, пытаясь разглядеть в темноте шмотки, он подумал, что я любительстарой школы.
Я удивлён просвещённости этого типа, но не настроен на разговор о музыке.
- No. The Ramones is my cup of tea.– улыбаюсь ему в ответ, надеясь на то, что мужик не поймёт, о какой командеидёт речь и отстанет.– I’m in a hurry, you know…
Я на самом деле спешил. Уже отошёл на пару шагов, но услышал то, чего отнего не ожидал:
- Ну, да, и выглядишь ты как один из рамонов. Меня, кстати, Андрей зовут.
Андрей? Индикатор моего интереса - выше среднего. Ну не игнорировать жетакого странного “тёзку”. Вижу боковым зрением: руку протягивает.
- И меня Андрей зовут, -  здороваюсь я и чувствую, как моя рукатонет в его ручище, будто он здоровается в боксёрской перчатке.
- Хм, Андрей значит “мужественный”, – сообщает он мне, ухмыляясь.
- Все Андреи творческие люди, – говорю  двойнику Лунгрена,копируя его ухмылку.
Сам закуриваю, между нами завязывается душевный разговор.
Узнав о том, что мы тёзки, Андрей раскрепостился (что не скажешь обо мне).Ржать он стал в два раза чаще. Ещё пять минут назад я бы ни за что не поверил,что этот тип владеет четырьмя языками! Каждое предложение из его устзаканчивалось вызовом, через слово он обильно ругался сочным русским матом (дляполного воссоздания образа этот факт очень важен; я потратил бы слишком многовремени, записывая эту первосортную брань).
 - У меня от первой жены тройня, представляешь? Сразу тройня!Тройняшки! Для морского пехотинца это раз плюнуть. Прикинь, а у меня такаямания величия, что одного назвал в свою честь! Короче, Андрюха, мы теперьзнакомы. Называй меня Бенди!
Я понял сразу, что Бенди любит говорить и это было клёво, потому что ялюблю слушать. Его молниеносная манера разговора заряжала, а его жизнь какфильм с оригинальным монтажом проносился перед моими глазами.
Как оказалось, Бенди в течение своей службы объездил полсвета, и в каждойстране, по его рассказам, оставлял зубы. В общем, к сорока пяти годам, их унего уже и не осталось. Как ни странно не одна из этих тридцати двух причин неотбила его любви к дракам.
- Сидим, значит, пьём. Компания большая. И тут один из господинов по пьяниговорит мне, что имел честь иметь мою мать. Прикинь, Андрюха? А ему говорю, чтоэто невозможно, потому что моя мать - пожилая женщина. И тут этот чёрт заявляетмне, что имел якобы честь и батяню моего иметь, а ему говорю, что это тоженескладуха получается, потому что не в живых мой папа… Короче до сестёр он недошёл, сука, я ему в бошку прописал разок, но неудачно. Помер, зараза… Я желегонько хотел, Андрюх, проучить просто! Я так и сказал в суде, а мне всё равнодесятку дали. С ходу после армейки и сел…
В ходе дальнейшего разговора, я узнаю и о трёх любимых жёнах Бенди и о том,что военное училище в Санкт-Петербурге он заканчивал с самим Сергеем Шнуровым…
- Серый? Да Серёга долбоёб! Пил как лось, вот и всё.
…который просто не прошёл по здоровью в морские войска, а позже со своимансамблем даже песню написал про Бенди. Боже, дай мне вспомнить её название!
Мой тёзка так ловко перескакивал с темы на тему что я и забыл о том, чтоспешу. После очередной истории о морском флоте, мы направились куда посветлее,к фонарю у дороги. Бэнди собирался показать мне свои наколки.
Заморосил лёгкий дождь. Он засучил рукава, и я увидел на его нечеловеческихразмеров руках множество маленьких беспорядочно набитых татуировок: якорьков извёздочек, надписей и цифр.
- Ну как? – спросил Бенди и, подняв голову, взглянул на меня в ожиданииоваций.
Но в момент, когда наши взгляды пересеклись, в его глазах всё поменялось.Он нахмурил брови, сверкнули две искры в его глазах и я почти почувствовал, какон загоняет мне невидимый штопор между глаз. Бенди рассмотрел моё лицо присвете фонаря…
- Вот мы и встретились, сука…
…и узнал.
 В то время я полтора года как работал на региональном телевидении, ив своём родном городке являлся чем-то наподобие местной достопримечательности.Каждый третий в Борисове в шоке оборачивался, видя красно-чёрный ирокез, и еслибы не публичная работа в качестве ведущего телепередачи, агрессивно настроенныеконсервативные заводчане давно бы затоптали меня.
 Итак, вокруг не единой души. Мокрая от дождя пьяная харя ДольфаЛунгрена сосредоточенно уставилась на меня, сжимая кулаки.
- Ходасевич? – нервно прорычал Бенди, обнажив нижний ряд своихискусственных зубов.
- Да, – выдыхаю я, пытаясь перестать представлять как мне сейчас “разок пропишут“ и голова моя попросту сойдёт с позвоночного столба. Я бессмысленно пытаюсь спрятать спадающие на лоб крашеные локоны в капюшон, а в это время кулак Бенди разжимается, и морской пехотинец протягивает мне ладонь со словами:
- Приятно познакомится, я - Андрей Ходасевич.
 Для нас обоих эта встреча оказалась символичной. Ну, или нам так казалось.
- Андрюха, это судьба! Я ж тебя искал! Считал, двоих Андреев Ходасевичей этот город не выдержит! Мамой клянусь, встретил бы тебя днём в городе, подумал бы “а вот этот мудак с телека” и с ходу бы тебе бошку отсадил. Даже когда ты мне сигу дал и пошёл, (хотел чтобы я в одиночестве курил, да?) базарю: я же уже собирался тебе в спину всадить! А ты паси, как всё сложилось: ты пацаном нормальным оказался. Судьба!
В свою очередь я добавил, что дело в том, что в этот раз просто “встречали не по одёжке”, но, кажется, Бенди меня не понял и продолжил травить истории.
 Моё представление об этом человеке в течение часа поменялось трижды.От “Дольфа Лунгрена заводчанина” и “сидевшего героя-любовника” до непризнанного поэта.
 - Ты мне не родная, не родная нет!
Мне теперь другая делает минет!
А ещё другая в попу мне даёт.
Кто из вас роднее? *** вас разберёт!
Выдавал он душещипательную морфлотовскую лирику, стоя одной ногой на скамейке, и почему то, считая, что стихи обязательно читают начиная с шёпота и заканчивая криком. Затем он жарил и заученные произведения на английском,немецком, французском и польском. В конце концов, мы пришли к тому, что больше сказать нам было нечего.
- Вот мой номер короче, звони. Ещё раз на “афганце” увижу – бошку отсажу.Давай, Андрюх, удачи!
 И Андрей Ходасевич попрощался с Андреем Ходасевичем. И вот что интересно: после этой встречи я не перестал вешать на людей ярлыки. Просто куда-либо спешить перестал.