Отклонение или Лал Земля Лал продолжение 130

       Я стоял и смотрел, как, медленно, почти по колено утопая в высокой траве, мужчина и женщина, шаг за шагом, подходили к нам всё ближе и ближе.
       - Куда ты? – услышал я голос Сергея и только тогда осознал, что мои ноги сами, без моего на то ведома, понесли меня к ним навстречу.
       Я отмахнулся от Сергея и пошёл дальше, уже по собственной воле. Что-то изменилось. Неожиданно я вспомнил золотоволосую красавицу, приходившую ко мне в моих снах, и понял, что чувства, которые я испытывал сейчас, сродни тем, которые захватывали меня во время её посещений. Сердце, буквально, рвалось из груди, и присутствовала какая-то неописуемая радость.
       Я шёл, забыв обо всём на свете, не в силах оторвать взгляд от приближающихся людей. Он – высокий, наверное, выше меня, с широченными плечами и длинными, до плеч, светлыми волосами – молодой мужчина. Она, в сравнении с ним, такая маленькая, в длинном, до щиколоток, сарафане, самая настоящая русская красавица, вышедшая нам навстречу из глубины веков. Но, должен признаться, в тот момент я плохо рассмотрел её, поскольку всё моё внимание было полностью приковано к её спутнику. Так, наверное, и выглядели настоящие былинные богатыри: широкий уверенный шаг, схваченные кожаным обручем волосы, просторная домотканая рубаха, с длинными широкими рукавами, стянутая на поясе узкой полоской ремня, широко распахнутый ворот, а на груди… И именно от этого предмета я не в силах был оторвать своих глаз. На его могучей груди висел абсолютный близнец моего медальона.
       Мы остановились, нас разделяло не более двух шагов. Наши глаза встретились, и мы долго смотрели друг на друга, а его спутница на нас. Потом, он что-то сказал, почти пропел, а я, неожиданно, понял, что я понял, что он сказал. Откуда-то, из самых глубоких глубин моей памяти, на поверхность выплыло давно спрятавшееся и никогда не напоминавшее о себе знание родного мне языка, и то, что до этого мгновения я считал просто сладким сном, начало твердеть и обретать реальные очертания.
       - Здравствуй, брат, - ответил ему я, нервно расстёгивая, вернее, разрывая на груди куртку и открывая здешнему миру свой собственный медальон, радостно вспыхнувший в последних лучах заходящего солнца отполированной до блеска эмалью.
       Он шагнул ко мне и, словно в тисках, сжал меня в своих, поистине, медвежьих объятиях. И хотя я ему мало чем уступал, сказывалось моё ослабленное состояние, мне пришлось серьёзно напрячься, чтобы выдержать его натиск и не оказаться полностью раздавленным. Потом, возможно, почувствовав моё слабое трепыхание, он сжалился и дал мне вдохнуть немного воздуха, хотя и продолжал крепко держать меня за плечи.
       - Ты Злант? - полувопросительно, полуутвердительно спросил он.
       - Злант, - подтвердил я, вспомнив вместе с языком и своё настоящее имя.
       - Я узнал тебя, брат, - улыбнулся он и прищурил глаза, как бы спрашивая, а ты меня узнал?
       - Ты Кодин, - уверенно сказал я, сразу же вспомнив, что братьев звали Луан и Кодин, и Кодин был старший.
       - Ты был самым младшим из нас, - сказал Кодин, продолжая улыбаться и глядя мне в глаза. – Да, я Кодин.
       - Ну, здравствуй, Кодин.
       - Здравствуй, Злант.
       Мы снова обнялись.
       - Ты что-нибудь понимаешь, Катя? – услышал я у себя за спиной, скорее возмущённый, чем удивлённый, голос Сергея. – Нет? И я тоже, нет. Тогда, - он немного повысил голос. – Может быть, хоть кто-нибудь, в этом мире, перестанет обниматься и объяснит нам, с Катей, что происходит?
       Я невольно засмеялся и отпустил Кодина.
       - Простите, ребята, - извинился я, поворачиваясь к ним лицом. – Только не смейтесь, это мой брат – Кодин.
       - Что? – переспросила Катя, переводя взгляд с меня на Кодина и обратно.
       Сергей выразительно потряс головой.
       - Ты уверен? – выделяя каждое слово, спросил он.
       - Абсолютно, - ответил я, сам ещё с трудом веря в своё счастье.
       - С тобой не соскучишься, Злат, - усмехнулся Сергей. – Не успели мы ещё приземлиться на этой, богом забытой планете, а ты уже нашёл себе брата. Просто, фантастика.
       - Скорее всего, да, - согласился я.
       - Чем больше я тебя узнаю, тем больше удивляюсь, - покачал головой Сергей.
       - Не обращай внимания, это скоро пройдёт, - попытался пошутить я.
       - Ты думаешь? – с сомнением спросил Сергей и тут же встревожено добавил. – Это ты к чему?
       Я засмеялся и повернулся к Кодину:
       - Кодин…
       - Не надо, - остановил он меня на чистом русском. – Я всё понял. Это хорошо, что вы говорите на нашем языке. Почему ты мне об этом сразу не сказал?
       - Наверное, я сплю, и всё это мне снится, - не удержался Сергей и попросил Катю. – Ущипни.
       - Неужели так бывает? – не меньше Сергея удивился я. – Я и не знал, что это ваш язык.
       - Тогда, откуда ты его знаешь?
       - Ты не поверишь, Кодин, - я беспомощно развёл руки. – Просто, на той планете, на которой я вырос, и которая сейчас невообразимо далеко отсюда, очень многие люди говорят на этом языке.
       - Тогда, давай будем говорить на нём, - предложил Кодин. – Мы ведь с тобой не одни. И познакомь нас, с Дашей, со своими друзьями, - он обнял за плечи девушку, с которой пришёл. – Это Даша, - представил её он и, сразу же отвечая на возможные в будущем вопросы, коротко добавил. – Мы любим друг друга.
       Даша смущённо улыбнулась.
       Пользуясь правами младшего брата, я поцеловал Дашу в щёку, чем смутил её ещё больше.
       - А это Сергей и Катя, - выполнил я просьбу брата, подзывая друзей.
       Кодин пожал руку Сергею и осторожно коснулся ладошки Кати. Даша тоже протянула руку Сергею и, обняв Катю, о чем-то встревожено спросила, я не услышал о чём.
       - Вот и познакомились, - подвел итог Кодин и указал рукой в ту сторону, откуда они пришли. – А теперь, дорогие гости, прошу вас в наш дом. Чего в темноте стоять?
       Только после этих слов, я заметил, что солнце уже зашло и вокруг быстро темнело.
       - А я знал, что вы за мной вернётесь, - сказал Кодин, шагая со мной рядом. – Каждый день знал. И ждал.
       Я невесело улыбнулся.
       - Боюсь тебя огорчить, брат, - ответил я, спустя несколько шагов. – Но я такой же изгнанник, как и ты. Мало того, совсем недавно, сбежавший из рабства и просто, каким-то чудом, оставшийся в живых. Я даже представить не мог, что встречу тебя здесь, причём, так сразу. Как говорит Сергей, это просто фантастика.
       - Я хочу послушать тебя.
       - Потом, Кодин, прости, - я усмехнулся. - У меня сейчас все мысли о еде, и я на тебя совсем не обижусь, если ты нам дашь чего-нибудь перекусить. Видишь ли, мы уже больше шести суток ничего не ели, и я ужасно голоден.
       - А я-то думаю, что ты такой вялый.
       - Да я-то ещё ничего, нормально себя чувствую, а вот Катя, - негромко сказал я, чтобы не услышали ребята, ушедшие вместе с Дашей немного вперёд.
       - Ничего, - успокоил меня Кодин. – Откормим. Кто она тебе?
       - Друг.
       - Понятно.
       Когда мы с ним вошли в дом, с одной, просторной, на всю избу, комнатой, там уже горела потрескивающая жиром лампада, дающая, для такого маленького огонька, на удивление, много света, так много, что были отчётливо видны даже самые дальние углы. Даша уже успела поставить на стол глубокие чашки и суетилась возле открытой, поблёскивающей огоньками печи, весело рассказывая о проделках найденного ею котёнка, который, решив подружиться с Катей, забрался к ней на колени и громко мурлыкал.
       - Садись, - предложил мне Кодин, указывая на деревянную лавку, а сам взял нож и начал, большими кусками, нарезать аппетитно пахнущий хлеб, от чего у меня в животе требовательно заурчало.
       Кодин усмехнулся:
       - Потерпи, - сказал он, собирая в ладонь крошки и отправляя их себе в рот. – Сейчас Даша вас накормит.
       Когда же на столе появилась до одури ароматная похлёбка и нарезанное, под стать хлебу, такими же большими кусками, мясо, мы не заставили себя упрашивать и жадно набросились на еду. Правда, не все. Кодин и Даша не принимали участия в разорении стола. Катя ела мало, наверное, стеснялась, а может, просто боялась за свой желудок. Мы, с Сергеем, тоже обсудили этот вопрос, но решили ни в чём себе не отказывать и работали в полную силу.
       И только, почувствовав, что больше не в силах проглотить ни кусочка, я взял кружку, которую мне подала Даша, и запил столь обильный ужин густым и очень вкусным молоком.
       - Спасибо, - выдохнув, поблагодарил я. – Всё, за неделю план выполнил.
       - Ну, вот и хорошо, - улыбнулся Кодин.
       - Может, ещё молока? – предложила Даша.
       - Можно и ещё, но только чуть позже, - не стал полностью отказываться я. - А сами-то почему не ели?
       - Если бы вы прилетели немного раньше, то, как раз, застали бы нас за этим занятием, - ответил Кодин.
       - Спасибо, Даша, - ещё раз поблагодарил я. – Доставили мы тебе хлопот, пришлось ещё раз стол накрывать.
       - Какие там хлопоты? – махнула рукой Даша. – Наоборот, радость.
       - Спасибо, - стерев с губ жир тыльной стороной ладони и тяжело отдуваясь, сказал Сергей. – Ублажил я свою душу.
       - Не душу, а желудок, - на всякий случай поправил я.
       - А у меня она, как раз, там и живёт.
       - Значит, всё-таки там? – почувствовав прилив сил, с сочувствием спросил я. – Я всегда это подозревал.
       На что Сергей ответил, что его всё устраивает, и он не собирается переселять её в какой-нибудь другой орган. Кодин с интересом наблюдал за нами. Даша начала убирать со стола. Катя поднялась и попыталась ей помочь.
       - Я сама справлюсь, - мягко отстранила её Даша. – А ты лучше посиди, вон какая бледная, кровинки в лице нет.
       - Это не от слабости…, - попыталась настоять на своём Катя.
       - И от слабости тоже, - прервал её Сергей. – До сих пор, еле на ногах стоишь.
       - Я поела.
       - То, что ты поела, я на один зуб положить могу.
       - Ладно, Сергей, - в свою очередь прервал его я. – Оставь её. Что привязался к человеку? Пошли лучше, покурим.
       Мы вышли из дома и сели на лежащее недалеко от входа бревно. От реки доносилось непрерывное пение местных квакушек.
       - Ишь, как стараются, - усмехнулся Сергей, доставая сигареты и чиркая зажигалкой. – Давно я уже такого хора не слышал.
       - Это точно, - согласился я.
       Кодин вышел вслед за нами и сел рядом, благо, бревно, в отличии от знаменитого рельса, на котором сидел Василий Иванович, оказалось достаточно длинным и нам не пришлось двигаться.
       - Это мы курим, - ответил я на его вопросительный взгляд. – Или, если точнее, собственноручно, травим себя.
       - А зачем, тогда, вы это делаете?
       Сергей усмехнулся.
       - Привычка, - ответил я. – Просто, дурная привычка.
       - Я помню, отец тоже курил.
       Этого я не помнил, поэтому ничего не сказал. Мы помолчали, наслаждаясь музыкой ночи, которая состояла не только из хорового пения лягушек, но и стрекота соревнующихся с ними кузнечиков, резких криков ночных птиц, всплесков воды и других, неузнанных мною звуков.
       - Если ты не против, Злант, - нарушил молчание Кодин. – То я бы хотел тебя послушать. Если же ты устал и тебе не до разговоров, то, я не тороплю, отложим это на завтра.
       - Да нет, можно и сейчас, - я ещё раз затянулся и потушил окурок. – Просто, вроде, как и рассказывать нечего. Смешно, но как это часто бывает, всю мою жизнь можно поместить всего в нескольких словах: учился, служил, работал…
       Я усмехнулся, а Сергей понимающе кивнул головой.
       - Но я попробую, - продолжил я. – Я плохо помню своё детство, так, короткие вспышки, фрагменты… Потом, бескрайняя пустота космоса и холодные огоньки звёзд… Вот, пожалуй и всё, что я помню о том полёте. Более чёткие воспоминания начинаются с того дня, когда я оказался на Земле. Тот, кто привёз меня туда, оставил меня возле одного небольшого городка, сказав напоследок: «Иди туда, там люди, они помогут», и ушёл. Больше я его не видел, - я закурил, воспоминания вызвали чувство горькой обиды, и чтобы хоть как-то заглушить её, я сделал несколько нервных затяжек. – Я остался один и сделал так, как он сказал, пошёл к городу. Была глубокая ночь, когда я вышел на окраину какой-то небольшой улочки, с покосившимися заборами и вросшими в землю домами, в которых, время от времени, попадались освещённые окна. Вокруг меня лаяли собаки, и мне было ужасно страшно, но я должен был идти, и я двинулся вперёд, стараясь держаться самого центра улицы и непроизвольно вслушиваясь в отрывистый лай, сопровождавший каждый мой шаг. До сих пор не пойму, почему я тогда не заплакал, хотя мне этого очень хотелось, - я вдавил в землю окурок, а потом ещё добавил ему каблуком, подошли Даша и Катя, но я не стал из-за этого прерывать свой рассказ. – Так я и шёл, сдерживая слёзы и сжав кулачки, - продолжил я, подождав пока они сядут. – Не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы ни одна особо усердная собачонка, поднявшая такой шум, что на её лай вышел мужчина. Он увидел меня и подошёл, что-то говорил, спрашивал, но что я мог ему ответить, если я не понимал ни единого слова? Так и не дождавшись ответа, он взял меня за руку, завёл к себе в дом и, оставив меня с какой-то пухлой женщиной, которую он позвал из соседней комнаты, и которая покормила меня, сам куда-то ушёл. Вернулся он с милицией, это такие люди, которые должны следить за порядком в городе, и они забрали меня с собой. Меня снова о чём-то спрашивали, но я так устал, что почти сразу уснул. Пока я спал, они определили меня в детский дом, это такое место, где содержат брошенных родителями детей, там я и остался. А дальше и вовсе рассказывать нечего, все проведённые в детском доме дни сливаются в один, настолько они похожи: подъём, зарядка, завтрак, учёба, обед, снова учёба, ужин и сон, плюс немного игр, под присмотром и по выбору воспитателей, да ещё культурные мероприятия, призванные скрашивать нашу жизнь. Были, конечно, и детские шалости, за которые нам здорово попадало от воспитателей, но они не могли повлиять на установленный в детском доме порядок, и новое утро начиналось с нового подъёма. Так однообразно, ничем особенным не запомнившись, пролетели мои детские годы, и наступила взрослая жизнь. Я окончил школу, получил документы и вышел в большой мир, которому, в общем-то, было на меня глубоко плевать. Сначала я хотел продолжить учёбу и поступить в какой-нибудь институт, но тут сразу возникло целых два – но. Во-первых, прожить на стипендию, пусть даже самую большую, уж и не знаю, сколько там рублей - это такие бумажки, за которые тебе дают то, что ты хочешь, если их у тебя достаточно, конечно.
       - Я знаю, что такое деньги, - сказал Кодин. – Только они у нас металлические. Извини, что перебил.
       - Так вот, - продолжил я, кивнув головой. – Прожить целый месяц на такие деньги, без чьей-либо помощи, очень и очень сложно, если это возможно, вообще, я просто вынужден был пойти работать. Во-вторых, всё, чему меня когда-нибудь учили, давалось мне настолько легко, что даже не вызывало интереса, я так и не смог сделать выбор, чего же я хочу больше и на кого мне пойти учиться. Поэтому, когда пришёл срок, меня призвали в армию. Впрочем, в неё бы меня призвали в любом случае. Армия – это тот же детский дом, с той лишь разницей, что в ней учат не читать, а убивать. Так что, и за армию мне рассказывать особенно нечего, разве только то, что, отслужив два года, я перестал быть наивным юнцом и превратился в отъявленного циника. Потом, устроился на завод, записался на подготовительные курсы, решив всё-таки окончить институт, но, видно, не судьба, всё изменилось в один день, вернее, в один вечер, я попал к крахрам. Это особая история, так сразу всю и не расскажешь. Крахры – они не люди, они даже не похожи на нас, они похожи на этих зелёных квакушек, - я кивнул головой в сторону реки. – Только, естественно, больше и опаснее. Они не оставляли выбора, и те, кто попадал к ним, волей или неволей, становились карателями. Они, чтобы не вымазать в кровь свои руки, избавлялись от неугодных им цивилизаций нашими руками. И мне ничего не оставалось, кроме как смириться и выполнять их волю. Только не говори мне про то, что всегда есть выбор, и что можно было пустить себе пулю в лоб. Не собирался и не собираюсь этого делать. Да, я стал убийцей. Чтобы выжить самому, я убивал других, в угоду третьим, и я не отличался особым милосердием, если не сказать больше, но за то я выжил, если это может стать оправданием, конечно. Так мы и жили, пока крахры не затеяли звёздную войну, боюсь, что с нашим родным народом, поскольку, на одном из кораблей, который мы должны были атаковать, я видел корону, точно такую, как на наших медальонах.
       - И вы атаковали? – спросил Кодин.
       - А как же? – усмехнулся я. – Только мы атаковали не их, а наших хозяев – крахров. До сих пор не пойму, как это мы остались живы, ведь шансов у нас практически не было. Возможно, я должен благодарить за это Гарика – человека, который хотел нас убить и едва не преуспел в этом. Но это уже совсем другая история, я расскажу её тебе, но только потом, если захочешь.
       Кодин кивнул головой, а я снова закурил, выхватив, на мгновение, из темноты лицо брата, неподвижное и обращённое в сторону реки.
       - Чем там всё закончилось, я не знаю. Так уж случилось, что мы оказались в стороне от центра событий и, честно сказать, нам было не до этого. Потом, шесть дней бесцельного блуждания в космосе, изрядно надоевшие мысли о голодной смерти, беспредельная тоска и то, о чём совсем не хочется вспоминать. Так бывает в жизни, брат, иногда, приходится делать то, о чём потом будешь жалеть до конца своих дней. Но это моя личная боль, и это сейчас неважно. Мы надеялись на чудо, и оно произошло. Удача улыбнулась нам, мы нашли благодатную планету, и первый человек, которого я встретил на ней – ты. Вот и вся моя история.
       - Почему ты не попробовал вернуться к нашему народу? – спросил Кодин, поворачиваясь ко мне и пытаясь рассмотреть моё лицо.
       - Я не сразу понял, кто они, только потом, когда уже поздно было. Или ты думаешь, мне неинтересно узнать, почему они с нами так поступили? Хотя, если мы там до сих пор нежелательны, а, судя по всему, так оно и есть, иначе бы за нами уже давно вернулись, то вряд ли бы они обрадовались моему возвращению. Скорее всего, от меня бы постарались избавиться в очередной раз, только теперь по-взрослому, так, чтобы исключить повторение.
       - Это верно. Если бы мы были им нужны, они бы за нами уже вернулись. Значит, не пришло ещё наше время.
       - О чём ты, Кодин?
       - А ты разве забыл, кто ты?
       - Нет, конечно. Да и как тут забудешь? – я коснулся рукой медальона.
       - Тогда, ты должен понимать, - его голос стал более жёстким. - Мы ещё можем им понадобиться.
       - Может, и понадобимся, - согласился я.
       - И ты должен понимать, что наше возвращение может быть окрашено кровью. Большой кровью. И ты должен быть готов к этому.
       - Я готов, брат, - скривившись в недоброй усмешке, заверил его я, начиная понимать, почему у него изменился голос.
       Кодин кивнул головой и отвернулся, снова устремив свой взгляд в темноту. Никто из ребят, ни Даша, ни Катя, ни Сергей, не вмешивался в наш разговор, они просто сидели рядом и слушали. Сергей, как и я, смолил сигарету за сигаретой, тщательно расплющивая каблуком каждый новый окурок. Катя ласкала устроившегося на её коленях котёнка, а Даша просто сидела. Впрочем, возможно, непросто. Мне показалось, что на её щеке что-то блеснуло.
       - А ты? – нарушил я затянувшееся молчание.
       Он хмыкнул, но не повернулся.
       - Мой рассказ ещё короче, - ответил он несколько секунд спустя. – Наверное потому, что в моей жизни не было ни детского дома, ни армии. Нан, так звали того человека, который доставил меня на эту планету, высадил меня километрах в пятнадцати отсюда, вниз по реке, и сказал, чтобы я шёл в эту сторону. Так я и попал к деду. Умер он, чуть больше месяца назад, не дождался. Старик, а так хотел полетать, подняться выше облаков, посмотреть на новые миры… Я ему рассказал, кто я и откуда. С тех пор, здесь и живу.
       - Понятно.
       Наступила тишина, что-то мне подсказывало, что это ещё не всё, что Кодин ещё что-то должен сказать. Так оно и получилось.
       - Это хорошо, Злант, что вы прилетели именно сегодня, - сказал он спустя пару минут. – Будет на кого Дашу оставить.
       - Я тебя не понял, брат? – спросил я, почувствовав что-то недоброе и требуя немедленных объяснений. – Что случилось?
       - Завтра я уйду, - он на секунду замолчал. – И не знаю, вернусь или нет. Поэтому и говорю, хорошо, что сегодня. Хоть тебя, брат, увидел.
       И не надо было обладать сверхъестественными способностями, чтобы почувствовать, как напряглась Даша.
       - Поясни, - снова потребовал я, рассчитывая услышать более подробное изложение проблемы.
       - Здесь, недалеко, есть деревня, - начал Кодин. – Там, за холмом.
       - Я видел, мы пролетали над нею.
       - Это наша деревня. Даша оттуда родом, - продолжил он, кивнув головой. - Так вот, той осенью на неё напали, больше половины народа порубили, а остальных в рабство собрались гнать. Только Даше удалось бежать, хотя ей тоже досталось, по спине, мечом, хорошо ещё, что вскользь прошёл. Она-то нам и рассказала о том, что в деревне творится. Я взял меч и туда. Глупо было надеяться на что-то, да я и не надеялся, просто, не мог поступить иначе. Но, видимо, удача, в тот день, была на моей стороне. Они не ждали моего нападения. Да и кто бы его ждал от одиночки, - он усмехнулся. - Они называли деда дьяволом, он славно бился против них в молодые годы, меня они запомнили, как внука дьявола. Прошло полгода, они собрали большое войско и снова идут на нас войной, сжигая деревни и не щадя никого. А главная их цель – это я. Как рассказывают те, кому удалось спастись, той осенью, я убил брата степного князя, и он поклялся жестоко отомстить. Они уже совсем рядом. Я должен завтра идти.
       - Когда мы садились то, километрах в ста отсюда, видели горящую деревню и множество всадников. Это они?
       - Скорее всего, да. Больше не кому.
       - Никуда ты завтра не пойдёшь.
       - К сожалению, Злант, это не тебе решать.
       - В данный момент, мне, - отрезал я не менее жёстким голосом.
       - Что ты хочешь сказать?
       - Только то, что сказал, - я засмеялся, и мне самому стало страшно от своего смеха, если он внук дьявола, то я брат внука дьявола. – Ты, наверное, забыл, о чём я тебе говорил, или невнимательно слушал. Если бы тот князь узнал, сколько невинных жизней, не считая достойных смерти, мне пришлось загубить, то уж и не знаю, как бы он меня окрестил. А вон там, на лугу, стоит наш корабль, который, без ложной скромности, может запросто превратить в ад половину этой чудесной планеты. Поверь мне, Кодин, завтра, для князя и его воинов, наступит последний рассвет. И пусть они на века запомнят, что в эту сторону ходить войною нельзя. А ты никуда не пойдёшь, останешься дома, с Дашей. Я сделаю это сам.
       - А ещё что скажешь? – зло спросил Сергей, поднимаясь с бревна и поворачиваясь ко мне лицом. – Герой-одиночка.
       - Прости, - извинился перед ним я и поправился. – Мы сделаем это с Сергеем.
       - Да ты не волнуйся, Кодин, - поддержал меня Сергей совершенно другим голосом. – Всыплем им, по первое число. Тем более, за правое дело. На всю жизнь запомнят. Это точно.
       Даша бросилась к Кодину и прижалась к нему, она больше не сдерживала свои слёзы.
       - Ну, что ты, Дашенька? – успокаивал её Кодин. – Ты же слышала, что мой брат сказал? Он сказал, что всё будет хорошо. А значит, так оно и будет, можешь не сомневаться.