1-2

Саундтрэк: Evans|Blue - Over

Подняв голову, Юу первым делом…зажмуривается: холодная влага натянутыми струнами ударяет по глазам; ветер бросает в лицо вмиг отяжелевшие от дождя волосы.
Жидкий свинец облаков, кажется, медленно подогревается, вздуваясь в разных местах одновременно. Порой до мужчины доносится гулкое перешептывание небес; зарницы тонкими пурпурными нитями ложатся на бугристую поверхность, окрашивая серый в бледно-розовый и молочно-сиреневый. Прозрачные мазки касаются и красиво очерченных скул и высокого лба Юу, иногда оставляя свой отпечаток и на длинных, мягких ресницах. Губы, возможно, тоже тронули пурпурные блики, но изящные пальцы музыканта, поминутно останавливающие свое движение на плавных изгибах рта, стирают световую иллюзию, как кисть, сильно смоченная водой, размывает акварель.
Дождь слезами срывается с бледно-красных век, прочерчивая неприхотливый узор на щеках. Мужчина даже не замечает этих ледяных ласк: все его внимание здесь и сейчас приковано к крохотной огненно-красной точке, вспыхнувшей в правом верхнем углу свинцового купола. Та игриво ему подмигивает и вдруг срывается вниз, начиная стремительное и неумолимое падение в «никуда». До Юу доносится рокот: словно сотни и сотни ударов в огромных размеров гонг. Этот звук стирает все остальные, забивается в уши, закладывая их, как это порой бывает во время болезни. От этого звуки собственного организма становятся отчетливо-громкими: он вдруг слышит, как шумят его легкие, всасывая сырой воздух, как бьется в исступлении тонкая жилка над левым виском, как нервно подрагивает кадык, когда гортань пытается пропустить вязкую слюну в желудок. Осознает, что аккуратные, удлиненной формы ногти вонзились в хаотичный узор на ладонях, что под их полупрозрачные полумесяцы натекло алое и горячее; что от этого к ноздрям поднялся запах чего-то ржавого, а затем пряной соленостью осел на кончике языка…
Тем временем пылающая звезда касается излома горизонта. Проходит мгновение, за ним – еще один крохотный кусочек вечности. Воздух вокруг мужчины замирает: он словно ждет чего-то, сосредоточенно прислушиваясь. Юу тоже весь обращается в слух, но не знает, что именно он должен услышать. Наверное, думается ему, когда он услышит то, что должен – он поймет.
Грудная клетка застывает на вдохе. Мышцы напрягаются, готовые в любой момент сократиться и бросить тело вперед. Что-то, какое-то глубинное чувство (интуиция?) приглушенно шепчет на ухо: «Беги, Юу, слышишь, беги!..». Но… мужичина остается стоять на месте, ожидая. Чего-то.
И что-то происходит. Там, за линией горизонта внезапно вспыхивает, а потом в сизое небо взметается огромный белесо-серый столб дыма. Формой своей он напоминает гриб на очень длинной и толстой ножке, что набухает, набухает изнутри, расширяя свои размеры.
Воздух начинает рябить, как это часто бывает в сильную жару.
Юу, завороженный развернувшимся на его глазах действом, остается стоять на месте, тогда как мир вокруг него начинает паническое движение. Люди – многие, многие человеческие существа, - бросаются спасать свои жизни. Они мечутся по еще пару мгновений назад как спокойной, пустынной улице, высыпаясь из домов, как муравьи бегут из горящего муравейника.
«Беги, Юу!», - снова доносится до мужчины, но теперь голос идет не изнутри, а откуда-то извне. Где-то совсем недалеко находится его источник.
Длинные ресницы дрожат.
Доля секунды.
Юу моргает.
С тонкой, едва ли не незримой реснички срывается мутная капля соленой влаги. Ветер подхватывает ее и с какой-то дьявольской яростью бросает о мокрый, глянцево-черный асфальт.
Ком: горячий и удушливый, - пробивается к легким, заставляя те сжаться, а Юу – сделать срывающийся на хрип вдох. Выдох.
Движение пылающих век: прикрыть на секунду глаза, стереть с них слезы, чтобы те умыли красивое, но сейчас искаженное страхом лицо… Открыть глаза и увидеть перед собой размытую, дрожащую, словно голограмма, фигуру. Человека. Да, наверное. Огромные черные глаза, смотрящие просто в Юу, движение губ, что складывается в вязь слов, что ложатся сканью предложений. Мужчине кажется, что он может прочесть их, но он не узнает языка, на котором говорит черноглазый: «…ончеван ьтунсу или уцинарг зереч итйереп: робыв ьтсе ябет У. ястинемзи рим янд ирт зереЧ».
Рокот небес становится физически невыносимым. К нему присоединяется жар, но в нем отчего-то чувствуется… холод. Холод такой, что пробирает насквозь, заставляя остолбеневшее тело покрыться острыми шипами мурашек. По ступням, вверх по ногам, цепляясь за каждый их изгиб, к бедрам, животу, скольжением – по груди, прикоснувшись к ключицам, замерев – на шее и к чуть приоткрытым, обожженным дыханием губам, - идет приливная волна... страха. Юу ощущает, как в центре грудной клетки скапливается густой, липкий комок непреодолимого желания закричать. Он делает вдох, готовый поддаться искушению и вместо выдоха пронзить воздух криком, но… неожиданно просыпается…