Хроники падения. 2

начало здесь
http://www.proza.ru/2011/04/16/1457


Лея…
Она дразнила, выводила из себя, показывала голое плечико, и он сбивался. Засматривался. Такие наглые, развязные и смелые девчонки всегда привлекали, да ещё и глаза… Точёная фигурка, о… И язычок, да, язычок, боже правый, гремучая смесь.
Лея приходила всегда в чисто символической юбчонке гораздо выше колен, открывая стройные ноги неимоверной длины. Приходила, чтобы уколоть его, вертелась рядом, говорила под руку и ждала его промаха. Посмотрим, какой ты герой, и дерзкий нежный от ярости взгляд из-под длиннющих ресниц… Но он смеялся и пытался флиртовать с Леей. Действовало.
Флирт был её воздухом. Флирт с теми, кто привлекал всеобщее внимание. Флирт на грани фола. А ему нравились девушки с темпераментом, стройные на грани анорексии.
Но Лея всегда была одинаковой. Слишком прямой, а когда она тихо улыбалась и мурлыкала, это казалось фальшивым. Он читал её, как книгу, заранее зная содержание, читал ради слов, которые местами будоражили.
А Гвен умела быть разной. Иногда Артур почти ненавидел её за то, как она вгоняет его в ступор. Она то злила страстью, обволакивала то нежностью, то ненавистью. Артур не мог разгадать Гвен, особенно когда она парализовывала его.
Их тянуло друг к другу, и при первой же возможности они оказывались рядом, это стало естественным. Если не вместе, то в мыслях.

Он бился, она смотрела на него, и он всей кожей чувствовал её волнение и дрожь, подпитываясь ими. Иногда он отодвигался, предоставляя Гвен возможность нанести удар самой, ведь ей это явно нравилось. Смотрел на неё, она искрилась, он любовался, в критические моменты вступал.
Наслаждался.
Выше… выше…

Я поймаю Артура, я готовлю ему ловушку. Или вообще уйду.
Перестань… Ты нравишься ему, Лея.
Гвен совершенно спокойна. Лея слишком проста для Артура. Лея не умеет и не будет играть с ним так, как он любит. Лея думает, что она чувственна. Слишком явно предлагает себя, рассчитывая на то, что все верят в её неотразимость, ведь она сама в это верит.
Лея не соперница Гвен, но может быть опасна. Поэтому Гвен рассказала ей кое-что об Артуре, и та надолго задумалась.
Лея не зря постоянно дразнила Артура – он её притягивал. Силой, которую она ощущала всеми фибрами. И теперь её интерес возрос. Оказалось, что в другой маске он давно оказывал Лее знаки внимания, и теперь… от неожиданности у неё подкашивались ноги, и по телу разливалось предательское тепло. Это был он… ничего себе. Интерес захлёстывал её, как гигантская волна. Она разгадает его, она его пленит, заведёт. И зря Гвен так спокойна – перед Леей ещё никто не смог устоять.
Она была уверена – все победы Артур посвящает именно ей.

А его будоражило их внимание.
Одиночка. Спокоен и невозмутим, минимум эмоций и слов, но метко и в точку. Только ироничная усмешка, удары – наотмашь. Какая женщина устоит?
Никаких затяжных битв, слабые соперники или это он так силён?
Взлетая всё выше и выше…

Артур в ударе. За ним следят сотни глаз. Он не ошибается, не промахивается, он привлекает внимание множества красивых женщин, будто не замечая этого. Невозмутим, спокоен, прям. Триумф героя…

Гвен… он робел перед ней, как мальчишка. Пытался быть твёрдым, но голос дрожал, внимание рассеивалось. Она этого не видела, он не показывал.
Он ощущал силу Гвен, магическую силу, что не слабее его собственной… Это мешало и сбивало его. Сила… которая в любой момент могла обратиться против него, если бы они не притянулись, даже будучи противниками, и никто не мог объяснить, как это произошло. Они питали друг друга, грели, успокаивали, не прикасаясь, на расстоянии. Гвен держала дистанцию, ведь их слишком тянуло друг к другу, лишний шаг, и контроль будет потерян. Она не могла этого допустить, ей не нужен защитник, она была свободна и дышала свободой.
Вторые роли – не для Гвен. Ей не идут нежные слова, отвечает недоверчивым взглядом. Боже, какая же она сдержанная… Ведь огонь внутри сжигает её, но ледяное сердце не растопить. Даже её восхищение Артуром яростное и холодное. Он не видит чувств, слышит только силу… Как разбудить её? Они были тандемом, но не парой. Пара-ллельно.
Артур её выбил, но не в любовь. Её тянуло к нему, но она сопротивлялась отчаянно. Любила ли ты когда-нибудь, Гвен?
Она стала новой. Весь её мир поменялся, как в калейдоскопе, он больше не был серым, а стал цветным. Гвен дышала этим миром, миром Артура, который он подарил ей, но от него самого она будто ставила заслон.

Лея… Он говорит ей комплименты, любуется. Лея обнаружила, что у него есть сердце, что этот железный человек необыкновенно нежен и раним.
Нет, Лея. Тебе не разгадать меня. Я могу быть разным, ты увидишь. Если захочешь поверить в тот мир, который я придумал.
Мне с тобой просто, Лея. Ты женщина, женщина в полном смысле слова, молодая, красивая… Мне хорошо с тобой говорить, ты улыбаешься мне, внимательно слушаешь, в твоих огромных глазищах цвета созревшего ореха горит искреннее восхищение. Той яростной ненависти больше нет. Ты мне сочувствуешь.
Ты слушаешь меня, и как бы невзначай встряхиваешь густыми чёрными волосами, касаясь меня… поправляя бретельку на обнажённом плече. Неприкрытая чувственность. То, чем я живу, то, что я впитываю, это мой воздух, я черпаю силы из твоих чувств, Лея.

Лея сама тает от любого прикосновения. Не обязательно его, всё равно кого. Она как воск.
Но он поработает над её грубой чувственностью и преобразует в тонкую. Еле уловимую, но бьющую наотмашь. Она станет нежнее и приглушённее, это действует убийственно.
Артур говорил с ней, дразнил её, смущал, так, чтобы она краснела. Лея становилась почти застенчивой, и это ей необычайно шло. Она научилась метко использовать слова, чтобы они становились её оружием. Он делал её такой, какой хотел видеть, и она подчинялась. Лее нравились метаморфозы, происходящие внутри неё.

Гвен… что же сделать, чтобы растопить тебя? Он попробует. Точно, попробует.
Почему ты такая холодная? Злая? Жестокая? Ведь ты другая на самом деле, это всего лишь броня. Зачем?
И он решил узнать, попробовать раскрыть её. Пришёл к ней совсем другим, чтобы она не узнала его. Пришёл без маски, без доспехов, пришёл настоящим.
Она не узнала. Его лицо скрывала ночная тьма. Он позвал, и она вышла, не прогнала. Он был нежным, почти робким, улыбался. Сделал так, чтобы Гвен почувствовала его. Чтобы каждый раз, когда он приходил, ощущение было одним и тем же. Как волна, накрывающая с головой, острейшее наслаждение. Когда это впервые произошло с ней, она расплакалась, такого не случалось с ней много лет, а казалось, будто она из железа.
Что он делал? Всего лишь спел серенаду. С простыми до безобразия словами. Но в ней что-то сломалось и растаяло. Всё кружилось и плыло, она не понимала, что с ней.
У него получилось. У него всегда получалось, если он очень хотел…

Если она тебе понравилась, но уходит, что ты сделаешь?
Вопрос Гвен был настолько неожиданным, что он не знал, что ответить. Это было давно.
После он долго думал… действительно, что сделать? Что сказать?
И он придумал и нашёл именно те самые слова, чтобы она сама задумалась… остановилась и прислушалась к себе.
Она осталась и сломала весь тот мир, который сломал её. Все стереотипы и сдерживающие факторы остались в прошлом. Барьер между ними рухнул окончательно.

Артур никогда не скрывал, что один. Он бился. Всегда.
У него своя война, война против всех, война с самим собой. На виду у всех. Когда за каждым его жестом следит враг в ожидании ошибки. Много врагов. Когда за каждым его движением следят женщины, кусая побелевшие губы до крови. Красивые женщины, много женщин. И его хватит на улыбки.
Его война никогда не прекращалась, даже в паузах. Ни на миг он не терял концентрации, что придавало ему дополнительные силы, и он вновь поднимался выше, выше, выше… Казалось, поражение близко, но он вновь отбивался, без видимых усилий, легко и непринуждённо.
Но однажды предсказуемость и скучные декорации стали ему надоедать.

Он решил уйти. Всего лишь отдохнуть ненадолго.
Уйти непобеждённым.
Подумать о себе, снять доспехи и стать просто человеком.
В мире, где зло настолько переплелось с добром, что за уничтожение зла на него шёл негатив невероятной силы. Он привык отбиваться, но необходима была пауза. Жизненно необходима.
Он объявил о своём решении уйти. Враги ликовали, женщины рыдали.
Артур услышал глухой вздох обеих, похожий на стон. Реакция была, естественно, разной.
Лея: а как же я..? Капризно надула губки.
Артур: ну, ничего, я всё равно здесь, всего лишь перестану быть Артуром.
Погладил её по голове, поправил непослушный локон. Нежно… Успокоил. Лея моментально заулыбалась.
Гвен: хлёсткая пощёчина наотмашь, и куда только подевалось восхищение? Испугался? Струсил? Герой… Нет слов.
Артур: сколько можно думать обо всех? Ведь есть и другие каналы связи.
Но Лея была спокойна, ведь она знала, что он никуда не уходит и здесь, и продолжит находиться рядом с ней. Для Гвен потеря Артура означала потерю части себя.

Она никому не показывала слёз. Мне нечего делать здесь, если его не будет.
Она чувствовала, как внутри клетка за клеткой умирает его мир, который уже успел стать её собственным. Это не было падением для него, но сама Гвен стремительно падала вниз. Его больше не будет рядом. Что ей делать теперь?
Мир умирал и тускнел. Она тоже хотела уйти отсюда навсегда и никогда не появляться.
Он не мог этого допустить. Находясь рядом с ней, он многое понял о себе. Ему было интересно раскрывать её, создавать новую Гвен, отсекая лишнее.
Он работал только с материалом, в котором он видел будущее. Но она не была для него просто материалом. Всё становилось слишком нервно, неспокойно.
И он пришёл и сказал – не уходи. Снял маску на мгновение и посмотрел прямо. И она узнала глаза Артура. Или ей показалось? Это уже было неважно.
Были слова – не уходи. Был взгляд. Не было просьб, но «останься» прозвучало. Он у её ног и готов сдаться. Она не приняла такую победу, но не ушла.

Пожалуйста, не уходи.
Мне теперь здесь нечего делать.
Ты не догадываешься, кто я?
Кажется…
Она поняла. Те ощущения, что он вызвал, были сильнее. Сильнее неё, сильнее всего.
Не уходи. Будет интересно, обещаю.
Это поражение?
Нет. Это жизнь…

Она не понимала, что происходит, но это уже было не важно. Гвен была шокирована услышанным, Артур – её возможным уходом.
Они остались, став другими. Выйдя на другой уровень, поменяв декорации.
Для каждой он был разным, и ни одна не догадывалась о существовании кого-то ещё.
Борьба и тренинги. И любовь. И поглощение чужих чувств – это всё, чем жил Артур, не важно, какую форму существования он избирал для себя.
На сей раз он снял маску героя и стал простым смертным.

Он пил чувства, впитывал эмоции. Он обожал превращать врагов в друзей без малейших усилий.
Иногда ему казалось, что Лея, как и он, совсем без кожи. Он чувствовал её и, казалось, он может проходить сквозь неё, оставляя на себе все её эмоции, тени, проблески улыбок, раздражения, слёз…
Каждый раз он будто заново входил в эту реку по имени Лея. И она омывала его своей горячей кровью, оглушала бурей страстей. И ему стало казаться, что без этой ежедневной подпитки он не может обходиться. Река Лея затягивала, манила своим двойным дном, дёргала электрическими скатами раздражений, импульсов… Лея не умела скрывать своих чувств, как и Артур.
Он тонул… тонул, не сопротивляясь. Просто плыл по течению. Захлёбывался, смеялся, не противился, ему это нравилось. А Лею пьянила его сила, уверенность, смелость.
Они стали стремительно сближаться.

Гвен была холодна и отдалялась. Она избегала Артура, и любой разговор был как подарок Снежной Королевы. Она была свободна настолько, что не нуждалась в Артуре, и он забыл о том, что свободен сам. Он тонул в реке по имени Лея… Отчаявшись поймать мечту по имени Гвен, поверив, что не нужен.
Короткие встречи не сближали и приятно будоражили, но и только. Артуру хотелось, чтобы Гвен нуждалась в нём, но она никак этого не показывала. Гвен ждала инициативы, он её не брал, потому что чувствовал себя слегка неуверенным при ней, но не показывал этого.
С Леей он никогда не пытался быть другим, он раскрепощался, он ловил и впитывал чувства. С Гвен он не ощущал её страсти, она кипела внутри, как огонь во льду. Постепенно он растапливал этот лёд, но иногда у него не хватало терпения, и он срывался.
Дожидался ночи, снимал маску и приходил к ней просто поговорить. Каждый день, бросая все дела, забыв обо всём. И она таяла, становилась собой. Но он не чувствовал такой бури эмоций, как у Леи.
Поэтому Лея постепенно стала занимать в его жизни всё больше и больше места… но и Гвен он не мог отпустить и не отпускал. Она была интересна. Артуру были нужны обе.
Но… все те мысли и идеи аскетизма, которые он исповедовал, разом рухнули, когда он поддался той бурной реке, которой благодаря ему стала Лея… И это было началом конца. Поддаться страстям, которых он избегал всю жизнь, поддаться всерьёз…
Он проигрывал борьбу с собой. Это было началом конца, началом падения… Но пока ему нравилось всё.

Ему стало казаться, что Гвен сама играет с ним.
Он не выдержал, стал писать ей анонимные письма. Укорял её в чём-то, ревновал, сетовал на то, что с ним так нельзя, что он не игрушка… Чтобы она определилась, скучно ей с ним или нет. Чего она хочет? Она сковывает, парализовывает его. Пусть отпустит.
Или нет… делай что хочешь, только не уходи. Вдохновляй меня. Заводи меня. Держи меня на расстоянии… и неважно, что потом.
Интересно, поняла она или нет, от кого письма?
Гвен специально не предпринимает никаких решительных шагов. Они не друзья, совершенно точно нет. Но её голос дрожит от страсти, она заводит, она провоцирует… стоит ему только приблизиться, как она отдаляется вновь.
Ему это нравится? Да. Очень. Но сколько смогут выдержать оба?

С Леей всё не так. Она не отпускает его далеко. Каждый день встречи, всё длиннее, всё дольше. Её изображения… письма, они везде. Она дразнит. Она красива, вызывающе красива и смела. Лея не отдаляется, наоборот, стремительно приближается, шепчет на ухо, смотрит прямо… Ну, иди же…
Запретная любовь… Оба несвободны, но какое это уже имеет значение… Он делится с Леей секретами мастерства, самыми сокровенными переживаниями… У них появилось своё место встречи, где их никто не найдёт. При всех оба весьма сдержанны, но он надолго задерживает руку в своей, а её улыбка так красноречива…
Растрачивая эмоции до истощения, на пороге ночи он, усталый, наведывается к Гвен. Каждый день. А у неё для него каждый раз новые слова, будоражащие… и Артур больше не чувствует себя таким одиноким.
Каждая из них уверена, что она такая одна. Что только для неё…

Гвен недоверчива, Лея откровенна до безобразия. Но сейчас… с Гвен он понемногу растопил лёд и, кажется, она начинает ему доверять. А Лея честна перед ним и перед самой собой. Покорена силой, обаянием, отвагой.

Артура недолюбливали многие. Когда он ушёл и прекратил биться, многие вздохнули спокойно, ведь они видели зло именно в том, кто с ним боролся. Парадокс.
Теперь он отдохнул, побыл простым смертным, перед ним больше не заискивали, его не боялись… Любовь любовью, но у него был свой долг и своя миссия. И однажды, услышав слова Гвен о том, как она понимает то, чем занимался Артур, он решил вернуться.
В прежнем качестве. Вернуться к борьбе со злом.
К радости обеих.
Гвен всегда была рядом с ним, но…
На городской площади Лея прочла ему оду, которую написала сама.
Он не ожидал, хотя внешне был сдержан. Это был поступок, это было сильно. Лею могли закидать камнями, ведь очень многие не любили и не понимали Артура, и Лея когда-то была одной из них.
Это то, что я должна была сделать, призналась она. Я чувствовала себя виноватой перед тобой, но теперь…
Это было признанием. Береги себя, Артур. Я с тобой. Ты мне небезразличен.
Наверное, это было последней каплей. Он сдался.
Отдался чувству всецело и забыл обо всём прочем. Лея так хотела сама и сделала всё для этого. Она любила покорять тех, кто был властен и влиятелен. Тех, кто обладал силой. Она умела…
И всё… и все остальные, и всё остальное для них исчезли.
Лето клонилось к закату.
И понеслись дни…


Лее нравились властные мужчины. Те, которые вели. Всюду и везде. И ей было приятно быть ведомой.
У него была Сила. Магия. Он обладал чарами, обаянием, у неё кружилась голова… непостижимо.
А ему нужна была женщина – чувственная, чуткая, восприимчивая. Оба были слишком эмоциональны, и оба питались эмоциями друг друга.
Но однажды он отдал слишком много и ничего не получил взамен.
Потому что она не привыкла отдавать. Она брала. Пока не чувствовала пресыщения.

Странно, но ведь именно Гвен убедила когда-то Лею посмотреть на Артура другими глазами. Ведь Лея считала его гением зла, хотя и не отрицала его обаяния…
И теперь она знала, что у него есть сердце. Он чуткий и ранимый. Может, даже слишком. Хотя он это тщательно скрывал ото всех, кроме самых близких.
А ещё… Гвен не скрывала от Леи, как Артур ей дорог. Что она обязана ему, что они сообщники, партнёры, заговорщики… может, даже больше.
И у Леи сработал вековой инстинкт. Ага… Гвен говорит о себе и Артуре «мы»? Будто они ближе друг к другу, чем он и Лея?
Ну, уж нет!
Она лучше. Она страстная. Она красивая. Она дразнит. Она заводит.
И Лея сделает всё, чтобы Артур достался ей.
Напрасно Гвен делилась с Леей своими сомнениями, открытиями, переживаниями… всё это обернулось против неё.
И теперь то, что происходило между Леей и Артуром, было скрыто от чужих глаз и было очень и очень сильным.
И, конечно, Лея не сказала Гвен об этом ни слова. Пусть заблуждается и дальше. Счастьем не делятся. Кто виноват, что Артур предпочёл именно её? Просто она лучше.
Ну… хитрости, женские уловки – это элементарно. Он всего лишь мужчина. Лучший из всех.
А верность и преданность Гвен… кого это интересует, если страсть накрывает с головой? С их общей стихией это не имеет ничего общего.

Они скрывали. Но иногда это прорывалось.
Взгляды, пара слов друг другу…
Ты самый замечательный на свете… Он хранил её слова в сердце.
Кто-то замечал, кто-то нет. Им было всё равно.
Но чувствам было тесно в том узком пространстве, где они обитали. Его окружали многочисленные поклонницы, и она не была обделена вниманием.
И вот… ревность, обиды. Почему ты так нежно говорила с тем, с этим? Я всё видел…
Да нет же, это не то, что ты подумал…
Но я вижу. Ты нарочно их провоцируешь и подпускаешь так близко… Ты это делаешь специально.
А ты? Эти девицы вокруг тебя – зачем тебе столько? Тебе лестно? Тебе хотелось, чтобы и я попала в этот список? А я не такая, как они!
Конечно, ты не такая… даже не сравнивай… Ты – это ты.
О Гвен никогда не заходило и речи. Она будто существовала в другом мире, не подозревая ни о чём, и жила только их встречами поздно ночью.
Артур знал – она боится за него, она наблюдает за ним, она всегда рядом… И без обоюдного «спокойной ночи» было не заснуть. Хотя и она тоже дёргала, и провоцировала, и заставляла сходить с ума… но она постоянно была далеко.
Даже несмотря на короткие письма… о нём же. Он должен был знать, что она думает о нём… другом. Но был всецело одержим Леей.
Ему нужно было обоюдное, всепоглощающее чувство. И он его получил.


Гвен, помоги мне. Пожалуйста, помоги.
Что случилось, Лея?
Он меня преследует. Я не знаю, куда деваться. Он не даёт мне дышать…
Преследует… кто?
Артур… Он везде… Отвлеки его, если можешь, отвлеки его от меня. Он не контролирует себя… совсем. Он не такой, каким нам казался, понимаешь? Та сила, та невозмутимость, которыми он нас покорил… их нет. Есть только неадекватность и истерики. Я шагу ступить не могу.
Он себя не контролирует?
Ну, ты же видишь… Конечно, я виновата сама, я провоцировала, да… Но он меня совершенно заворожил, ты понимаешь… И у нас всё было хорошо, пока это не началось. Он стал неадекватным, он помешался. Я больше не хочу иметь с ним ничего общего, а он не понимает… Это совсем не тот человек, каким нам казался… Будь рядом со мной, пожалуйста, мне страшно. Ты же поможешь мне?

Гвен не знала, что сказать. Артур… и Лея?
Она и подумать не могла, что у них… что они… вместе? Значит, он обманывал её?
А как же всё то, что было весной, летом? Когда каждый вечер он приходил к ней и рыдал по каждому из тех, кого он убил или изгнал? Артур считал, что именно из-за него изменился город… называл себя убийцей, говорил об обратной реакции, которая накрывает его, и нет сил терпеть…
И Гвен утешала. Обнимала, шептала – я с тобой, целовала в лоб, чтобы он мог спокойно уснуть, без кошмаров, тихо…
И вот теперь… он и Лея. И никто ей ничего не сказал.
Да она и не хотела знать, она ничего не видела… Гвен жила их короткими встречами – и она была уверена, что и он тоже…

Хотя, конечно, она видела. В последнее время он писал какие-то странные стихи, стихи о женщине, но не о Гвен. Черты Леи – да, конечно, она заметила, но не хотела верить… Он сразу их рвал.
Стихи о Лее… о самоубийстве, о страдании. О безысходности. И письма, которые случайно она прочла… Особенно одно.
«Ты гонишь меня, я не знаю, как пережить. Ты просишь оставить тебя в покое – хорошо, я смогу… но ты не сказала, как это сделать. Ты никогда не думала ни о ком, кроме себя… но это уже неважно. Ты растерзала и выбросила моё сердце. Да, я знал многих женщин, таких же красивых, как ты, но таких чувственных не было и нет… И куда бы я не пошёл, ты везде преследуешь меня, и я не знаю, как мне дальше жить. Наверное, это говорю не я, но этот бой – самому себе – я проиграл впервые. Самый главный и важный бой… Всё рушится. Я хочу умереть…»

Он погибал… но Гвен снова была рядом. Как всегда. Уже без всякой надежды, молча. Но пока у него был кризис, она была рядом с ним.
Сперва она верила Лее, но когда увидела, что с ним творится, безоговорочно приняла его сторону. Так, как всегда.
И тогда гнев Леи обрушился на Гвен, хотя она ничего не сказала Артуру, как и обещала. Было полное впечатление, что неадекватна Лея.
Она скрывалась, пряталась, закатывала истерики…
Бегала от Артура, потом с такой же скоростью снова бежала за ним. Не могла определиться.
Но… значит, всё это время Гвен была ему не нужна? Артур обманывал её?
Он почувствовал её сомнения и отгородился ото всех. Закрыл все двери, занавесил окна и сидел в темноте один. И когда он опомнился, то увидел, что Гвен уже нет рядом.
Хотя… нет. Всё было не так.
Он отгородился ото всех. Заперся. Пил, плакал. Рвал свои стихи, жёг в камине. Он собрался остаток дней провести отшельником. Без печалей, без радостей.
Он чувствовал, как рушится мир, как падают стены…
Лея запретила ему видеть её, говорить с собой. В противном случае она покинет город. Ему ничего не оставалось, кроме как смириться.
Но Лея не сказала, как жить без неё дальше.
И он решил, что больше никогда не покинет пределы своих четырёх стен. Это было уже не нужно, это было бессмысленно.
Это было тяжело – верить, что он непобедим, и вдруг оказаться на дне.
Из-за женщины, обычной, слабой, взбалмошной женщины, сводящей с ума своей чувственностью.
Он никогда не думал, что такое может случиться с ним.
Что он может проиграть… И кому? Не Лее, нет. Проиграть самому себе…
Столько лет он боролся с собой и считал себя всемогущим, смеялся над теми, кто подвержен страстям, кто не в силах контролировать себя…
И теперь тьма завладела всем вокруг него, разъедала, проникала внутрь…
Но Артуру было уже всё равно. Будто время навсегда остановилось для него.
Он ничего не ощущал и ничего не ждал.

И вдруг… он получил послание от Гвен.
Она впервые обращалась к нему как к Артуру. Она беспокоится. Она сходит с ума. Он дорог ей. Он нужен.
Артур взял себя в руки и ответил.
Живой. Всё хорошо. Проблемы решатся в ближайшее время.
Но… всё продолжалось. И ему передали, что и Гвен стала затворницей, точь-в-точь как он. Из-за него? Не может быть…
Перестань, что ты делаешь, зачем?
Тебя это не касается, получил он ответ.
Скажи, в чём дело, иначе я за себя не отвечаю. Я могу что-то сделать для тебя?
Нет…
Но он всё понимал. И как только окна его замка вновь увидели свет, она сделала то же самое. И добровольное затворничество – каждого у себя – прекратилось.
И жизнь продолжилась. Но оба стали совсем другими…

Артур был ещё очень слаб.
Ему надо было накопить силы, чтобы не развеялся миф о его непобедимости.
И на время его место заняла Гвен. Он не просил, она сделала это сама.
Потому что увидела, как радуются враги Артура. Как зло наводнило город, как оно хохочет и глумится.
И Лея была на той стороне, на стороне зла…
День за днём она подкидывала новые поленья в огонь его страсти, чтобы потом снова оставить ни с чем.
И Гвен решила – она даст ему время придти в себя. Пока она сделает всё сама. Она справится. Она была готова на всё ради его спокойствия. Она не думала о себе.
Артур будет гордиться ею. Как и всегда. В конце концов, они никогда и не были больше чем союзниками, соратниками… не были? Или, всё-таки, были… и есть?
И Гвен была одна недолго.
Очень скоро он пришёл в себя, и теперь их было двое. Против всех. Хотя мир стал враждебным вдвойне.
И всё бы было хорошо, если бы не Лея…

Ты завидуешь мне, Гвен. Завидуешь, что ты – это не я.
Тебе он никогда не раскроет все те тайны, которые поведал мне. Потому что я вся – сплошное чувство. У меня никогда не было достаточной концентрации, чтобы сдерживаться. Да и зачем?
И теперь… я поверну всё это против него.
Он никогда не перестанет смотреть на меня так. Потому что я – та, кто ему нужен. Я чувственна – так же, как и он.
Но я никогда не буду его. Но всё равно я буду его терзать, дёргать, бить, нервировать. Он никогда не будет спокоен.
Артур хотел напугать меня? И он ответит за это. Он не удержит меня страхом. Я больше не боюсь, и теперь буду бить сама.
И его, и тебя.
Тебя – потому что ты никогда не желала мне счастья с ним. Поэтому я и не говорила тебе о нас с ним. Ты хотела бы оказаться на моём месте, но не окажешься никогда. Слышишь? Никогда.
Он желает, обожает только меня. Потому что я – воплощённая страсть. И я буду дразнить его ежечасно, ежеминутно. Но не дамся.

Такую кару приготовила Артуру Лея.
Но Гвен была готова на всё ради его спокойствия. Хотя осадить Лею было практически невозможно – она была непредсказуема, выслеживала их, появляясь в самых неожиданных местах.
Но он успокаивался. Через силу, но приходил в себя. И от этих ежедневных боёв с Леей он лишь становился сильнее.
Он находил в себе силы улыбаться.
А она уже не ненавидела… Она даже кокетничала с ним. Она будто уже всё забыла и простила, и таяла… но била вновь.
И однажды, в тот миг, когда он уже всё ей простил, и они будто сблизились так, как прежде… Лея предала Гвен.
При всех рассказав о том, о чём сама Гвен предпочитала молчать.
Артур этого Лее не простил. Не простил сразу… лишь спустя какое-то время, когда ему стало уже всё равно.

Ему стало всё равно. Нервы струнами откликались на её слова и взгляды, но рассудок был глух.
А Гвен была рядом и ждала, когда же… когда он забудет, когда решится, когда поймёт, что она… и только она.
Он окружил себя бывшими врагами, чтобы не оставаться одному. Он придумал себе новых врагов из числа бывших друзей.
Мир будто перевернулся с ног на голову, всё поменялось. Удары регулярно получали оба, но они не были вместе. И даже не рядом.
И это падение сам Артур стал считать взлётом. Ведь если всё перевернулось, это вполне логично.

Все трое снова в мире. Но мира нет.
Потому что мир стал другим.
И только тогда, когда Артур снова станет самим собой, всё вернётся.
И все ждут… ждут.
И он обещал, что всё вернётся.

Пока ещё не конец.

Возвращайся.
Ты нужен.