МОЛОДОСТЬ
Валерий Исаакович Грайфер прибыл в расположение объединения «Татнефть» (г.Бугульма, Татарская АССР) в 1952 году, после успешного окончания Московского нефтяного института им. И. МГубкина.
К этому времени в Татарской АССР были открыты: крупнейшее в мире Ромашкинское нефтяное месторождение (1948 год), Бавлинское месторождение нефти в девонских отложениях и Шугуровское месторождение в угленосных отложениях...
Специалистов-нефтяников в то время в Татарии практически не было, и поэтому все нефтяные вузы Советского Союза и старые нефтяные регионы направляли буровиков, промысловиков, механиков, энергетиков и строителей для скорейшего освоения богатейших запасов нефти и газа в Татарской республике.
В 1952 году был организован новый трест «Альметьевнефть» и туда был направлен В.И.Грайфер помощником мастера по добыче нефти. Валерий Исаакович в бригаде добычи получил практические знания по эксплуатации нефтяных скважин, что в дальнейшем принесло ему большую пользу в работе. Даже заняв руководящий пост, Валерий Исаакович всегда четко представлял себе специфику деятельности на любом участке нефтедобывающей промышленности.
В тресте (в дальнейшем — нефтепромысловое управление) «Альметьевнефть» В.И.Грайфер работал до 1956 года на должностях инженера по труду и нормированию, заведующим по перекачке нефти, мастера по добыче нефти и газа на Миннибаевской площади Ромашкинского нефтяного месторождения, начальником производственно технического отдела нефтепромыслового управления (НПУ) «Альметьевнефть», где показал себя как грамотный специалист-нефтяник.
В 1956 году ему было предложено занять должность начальника отдела по добыче нефти и газа — заместителя главного инженера объединения «Татнефть». В то время главными инженерами работали Еронин ВА., а затем Мингареев Р.Ш. Добыча нефти росла ускоренными темпами.
В 1957 году, в связи с организацией Татарского Совета народного хозяйства, в Казани было образовано управление нефтяной промышленности Татсовнархоза. Начальником управления был ВД.Шашин и главным инже¬нером — Мингареев Р.Ш. Оба крупные специа¬листы в нефтяном деле. В.И. Грайфер был назначен начальником отдела добычи, переработки нефти и газа. Проработал в этом управлении до 1962 года.
В 1962 году В.И. Грайфер был назначен управляющим вновь созданного треста «Татнефтегаз», который должен был заниматься сбором газа на нефтяных промыслах и пере¬работкой этого попутного нефтяного газа на построенном Миннибаевском газоперерабатывающем заводе. Трест «Татнефтегаз» размещался в г.Альметьевске Татарской АССР и входил в состав управления нефтяной промышленности Татсовнархоза, а затем в состав объединения «Татнефть». Трест сыграл большую роль в ускоренном сборе и использовании по¬путного нефтяного газа.
В 1964 году В.И.Грайфер был назначен главным инженером крупнейшего в то время объединения «Татнефть». Огромную роль сыграл Валерий Исаакович в коренном изменении в лучшую сторону технического уровня в разработке нефтяных месторождений, совершенствовании структуры управления нефтяной отраслью в Татарии, по массовому освоению новых технологий в добыче нефти и газа. Это, в первую очередь, проблемы поддержания пластового давления и добычи нефти фонтанным способом.
За короткое время нефтяные месторождения были обустроены для закачки огромных объемов воды (водозаборные сооружения на реках тысячи километров водоводов, десятки кустовых насосных станций и так далее). Много усилий было приложено им на организацию в объединении научно-исследовательских работ. Во всех НПУ (НГДУ) были организованы цеха научно-исследовательских работ, в которых были сконцентрированы кадры по контролю за состоянием разработки месторождений (площадей), исследованию скважин, экологическим проблемам и другим вопросам. В связи с началом обводнения добываемой нефти появилась срочная необходимость организации служб полготовки нефти (обезвоживание, обессоливание), где также внедрялись научные достижения: В широких масштабах решались проблемы борьбы с отложениями парафина в насосно-компрессорных трубах нефтяных скважин, нефтесборных сетях и емкостях;коррозии водоводов, нефтепроводов и резервуаров.
Валерий Исаакович внимательно относился к укреплению кадрами института ТатНИИ (ныне ТатНИПИнефть) и оснащению его оборудованием и приборами. Многие в институте защитили кандидатские и докторские диссертации. Институт стал одним из лучших отраслевых институтов. Систематически поддерживалась работа с крупными научно-исследовательскими и учебными институтами.
"В.И.Грайфер проработал в объединении «Татнефть» до 1972 года (20 лет). За это время преобразилось лицо нефтяных районов Татарии. Появились новые города и рабочие поселки, тысячи километров асфальтированных дорог, создана система промысловой связи, в широких масштабах осуществлены работы по автома¬тизации нефтепромысловых объектов. За успешную, плодотворную работу в Татарии В.И. Грайфер был награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, орденом «Знак Почета» и медалью «За доблестный труд».
Я с Валерием Исааковичем совместно проработал в объединении "Татнефть" и в аппарате Министерства нефтяной промышленности более 28 лет".
Агзам Валиханович ВАЛИХАНОВ Генеральный директор ПО «Татнефть» в середине 70-х годов, позднее зам. министра нефтяной и газовой промышленности СССР, Герой Социалистического Труда.
* * *
...Быстро пролетели студенческие годы. В июне 1952 г. Валерий успешно защитил дипломный проект, тема кото¬рого была связана с анализом резуль¬татов и мероприятий по внедрению вто¬ричных методов добычи нефти на Краснокамском месторождении объединения «Молотовнефть», где он был на преддип¬ломной практике. Получив квалифика¬цию горного инженера по специальнос¬ти «Разработка нефтяных и газовых месторождений», Грайфер вместе с Кузне¬цовым и Филановским был распределен на работу в Татарию, где к этому времени были открыты: крупнейшее в мире Ромашкинское нефтяное месторождение (1948 год), Бавлинское месторождение нефти в девонских отложениях и Шугуровское месторождение в угленосных отложениях...
Специалистов-нефтяников в то время в Татарии практически не было, и поэтому все нефтяные вузы Советского Союза и старые нефтяные регионы направляли буровиков, промысловиков, механиков, энергетиков и строителей для скорейшего освоения богатейших запасов нефти и газа в Татарской республике.
В 1952 году был организован новый трест «Альметьевнефть» и туда был направлен В.И.Грайфер помощником мастера по добыче нефти. Валерий Исаакович в бригаде добычи получил практические знания по эксплуатации нефтяных скважин, что в дальнейшем принесло ему большую пользу в работе. Даже заняв руководящий пост, Валерий Исаакович всегда четко представлял себе специфику деятельности на любом участке нефтедобывающей промышленности.
В тресте (в дальнейшем — нефтепро¬мысловое управление) «Альметьевнефть» В.И.Грайфер работал до 1956 года на должностях инженера по труду и нормиро-ванию, заведующим по перекачке нефти, мастера по добыче нефти и газа на Миннибаевской площади Ромашкинского нефтяного месторождения, начальником производственно технического отдела нефтепромыслового управ¬ления (НПУ) «Альметьевнефть», где показал себя как грамотный специалист-нефтяник.
Мог ли Валерий, студент-отличник, комсомольский активист остаться в Москве, имея в виду, например, научное по¬прище? Вероятно, мог. Но его и тогда, и после влекло живое дело. Пройдя про¬изводственные практики на бакинских, туймазинских, пермских промыслах, он уже ощутил некнижный романтизм профес¬сии нефтяника, так созвучный его натуре; он чувствовал в себе такую бурлящую и требующую выхода энергию, реализо¬вать которую в аспирантуре, за столом библиотечного читального зала было невозможно.
Удивительно то, что сама жизнь, сама судьба страны, как мне кажется, диктовала избрание именно этого пути. Окончание института Валерием Грайфером почти совпало по времени с началом бурного развития нефтяной промышленности в послевоенном СССР.
В сентябре друзья прибыли в село Альметьево (ныне город Альметьевск), как молодые специалисты получили назна¬чение на должности помощника масте¬ра по добыче нефти в тресте "Бугульма-нефть". Валерий Исаакович всегда с большой теплотой отзывается о своем первом мастере Дмитрии Ивановиче Завьялове, частенько вспоминает, как, работая у него на скважине 23 близ села Абдрахманово, крутил лебедку, чис¬тил трубу от парафина.
Альметьево 1952 г. — это типичная глубинка, где в непогоду грязь по колено, почти полное отсутствие транспорта, со¬вершенно неустроенный быт. Летом все ходили в кирзовых сапогах, зимой — в валенках-катанках. В селе было несколько щитовых бараков-общежитий (в одном из них втроем в одной комнате поселили Валерия и его друзей), имелся один мага¬зин, где можно было купить лишь хлеб, се-ледку и ликер.
На весь промысел была одна полуторка, трактор, сварочный аг¬регат, рация для связи. Бурили разведоч¬ные скважины, расстояние между которы¬ми—в несколько километров. И вот, где пешком, где на машине или на тракторе, добирались туда решать производствен¬ные вопросы, принимать скважины в эксп¬луатацию, обустраивать территорию вок¬руг них, налаживать быт рабочих.
Там, в настоящем деле молодые ин¬женеры-питомцы Губкинского института сумели ярко проявить себя. Их квалифи¬кация, желание и умение работать, пол¬ностью выкладываясь, способность опе¬ративно принимать правильные решения в неординарных ситуациях и отвечать за них были признаны рабочими, мастера¬ми, и они быстро обратили на себя вни¬мание руководства. И не только его…
«Я хотел бы поделиться своими воспоминаниями об одном из той плеяды замечательных специалистов, пришедших в Татарскую нефть в конце сороковых и начале пятидесятых годов и сыгравших большую роль в становлении и подъеме нефтяной промышленности Татарии, а затем и других нефтяных районов страны. Речь идет об известном нефтянике Валерии Исааковиче Грайфере.
В одну из ночей в конце лета 1952 года я, приехавший в село Альметьево год назад после окончания Губкинского института и работавший в то время начальником Минибаевского участка бурения, был разбужен очередным телефонным звонком. В трубке слышался многоголосый шум, но я быстро разобрался и узнал голоса шумевших - это были Валера Грайфер, Володя Филоновский, Лева Кузнецов и Борис Сапгир. Они только что прибыли в Альметьево и с помощью телефонистки разыскали меня.
Еще будучи студентами Московского нефтяного института им.И.М.Губкина у нас сложились хорошие товарищеские отношения, наряду с усердной учебой все занимались также общественной работой, с Валерием Грайфером мы были членами Комитета комсомола института в течение нескольких лет.
И вот сейчас, встретившись в будущем центре нефтяной промышленности Татарии, по ночному селу Альметьево мы веселой гурьбой направились отмечать их приезд в единственное в то время питейное заведение села - «Чайную». Я видел, что они все были радостно возбуждены своим прибытием к месту своей работы. В чайной мы находились одни, над нашим столом висела электрическая лампочка без абажура, вокруг которой вилась туча мух. Помню, что водки в чайной почему-то не было и мы пили какую-то там наливку, то ли настойку какого-то местного оригинального названия и неопределенного вкуса.
Все мы сразу влились в производственную жизнь Альметьевского нефтепромысла.
Валерий Грайфер начал работать помощником мастера по добыче нефтепромысла. В те годы нефтяная промышленность Татарии развивалась бурными темпами, объемы буровых работ быстро росли и вместе с ними быстро росло количество вводимых в строй новых эксплуатационных скважин. И вместе с этим быстро рос как специалист по добыче нефти Валерий Исаакович Грайфер.
В 1953 году он сказал мне, что намерен вступить в партию, я дал ему рекомендацию и через непродолжительное время от был принят в члены ВКП (б).
Однажды, возвращаясь из трудового отпуска, В.Грайфер приехал в Альметьевск с молодой женой-красавицей Тамарой и через некоторое время мы бурно отмечали рождение у Грайферов первой дочери Лены, а спустя еще какое-то время у них появилась и вторая дочь - Наташа.
С годами с приобретением опыта В.И.Грайфер мужал как человек и как руководитель. Он быстро рос как организатор производства. Своим самоотверженным трудом с самого начала своей производственной деятельности он завоевывает к себе уважение и авторитет. Вскоре после начала работы он становится мастером по добыче нефти, затем заведующим нефтепромыслом.
Ему поручаются все более ответственные должности и более сложные участки работ - начальник производственного отдела нефтепромыслового управления «Альметьевнефть», начальник отдела добычи нефти объединения «Татнефть» и управления нефтяной промышленности Татарского совнархоза в Казани, управляющий трестом «Татнефтегаз» в Альметьевске, а затем назначается главным инженером - первым заместителем объединения «Татнефть».
Валерий Исаакович Грайфер - очень сильный экономист. Нужно сказать, что многие хорошие, крупные специалисты своего дела, глубоко погружаясь в производственную деятельность, мало занимаются вопросами экономики, отрываются от этой важнейшей стороны инженерной деятельности, полагаясь при этом на специалистов-экономистов. Но широта познаний В.И.Грайфера позволила ему стать не только отличным специалистом-технологом, но и сильным экономистом-нефтяником.
В 1972 году Валерий Исаакович назначается начальником планово-экономического управления Министерства нефтяной промышленности СССР.
Его отличные познания нефтяного производства и экономики создали важные предпосылки для назначения его заместителем Министра нефтяной промышленности СССР - начальником Главного Тюменского производственного объединения по нефтяной и газовой промышленности.
В те годы, как известно, «Главтюменьнефтегаз» был важнейшим узлом во всех нефтяных делах нашей страны, и это назначение было признанием Валерия Исааковича Грайфера как одного из сильнейших наших нефтяников. И здесь Валерий Исаакович показал себя незаурядным руководителем, проработав в этой должности много лет, очень хорошо понимая роль Тюмени, как основного нефтедобывающего района, несущего главную тяжесть в обеспечении потребности народного хозяйства страны основным энергоносителем.
Отличительной чертой В.И.Грайфера является чувство высокой ответственности за любую работу, за любое выполняемое им дело.
Валерий Исаакович обладает талантом общения с людьми, прост во взаимо-отношениях, заботлив и внимателен к сотрудникам, окружающим его людям. Теплота и сердечность, умение терпеливо слушать и беседовать с людьми являются его лучшими качествами. Он жизнерадостный человек и в компаниях всегда веселый и заводила.
За все годы своей производственной жизни он показал себя великолепным специалистом, свою деятельность всегда выполняет с большим достоинством и неиссякаемой энергией, и его имя по праву вошло в «золотой фонд» лучших деятелей нефтяной промышленности страны.
Правительство страны высоко оценило его деятельность на всех его постах. Он награжден многими орденами и медалями. Но важнейшей его наградой, как творческого деятеля, энергичного и неутомимого борца за внедрение в практику всего новейшего, является присуждение ему высшей государственной награды -звания Лауреата Ленинской премии, за перевооружение нефтедобывающей отрасли страны на основе новых научно-технических решений и комплексной автоматизации, обеспечивающих высокие темпы добычи нефти.
Валерий Исаакович замечательный семьянин, с исключительной теплотой и заботой относится ко всем членам своей семьи.
В последнее десятилетие наша страна испытала несколько тяжелых экономических потрясений. Существовавшая мощная нефтяная промышленность страны была разрушена. В сложившейся обстановке нужно было находить новые решения. Инженер В.И.Грайфер в системе вновь складывающейся организации принимает самое правильное решение - создает свою самостоятельную организацию - Российскую инновационную топливно-энергетическую компанию (РИТЭК). С самого начала своей деятельности эта организация твердо стоит на ногах и во всех отношениях хорошо себя чувствует, а коллектив фирмы с глубоким уважением относится к своему руководителю.
Время летит очень быстро. Казалось, совсем недавно молодой инженер Валерий Грайфер приехал в татарское село Альметьево, влился в зарождающийся коллектив нефтепромысловиков, вместе с ними переживал недостатки и невзгоды, преодолевал трудности роста производства и вместе со всеми становился на свой жизненный путь. А сегодня мы уже отмечаем 75-летие маститого корифея нефтяных дел, одного из лучших деятелей нефтяной промышленности Валерия Исааковича Грайфера.
Е.И.Иванов, однокашник, сослуживец, друг».
Молодые специалисты не жаловались на «бытовые трудности», они их просто не замечали. Даже в своих воспоминаниях они сейчас крайне редко говорят о том, в каких условиях им приходилось жить, точнее, отдыхать после многочасовой изнурительной работы. Но их жены замечали и запоминали все, хотя в то время тоже не фиксировались на «бытовых трудностях», а преодолевали их. Чаще всего - совместно
Вспоминает Алла Алексеевна Кузнецова:
« Началось все в далеком 1952 году, когда Вилля был распределен в Татарию на Ромашинское месторождение в бедное и грязное село Альметьево, ныне красивый город Альметьевск.
Ну, а на практике, уже работая в тресте «Альметьевнефть», на промысле номер два, началась специализация, все ребята – Валерий Грайфер, Лев Кузнецов, Владимир Филановский – именно оттуда взяли разгон, практикуясь, набираясь опыта от бывалых работников, и работая с людьми в невероятно трудных условиях.
Село Альметьево – это грязь непролазная, холод, недоедание, разбросанность нефтяных месторождений: огромная скважина там, скважина здесь, все объехать, обойти, сделать нужную работу со сварочным агрегатом, трубами, скребками, культбудками. А машина – ГАЗ – одна на весь промысел, плюс трактор, на котором в основном и разъезжали, а по этому поводу сочиняли куплет и распевали:
«Люблю на тракторе кататься,
Вот это да, вот это да!
И как «сопля» на нем болтаться
Туда-сюда, туда-сюда.»
Так и добирались до места. Валерий был мастером по добыче нефти на участке, Лев – заместителем помощника мастера по добыче нефти, Владимир – геологом. Трудились и днем, и ночью, и в стужу, и во вьюгу. Ребята закалились физически и морально. Жизнь была наполнена молодостью, трудом и, конечно, досугом: танцы в холодном бурукрытии из досок, собирались в красном уголке тесного общежития, где стояло пианино, на котором кто умел, тот и играл.
Играли Валерий и Лев, они сочиняли свою музыку и свои слова, и была любимая песня у этих мальчиков:
«У меня родилась маленькая дочка,
А у дочки глаза – словно два цветочка.
У моей доченьки-дочурки голубые глазоньки.
Маленькие ручки, маленькие ножки, все, как у игрушки…»
Эти мысли и слова реализовались в Альметьево: родилась дочка Лена с глубыми глазками, а затем еще дочка – Наталья, и тоже с голубыми глазками. Но этому предшествовал не один год проживания в общежитии, затем – в трехкомнатной квартире вместе с ребятами: Львом, Борисом и ежиком, который тоже был их другом.
Радовались всему: купленным шнуркам для ботинок, электролампочкам и так далее. Много трудились на производстве, увлекались девчонками, получали повышения по работе. Альметьево состояло сплошь из молодых специалистов разных направлений, были и аксакалы – это большая нефть, второе Баку. Много приезжало знаменитостей, устраивались импровизированные вечера, проходили комсомольские слеты, интересные встречи. Позже, когда был построен Дом Техники с крутящейся сценой – уже были организованные вечера, встречи, проходили партийные активы, собрания и организовалась собственная самодеятельность – хор, пляски, КВН.
И вот как-то на практику приехала группа студентов из Ленинградского горного института, и среди них была девушка – Тамара Петрова, красивая, изящная с хорошей фигуркой. Валерий влюбился сразу и навсегда, несмотря ни на какие трудности и препятствия – женился. Жили в трехкомнатной квартире с ребятами, потом им дали двухкомнатную квартиру, и тут уж они зажили весело и шумно, тут же находились еще не женатые друзья – всегда голодные.
Тамара к этому времени закончила институт и приехала на работу в Альметьево, так все и работали, пока Тамару не отправили в роддом. И вот первый ребенок – девочка – «на всех». В отсутствии Тамары собрались все друзья, выпили по рюмочке за маму, папу, дочку, а потом стали выбирать имя для девочки, кто во что горазд. Исписали все стены в комнате именами, а Володя Филановский – самый высокий – расписывал потолок, ему нравилось имя Виктория.
Тамара при виде этих художеств ужаснулась, но потом оценила старания друзей и улыбнулась. Тут-то и пришла телеграмма от мамы Валерия – Александры Яковлевны: «Поздравляю рождением Елены», и все стало на свои места. Мамино слово – святое дело.
Дальше у них появилась еще дочка, да и друзья переженились и тоже родили по двое детей, дома расширялись и компания расширялась, дети привносили в нее много шума, гама, веселья и остроумия.
Любили собираться у Володи Филановского, так как у них был отдельный финский домик, и уж там веселью и выдумкам не было конца: с переодеваниями, с раскраской тел, носов и рук губной помадой, красками – всем, что было под рукой. Могли разрисовать под перья ноги и руки и танцевать «Танец маленьких лебедей»: посредине, конечно, Володя – самый длинный, - а по сторонам от него среднего роста Валерий и Лев. Было забавно.
В маскарадах деятельное участие принимала мама Володи – Нина Владимировна. Все мамы относились к ребятам, как к своим сыновьям, и ребята иногда гостили у других мам, а мамы часто приезжали в Альметьево побаловать своих сыновей и их друзей.
Так и текла жизнь в далекой Татарии: домой возвращались грязные, мокрые, валенки от воды задирались носами кверху (бытовые условия были плохие, да и ребята тогда еще не женатые ходили). Когда в красном уголке общежития собиралось много молодежи, Валерий предводительствовал, запевая песню, но, помня о мокрых черных валенках, он картинно становился пяткой одного валенка на загнутый носок другого валенка. Получалась одна линия, и валенки не так бросались в глаза. Валерий уже и тогда умел выглядеть импозантно.
Потом он работал в Казани, затем – опять в Альметьевске (уже городе), в Тюмени и в Москве. Всегда занимал руководящие должности, благодаря своей неуемной энергии и работоспособности…»
В Татарию друзей провожали девчонки с экономичес¬кого. Верным подругам пришлось, выполняя данное ког¬да-то слово, выходить замуж за других. Но за своими «звездными мальчиками» они приглядывали. Первыми узнавали об их женитьбах, родившихся детях, служебных назначениях и... пережитых инфарктах.
Энтузиазм и романтика — вот что определяло настро¬ение молодых специалистов, приехавших на новое мес¬то. Свою трудовую деятельность молодые инженеры, как правило, начинали с освоения рабочих специальностей: крутили лебедку, чистили трубы от парафина, станови¬лись пятыми помощниками мастера.
«Это был как бы наш сержантский состав, — вспоми¬нает Валерий Грайфер, — который, как и следует, гото¬вится заранее, чтобы обеспечить в нужный момент раз¬ворот армии».
«Новенькие» инженеры с головой ушли в работу. Учеб¬ники на промысле — слабоватые помощники, часто про¬сто не выдерживали соприкосновения с реальностью. Практика, как это бывает, оказалась богаче теоретических соображений. Каждый раз приходилось решать задачки одна причудливей другой. К тому же, у друзей рано прояви¬лась такая особенность: на работе поблажек друг другу не давать. Ничего личного...
Рассказывает Валерий Грайфер:
—Владимира назначили старшим геологом промыс¬ла №2 треста «Альметьевскнефть», главным, так ска¬зать, контролером над недрами. А у меня — мастера по добыче нефти —под началом была довольно большая, 150 человек, бригада, которая работала на обширнейшей территории юго-востока Татарии.
Филановский, то сам за рулем, то с водителем Иваном Гущиным, целыми ночами мотался по промыслам, снимал штуцеры, замерял их диаметр, и, не дай бог, находил от¬клонения от установленных в режимной карте парамет¬ров. А уж если обнаруживал работающей и вторую стру¬ну! ... Дело в том, что в те времена легко было получить на Ромашкинском и двойной, и даже тройной дебит скважи¬ны: на месторождении били фонтаны. Нефти можно было брать, одни словом, больше, чем разрешалось технологи¬ческим режимом. Более того, за добычу дополнительной нефти полагалась премия. Поэтому операторы проявлли завидную изобретательность: и скважину пропарят, освободив ее от парафина, и штуцер, который регулировал поток нефти, был всегда предметом дополнительного внимания: его уголки, щербинки особенно шлифовались. Что и говорить — соблазн был велик...
Владимир «шалости и вольности» со штуцерами не прошал. Однажды один из моих операторов попался на этом. Впрочем, не по злому умыслу «играл» он с диаметром штуцера — он его просто пытался усовершенство¬вать. Филановский, обнаружив такое, заявил мне: «Не посмотрю, что ты мой друг, в следующий раз дам знать прокурору!»...
И вот это бережное, щепетильное отношение к недрам он пронес через всю жизнь. Я теперь рассказываю об этом молодым инженерам и вижу — слушают они меня и не верят, для них это — как сказки Шахерезады. Пото¬му что ничего похожего сегодня в деле контроля над оп¬тимальным использованием ресурсов недр нет и в поми-не! Нет такого, как в те времена, жесткого контроля...»
На Ромашкинском, повторюсь, не хватало компетентных специалистов. Они приезжали из соседней Башкирии, где уже был опыт разработки месторождений. Так в Татарии оказался А.Т. Шмарев, ставший первым начальником производственного объединения «Татнефть», за¬тем В.Д. Шашин, сменивший его в 1956 году на этом по-сту. В Татарию прибыли Р.Н. Мингареев, И.Я. Вайнер, С.Л. Князев. Из Азербайджана приехал Т.Ф. Рустамбеков, из Грозного К.А. Валеев... Уже работали ранее закон-чившие институты молодые инженеры В.И. Игревский, В.И. Мищевич, Е.И. Иванов, также впоследствии ставшие гордостью отрасли.
Это были опытные люди, профессионалы с большой буквы. Масштабности мышления, умению видеть государственные задачи молодежь, безусловно, училась у старших коллег: Шмарева, Шашина, Мингареева...
И вот что еще было важно. Корифеи нефтяной про¬мышленности тех лет были молоды. В свои тридцать с небольшим их называли «батьками». В этом народном звании умещались и безмерное уважение, и авторитет, и некоторая сыновья боязнь прогневить родителя. «Батька» - это не современный менеджер вертикально-интегрированной компании.
Как-то Грайфер рассказывал, как «батька» Муравленко навсегда отучил его сквернословить. Один разговор _ н лексикон совершенно очистился от ругательных вы¬ражений.
«Я был тогда совсем зеленым — 34 года, — вспомина¬ет Грайфер. —А Муравленко, будучи начальником Глав¬ного управления по добыче нефти Средне-Волжского совнархоза, рекомендовал меня на должность главного инженера «Татнефти». И вот я стал руководителем тако¬го большого предприятия и не знал, каким же образом утвердить себя. И не нашел ничего лучшего, как начать сквернословить, попросту говоря, материться. И в такой манере, ругаясь через слово, разговаривал с подчинен¬ными, «укреплял свой авторитет». До Муравленко это дошло: рассказали о поведении нового «крутого» начальника. И однажды он приехал в Татарию, вошел в мой ка¬бинет и велел запереть дверь изнутри. И часа полтора проводил со мной беседу один на один... Я на всю жизнь запомнил урок Виктора Ивановича: только слабый чело¬век, который не научился аргументирование излагать мысли, срывается на крик и мат. Это унижает подчинен¬ных, но больше — руководителя. «Криком делу не помо¬жешь», — закончил он».
«Батькам» можно было рассказать о семейных неуря¬дицах, попросить помощи в житейских ситуациях. Но глав¬ное — они щедро делились своим опытом и знаниями. Сво¬ей человеческой энергией, профессиональной смелостью, какой-то безоглядностью они увлекали только что при¬ехавших на месторождения выпускников нефтяных ин-ститутов на нестандартные решения, поощряли самостоятельность мышления.
Вспоминает профессор, доктор технических наук Г.Г.Вахитов:
«Первое мое знакомство с Валерием Исааковичем Грайфером состоялось за несколько дней до октябрьских праздников - 7 ноября в 1956 году. Он в это время работал начальником отдела добычи объединения «Татнефть» в г. Бугульме.
Я по назначению министерства нефтяной промышленности СССР приехал из Москвы на постоянную работу в только что созданный Татарский нефтяной научно-исследовательский институт (ТАТНИИ) заместителем директора института по научной работе. Основной задачей ТАТНИИ было решение научных проблем и многочисленных инженерных задач, связанных с разработкой крупнейшего в стране Ромашкинского месторождения.
К этому времени я защитил в головном институте отрасли - ВНИИнефть - кандидатскую диссертацию и был утвержден в ученой степени кандидата технических наук.
Естественно первая встреча состоялась у начальника объединения «Татнефть». В 1956 году во главе объединения стоял талантливый инженер с широким диапазоном знаний, блестящий организатор производства с поразительной интуицией Валентин Дмитриевич Шашин.
Неотъемлемые его качества - интеллигентность, чувство юмора, исключительная аккуратность, требовательность в сочетании с большой человечностью уже в то время сделали его кумиром молодежи.
Он был доступен всем: кто хотел, тот мог с ним встречаться и посоветоваться в любой обстановке по самым различным вопросам.
В те тяжелые послевоенные годы проблем было много и такие встречи были очень нужны. Мы молодые специалисты, только начинающие свой путь, многому научились у него. Каждая встреча с ним оставляла след на долгие годы.
К этому времени относится одно надолго запомнившееся событие.
По инициативе Научно-технического общества нефтяников объединения «Татнефть» был арендован небольшой самолет и организован облет по периметру Ромашкинского месторождения. В середине 50-х годов на других средствах передвижения за короткое время такое путешествие невозможно было совершить из-за бездорожья. Прекрасный, метровый толщины чернозем на территории юго-востока Татарстана - в районе расположения нефтяных месторождений, радовавший земледельцев, не мог в такой же мере радовать нефтяников, т.к. отсутствие хороших дорог в таких неустойчивых почвах тормозило освоение этого крупнейшего месторождения республики.
Мы более десяти человек, приехавших на постоянную работу в Татарию - автор этих строк, Грайфер В.И., Локшин И.А., Кляровский В....,Султанов С.А., Оноприенко В.П., Комаров А.И. и другие во главе с только что назначенным директором института ТАТНИИ Василием Алексеевичем Ерониным, облетев более 200 км, имели возможность представить себе широкий размах работ по добыче нефти на этом крупном месторождении, а также воочию убедиться, во имя чего создано в регионе производственное объединение «Татнефть» и институт «ТАТНИИ».
Размах всего увиденного, новизна и широта поставленных задач перед нефтедобывающим объединением и институтом буквально захватывали дух.
Более поздними исследованиями было показано, что только на одном Ромашкинском месторождении с площадью нефтеносности основного горизонта Di - более 5 тыс. км2 - заключено порядка 4,0 млрд. т начальных геологических запасов (удельные запасы порядка 7,86 тыс. т/га), редчайший случай в мировой практике.
В последующие годы на территории Татарстана было открыто еще 90 месторождений (безусловно, по запасам не сопоставимым с Ромашкинском).
Нам, участникам этой «экспедиции», думалось, что добываемой на месторождении нефти не будет конца, нефти хватит нашему поколению, нашим детям и внукам, но по молодости мы глубоко ошибались. Действительность оказалась совершенно иная, более суровая. Нефти на этом месторождении-гиганте не хватило даже нашему поколению - поколению пятидесятников, не говоря уже о детях и внуках.
Немногим более, чем за 40 лет (1992 год), накопленная добыча нефти по Ромашинскому месторождению составила 1,86 млрд. т. Степень истощения начального извлекаемого запаса нефти достигла 89,1 %.
Когда оглядываешься на пройденный путь, встает естественный вопрос, куда же ушли миллиарды тонн добытой нефти? Об этой проблеме написано много работ. Но это было через много лет после этой первой встречи с работниками объединения «Татнефть» на татарской земле.
Мы тогда по молодости плохо представляли, что большая нефть это не всегда благо. Все зависит от того, как она разумно используется. С позиции сегодняшнего дня не мешало бы в некоторых руководящих кабинетах на видном месте повесить знаменитое изречение известного экономиста и общественного деятеля Венесуэлы Д.Ф. Маса Савала:
«Нефть относится к не возобновляемым природным ресурсам, постоянная или растущая эксплуатация которых ведет к их истощению. Получаемый страной в результате этого доход не является обыкновенным, текущим доходом или рентой, а подобен средствам, образующимся при изъятии основного капитала, который будучи израсходован на товары широкого потребления, ведет своего владельца к нищете».
За последние 50 лет в СССР и России при неэффективном использовании добытой нефти, сколько бы ее не производили все равно не могли удовлетворить «всевозрастающие потребности» страны, даже при наличии громадных запасов. Но это особая тема.
В начале 50-х годов открытие крупных нефтяных месторождений на территории СССР внесло много нетрадиционного в философию, психологию как рядовых специалистов-нефтяников, так и руководителей нефтяной промышленности и государства.
В 40-50 годах были открыты крупные высокопродуктивные месторождения и разведанные в новых регионах много миллиардные запасы нефти казались руководителям нашего государства безграничными. В связи с резко изменившейся обстановкой в лучшую сторону с запасами нефти появились новые концепции разработки нефтяных месторождений.
Эти концепции возникли на фоне как бы «неограниченных» запасов нефти и исходили из условия ускоренного их ввода в разработку, при ограниченных капитальных вложениях, нося во многих случаях конъюнктурный, псевдонаучный характер. «Принципиально новые» подходы, зачастую не апробированные на практике, должны были, по мнению их авторов, обеспечить «полное удовлетворение текущей и перспективной потребностей народного хозяйства страны в нефти и нефтепродуктах при минимальных затратах».
Например, для достижения поставленных целей рекомендовалось разбуривание месторождений по редкой неоптимальной начальной сетке скважин с последующем ее уплотнением и опережающее заводнение.
Начиная с середины 50-х годов, вплоть до конца 80-х понятие «полное удовлетворение» не имело четко очерченных границ: мы очень легко, сотнями миллионов тонн сжигали ее в топках тепловых электростанций, продавали в сыром виде за рубеж, покупая взамен за рубежом в большом объеме продовольственные товары и предметы широкого потребления.
В тоже время не выделялись в должном объеме в течении десятков лет средства на разведочное и эксплуатационное бурение, на обустройство месторождений и на объекты социальной сферы, на ремонт и восстановление основных фондов, изношенность которых в начале 90-х годов составляла 50-70 %.
После такого небольшого отступления от основного текста, вернемся к конкретным проблемам разработки Ромашкинского месторождения.
Генеральной схемой разработки Ромашкинского месторождения предусматривалось деление его на 25 самостоятельных площадей рядами нагнетательных скважин для опережающей закачки воды. На первый взгляд ничего нового - бури, извлекай, закачивай.
Но сюрпризы преподнесла сама природа. Вопреки генеральной схеме в конце 60-х годов содержание воды в добываемой продукции резко росло. Если на поздней стадии разработки удельная добыча нефти на одну скважину получилась намного меньше, чем проектная ее величина при предельно высоком значении обводненнности, то это означает явную ошибку, допущенную в выборе сетки скважин, что, в свою очередь, является первопричиной ухудшения технико-экономических показателей добычи нефти за весь срок разработки месторождения.
Словом идеи одно, а жизнь другое. Реальная обводненность поднимаемой на поверхность нефти оказалась гораздо выше, чем предусматривалось Генеральной схемой. Спущенные сверху планы добычи нефти оказались под угрозой срыва. В тот критический момент задачу кондиционной подготовки нефти помогли решить новые «Совмещенные технологические схемы подготовки нефти», которые как раз предложили сотрудники «ТАТНИИ» и «Татнефть».
В эти годы сложилась своеобразная, оригинальная форма сотрудничества науки и промышленности. В данном конкретном случае, если в лабораториях института под руководством Валентина Петровича Тронова проводились оригинальные экспериментальные работы, то их промышленное испытание проходило под непосредственным руководством начальника отдела добычи объединения Валерия Исааковича Грайфера. Только такой симбиоз науки и производства позволил выйти в короткие сроки из кризисного положения, возникшего из-за нехватки установок по подготовке нефти. Тогда, в условиях Татарии трудно было разграничить, где кончается деятельность производства и где начинается область науки и наоборот. Впервые в истории развития нефтяной промышленности производство и наука находились рядом, непосредственно на территории месторождения и эффективно делали общие дела.
Регулярные встречи и бурные дискуссии при обсуждении результатов теоретических исследований, лабораторных работ, промысловых опытов были явлением обычным. Никто по другому жизнь не представлял. Здесь все было впервые. Были и ошибки, но они исправлялись, как только получали новые результаты. Широко применялся метод «проб и ошибок».
Все вышесказанное можно продемонстрировать на примере создания и освоения «Совмещенной технологии подготовки нефти».
В конце 60-х годов около 1/3 добываемой нефти по объединению «Татнефть» не было обеспечено мощностями для ее кондиционной подготовки.
Со временем в результате исследований закономерности обводнения Ромашкинского и других месторождений Среднего Поволжья были сделаны и другие очень важные выводы:
а. Концепции 50-х годов разработки нефтяных месторождений, заложенные в Генеральную схему разработки Ромашкинского месторождения, не отражают реальную картину при оценке объемов попутно добываемой воды на различных этапах жизни месторождения;
б. Редкая неоптимальная сетка скважин на начальном этапе освоения месторождения при технологии внутриконтурного заводнения приводит к неравномерному продвижению закачиваемой воды и преждевременному обводнению месторождения, а также осложнениям на весь оставшийся период эксплуатации месторождения…»
Прошло всего три года, а Грайфер — уже начальник производственно-технического отдела в «Альметьевскнефти». Филановский — там же заведующий нефте¬промыслом. Прошел еще год, и Валерия Исааковича, которому едва исполнилось 27 лет, назначают начальником отдела добычи нефти и газа — заместителем главного инженера объединения "Татнефть". Добыча нефти росла ускоренными темпами.
В 1957 году, в связи с организацией Татарского Совета народного хозяйства, в Казани было образовано управление нефтяной промышленности Татсовнархоза. Начальником управления был ВД.Шашин и главным инже¬нером — Мингареев Р.Ш. Оба крупные специа¬листы в нефтяном деле. В.И. Грайфер был назначен начальником отдела добычи, перера¬ботки нефти и газа. Проработал в этом управ¬лении до 1962 года.
В 1962 году В.И. Грайфер был назначен управляющим вновь созданного треста «Татнефтегаз», который должен был заниматься сбором газа на нефтяных промыслах и пере¬работкой этого попутного нефтяного газа на построенном Миннибаевском газоперерабатывающем заводе. Трест «Татнефтегаз» разме¬щался в г.Альметьевске Татарской АССР и входил в состав управления нефтяной промышленности Татсовнархоза, а затем в состав объе¬динения «Татнефть». Трест сыграл большую роль в ускоренном сборе и использовании по¬путного нефтяного газа.
В 1964 году В.И.Грайфер был назначен главным инженером крупнейшего в то время объединения «Татнефть». Огромную роль сыг¬рал Валерий Исаакович в коренном изменении в лучшую сторону технического уровня в разработке нефтяных месторождений, совер¬шенствовании структуры управления нефтяной отраслью в Татарии, по массовому освоению новых технологий в добыче нефти и газа. Это, в первую очередь, проблемы поддержания пластового давления и добычи нефти фонтан-ным способом.
Стремительная, небывалая по тем временам карьера… Но и делал ее человек, могу смело сказать, неординарный, который отдавал делу себя всего. И никогда ничего не просил – для себя. Поневоле вспоминается бессмертная фраза одного из главных героев Михаила Булгакова, который говорил: «Никогда и ничего не просите, в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами все предложат и сами все дадут».
Необходимо отдать должное и тем, кто в то время руководил «Татнефтью»: они не побоялись доверить молодым специалистам ответственнейшие участки работы, поверили в них и в их силу, поддерживали и помогали собственным огромным опытом. Именно тогда вошло в практику регу¬лярное проведение молодежных слетов в Бугульме — своего рода смотров мо¬лодых сил объединения, где внимательно слу¬шали начинающих нефтяников, присмат¬ривались к ним, оценивали перспективы. Одним словом, растили кадровый потенциал страны.
Вот как вспоминает об этом времени сам Валерий Исаакович:
«На протяжении жизни одного поколения, можно сказать, моего поколения, был пройден огромный путь. На девятнадцатом съезде партии, когда в стране добывалось 24 миллиона тонн нефти в год, Сталин поставил задачу добиться через десять лет добычи 60 миллионов тонн.
В редкой республике тогда не развивалась эта промышленность, нефть искали везде. На самом деле СССР подняла нефть, а не что либо еще.
Нефть – это действительность двигатель экономики и прогресса, хотя эта фраза уже достаточно избита.
Я переживаю сейчас очень сильно из-за того, что история нашего поколения нефтяников, история их подвига, искорежена, опошлена и забыта. Страна знает только одно понятие – «нефтедоллар», и избалована этими нефтедолларами давным-давно, когда никто из рядовых граждан и слова-то такого не знал.
Обидно, конечно. Нефть – это ведь еще и создание новых городов с инфраструктурой, миграция в невыносимых условиях миллионов людей и так далее. По сути, развитие нефтяной промышленности в СССР можно смело ставить на второе по значимости место после победы в Великой Отечественной войне. И все это, в результате, оказалось ненужным.
В Западной Сибири условия действительно были невыносимыми – «область невезения». И Татария, и Башкирия, и Грузия – открытие в них нефти были большими победами, но всеми этими богатствами впоследствии распорядились исключительно бездарно.
В любой отрасли есть драматические моменты (взять хотя бы завоевание Космоса). А здесь, поскольку страна развивалась за счет нефти и внимание к этой отрасли было повышенным, но в высших эшелонах власти истинного значения нефти, как производственного процесса, порядка, и так далее, настоящего понимания не было.
Нефтедобычу воспринимали, как огромный самовар с краном, которым можно регулировать объемы добычи. Как бы в недрах существуют большие озера нефти, откуда ее можно бесконечно черпать. А на самом деле это конечно не так. Вот керн – образчик породы, из которого добывается нефть. Посмотрите, это же камень, причем глубиной иногда в три километра. И это из скважины, которая давала 100 тонн в сутки.
Исполнялось 50 лет татарской нефти. Приехали ко мне журналисты за интервью. И с просьбой помочь связаться с Алексеем Тихоновичем Шмаревым – первым начальником Главгаза, предтечи Министерства нефтяной промышленности Татарии. В начале 50-х годов геологи представили ему отчет о запасах нефти в Татарстане. На учете тогда стояло около 200 миллионов тонн нефти, а из отчета геологов следовало, что нефти в Татарии – два с половиной миллиарда тонн.
Получив этот отчет, он немедленно позвонил первому секретарю обкома Муратову, тот приказывает со всеми этими материалами явится к нему в Казань. Первый секретарь звонит в Москву Маленкову и докладывает ситуацию. Тот, в свою очередь, докладывает Берии, а последний вызывает всех причастных к этому делу в Москву немедленно.
На совещании у Берии присутствовал и Байбаков Михаил Константинович, первый сталинский нефтяной нарком. Который, естественно, о новых изысканиях геологов еще не знал. И Берия тут же заподозрил его в сотрудничестве с какой-то иностранной разведкой. Байбакова спасло только особое отношение к нему Сталина, который его очень уважал и ценил, в основном за то, что Байбаков блестяще справился с заданием законсервировать нефтяные скважины на Северном Кавказе, когда туда подходили фашисты.
Через некоторое время после этого совещания вышло подписанное Сталиным постановление о татарской нефти, подготовленное под руководством Берии и содержавшее, ко всему прочему, 126 приложений. Начиная от ресурсов, которые выделяются, и кончая развитием городов, инфраструктуры и так далее. Я лично держал это постановление в руках. Постановление было выполнено на 100 процентов.
Конечно, обнаружение такого богатства чуть ли не в центре страны, во всяком случае, в ее европейской части, было огромной удачей, и страна не пожалела ничего для освоения богатств этого региона.
Должен сказать, что драматизм ситуации в нефтяной промышленности создавался в первую очередь учеными-нефтянниками. Ученые выдвинули такой тезис: «Критерием оптимальности в нефтяной промышленности является максимум добычи при минимуме затрат». С точки зрения математика, это – некорректно поставленная задача, ее решения быть просто не может.
А этот принцип, на самом деле, был многим очень выгоден: можно получать много нефти при небольших затратах. Более того, утверждали, что можно добыть основную массу нефти наиболее дешевым фонтанным способом. То есть специального оборудования не надо, электроснабжения не надо, насосов никаких не надо Есть фонтан, будет и нефть.
Были такие ученые, которые считали, что нефть можно выдавить водой, как поршнем, из одной скважины до последней капли. После этого скважину можно закрывать – пласт отработан. Другими словами: «Добудем всю нефть в безводный период». Не надо строить никаких приспособлений для отделения нефти от воды, вопросы коррозии, вызванной водой, отпадают сами по себе, минимум затрат.
Социальная сфера, экология – это все не имеет никакого значения, это все лишнее. Поэтому высококачественных труб для транспортировки нефти делать не надо, хороших, качественных электродов для сварки этих труб делать не надо.
Дело доходило до того, что в 50-е годы, для того, чтобы сварить трубу, мы снимали с ведер дужки, и вот такими, с позволения сказать, «электродами» осуществляли процесс сварки труб. Естественно, трубы рвались, территории заливались, и в Татарии, и в Сибири.
Поэтому когда вы слышите, как металлурги хвастают, что они произвели столько труб, что ими можно десять раз обернуть земной шар, то у меня лично возникает один вопрос: «А на фиг это надо такими трубами?» Мы ведь меняем эти трубы каждые три года, потому что вода сжигает некачественный металл. В общем, жизнь оказалась значительно сложнее.
В науке в то время шла оживленная дискуссия: влияет ли плотность сетки скважин на нефтеотдачу. Кое-кто считал, что если в середине богатого месторождения сделать редкую сетку скважин, то можно взять всю нефть. На это геологи возражали, что недра, откуда выкачивают нефть, неоднородны, состоят из разных пластов, которые могут даже наползать друг на друга. И нефтеотдача прямо зависит от плотности сетки.
Профессор Щелкачев Владимир Николаевич, доктор наук, которому исполнилось 97 лет. В те годы он боролся со всякими извращениями в области добычи нефти. Его основным оппонентом был академик Крылов. Дело доходило до того, что вполне серьезно предлагали не использовать каждый раз новые трубы, а вынимать старые из выработанных скважин и снова пускать их в дело. А то, что там уже труха, никого не волновало.
Всю мою сознательную жизнь я наблюдал эту «битву титанов» с жертвами и с чем хотите. Естественно, что правительству, верхушке, эта позиция была выгодна, а местное руководство их поддерживало.
Всех специалистов делили на оптимистов и пессимистов. И тут уже борьба шла практическая, а не теоретическая. Многие мои друзья ушли из жизни потому, что не могли видеть, как надвигается хаос, а они бессильны что-либо предпринять, чтобы это предотвратить.
Наконец сама жизнь заставила нарушить этот принцип «минимальные затраты - максимальная добыча». Но сопровождалось это, как всегда у нас бывает, дополнительными потерями, дополнительными затратами. Но все делалось авральным способом, а это – далеко не самый лучший способ развития экономики.
И вот в таких тяжелых условиях нефтяная промышленность и развивалась. Исключение, пожалуй, составляла только Татария.
В Татарии все образовалось вообще очень интересно. Туда начали посылать молодых специалистов. Все мы приехали туда фактически обычными рабочими, потому что производство там еще не было развернуто должным образом и, соответственных должностей для специалистов с высшим образованием просто не было. Я сначала работал на восемнадцатой скважине оператором, лебедку там крутил, потом сразу сделал огромный скачок в карьере и стал пятым поммастера в бригаде. При том, что помощник там требовался всего один, я был пятым.
Потом производство начало разворачиваться, создавались новые рабочие места, и как развитие, разворот армии обеспечивается наличием в нем соответствующего сержантского состава, там и здесь инженерные кадры обеспечили быстрый рост добычи нефти в этом регионе, ее производства и всего остального.
Так вот, нашим кумиром в то время, безусловно, был Шмарев, которому тогда было 37 лет. Очень компетентный, всегда знающий, что делать в любой ситуации, уверенный в себе человек, с которого мы и брали пример. Он, как правило, проводил конференции молодых специалистов, для нас всегда это был праздник, мы по кошмарным, разбитым проселочным дорогам добирались до Богульмы, где тогда был штаб нефтяников.
Отвлекусь на минуту. До Шмарева там был начальник, который оставил после себя славу «великого филолога, лингвиста и знатока русского языка». Например, говорил: «Это вам грозит чреватыми последствиями», или « У нас в тресте Татарнефть дела с безобразиями плохо обстоят».
О Шмареве ходили всевозможные легенды. Например, поздно пришел с работы, часу в третьем ночи, только прилег – телефонный звонок. Телефонистка говорит: «Будете говорить с товарищем Маленковым».
-Алешка, это ты? – спрашивает далекий голос.
-Так точно, Георгий Максимилианович, это я.
-Что же ты, Алешка, мать твою так, спишь, а в Коблах воды нет, все буровики стоят.
-Георгий Максимилианович, я полчаса как с работы, все лично проверил, везде порядок.
-Ну что ты мне говоришь!!! Я же говорю, что там буровики стоят.
-Георгий Максимилианович, я сейчас же приму меры.
-Алешка, а что ты меня все время Георгием Максимилиановичем называешь?
-А, простите, кто вы?
-Это я, мастер Смоленков.
А этот Смоленков был мастером Алексея Тихоновича еще в начале его рабочей карьеры, когда тот был простым буровиком. Потому и «Алешка», и «ты». Телефонистка сказала «со Смаленковым», а Алексей Тихонович расслышал – «с Маленковым». Ну, он пообещал на следующий день приехать и разобраться с этим мастером.
Вот это была одна из легенд, но ее правдивость мне подтвердил сам Алексей Тихонович, сказал, что действительно все именно так и было.
А еще со Шмаревым была такая история, когда он впервые приехал в Казань. А он был в генеральской форме, сам – огромный, два метра роста, сто шестьдесят килограмм. А в Казани его еще не знали лично и прислали за ним на вокзал какой-то «Москвич», причем старый. Неизвестно, как он влез на заднее сидение, но факт то, что когда приехали к обкому, то выбраться из этого «Москвича» Алексей Тихонович самостоятельно уже никак не мог. Пришлось открыть обе дверцы, водитель начинает выпихивать его из салона, и он, руками вперед, чуть ли не по-пластунски из машины выползает на большую площадь.
Конечно, огромная толпа собралась, и переговариваются: «Смотри, генерал, а налакался-то как».
Вот такой был незаурядный человек, потом был заместителем министра геологии…
Самым главным своим учителем я считаю Валентина Дмитриевича Шашина. В свое время он был начальником управления «Татнефти», а в 1965-1977 годах стал министром нефтяной промышленности. Именно при его руководстве отраслью страна вышла на первое место в мире по добыче нефти. Ему приходилось обеспечивать жесткое выполнение государственного плана, но его постоянно занимала мыль о том, что формула «нефть любой ценой» - это выражение совершенно неоправданной политики. Он знал, что за высокими темпами добычи нефти последует ее естественный спад. На примере такого месторождения-гиганта, как Самотлор, все могли убедиться, что от открытия нового месторождения до ввода его в разработку проходит от десяти до пятнадцати лет, и спад добычи тем стремительнее, чем больше объем первоначальной добычи. Убедиться могли все, но мало кто это сделал из вышестоящих начальников, поскольку в сознании руководства страны прочно укоренилась идея дешевизны нефти.
Со страниц многих газет сообщалось, что литр бензина стоит дешевле стакана газированной воды. К чему это привело сейчас, не понаслышке знает каждый автолюбитель. Поскольку руководство просто отмахивалось от предостережений специалистов и довольно долго пребывало в так называемой «нефтяной эйфории».
Я уже тогда начал бурно делать карьеру, и был назначен мастером бригады по добыче нефти. У меня был персональный автомобиль, Мишка Валеев – водитель и ближайший друг, и был участок скважин, в основном, еще разведочных, эксплуатационные мне пока не доверили. И этот участок был разбросан по обширному району с несколькими татарскими деревнями. Огромная территория, но мы успевали все.
В это время Филановский стал главным геологом. Прихожу как-то на работу, а он мне говорит: «Вот приехали на практику студенты из Ленинградского горного института, там есть такая Тамара Петрова, она будет у тебя участковым геологом». Значит, погрузил я ее в кузов машины, на скамеечку и повез проходить практику. Так мы и познакомились.
Я стал за ней ухаживать, но тогда еще ничего серьезного не произошло. Это был 1954 год, а в 1955 году я поехал к ней в Ленинград – свататься. А перед этим мама купила мне ботинки на размер меньше, так что двигался я с трудом и выглядел не слишком презентабельно. Тем не менее, когда она закончила институт, мы поженились, она приехала ко мне в Татарию, и вот уже скоро полвека, как вместе.
На моем участке работало около двухсот рабочих, причем все жили по этим разбросанным татарским деревням, а два раза в месяц приезжают на главную базу – в Альметьевск, за авансом и зарплатой. Транспорта никакого, добирались, кто как мог, иногда на это больше суток уходило. А у меня была машина и я предложил, что сам буду развозить деньги: все равно целыми днями мотаюсь на машине по всему участку.
Мне дали ведомость и набили огромную отцовскую кожаную сумку деньгами – еще теми огромными, дореформенными купюрами. И полные гордости и достоинства мы с Мишкой Валеевым поехали в первый населенный пункт по маршруту – в Чуркино.
Мне поставили в одной из изб стол, табуретку, я разложил ведомости, начал выдавать деньги. Потом пришел тамошний начальник, кажется, Васюков, и сказал:
-Ну, здесь закончили, пора обедать.
А к обеду, как мы с Мишкой ни отказывались, поднесли нам по стакану местной «медовухи», потом – еще по одному. После второго я и отключился. Когда очнулся, за окошком уже светало, я спал одетый на лавке, а Мишка – тоже одетый – на полу возле меня. А в ногах у меня лежала кожаная сумка… совершенно пустая.
«Господи, а в Москве мама с сестренкой, я – единственный кормилец, так сколько же лет мне придется теперь возвращать эти деньги?». Вот эта была первая мысль, которая меня ударила. Но тут заходит наш хозяин-начальник и спрашивает:
-Ну что, устали вчера?
-Не без этого, - отвечаю, - а что с деньгами-то? Сумка ведь пустая.
-А что с деньгами? – отвечает. – Все нормально. Когда ты заснул, мы каурку запрягли, да и развезли деньги по всем точкам. Вот твои ведомости, все в полном ажуре, можешь проверить. Так что деньги все получили, большое тебе спасибо..».
То, что Валерий Исаакович Грайфер свою трудовую деятельность начал в 1952 г. в Татарстане, во многом определило творческую судьбу молодого специалиста. Дело в том, что в то время нефтяная Татария переживала бурное развитие. В конце 40-х, начале 50-х годов здесь были открыты такие крупные месторож¬дения, как Бавлинское, Ромашкинское, Ново-Елховское, Бондюжское, Первомайское и другие, со¬держащие прекрасную по качеству нефть в девонских отложениях.
Ромашкинское месторождение, в девон¬ском горизонте которого содержалось более 4,5 млрд т нефти, было на то время самым большим месторож¬дением Советского Союза и одним из крупнейших в мире. В 60-е годы добыча нефти в Татарии вышла на рубеж 100 млн т в год, который поддерживался в те¬чение семи лет. Вторым по уровню добычи нефти предприятием страны было объединение "Башнефть", дававшее 40 млн т черного золота в год.
Благодаря своей целеустремленности, знаниям и организаторскому таланту, Валерий Грайфер в счи¬танные годы прошел ступени роста от помощника мастера по добыче нефти до главного инженера круп¬нейшего нефтедобывающего предприятия страны.
В процессе освоения уникальных месторождений нефти приходилось решать десятки сложнейших проблемных технических и технологических задач, впервые встававших перед нефтяниками страны, а зачастую — и мира. Ведь таких темпов роста про¬изводства не знала до тех пор мировая практика нефтедобычи.
Проблемы действительно были непростые. Бури¬лись тысячи скважин, быстро наращивался объем добычи нефти, а производственная инфраструктура отставала, и в первую очередь это касалось системы сбора, подготовки и транспорта нефти, утилизации промысловых сточных вод. Использовать общеприня¬тые технологии было дорого, требовало много време¬ни, тормозило развитие.
Группой специалистов в со¬ставе В. И. Грайфера, д.т.н. В. П.Тронова и других была разработана новая, простая и значительно более деше¬вая технология подготовки нефти, а заодно и система ее сбора и транспорта. Идея заменить первую ступень сепарации попутной деэмульсацией нефти в трубах системы ее сбора и транспорта на первый взгляд каза¬лась очень простой, но ее реализация на практике потребовала от новаторов глубоких многосторонних исследований, вылившихся в десятки изобретений.
В результате объединение (ныне АО) Татнефть" полу¬чило от использования этих разработок огромный экономический эффект и выигрыш во времени. Их участник В. Грайфер попутно защитил по ним кан¬дидатскую диссертацию.
«...Все на свете должно превосходить себя, чтобы что-то значить. Человек, деятельность человека должны заключать элемент бесконеч¬ности, придающий явлению определенность, характер» — писал Борис Пастернак.
Такими «элементами бесконеч¬ности» в деятельности Валерия Исааковича являются бесконечная и неиссякаемая жажда познания, поиск неожиданных оригиналь¬ных решений сложных научно-техни¬ческих задач, одним словом — инноваций. Начиная с первых лет работы, его инженер¬ные и организаторские способности, умение отделять значительное от серой мелочи жизни помогали ему создавать самобытные творческие коллективы инженеров-исследо¬вателей, постоянно оставаясь внутри кол¬лектива одним из главных исполнителей, как бы исполняя роль «играющего тренера».
Так было в период решения проблем освоения Большой Татарской нефти в 60-е годы, создания системы подготовки, сбора и транспортировки нефти, газа и воды, разработки избирательной системы освоения месторождений. И позже, при создании автоматизированной системы управления в объединении «Татнефть» и использовании ее для системного анализа деятельности нефтедобывающего предприятия.
Причем решение этих проблем остается актуальным и сегодня, что подтверждается публикуемыми по этой тематике статьями и разработкой новых решений. Это как бы подтверждает постулат, сформулированный Пастернаком: «дело, заключающее элемент бесконечности».
Валерий Исаакович принимал активное участие в организации разработки одного из крупнейших нефтяных месторождений — Ромашкинского, занимался вопросами переработки нефтяного газа, совершенство¬ванием структуры управления нефтедобывающей отрасли, освоением но¬вых технологий, вел большую общественную работу (был депутатом Вер¬ховного Совета Татарской АССР в 1968—1972 гг.).
Он был основателем и ректором беспрецедентного в отрасли института главных инженеров объе¬динения "Татнефть", объединившего ведущих специалистов нефтяной промышленности Татарии. Деятельность Валерия Исааковича в объеди-нении отмечена Почетной грамотой Президиума Верховного Совета ТАССР, орденами Ленина, Трудового Красного Знамени и орденом "Знак Почета".
За короткое время нефтяные месторождения были обустроены для закачки огромных объемов воды (водозаборные сооружения на реках тысячи километров водоводов, десятки кустовых насосных станций и так далее). Много усилий было приложено им на организацию в объединении научно-исследовательских работ.
Во всех НПУ (НГДУ) были организованы цеха научно-исследовательских работ, в которых были сконцентрированы кадры по контролю за состоянием разработки месторождений (площадей), исследованию скважин, экологическим проблемам и другим вопросам. В связи с началом обводнения добываемой нефти появилась срочная необходимость организации служб полготовки нефти (обезвоживание, обессоливание), где также внедрялись научные достижения: В широких масштабах решались проблемы борьбы с отложениями парафина в насосно-компрессорных трубах нефтяных скважин, нефтесборных сетях и емкостях; коррозии водоводов, нефтепроводов и резервуаров.
На совещании руководителей ПО «Татнефть». (1970 год)
Валерий Исаакович внимательно относился к укреплению кадрами института ТатНИИ (ныне ТатНИПИнефть) и оснащению его оборудованием и приборами. Многие в институте защитили кандидатские и докторские диссертации. Институт стал одним из лучших отраслевых институтов. Систематически поддерживалась работа с крупными научно-исследовательскими и учебными институтами.
В апреле 1964 г., после завершения совнархозовского периода управления народным хозяйством стра¬ны и возвращения к отраслевому управлению ПО "Татнефть" благодаря В. Д. Шашину было незамедлительно воссоздано, и В. И. Грайфер был назначен глав¬ным инженером — заместителем началь¬ника ПО. В этой должности он прора¬ботал восемь лет.
Вот как вспоминает об этом времени один из непосредственных участников происходивших процессов Р.Х.Муслимов
«Впервые о Валерии Исааковиче Грайфере я услышал в конце 1957г., когда, закончив геологический факультет Казанского государственного университета, молодым специалистом начал работать в НПУ «Бугульманефть», которое располагалось в г.Лениногорске. В то время Валерий Исаакович в Татнефти был уже известным специалистом. Ведь он после окончания Московского нефтяного университета в 1952 году был направлен на нефтепромыслы Татарстана.
Здесь он прошел богатую производственную школу от поммастера по добыче нефти до главного инженера объединения Татнефть. Тогда в 1957г. я не мог предполагать, что мне долгие годы посчастливится работать с этим замечательным человеком. Особенно тесно и плодотворно мне пришлось работать с Валерием Исааковичем с 1966г., когда меня назначили главным геологом объединения Татнефть. А Валерий Исаакович был уже в то время главным инженером Татнефти.
Надо сказать судьбе спасибо, что нам с Валерием Исааковичем посчастливилось работать в нефтяной промышленности Татарстана. Самой природой в недрах республики было заложено многообразие геологических условий открываемых месторождений от мелких с запасами 1-3 млн.т. до супергигантского Ромашкинского, входящего в первую десятку крупнейших месторождений мира.
Но еще более значимым для дальнейших судеб нефтяной промышленности страны стало впервые в мировой практике масштабное применение на Ромашкинском месторождении внутриконтурного заводнения, позволившее укорить извлечение запасов нефти из недр и значительно повысить нефтеотдачу пластов. Сегодня заводнение основной метод разработки нефтяных месторождений России и ему мы обязаны высокой конкурентной способностью нефтяной промышленности страны на мировом рынке нефти и нефтепродуктов.
Но тогда многие вопросы разработки нефтяных месторождений с применением этой прогрессивной технологии еще не были решены. Много было неясностей и опасений за возможные результаты внутриконтурной закачки воды: неполнота охвата пластов заводнением, приводящая к разноскоростной выработке пластов и преждевременному обводнению скважин; снижение температуры (переохлаждение) пластов, ухудшение свойств нефти, выпадение парафина и снижение фильтрационных свойств пластов из-за закачки холодных вод; образование в пластах окисленной, осерненной, биодеградированной малоподвижной и неподвижной нефти и ряд других вопросов.
На все эти вопросы надо было давать ответы и принимать меры по непрерывному совершенствованию процессов разработки месторождений. Поэтому не случайно Ромашкинское месторождение уже несколько десятилетий явилось поистине полигоном, на котором испытывались многие новейшие технологии, промысловое оборудование, приборы и методы контроля и регулирования процессов разработки.
Здесь решались вопросы по изучению влияния плотности сетки скважин на нефтеотдачу, ускоренному созданию фронта заводнения, снижению давления на забоях добывающих и повышению его на забоях нагнетательных скважин, улучшению выработки слабопроницаемых пластов, применению новейших методов увеличения нефтеотдачи (МУН), новых методов контроля и регулирования процессов разработки.
Несомненно, работая в этих условиях, молодой специалист приобретал уникальный набор знаний и становился высококвалифицированным специалистом. А руководитель такого уровня как главный инженер Татнефти должен был быть генератором новых идей, маяком для тысяч работающих в компании специалистов- профессионалов горного дела, которые справлялись бы со своими функциями и обеспечивали региональную разработку месторождений.
Всем требованиям высшего технического руководителя объединения Татнефть, занимавшего длительное время первое место по добыче нефти в СССР и бывшего на виду всей страны, удовлетворял В.И.Грайфер. Это высококвалифицированный инженер, а затем экономист и финансист, настойчивый, инициативный новатор, организатор в проведении технической политики, мобилизующий компанию на решение текущих и перспективных задач в различных условиях работы нефтяников.
В.И.Грайфер был всегда доступен для любых специалистов, приходящих к нему с теми или иными вопросами, быстро вникал в суть дела и быстро принимал решения. Меня всегда поражало, что В.И.Грайфер никогда не оставлял нерешенных вопросов, решения принимал быстро и квалифицированно.
Работая с ним, я также старался в этих вопросах подражать В.И.Грайферу и хотя научился в 5 раз быстрее решать вопросы, но до сих пор достичь уровня Валерия Исааковича мне не удалось. Видимо, эта черта у него шла от старших товарищей: В.Д.Шашина и Р.Ш.Мингареева. Рафкат Шагимарданович учил не оставлять нерешенных вопросов и говорил: «Все равно эти вопросы придут к вам, так как кроме высших должностных лиц объединения их некому решать.
Из всех главных инженеров объединений б.СССР В.И.Грайфер отличался новаторством и занимался не только техническими вопросами, но принимал активнейшее участие в совершенствовании разработки нефтяных месторождений. В этой связи мне вспоминается одно из важнейших совещаний в г.Альметьевске в апреле 1971г., посвященное вопросам интенсификации разработки, увеличения нефтеотдачи пластов месторождений Татарии. На этом совещании В.И.Грайфер выступил с докладом «Технический прогресс - основа дальнейшего совершенствования процесса разработки и развития нефтедобычи в Татарии».
В этом докладе были проанализированы научно-технические достижения в нефтяной индустрии республики и обоснованы важнейшие направления НТП, из которых основные: повышение нефтеотдачи на путях широкой химизации нефтяной промышленности, оптимизация сеток скважин, повышение эффективности заводнения путем применения избирательной системы заводнения и индивидуальных насосов высокого давления для освоения менее проницаемых пластов, внедрение энергосберегающих технологий добычи и закачки, комплексная механизация трудоемких промысловых работ и повышение надежности промыслового оборудования, применение футерованных труб, новых методов подготовки нефти, оптимизация работы скважин с применением ЭВМ и т.д. Все эти предложения на десятки лет определили развитие нефтяной промышленности и в дальнейшем были внедрены на промыслах Татарстана.
Однако, высокие темпы развития нефтяной промышленности Татарстан в 60-х годах прошлого столетия создали у некоторых руководителей страны иллюзию возможностей еще большего ускорения разработки действующих месторождений. В практику планирующих органов в то время прочно вошло определение чрезмерно напряженных темпов развития при крайне урезанных капиталовложениях, которые в связи со слабостью и неорганизованностью в строительстве не всегда осваивались.
Чтобы предотвратить пагубные последствия безудержной погони за темпами роста нефтедобычи, несбалансированным выделением необходимых материальных ресурсов и капиталовложений руководство республики взяло на себя инициативу по обоснованию новых, более высоких уровней добычи - выходу на 100-миллионнный уровень добычи в 1970г. с сохранением ее на период до 1975г., т.е. на всю следующую пятилетку. При этом была обоснована необходимость оказания содействия в решении коренных вопросов дальнейшего развития нефтяной промышленности республики.
При этом руководство рассуждало примерно так: все равно повышенный план будет установлен, а материально-технических и финансовых ресурсов не будет выделено, а в дальнейшем возможно принятие и более высоких уровней добычи нефти. Затем, опыт Самотлора, где безудержная интенсификация разработки моментально привела к резкому снижению добычи, показал, что рассуждения руководства республики оказались справедливы, и сохранению рациональной разработки Ромашкинского и других месторождений Татарстана мы обязаны этому мудрому шагу руководителей республики.
Эти предложения длительное время (с середины 1967 до июня 1968гг.) рассматривались в Миннефтепроме, Госплане СССР, Совете Министров СССР, ЦК КПСС и в ряде других министерств. Особенно много приходилось работать в Госплане СССР, где балансировались все предложения различных органов.
В то время в этом органе работали высококвалифицированные специалисты и нам нужно было находиться на уровне не ниже их. Большую роль в отставании и аргументировании позиции Татарстана сыграл В.И.Грайфер с его богатой эрудицией, знанием материала и умением в жесткой полемике убеждать наших оппонентов. Он участвовал на всех стадиях рассмотрения этого важнейшего для судеб республики и нефтяной промышленности страны в целом вопроса.
В июне 1968г. Политбюро ЦК КПСС рассмотрело эти мероприятия, в результате чего вышло постановление Совета Министров СССР «О мерах по улучшению разработки месторождений в Татарской АССР». Это постановление позволило решить проблемы, важные не только для нефтяников Татарстана, но и для отрасли в целом. Оно на 20 и более лет определило развитие нефтяной промышленности Татарстана и показало путь развития для других нефтяных районов страны. В последующем аналогичные постановления были приняты и по другим районам (Западная Сибирь, Коми АССР).
Напоследок хочу еще раз сказать о большой человечности В.И.Грайфера. Когда в 1997 году я ушел из ОАО «Татнефть», то как раз у меня был день рождения. Единственный (правда, потом было еще несколько поздравлений), кто поздравлял меня с этим днем был и В.И. Грайфер. Это много раз напоминала мне и моя супруга. Таков Валерий Исаакович Грайфер, которого хочется от всей души поздравить с 75-летием и пожелать здоровья и долгих лет активной жизни, дальнейшей работы по развитию основанной им компании как примера для других компаний в вопросах рациональной разработки нефтяных месторождений с различными горно-геологическими свойствами в жестких рыночных условиях хозяйствования».
В те годы «Татнефть» вышла по добыче нефти на первое место в стране, превысив в 1970 г. рубеж 100 млн тонн в год. Заслуги В. И. Грайфера были отмечены орденом Трудового Крас¬ного Знамени (1966 г.) и орденом Ленина (1971 г.). В сентябре 1972 г. В. Д. Шашин — министр нефтедобывающей промышленности СССР - приглашает его в ми¬нистерство на должность начальника планово-экономического управления - члена коллегии.
В.И.Грайфер проработал в объединении «Татнефть» двадцать лет - до 1972 года. За это время преобразилось лицо нефтяных районов Татарии. Появились новые города и рабочие поселки, тысячи километров асфальтированных дорог, создана система промысловой связи, в широких масштабах осуществлены работы по автома¬тизации нефтепромысловых объектов.
За успешную, плодотворную работу в Татарии В.И. Грайфер был награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, орденом «Знак Почета» и медалью «За доблестный труд».
При этом своим личным примером Валерий Исаакович учил стилю плодотворной работы и тех людей, которые попадали в орбиту его интересов. Вот как вспоминает об этом один из крупных нынешних ученых Татарии Член-корреспондент АН РТ, доктор технических наук, профессор Тронов В.П.:
«Когда я впервые появился в редакции журнала «Татарская нефть», у его бессменного и талантливого редактора Ирины Михайловны Миролюбовой по поводу судьбы одной из своих статей, она мне сказала, что её смотрит один из наиболее грамотных инженеров в Альметьевске - Валерий Исаакович Грайфер. И если он возражать не будет, то статья будет быстро опубликована. Валерий Исаакович не возражал... Так я впервые услышал это славное имя, которое, несомненно, известно всем нефтяникам СССР, России и далеко за их пределами.
И представился мне убеленный, почему-то лохматыми сединами аксакал со строгими глазами, каменно-вырубленными чертами лица, ростом непременно под два метра, облагающий громким командным басом лидер. Лидером он и оказался, а при встрече я увидел умные, внимательные, с искоркой глаза, доброжелательное выражение очень симпатичного лица, почти моего ровесника и одного примерно со мной роста. Седая косматая шевелюра отсутствовала, зато было то, что сейчас называют харизмой. Какая-то аура сияла над ним, притягивала к нему собеседника, создавала условия доверительной беседы по любому, самому сложному профессиональному вопросу.
Одним из самых удивительные его качеств было всегда и осталось теперь - это быстро принимать решения, причем правильные... Это удавалось и удается далеко не всем руководителям самых разные уровней, а ему удавалось и удается, вот какое счастье!
Справедливость - также одно из наиболее ценных человеческих качеств. Когда однажды в его небольшом и скромном, по нынешним понятиям, кабинете, но тогда уже главного инженера объединения Татнефтъ Валерия Исааковича Грайфера, раздался звонок и радостный голос отличного специалиста НПУ «Азнакаевскнефтъ» сообщил ему, что они успешно применили для подготовки нефти теплые дренажные воды, он посмотрел вопросительно на меня и спросил: «Это так?»
Да, это было так, только эта технология была разработана в институте ТатНИИ и была передана всем НПУ, в том числе и азнакаевцам. Пришлось мне назвать номер отчета и даты, когда это было сделано. Валерий Исаакович переспросил по телефону своего абонента: «А кто придумал эту технологию?» «Мы, азнакаевцы! - был дан ответ. - Мы даже оформили рационализаторское предложение». Гнев появился на лице главного инженера.
Тут же последовала сдержанно-жесткая мораль оппоненту по поводу такой нечестности, и отдано распоряжение впредь все рационализаторские предложения по всем НПУ рецензировать в институте - ведь мы же товарищи по работе и должны это понимать. И тогда было принято всем главным специалистам объединения регулярно быть, не то, что сейчас, на Ученых советах института, где рассматривались результаты исследований.
Его удивительная манера от природы интеллигентного человека вести беседу проявлялась в самых разные ситуациях. Припоминаю такой случай, когда логически безупречная доброжелательная ловушка поставила в тупик, руководителя НПУ «Елхонефтъ» (я не называю фамилии этих специалистов — со всеми бывает...). Речь шла о качестве подготовки нефти на Акташском товарном парке. На вопрос о том, каковы текущие показатели остаточного содержания воды в нефти после её подготовки методом трубной деэмульсации (впоследствии — по совмещенной схеме) был ответ, что качество нормальное, остаточное содержание воды менее 0,5 % (разрешалось 2 %) при себестоимости процесса 4 коп/т (цены 60-х годов).
Здесь надо заметить, что установки подготовки нефти на этом объекте тогда вообще ещё не существовало, а подготовка нефти осуществлялась. «Хорошо, - сказал Валерий Исаакович, а минут через 10 вновь спросил: -А установку-то строите?» «Да, - был бодрый ответ. - Уже возводим кирпичное здание, заказали оборудование». «И какова же будет себестоимость?» - неожиданно уточнил Валерий Исаакович. «Будет 18 коп/т», - последовал ответ. «Тогда зачем строите?» - как гвоздь вбил вопрос государственной важности в позицию руководителя НПУ Валерий Исаакович Грайфер.
Здесь нужно отметить, что Валерий Исаакович был в то время одним из наиболее талантливых руководителей решения проблемы подготовки нарастающего вала обводненной нефти в Татарии в условиях жесточайшего дефицита промышленные установок по её обезвоживанию и обессоливанию. Это им был обоснован и подписан, впервые в отрасли, приказ по объединению об отказе от строительства целого ряда очень крупных установок, стоивших огромные деньги. Проблема решалась средствами уже имевшиеся установок, работавшие в блоке с промышленной системой нефтегазосбора как громадного эффективного непрерывного работающего совмещенного комплекса.
Трубопроводы, которые до этого во всем мире до этого были злейшими врагами подготовщиков нефти, так как формировали стойкие эмульсии, стали помощниками и эффективными аппаратами. Это была и оставалась до сих пор революционно-прорывная технология, рассмотренная на Коллегии Министерства нефтяной промышленности СССР, одобренная ею и рекомендованная к применению на всех промыслах и нефтепроводных управлениях проектных и научных институтов. Начинались эти работы Валерием Исааковичем Грайфером вместе с учеными ТатНИИ на Тумутукской установке в 1964 г., где с помощью микросъемки удалось заглянуть внутрь реальной трубы и разобраться с процессами формирования и разрушения эмульсий во время их транспортирования по трубопроводам.
Эта технология и теперь применяется везде, где есть нефть, включая Западную Сибирь, и без исключения республик бывшего Советского Союза. За эту работу Валерий Исаакович и другие ученые были награждены Золотыми Медалями ВДНХ СССР.
Техническое решение, положенное в основу новой технологии, зафиксировано в нескольких авторских свидетельствах, в том числе, за № 299529, где Валерий Исаакович занимает одно из первых мест среди соавторов.
Этой проблеме была посвящена и кандидатская диссертация В. И. Грайфера, которую он блестяще защитил во ВНИИнефти в Москве.
Валерий Исаакович удачно сочетает в себе природные качества талантливого руководителя и крупного ученого (автор только по проблеме подготовки нефти 3-х монографий и 29 научных статей и изобретений), отличного рассказчика и терпеливого слушателя, юмориста и весельчака (наряду с невероятной серьезностью), замечательного семьянина (у него прекрасная жена Тамара, две отличные дочери, надежного товарища, образца для поведения.
Я всегда привожу на своих лекциях, которые читаю инженерам по курсу менеджмента и культуры управления, примеры интеллигентного поведения выдающегося руководителя и ученого, которым необходимо следовать всегда: при разговоре по телефону, при встрече, а также расставании, с посетителями, манере вести сами переговоры и т.д.
И все это - примеры по Валерию Исааковичу Грайферу, у которого нам посчастливилось научиться за эти годы».
Защита диссертации Валерием Исааковичем – это особая история. Не потому, что при этом возникли какие-то трудности (похоже, этот человек вообще не знает такого слова или забыл в детстве его выучить), а потому, что Грайфер виртуозно обошел то кошмарное болото рутины и показухи, которое гордо именуется «написание и защита диссертации на соискание ученой степени…»
Почему я так скептически отношусь к этому процессу? Да потому, что много лет наблюдала за тем, как через него проходят мои знакомые и коллеги, а к тому же и сама не смогла в свое время избежать многочисленных капканов и ловушек, подстерегающих соискателей на этом пути. Попробую пояснить, что я имею в виду. Да и юбиляр, которому посвящена эта книга, возможно, наконец-то прочтет что-то новое. Не о себе, конечно, а о жизни в науке.
У Грайфера вообще свой, нестандартный взгляд на звания. Как-то зашла речь о том, что он является почетным академиком несколь¬ких академий: горных, естественных наук, информационной и т. п. Тут же он припомнил, как недавно на ученом совете ГАНГа Ю. М. Лужкову, выпускнику института имени Губкина, присуждали звание «почетный профессор, доктор наук». Юрий Михайлович, как и сам Грайфер, то¬же большой любитель пошутить, рассказал одну байку.
В старые вре¬мена какой-то не очень видный ученый добивался звания академика. Те же, как известно, принимают в свои ряды «братьев по разуму» с огром-ной осторожностью. Но ученый оказался настырным, пробился к царю и ударил челом: порадейте!
Тот походатайствовал перед президентом АН России, академики долго чесали репу и нашли выход: присвоили соискателю звание «почетный академик». Счастливый и довольный, он подошел на каком-то собрании к президенту, поблагодарил его и по¬интересовался, чем почетный академик отличается от просто академика. И услышал в ответ: меж ними такая же разница, как между значениями слов «государь» и «милостивый государь».
Улыбнулся грустно наш собеседник и добавил: Я – «милостивый государь». А мне припомнилась песня из некогда культового спектак¬ля, точнее, две строчки, как нельзя точнее отражающие формулу удачи: и пусть капризен успех, он выбирает из тех, кто может первым посмеяться над собой.
Наверное, Валерий Исаакович улыбался бы веселее, если бы узнал точку зрения одного из наших «настоящих» академиков (правда, гуманитария), который однажды разразился совершенно убийственной сатирой на тему защиты диссертации.
Благо ерничать мог сколько угодно – он-то вершины академического Олимпа уже покорил. Итак -
«Сага о диссертации
Давайте обратимся к истории. Вспомним для начала художественную литературу, например повесть А.П. Чехова «Скучная история». Не вставайте с дивана, не тянитесь к книж¬ной полке - успеете, Тем более что нам с вами сейчас понадобится оттуда всего лишь одна цитата. Молодой докторант (аспирант или соискатель, сказали бы те¬перь) приходит к профессору за темой для диссерта¬ции. «Очень рад быть полезным, коллега, но давайте сначала споемся относительно того, что такое диссер-тация. Под этим словом принято разуметь сочинение, составляющее продукт самостоятельного творчества. Не так ли? Сочинение же, написанное на чужую тему и под чужим руководством, называется иначе...»
Поставим Чехова обратно на место, ибо смысла на¬учной жизни он так и не постиг. Именно сочинение на чужую тему и под чужим руководством называется нынче диссертацией и представляет собой 200-страничный (кандидатский) или 300-страничный (докторский) мандат на... ну, скажем, целый ряд привилегий. А поскольку, как вы уже догадались, речь идет о привилегиях, то главная задача тех, кто их уже имеет, не допустить к кормушке новичков. В крайнем случае, заставить их помучиться перед этим так, чтобы находящаяся в кормушке «солома обыкновенная» показа¬лась вожделенной пищей богов. Обычно все так и происходит.
Огромную фантазию нужно иметь, чтобы представить себе человека здравого ума и ясной психики, который является в научно-исследовательский институт с толстой папкой в руках и утверждает, что написал диссертацию. Даже если он открыл способ превращения оберток из-под мороже¬ного в СКВ или обнаружил новую цивилизацию на месте бывшего ЦПКиО им.Горького - это совершенно никого не волнует.
В лучшем случае спросят имя научного руководителя. И если чудак не догадается назвать фамилию членкора или академика, кабинет которого, запертый 364 дня в году, нахо¬дится в этом НИИ, - разговор можно считать оконченным. Ритуал приобщения к кормушке разработан так, что древнеегипетские жрецы с их церемониями умерли бы вторично или заживо мумифицировались от зависти, доводись им познакомиться с Системой Написания и Защиты Диссертации (в дальнейшем - НиЗД).
Существует три официальных пути НиЗДа: аспирантура очная, заоч¬ная и соискательство. В первом случае, успешно сдав вступительные экзамены, можно три года получать стипендию и, как правило, ничего больше не делать. Очные аспиранты - это редкие счастливчики, три года получающие «пенсию» в достаточно молодом возрасте, о чем мечтает большинство их сверстников. Когда трехгодичный срок заканчивается, «пенсионеры» начинают работать и переходят в категорию заочников, каковым стипендия уже не полагается. Научные же руководители, как правило, любят «очников» (за них что-то платят, и видеть их приходится нечасто) и не слишком жалуют «заочников», проявляющих, напротив, определенную настырность и. желающих, чтобы ими руководили не понарошку, а почти всерьез.
Хуже заочника для руководителя может быть только соискатель. За него вообще приходится слишком часто краснеть: пишет до невозможности примитивно-понятным языком, авторитетов для него вообще не существует и абсолютно уверен в том, что его новое слово обязательно перевернет науку. А главное, соискателю не приходит в голову, что кому-то это может не понравиться,
Но все эти ипостаси аспирантов - очник, заочник и соискатель - обязаны пройти общую процедуру вроде вошебойки в далекие годы тифозных эпидемий - сдать кандидатский минимум. Вы можете окончить два института и три университета (и даже иметь соответствующие дипломы), быть заслуженным изобретателем и лауреатом Нобелевской премии - ваше личное дело. Ибо, несмотря на всю образованность и эрудицию, неизвестно зачем нужно сдать три (иногда четыре) экзамена. (Иначе, надо пола¬гать, научный прогресс рухнет под напором Митрофанушек.) Отчасти логично: претенденты на научное звание должны обладать хоть минимумом знаний.
Допустим, экзамены сданы. Допустить это, кстати, несложно: экзаменаторы, как правило, не очень ревностно исполняют свои обязанности вахтеров у дверей Храма Науки и меньше «четверки» ставят крайне редко. Разве кто-нибудь их специально об этом попросит или аспирант ненароком лично обидит. Бывает и такое, но редко, весьма редко. Тем более что экзамены можно сдавать и после написания диссертации.
Главное - найти тему диссертации. И не просто найти, а сформулировать ее так, чтобы она по возможности не выделялась среди остальных. Например:«Смерть за рулем под птичьи трели» решительно не годится. Вызывает желание прочесть - что небезопасно. Один из возможных вариантов: «Динамика автомобильных катастроф среди курящих женщин Мадагаскара и ее взаимосвязь со смертностью певчих птиц на Гавайях».
Ничего, что длинно, зато никто не упрекнет диссертанта в поверхностном отношении к предмету или узости научного кругозора. Для того и культивируется академический язык, чтобы все явное сделать тайным. Это Юлиану Семенову можно - «17 мгновений весны». Будь он соискателем, написал бы как миленький: «17 шестидесятых одной шестидесятой часового периода весеннего сезона грегорианского календаря». И дальше бы так писал, куда ему было бы деваться-то?
Но сначала идущий на Голгофу должен усвоить то, чему его учили еще при написании школьных сочинений, - план. Диссертация обязательно, состоит: из а) введения, б) трех глав, в) заключения, г) библиографии. Причем последняя составляется не так, как удобно автору работы или хотя бы ее читателю (шутка!), а так, как «данный временной период нашей эпохи» придумали в ВАКе. Мало ли что захочет диссертант: вдруг ему взбредет в голову внизу каждой страницы делать сноски. Как говаривал один наш сатирик: «У-умный очень». Нужно ставить цифру, например, «2.132». Первая всего-навсего означает раздел библиографии, вторая - порядковый номер источника. Кому нужно (простой смертный) - найдет, не маленький. А уже остепененным ученым это очень удобно: открыл в конце список литературы, нарытый чудаком-аспирантом, и перенес в свою работу, иногда целиком. Кто же будет всю диссертацию даже ради этого перелистывать? Смешно сказать.
Три главы - это тоже очень важно! Меньше - заподозрят в скудости мысли. Больше - оппоненты тоже люди. Кроме чтения диссертаций, им, может, хочется «Поле чудес» посмотреть или «СПИД-ИНФО» почитать. Но эти три главы должно излагать плавно, с равномерно распределенным числом параграфов и абзацев, избегая ненужных знаков препинания, особенно вопросительных и восклицательных знаков - это настораживает oпонентов. Ни в коем случае нельзя писать: «Я полагаю» - потому как нескромно. Станете академиком, полагайте, сколько влезет, хоть «ложьте», а пока извольте: «как нам представляется». Как говорится, ничего, что грудь впалая - зато спина колесом. Правила академического тона соблюдены.
В заключении обычно скороговоркой пересказывается основное содержание работы. Только не путайте его с авторефератом - принципиально разные вещи. В автореферате, который составляется уже после того, как назначен день защиты диссертации, вы должны - на первых трех страницах - объяснить, в чем заключается «актуальность, научная новизна и практическая ценность» вашей работы. До этого подобные вопросы совершенно никого не волновали.
Смешнее всего то, что отвечать-то на эти вопросы, в принципе, должен оппонент, а не диссертант. Но в любом случае это не имеет никакого значения. Даже если зададут все эти вопросы «в лоб» на защите: актуальность - очевидная, научная новизна - принципиальная, практическая ценность - .труднопереоценимая. (В автореферате все-таки постарайтесь объяснить подробнее: в ВАКе имеют нехорошую привычку читать именно первые три страницы).
Чтобы покончить с этим вопросом - о содержании. Содержание вашей диссертации никого (кроме вас) не интересует. Можете писать все, что писали «до вашей эры», но лучше, если уберете при этом твердые знаки и яти. Иначе машинистке будет трудно.
Если диссертацию, особенно кандидатскую, допусти¬ли к защите, считайте, что на 99,9 % все в порядке. Нужно сильно насолить кому-то в ученом совете, чтобы ее завалили. Единственное, что требуется - вести себя уверенно и спокойно (но не нагло!). Главное, чтобы уче¬ный совет не проснулся. Для этого нужно говорить глу¬хо, монотонно, неразборчиво, но тщательно выделять те пассажи, где кого-то за что-то благодарите.
Понимаю, что у читателя возникает естественный вопрос: если диссертацию никто не читает, а на защите - никто не слушает, то на кой черт все эти регламентированные мучения? И что они дают для науки? Отвечу: плохо читаете, товарищи, невниматель¬но. Вернитесь к началу статьи и покажите пальчиком, где там о науке? О доступе к привилегиям шла речь.
Ведь даже пособие по очевидной инвалидности (ноги там нет или слепой совершенно) вы не сможете пол¬учить без решения соответствующей комиссии, без десятка заявлений и сотни справок. А здесь ведь речь не о пособии - о гораздо более важных вещах.
Когда-то (до недавнего времени) о весьма ощутимой прибавке к жалованию, причем практически пожизненной. О продлении отпуска - до 36 рабочих дней у кандидата и до 48 у доктора наук. Наконец, о пол¬учении одного шанса из 100 тысяч стать впоследствии, академиком. В денежно-вещевую лотерею люди играют с куда меньшими шансами. Во всяком случае звание академика там не разыгрывают. А здесь - пожалуй¬ста. Как говорится в научном фольклоре: «Ученым можешь ты не быть, но кандидатом стать обязан».
Как уже говорилось выше, академик был гуманитарием. При защите диссертаций в области точных наук все, наверное, происходит менее абсурдно и с пользой для науки. И если в этой области иногда присваивают звание «доктор наук» по совокупности открытий, статей и монографий, то Валерия Исааковича – по той же совокупности – не колеблясь, можно считать академиком. И не «почетным», а самым что ни на есть настоящим.
Чтобы не быть голословной, отсылаю читателя в конец книги, к одному из приложений, в котором перечислены все научные труды этого человека. При этом непонятным остается только одно: откуда он брал на это время?
Валерий Исаакович, помимо всех прочих личных и профессиональных качеств, обладает еще одним ярким талантом: он прево¬сходный рассказчик. Когда речь зашла о его званиях и правительственных наградах, он насмешил нас фразой: у меня их 12 разного достоинства, причем, есть те, которые получены после революции.
—Я у внука поинтересовался, когда была революция, и он, ничтоже сумняшеся, ответил: в августе 1991 года. А поскольку устами мла¬денца глаголет истина, я тоже принял это за факт. Так что Ельцин вручил мне орден Дружбы народов, а Путин — «За заслуги перед отечеством». Еще есть «дореволюционные» ордена и медали: Лени¬на, Трудового Красного Знамени, есть звание лауреата Ленинской премии.
Так что можно себе представить, какие занимательные истории и даже происшествия стоят за каждым научным трудом Грайфера. Только вряд ли мы их когда-нибудь услышим: на описание собственных достоинств у Валерия Исааковича никогда не хватает времени.
Наверное, читателю покажется странным то, что я вдруг решила привести такую обширную цитату – да не из статьи, а из доклада. Но дело в том, что подавляющее большинство людей не умеют… говорить. В лучшем случае, зачитывают текст по бумажке, но и при этом умудряются запинаться, экать и мэкать, ну, и так далее. А уж если человек обладает ученой степенью… Читать и слушать невозможно совершенно.
Почему? А потому, что в научном мире, помимо защиты диссертаций, есть еще одно важное таинство – академический язык, и не постигшие его не могут считаться настоящими учеными, а постигшие – сталкиваются с тем, что нормальные люди их не понимают.
Ознакомьтесь с двумя документами: выступлением Валерия Исааковича на одном из «круглых столов» и докладом по итогам очередного съезда. Ничего лишнего, все по делу и по существу. Более того, мне пришлось убрать из текста упоминания об обязанностях и долге некоторых абсолютно конкретных людей, поскольку здесь они просто не нужны. Прочитайте оба этих материала, а потом пробегите глазами забавные наблюдения одного из редакторов научного журнала, которыми он когда-то щедро поделился со мной.
«ПО КОМПАСУ ХОЗРАСЧЕТА
Как показал анализ вопросов, наш разговор целесообразнее всего построить так; пусть вначале тот или иной специалист глав¬ка выступит с кратким сообщением — о хозрас¬чете ли будет идти речь или об особенностях самофинансирования, об организации труда или о материально-техническом обеспечении — с тем, чтобы на часть вопросов ответить сразу. Ну а на вопросы «по ходу» будем искать ответы все вме¬сте, в живом обсуждении. Нет возражений?
Тогда позвольте начать с себя. Как вы знаете, этап перестройки, начавшейся в нашей стране два года назад, для нас совпал с очень сложным пе-риодом, когда мы крупно не выполняли план. Так что свою перестройку пришлось вести в крайне тяжелых условиях. Причины отставания я сейчас перечислять не буду, мы их не раз называли и анализировали. И стратегию развития, выхода из прорыва тоже в общих чертах уже формулиро¬вали, Назову, пожалуй, лишь главные ее черты: это широкая демократизация управления, глас¬ность принимаемых решений, повышение роли трудовых коллективов, А в технико-технологи¬ческом плане — привлечение свежих запасов неф¬ти, широкое внедрение газлифта и вообще мехдобычи, техническое перевооружение... Вот за счет чего вышли на план. Сейчас у нас сверх пла¬на более двух миллионов тонн нефти.
Можем ли мы сейчас сказать, что капитально решили все задачи, что перед собой ставили? К сожалению, еще нет. К сожалению, и сегодня у нас есть месторождения, такие, как Самотлорское, Мамонтовское, Федоровское, где темпы отбора нефти от остаточных запасов неоправданно высоки, и они характеризуют определенную неустойчивость состояния добычи. Здесь мы идем, как говорится, по острию ножа—не привело бы все это к нерегулиру¬емому падению добычи... А надо еще крепче становиться на ноги. Дела же таковы: с июня по октябрь мы потеряли в месячной добыче 11 тысяч тони. Шаг за шагом уходим от срыва, стараемся вернуть потерянное. И сегодня, ясное дело, надо больше говорить о недостатках, надо искать резервы.
Теперь о том, что такое для нас полный хоз¬расчет, самоокупаемость и самофинансирование. Это, как бы сказать поточнее, инструменты, которые нам страна дает в руки, чтобы повысить уровень управления, чтобы перейти от волевых, административных методов к экономическим методам управления.
Второй раздел — лимиты: государственные капвложения, лимиты на геологоразведочные ра¬боты и лимиты централизованно распределяемых материальных ресурсов. Это все финансирование за счет госбюджета.
Третий раздел — экономические показатели: прибыль, производство продукции в стоимостном выражении и производительность труда.
Госзаказ — минимальное задание государства. Значит, предприятие полу-чает право заключать договора на сумму, пре¬вышающую госзаказ. Часть выручки от реализации продукции пойдет на компенсацию затрат на производство, остальное — прибыль предприя¬тия. В первую очередь она идет на платежи и от-числения, а оставшаяся — для образования фондов.
Скажу о фонде развития производства науки и техники. Он образуется за счет прибыли, отчислении на реновацию и выручки от реализации товаров народного потребления. И пойдет, если сказать в общем, на расширение производства, перевооружение и новое строительство. Сейчас наша задача — довести экономические нормативы до уровня цеха, участка, бригады...
Мы с вами сейчас заговорили о бригадном хозрасчете. Конечно, если бригада переходит на подрядный вид деятельности, там должен быть и свой счет, и свой учет. Выдали тебе как мастеру чековую книжку, допустим, на сто тысяч рублей — ты сам и оплачиваешь, и эко¬номишь, конечно. Кончился какой-то период, предположим, квартал, приходишь: вот у меня че¬ки сохранились, пожалуйста, положите на мой счет столько-то денег.
Готовы мы сегодня к этому? Нет, не готовы. Но к этому придем, пройдя через какие-то этапы. Во первых, нужно уменьшить количество бригад, укрупнить их.
Идем и по такому пути — железные дороги, тепловозное хозяйство хотим передать в МПС. В Сургуте, Нижневартовске, Нсфтеюганске, Ноябрь¬ске это уже сделали. Высвободили людей и де¬сятки миллионов наших основных средств. Пассажирский автотранспорт передаем Минавтотрансу, в двух городах уже передали. Насильно за¬ставлять не будем, но, коль уж речь о самофи¬нансировании и самоокупаемости, — подумайте.
Это пока все, что я хотел бы сказать…
ИТОГИ ХХУП СЪЕЗДА КПСС И ЗАДАЧИ ПАРТИЙНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ, ЕГО РЕШЕНИЙ
Высшей целью выработанной съездом экономической стратегии и социальной политики партии является дальнейшее развитие социа¬лизма, неуклонный подъём благосостояния и культуры трудящихся на основе всемерной интенсификации производства и повышения его эффективности, ускорения научно-технического прогресса.
Съезд прошел в духе ленинских, большевистских традиций, в атмосфере партийной принципиальности и единства, требователь¬ности, открытого выявления недостатков и упущений, всестороннего анализа внутренних и внешних условий развития нашего общества. Глубокому критическому анализу были подвергнуты практически все сферы жизни, народа, работа всех звеньев жизни партии, государст¬венных и хозяйственных организаций в центре и на местах. Начав преобразования, нельзя ограничи¬ваться половинчатыми мерами. Надо действовать последовательно и энергично, не останавливаясь перед самыми смелыми и решительными шагами.
Сегодня первоочередными задачами партии, всего народа - явля¬ется решительное преломление неблагоприятных тенденций в развитии экономики, придавшие ей должного динамизма, открытие простора инициативе и творчеству масс, подлинно революционным преобразо¬ваниям.
Вы, товарищи , видели итоги сообщения ЦСУ о работе нашего народного хозяйства в I квартале. В целом произошел заметный рост по сравнению с I кварталом прошлого года. Объём реализуемой про¬дукции вырос на 6,7%. Практически все отрасли народного хозяйства, кроме нефтяной, справились со своими заданиями и сделали значительный шаг вперед. Наши коллеги-газовики добыли большое количество газа сверх плана, даже угольщики, отрасль которая длительное время находилась в отставании, справилась с планом.
Обстоятельно рассмотрены на съезде меры по улучшению управле¬ния экономикой. Выдвинута задача решительно раздвинуть границы самостоятельности объединений и предприятий, поднять их ответствен¬ность за достижение наивысших конечных результатов, перестроить деятельность плановых, снабженческих, финансовых органов. Поднять роль нормативов и цен, изменить направленность хозяйственного механизма, преодолеть его затратный характер.
Остро поставлены вопросы охраны природы, её рационального использования ресурсов, бережного отношения к земле, её недрам, озерам и рекам.
Намечено дальнейшее повышение роли профсоюзов и комсомола, творческих союзов и добровольных обществ в системе социалистичес¬кого самоуправления народа.
Надо учиться работать по-новому, преодолевать косность и консерватизм в любых их проявлениях, иметь мужество трезво оценивать обстановку. Взять за правило называть вещи своими именами, судить обо всем начистоту, перестать упражняться в неуместной деликатности там, где должны быть проявлены требова-тельность и честность, партийная совесть.
Здесь необходимы энергичные усилия, нужны большая целеустремлен¬ность, последовательность. Боевой лозунг нынешних дней "Живое творчество масс - решающая сила ускорения", должен стать делом нашей жизни.
Со времени посещения Тюменской области Генеральным секретарем ЦК КПСС М.С.Горбачевым тружениками Главтюменнефтегаза проведена значительная работа по ликвидации допущенного отставания в добыче нефти. Как отмечалось на П пленуме обкома партии: "Нельзя не заметить происходящих в последнее время улучшений в деятельности целого ряда коллективов нефтяной отрасли. Значительно возросла суточная добыча нефти и сейчас превышает I млн. 16 тыс.тонн, возрос объём буровых работ, стал сокращаться фонд сверхнормативно простаивающих скважин. Заметно поправились дела в крупнейшем объединении "Нижневартовскнефтегаз". 20 апреля этот коллектив уже рапортовал Главку о достижении планового уровня суточной добычи нефти и сейчас прилагает все усилия для безусловного выполнения плана и социалистических обязательств 1986 года.
Там где происходит перестройка, где по боевому берутся за дело,по новому решают задачи - там приходит успех. Пришел в объе¬динение Нижневартовскнефтегаз работать Ефремов И.Ф. гл.геологом, разработал эффективные мероприятия,связанные с работой скважин объединившихся на вышележащих горизонтах, получил максимальную эффективность. И все НГДУ ощутили эффект от этих мер. Или взять к примеру работу НГДУ "Мегионнефть", где и партийные организации и руководство не согласились с ролью вечно отстающих. Четыре года это НГДУ не выполняло план, но в I квартале 1986 года они выполнили план и дали сверх плана 90 тысяч т.нефти. Так что надо прямо сказать, что там, где идет перестройка сознания, мышления, есть сегодня и успех.
Сегодня в этом объединении к руководству пришли новые люди, коренным образом меняется обстановка. Мы много говорим о повышении уровня хозяйственного руководства, экономном использовании ресурсов. Действительно, нам выделяются огромные средства. И для страны небезразлично, как мы этими сред¬ствами пользуемся. А пользуемся мы ими очень плохо. И вот роль Главка в деле обеспечения контроля за использованием ресурсов, за их хранением, сегодня выполняется неудовлетворительно. Мы об этом должны сегодня сказать честно, открыто и прямо. А ведь чего греха таить?
Взгляните сегодня на наши институты, товарищи. Давно, я думаю, они утратили роль активных борцов за новое и наша наука и отраслевая и главковская превратилась в адвокатскую контору, это подтверждается каждый раз новыми примерами.
Недавно мы рассматривали перспективные планы на 1987 год всех наших объединений и приглашали ученых из СибНИИНП. И что Вы думаете? Эти ученые открывали нам новые резервы, новые направления? Ничего подобного. Во всех их докладах по каждому объединению сквозило одно: "Вот, этого добиться нельзя, обеспечить нельзя, возможностей нет».
Говоря о научно-техническом прогрессе, должен сказать, что в настоящее время разработаны специальные программы, координирую¬щие деятельность министерств по созданию техники и технологии для бурения скважин и добычи нефти. В случае успешного их выпол¬нения мы будем располагать высокопрочными трубами, оборудованием для газлифта и ремонта скважин, автоматизированными системами управления, новыми типами буровых станков, цемента, реагента и т.д. Но для этого должны поработать и мы - заказчики, и наши смежники.
Научно-технический прогресс в первую очередь должен быть направлен на рост производительности труда за счет внедрения трудосберегающих технологий, комплексной автоматизации и механиза¬ции ручного труда. Надо отметит, что существующий уровень автома¬тизации в Главтюменнефтегазе явно неудовлетворительный. Сегодня только 64% замерных установок подключено к системе телеме¬ханизации и 26% водораспределительных гребенок. Из всего фонда скважин, переведенных на механизированную добычу, только по 18% осуществлен телеконтроль. Большая работа здесь предстоит вновь созданному научно-производственному объединению "Сибнефтеавтоматика".
Большая работа, и работа немедленная, нам предстоит и по механизации вспомогательных, погрузо-разгрузочных работ с учетом отсутствия дополнительного прироста работающих в этой области, по химизации нефтедобывающего производства, повышению надежности всей промысловой системы, увеличению межремонтных перио¬дов работы скважин и других промысловых объектов.
Важным рычагом ускорения в нефтяной отрасли является совер-шенствование системы разработки нефтяных и нефтегазовых месторож¬дения. Наряду с немалыми достижениями в этой работе в практике внедрения систем разработки, организации промысловых исследований и контроле, в вопросах методологии и экономики разработки у нас накопилось много серьезных проблем, требующих незамедлительного решения.
Стабильность проектных показателей разработки - это основа для ритмичной продуманной работы проектировщиков, буровиков и строителей. Проблемы разработки стоят так остро и потому, что в ХП пяти¬летке нам предстоит развить и закрепить тенденцию по ускоренному вводу новых месторождений. Это позволит нам укрепить нашу перспек¬тиву, снять повышенные нагрузки с действующих месторождений, повысить устойчивость работы всей отрасли.
Решающая роль в реализации планов развития нефтяной промыш¬ленности принадлежит буровикам. Но надо отметить, что за последнее время прогресс в буровых работах у нас приостановился. Постоянно возрастает стоимость I м проходки, снизилось качество работы, возросли затраты времени на ликвидацию брака и аварий. Плохо решаются вопросы технического оснащения буровиков, обеспече¬ние их спецтранспортом. Медленно решаются вопросы технического совершенствования буровых установок. Не отработана и система управления буровыми работами. Уместно здесь вспомнить и нашу инициативу по расформированию специализированных управлений по капитальному ремонту скважин, вторые мы теперь воссоздаем с таким трудом.
В XI пятилетке прирост численности у нас шел пропорционально росту объемов работ, хотя резервов роста - непочатый край. Низкий уровень организации работ, простои, брак. Только УБР главка допустили в 1985 году 273 аварии, на ликвидации которых потратили 70 тысяч трудовых часов, что примерно соответствует 300 тыс.м. проходки.
Малопроизводителен труд бригад основных профессий.В I квартале т.г. выполнили план по добыче нефти только 142 бригады из 243 (58%). Неблагоприятное соотношение складывается между промышленной и непромышленной группами работников. За годы XI пятилетки вес непромышленной группы возрос до 51%. Каждый пятый работает в сфере снабжения. Велика численность административно-управленческого персонала.
Большие проблемы стоят перед нефтяниками и по улучшению обеспечения продовольственными товарами за счет собственного производства. Достаточно сказать, что на одного работающего в 1985 году пришлось всего 34 кг молока, 8 кг мяса и II кг овощей. Следует признать, что программа развития сельского хозяйства в XI пятилетке выполнена не в полном объеме. Не созданы подсобные хозяйства в объединениях "Красноленинскнефтегаз", "Ноябрьскнефгегаз", "Варьеганнефтегаз". Не достигнуты запланированные на конец пятилетки объемы по совхозу "Тюменский нефтяник".В целом по подсобным хозяйствам и совхозам Главтюменнефгегаза за 1985 год недополучено 240 г молока, 443 тонны овощей.
Все технические, экономические показатели зависят от главного - человеческого. Поэтому, так важно сейчас, наряду с решением вопроса по обеспечению жильем, детскими дошкольными учреждениями, школами, больницами, спортивными и культурными центрами, по-настоящему проявить заботу о трудящихся и в сфере обслуживания. А здесь нам предстоит очень много поработать.
Одним из важных разделов направления работы является развитие социальной сферы, где предусматривается за года ХП пятилетки построить 3951 тыс. кв. м жилья, значительное количество школ, детских дошкольных учреждений, больниц, поликлиник, объектов культуры, спорта;, торговли, общественного питания, бытового и коммунального назначения. Мы будем продолжать развитие наших объектов на Черноморском побережье, вновь будет построено санаториев, профилакториев на 1250 мест и др. объектов инфраструктуры.
В Политическом докладе большое внимание было уделено повышению роли в управлении хозяйственным механизмом общественных организаций. В ряде случаев, как сказано было на съезде, творческая, самодеятельная природа их реализуется далеко не полностью. Это, в полной мере, относится и к нашим общественным организациям».
Ознакомились с текстом? А теперь – небольшое обещанное отступление о том, как пишут и говорят те, кому… нечего сказать, особенно в науке.
«Ортогональность когнитивного позитивизма
Представьте себе: в кабинет академика - директора научного института развязно входит человек и заявляет: «Здорово, бу¬гор! По фене ботаешь? Вот тебе моя ксива. Звони пахану в кад¬ры - вместе в деле будем!»
Академик, смущенно протерев пенсне, отвечает собеседни¬ку: «Видите ли, коллега, с точки зрения комплексного анализа данной единицы совокупности прочно скомпонованных силло¬гизмов, можно отметить специфическую особенность лингво-морфологического способа выражения тенденций, свойственных вашему типу менталитета...»
Прошу прощения, уважае¬мые читатели. Я просто хочу в порассуждать о том, что специалисты называют «профессиональной лек¬сикой», а неспециалисты и вольнодумцы - «акаде¬мическим жаргоном», «птичьим языком» или - без затей - абракадаброй. Но если бы на эту тему пи¬салась научная статья, держу пари, что она была бы выдержана в стиле реплики академика. А может быть, и еще более научном и еще менее понятном стиле.
Что происходит с нашими учены¬ми, как только они берут в руки пе¬ро или выходят на трибуну? Как им удается столь скрупулезно выпол¬нять негласные заповеди Лапутянской академии наук и из всей неис¬черпаемой лексики русского языка выбирать слова, значение которых можно найти лишь в словаре ино¬странных слов. да и то если пове¬зет? Почему вместо «национально-религиозных противоречий» обяза-тельно будет «этно-конфессиональный конфликт», вместо «законно¬сти» - «лигитимность», а вместо «устного» - ну непременно «вер¬бальный»? «Хочут свою образован¬ность показать»? Вряд ли. Если сре¬ди ученых-авторов большинство имеет степень кандидата или доктора наук, подозрение о незакон¬ченном среднем образовании отпа¬дает само собой. Стремятся пора¬зить воображение читателя или слушателя? Тоже сомнительно, поскольку неподготовленный человек после первого же абзаца такой про¬зы либо засыпает, либо перестает читать.
На одной из конференций мне до¬велось познакомиться с психоло¬гом, доктором наук, профессором и прочее, прочее... В кулуарах он был совершенно неотразим: яркая, об¬разная речь, масса интересных примеров, умение донести до со¬вершенно несведущего в его обла¬сти человека тончайшие нюансы процессов, идей, гипотез. Но вышел на трибуну - и как подменили. Не¬переносимо тяжелые конструкции, сугубо научные термины - «акаде¬мический жаргон» в чистом виде. После доклада я не удержалась и за¬дал бестактный вопрос: почему? Ответом мне были смущенно опущенные глаза и - «иначе коллеги не поймут. У нас так принято».
«У кого - у нас?» - хотела спросить я, но, в свою очередь, постеснялся.
Ответ и так был ясен. «У нас» - это у освященных, у младших, старших высших жрецов науки и у их «обслуживающего персонала». Простые смертные обязаны внимать им, как Дельфийскому Оракулу, заходясь от благоговения перед наукой, а, кончив заходиться, попытаться найти в этом хоть какой-то смысл. Бывает - находят.
Но чаще всего остаются в недоумении, когда оракул изрекает, что видит «аналог генетической революции, образующий альтернативу преимущественно мотивационными и информационными интерпретациям когнитивных склонностей». Ну, кто быстрее переведет это на русский язык?
Неплохо знавшие научный мир и его нравы, братья Стругацкие сказали в свое время немало ехидных, но справедливых слов в адрес «академического жаргона» и академического же поведения. Перечитайте «Понедельник начинается в субботу» или «Суета вокруг дивана». Там выведены практически все типы наших ученых, а образ профессора Выбегалло просто обречен на бессмертие. Конечно, можно было бы посмеяться и забыть, если бы…
Если бы движение вперед любого, в том числе и нашего общества не было так тесно связано с наукой. И если бы одним из главных критериев «научности» стало бы именно виртуозное владение «птичьим языком», а не собственно знания. Один мой приятель, полтора десятка лет отдавший науке и даже кое-чего в ней добившийся, во вся¬ком случае для себя (защитил дис¬сертацию, опубликовал несколько научных работ и даже пару раз был цитируем в других столь же науч¬ных трудах), в один прекрасный день вдруг все это бросил и подался в журналисты. Года не прошло, как он стал блестящим публицистом.
А поскольку степень кандидата наук при нем, естественно, осталась, бывший научный коллега попросил его написать отзыв на диссертацию одного из своих аспирантов. «Ста¬ричок, - сказал бывший коллега, - с твоими способностями сляпать эту бумажку можно за час, а я три дня угроблю. Выручи, за мной не про¬падет».
Через два дня мой приятель по¬звонил и попросил меня срочно приехать. Застала я его в состоянии, близком к истерике. «Понимаешь, - бормотал он, прикуривая новую си¬гарету от окурка, - я уже не могу писать эту абракадабру. Я забыл, как это пишется. Знаю, что ни в ко¬ем случае нельзя писать: работа хо¬рошая. Обязательно нужно: обладает позитивным эффектом. Или вместо «помогает» - «споспешеству¬ет». В общем - мрак, я боюсь свих¬нуться».
Я, по-видимому, спасла для читате¬лей одного способного журналиста, но, боюсь, навсегда лишила акаде¬мическое общество ученого. Пред¬полагая примерно, в чем была его проблема, я захватила с собой отзыв на собственную диссертацию. Через минуту мой приятель азартно барабанил по клавишам и приговаривал: «Во ма¬разм! Во кошмар-то! И ведь я сам гак писал, веришь? А теперь – не могу. Забыл. Забыл я эту их «феню». Не-е-т, больше ни за что. Пусть сами на себя отзывы пишут».
Его праведный гнев был мне тем более понятен и близок, что я по роду своей работы в научно-попу¬лярном журнале была одно время вынуждена читать и редактировать по 10-20 научных статей ежемесячно, причем темы бывали всякие: от технологии изго¬товления каслинского литья до роли молодежи в социальных конфликтах. Мне нужно не только само¬й понять, что написано в той или иной статье, но и постараться сде¬лать ее ясной для будущего читате¬ля. Далеко не каждый из них держит на полке «Словарь иностранных слов» и/или «Энциклопедиче¬ский словарь».
Лично у меня есть только одно объяснение подобным «упражнениям в изящной словесности». Тем, кто ввел моду на «академический жаргон», было не только не нужно - невыгодно пи¬сать понятно. Ибо сплошь и рядом высоконаучные фразы, перенасы¬щенные специальными терминами, вообще не содержат полезной информации.
Начинаешь переводить «с академического на русский» и видишь порою, что Волга, оказыва¬ется, впадает в Каспийское море. Или что наши достижения в области генетики, например, отстают от общемирового уровня. Или что вспышка национальной вражды в нашей стране вызвана репрессив¬ной политикой правительства в прошлом. Все. Но эти безусловные истины обернуты в такое немысли¬мое количество слоев оберточной бумаги из «красивых» и сверх¬сложных словосочетаний, что про¬сто нет сил докапываться до сути.
Хуже всего, что ученые, которым есть о чем сказать, точно так же вы¬нуждены камуфлировать свои мыс¬ли, как и те, кому сказать нечего. Иначе «не поймут коллеги». Иначе любой редактор в любом научном (а не научно-популярном) журнале исчеркает текст одним-единственным словом «стиль!!!», и бедный ав¬тор вынужден будет переписывать статью и два, и три, и десять раз, пока она не обретет «общепринятый» вид. Это уже становится кастовым признаком - умение пользоваться мертвым академическим языком. А понимать этот язык не¬возможно, если не пользоваться им ежедневно. Да и в словарь каждую минуту заглядывать не очень удоб¬но. Вот и появляются доктора наук, которые пишут слово «аннотация» через два «т», и свято уверены в том, что это - синоним слова «нота¬ция» в той же орфографии.
Стоит ли говорить, что на этой работе я долго не продержалась?
Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Создается ко¬лоссальная духовная резервация научных сотрудников, не способ¬ных общаться с окружающим миром на нормальном языке. Дурные примеры заразительны - и вот уже вчерашние школьники пишут всту¬пительные сочинения в институт на том же «птичьем языке» и абсолют¬но уверены в том, что именно такая манера излагать свои мысли явля¬ется признаком высокой культуры и способностей к научной деятель¬ности. Буквально с первого курса высшего учебного заведения буду¬щего «жреца науки» отучают выражать свои мысли на нормальном литературном языке, заставляя пользоваться особым жаргоном. Но это еще полбеды.
Главная беда состоит в том, что пропагандировать, распространять и популяризировать достижения науки на таком языке просто невоз¬можно. А держать специальных пе¬реводчиков для каждой научной дисциплины тоже не слишком остроумно - не с иностранного же язы¬ка переводить, со своего собствен¬ного. Падают тиражи научных жур¬налов, стремительно увеличивается число публикуемых в них действи¬тельно переводных статей, кото¬рые, во-первых, нередко искажа¬ются во время перевода, а во-вто¬рых, искажаются во время превра¬щения просто изложения мыслей ученого в «научный труд». И все это происходит только потому, что счи¬тается неприличным писать просто. Кто же поверит, что автор ученый, если у него каждое слово понятно?
Сейчас модно стало говорить и писать (уже без оттенка иронии);
«А вот у них там ...». Так вот «у них», в цивилизованных западных странах, английский язык научных статей, на мой взгляд, мало отлича¬ется от языка литературного. А пе¬реводные статьи по гуманитарным дисциплинам зачастую отвергают¬ся редакторами наших научных журналов именно за «фривольность и размашистость стиля».
Один из наших известных физиков, эмигрировавший за рубеж, был весьма удивлен, когда подряд двенадцать его статей были возвращены «ихними» научными журна¬лами. И отнюдь не по политическим или идеологическим мотивам. Рецензенты писали, по его мнению, совершенно наглые резолюции: «Непонятно. Читателю будет недоступно». Или того хуже: «Не понял, а потому печатать не следует». Лишь после того, как статьи были переписаны на доступном языке, их опубликовали. Такая же участь постигла первые доклады этого физика там, в эмиграции.
Кстати, из собственного опыта. Когда я слушала лекции или доклады иностранных ученых у нас в стране - если предмет мне был хоть немного знаком, - вопросов с дополнительным переводом «с научного» никогда не возникало.
Наверное, есть о чем задуматься нашим специалистам, особенно тем, кто хочет выйти на мировой уровень.
И вот ведь что самое удивительное, не попавшие под пресс нашей идеологии ученые - Бердяев, Авторханов, Розанов, Зиновьев и многие, многие и другие - в «переводе» на академический сленг не нуждаются. И хотя пишут они про¬сто и доходчиво, читатели воспри¬нимают их работы отнюдь не как журналистское эссе на заданную тему, а как серьезные научные тру¬ды.
Правда, к этим авторам до по¬следнего времени относились (если вообще знали об их существова¬нии) как к эксцентричным ино¬странцам, которым позволялись многие вещи, в нашей «научной резервации», мягко говоря, не при¬нятые. Ну писать чуть ли не разго¬ворным языком - это еще цветочки. Но не приводить по три-четыре ци¬таты на страницу? Обходиться во¬обще без основоположников?! Не благодарить в начале труда ни членкора такого-то, ни даже акаде¬мика такого-то за огромную по¬мощь в работе (разумеется, мораль¬ную помощь)?! Подобные «шало¬сти» рядовым научного фронта даром не проходили.
Но уберите из большинства статей и монографий все, относящееся к марксизму-ленинизму и решениям партии, уберите обширные цитаты из русских (реже) и зарубежных (чаще) коллег, «выжмите воду» сложноподчиненных предложений, где «таковое» лезет на «каковое», а «который» непременно «споспешествует», перепишите все это нор¬мальным языком и посмотрите, что останется в результате. В трудах по точным и естественным наукам - формулы и описания опытов и их результатов. По наукам обществен¬ным - предоставляю догадаться са¬мому читателю.
Попробуйте поиграть сами с со¬бой в интересную и достаточно интеллектуальную игру: переписать нормальным, доходчивым русским языком первую попавшуюся статью по любой научной дисцип¬лине. И вы убедитесь, что если статья умная, то хуже она от этого не станет, а если пустышка, то... То будьте готовы к любым неожиданностям.
Тем не менее избавиться от «ака¬демического жаргона» необычайно сложно. Во-первых, потому, что он прилипчив, как и всякий жаргон. Во-вторых, потому, что без него не¬возможно морочить голову неспе¬циалистам (коллеги-то все пре¬красно понимают) и писать труды ни о чем. В-третьих, потому, что сам принцип приема в «научную касту», а тем более продвижения по ее внутренним иерархическим лестницам требует зачастую именно внешних отличительных призна¬ков. Язык - лишь один из них.
Второй же признак (святая свя¬тых, альфа и омега, Мекка и Меди¬на нашей науки) - написание и за¬щита диссертации - просто не смо¬жет существовать, если отменить «птичий язык».
Ну, посмеялись – и хватит. Я хотела только отметить, что при всей серьезности тем, на которые пишет и выступает Валерий Исаакович, он никогда и ни при каких обстоятельствах не пользуется «жаргоном избранных» и его выступления и научные труды всегда понятны тем, кто занимается соответствующими производственными и научными проблемами.
Что, между прочим, дано далеко не каждому, а только немногим избранным.
Это подтверждают и те воспоминания и наблюдения, которыми поделился со мной один из тех, кто лично знаком и работал вместе с Валерием Исааковичем - Владимир Шумилов.
«Моему поколению повезло тем, что нас, в отличие от нынешнего смутного времени, ещё воспитывали на примерах выдающихся людей и героев из истории человечества и своей Родины. А вдвойне повезло из нас тем, кому не из книг или фильмов, а по жизни довелось знать и слышать выдающегося человека - современника и даже получать исходящее от него озарение при выборе путей. Таким в моей жизни стал Валерий Исаакович Грайфер, хотя за 40 лет до работы в ОАО «РИТЭК» личные беседы между нами, длившиеся лишь минутами, можно пересчитать и на пальцах одной руки.
Обучался я на «чистого» геолога, который не связан с каким-то одним типом природного сырья, а определяет геологию местности и ищет все виды полезных ископаемых. Однако после ряда геологических экспедиций в Большеземельскую тундру, на Полярный Урал и заоблачный Тянь-Шань, в связи с женитьбой и рождением сына я перевелся на нефть, на стационарную работу в Татарию - сначала участковым геологом конторы бурения треста «Татбурнефть», а с 1965 года - старшим геологом Актюбинского цеха КРС.
Тогда в капитальном ремонте скважин еще не было технологических служб, поэтому часть этой работы ложилась на геологов. В связи с этим я оказался постоянным участником совещаний с молодыми учеными и новаторами производства, с которыми в Альметьевске периодически встречался также молодой главный инженер объединения «Татнефть» Валерий Исаакович Грайфер.
В отличие, например, от Владимира Высоцкого, утверждавшего, как достоинство, неверие в восторженность, я с детства был восторженным человеком, и мне нравятся восторженные люди. Восторженность сродни беззаветности, а по движениям души - даже религиозности, хотя по сути является склонностью восхищением реальными явлениями и событиями окружающего мира, заряжающим человека на благие дела и поступки.
В этом смысле Валерий Исаакович был для нас великим научно-техническим «гуру», и наша восторженность от начала до конца его выступлений наполняла благодарно-напряженной тишиной огромный переполненный конференц-зал. А внутренний заряд стремления к техническому творчеству на своем производственном участке, приобретаемый на таких совещаниях - встречах с главным инженером объединения, при возвращении на свои рабочие места взрывался фейерверком новых идей, рационализаторских предложений, изобретений, совершенствующих производство.
Обратной связью между «гуру» и нами было чувство непременного ответа делами, наших перед ним обязательств, регистрируемых лишь нашей душой, обязательств, которые теребили нас и порой толкали на поступки, может быть странные с точки зрения обывателя. Таким, например, был мой телефонный звонок во внеурочное время и чуть ли не домой Валерию Исааковичу (которому я еще даже не был представлен) об успехе первого опыта отключения нижних обводненных пластов жидкостными тампонажными снарядами. Тогда более чем в 3 раза была сокращена продолжительность простаивания скважины в капитальном ремонте в сравнении с использованием традиционной технологии.
В многогранной и разносторонней деятельности Валерия Исааковича множество заслуг и достижений. Однако для нефтяников, посвятивших себя работам по капитальному ремонту скважин (КРС), ни с чем не сравнимым, поистине революционным, было его решение об организации цехов и предприятий КРС в объединении «Татнефть», а затем и в отрасли, в систему Управлений по повышению нефтеотдачи пластов и капитальному ремонту скважин (УПНП и КРС).
Дело в том, что в 60-е - 70-е годы, в период интенсивного разбуривания Ромашкинского месторождения и месторождений Западной Сибири, когда еще царствовал лозунг «Нефть - на острие бурового долота», был создан большой фонд сравнительно новых скважин.
Но уже в то время становилось ясным, что эти скважины не будут способны дать ту нефть, на которую были рассчитаны, без многочисленных серьезных подземных работ в них, осуществляемых бригадами КРС. Эти работы в большинстве своем являлись отнюдь не капитальным ремонтом, а относились к сфере оптимизации и регулирования притоков и закачки, повышения нефтеотдачи пластов и реконструкции скважин.
По своей сложности и разнообразию условий скважин этот объем работ требовал резкого ускорения научно-технического прогресса в специфической для того времени области, что своевременно почувствовал Валерий Исаакович. Только в организации УПНПиКРС можно было создать коллективы для достижения необходимого уровня инжиниринга, создания соответствующих лабораторий, испытательных стендов и др. Революционным это решение стало и потому, что оно в буквальном смысле всколыхнуло, вдохнуло энергию, воззвало к жизни, к расцвету творческие силы тех, кто собрался в геолого-технологических службах первых УПНП и КРС.
Будучи участником такого коллектива, первого в Татарстане и в Союзе, хорошо помню постоянно радостный, вдохновенный внутренний подъем буквально в каждом рабочем дне. Собранные большей частью из цехов КРС, из службы, считавшейся одной из наименее престижных во всем нефтяном производстве, своей работой, своим новаторством мы выходили на передний фронт нефтяного инжиниринга.
И разве можно сравнить этот настрой с тем, что мы видим сейчас?! Помню, когда с нефтепромыслов приходили представители с какими-нибудь проблемами по скважинам, немедленно все сотрудники геолого-технологических отделов собирались на экспресс-обсуждение каждой скважины, наперебой предлагая свои яркие предложения и мысли. В сегодняшней практике обычным является сразу же переадресовать скважину какой-нибудь сервисной фирме (нередко фирме-«однодневке»), даже не вдаваясь в детали проблемы.
Тогда мы посчитали бы оскорбительным для своего профессионального достоинства, если бы кто-то, даже Заказчик, навязывал бы нам свое технологическое решение по скважине, с которым мы не согласны. Сегодня, увы, чаще всего ремонтники скважин заранее согласны с технологией, выбранной Заказчиком, чтобы не отвечать за возможный отрицательный результат.
Уже к середине 70-х гг. мы показали что затраты на работы, проводимые в скважинах бригадами капитального ремонта скважин, окупаются дополнительной нефтью гораздо быстрее, чем затраты на дополнительное бурение скважин.
Все, кто хотя бы раз встречался с Валерием Исааковичем Грайфером, моментально обнаруживали, что перед ними не просто крупный ученый и выдающийся руководитель производства, но необычайный, редкий по нынешнему времени интеллектуал, человек с очень высокой и тонкой внутренней организацией, отличавшей лишь выдающихся инженеров из российской и мировой истории. И человек, с которым Валерий Исаакович ведет беседу, не ждет напоминания об этой разнице в уровнях, он видит ее сразу и сразу настраивает себя на единственно допустимый для себя тон.
Этим во многом объясняется искусство работы с людьми, присущее Валерию Исааковичу. Например, мне, напрочь лишенному даже грана такого искусства, привычнее и легче работать не с людьми, а с неодушевленными предметами (природными камнями, картами, компьютером и др.), либо мысленно обращаться в глубины скважин, недр или эпох.
Поэтому уже более полувека именно вокруг В.И. Грайфера то и дело формировались («кучковались») творческие коллективы, решавшие узловые проблемы развития отечественной нефтедобычи. Как известно, крупные ученые, талантливые изобретатели психологически зачастую трудно уживаются в одном коллективе, но превосходство Валерия Исааковича примиряло всех.
И когда я как-то попытался предложить В.И. Грайферу согласиться на какую-то демонстрацию технических решений, не обращая внимания на психологические особенности и противоречия участников авторского коллектива, он ответил мне фразой, которые, как обычно, я запоминал на всю жизнь: «Что?! Поставить техническое выше человеческого? Да никогда в жизни!!».
Руководя развитием научно-технического прогресса в объединении «Татнефть», В.И.Грайфер всегда шел в ногу, если не опережал, самые новые веяния в организации этой работы. Лишь в его бытность главным инженером ОАО «Татнефть» припоминается столько часто устраиваемые конкурсы внедренных производственно-технических новаций и столь щедрое их премирование.
Как-то, если не ошибаюсь, в 1974 г., по-видимому, из соображений исключения возможных (как всегда и везде), недобросовестных слухов о том, что результаты конкурсов подводятся необъективно, Валерий Исаакович провел конкурс внедренных новаций таким образом, что на конкурс присылались работы только под девизами, без указаний фамилий авторов (или авторских коллективов) и других данных о них.
Все эти данные прикладывались в запечатанных конвертах, на которых также проставлялся соответствующий девиз. Конкурсная комиссия рассматривала все работы, определяла лучшие работы и занятые ими места, и лишь после утверждения этих результатов конверты вскрывались и узнавались фамилии победителей.
Всегда стараясь активно откликаться на нововведения и установки Валерия Исааковича, в этом конкурсе я, пожалуй, даже перестарался.
Помню, я подал на этот конкурс не одну, а сразу четыре из своих законченных (и внедренных) работ по разной тематике. Обратил, конечно, внимание и на то, чтобы внешний вид конвертов и самих материалов (бумага, шрифты и др.) не были однотипны. Все они оказались в числе работ - победителей, заняв единственное первое, одно из двух второе и два третьих из трех.
В дальнейшем подобного порядка рассмотрения конкурсов в объединении «Татнефть», на моей памяти, уже не проводилось.
В советские годы Валерию Исааковичу приходилось вести и сложную общественно-политическую работу, необходимую для решения основных производственных задач и научно-технического прогресса.
Партийные и производственные организации в те времена старались устраивать друг к другу своих работников: первые ко вторым - для усиления партийного контроля, а вторые к первым для того, чтобы партийный контроль поменьше мешал, а по возможности, напротив, помогал выполнению основных задач производственного предприятия.
Как-то, вероятно, выяснив, что из инженерно-технических работников необходимого уровня в объединении «Татнефть» я один (или один из немногих) совмещал работу главного геолога Лениногорского УПНПиКРС с работой заместителя секретаря парткома по идеологической работе, Валерий Исаакович попытался порекомендовать меня на работу в нефтяной отдел Татарского Обкома КПСС, и я даже съездил в Казань «на смотрины».
Нужно сказать, что у меня (опять же не как у В. Высоцкого), толчковая левая, а не правая, и я искренне верил в коммунистические идеалы. И до сего дня я считаю, что никто не может утверждать даже сегодня, что когда-нибудь в далеком будущем не победят именно изначальные коммунистические идеалы. Разумеется, как и все, я прекрасно видел много негативов в порядках и действиях КПСС. А эти порядки и действия в середине 70-х начали ужесточаться наряду нарастанием начетничества в идеологической работе.
По-видимому, в связи с таким предложением после поездки в Татарский Обком я неправильно сориентировался и допустил неслыханное: по просьбе начальников отдельных цехов нашего предприятия (и не предупредив секретаря парткома) я на заседании парткома поднял на обсуждение один насущный хозяйственный и по-человечески острый вопрос, не запланированный в повестке.
Результатом было инициированное горкомом рассмотрение моего поступка с вынесением строгого выговора по партийной линии с формулировкой «За подрыв единства и авторитета парткома». А еще через месяц я уже уезжал в Нижневартовск по приглашению на должность главного геолога первого УПНПиКРС в Главтюменнефтегазе.
Так что из этой попытки В.И.Грайфера ничего не вышло, я не был достаточно предусмотрителен и, по сути, не оправдал его доверия.
Однако сегодня можно рассматривать мой строгий выговор и именно с такой формулировкой как одну из наград старой Родины за прецедент свободы слова. И я не думаю, что Валерий Исаакович искал для своего проекта человека из тех, кто был бы полностью адекватен тогдашнему стилю КПСС. Но тогда до начала перемен оставалось еще долгих 10 лет...
В течение почти полувека, в процессе всего периода самого бурного развития нефтегазовой промышленности страны Валерий Исаакович являлся одним из самым авторитетных деятелей в сфере пропаганды научно-технического прогресса в отрасли, способствуя ускорению развития его важнейших направлений. В частности, он давным-давно, одним из первых, в непростой практике экономических отношений в социалистическом производстве, выстраивал научные основы и способствовал разработке технико-экономических принципов, критериев и механизмов улучшения показателей нефтяного производства в стране, оценки трудоемкости извлечения нефти в различных условиях, дифференциации нефти в связи с трудоемкостью, прогнозирования технико-экономических показателей. Он как бы еще за десятилетия предвидел, что обязательно наступит такое время, когда эти вопросы станут первостепенными.
Я на себе почувствовал такую поддержку, когда мои статьи на эти темы в «Нефтяное хозяйство», где вопрос о публикации фактически решал В.И.Грайфер, практически без задержки выходили на первых страницах журнала. Однако приоритетным это направление при социалистическом планировании стать не могло, что, впрочем, в значительной мере и повлияло на исход.
Поэтому, когда мне на пороге защиты докторской диссертации предложили выбросить (оставить «на потом») раздел «Геолого-экономической классификации залежей нефти», я предпочел лучше отказаться от защиты вовсе.
И вот сегодня вопросы необходимости срочной разработки системы налогообложения в зависимости от дифференциации залежей нефти накалены донельзя. И вновь Валерий Исаакович инициативно берет этот вопрос на себя.
Сразу после «революции» 1992 г., когда потребность в нашей учености резко снизилась, и все стали искать, чем же заняться, мне знакомые говорили: «Почему не попросишься к Валерию Исааковичу, он же знает тебя?».
Но проситься просто из меркантильных соображений для меня значило затуманить те чистые виртуальные отношения, которые у нас сложились: когда он мог вспомнить обо мне при виде моей новой статьи, представленной ему на суд, а я о нем с благодарностью - когда видел по вышедшей статье, что он со мной согласен. Это я осознавал отношениями особого порядка, как «отблеск высшего начала», говоря словами Руставели.
Но когда, именно после ознакомления с моими работами над базой технологий Валерий Исаакович сам распорядился пригласить меня, я посчитал это тем самым моим мгновением, которое «... порой полжизни ждешь».
Или, как иногда говорят, «Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать».
С этим рассказом тесно переплетается другой, поведанный совершенно другим человеком. Но личность Валерия Исааковича Грайфера настолько многогранна, что даже подобное переплетение практически исключает повторы, а лишь добавляет новые штрихи к портрету.
Вот, например, воспоминания доктора технических наук, профессора Г.Г.Вахитова:
«Работая в 1964-72 г. главным инженером объединения «Татнефть» Валерий Исаакович много внимания уделял проблеме системе заводнения. С его участием составлено более 15 проектов разработки с применением избирательной системы расположения нагнетательных скважин.
Избирательная система заводнения, нашла широкое применение, в первую очередь, при разработке вышележащих горизонтов. Она позволила в условиях значительной неоднородности коллекторов и высокой вязкости нефти достигнуть весьма высокого темпа годового отбора нефти. Например, эта система позволила нефтяникам Татарии более уверенно и грамотно освоить большие запасы нефти, содержащиеся в бобриковском горизонте на Ромашкинском и Ново-Елховском месторождениях.
Заслуживает особого внимания вклад Валерия Исааковича, как главного инженера объединения «Татнефть», в вопросы интенсификации разработки нефтяных месторождений за счет планомерной реализации рекомендаций ТАТНИИ по переводу Фонда скважин на механизированный способ эксплуатации. Была практически показана несостоятельность бытовавшего в то время тезиса — «большая нефть обеспечивается Фонтанным способом».
В начале 70-х годов объем механизированной добычи достиг более 50 %. Ежегодно механизированный фонд увеличивался на 700—800 скважин. Дополнительная добыча нефти за счет этого мероприятия только в 1969 году составила 7,7 млн. тонн. Был достигнут высокий коэффициент эксплуатации механизированных скважин, равный 0,941. Коэффициент использования оборудования составил 0,841.
Грамотная разработка месторождений невозможно без осуществления контроля за состоянием разработки месторождений. Эта проблема была под неослабным вниманием В.И. Грайфера. Под его руководством была разработана специальная передвижная лаборатория (АПЭЛ), оборудованная комплексом дистанционных глубинных измерительных приборов. Передвижная лаборатория позволила измерить дебит или расход жидкости по пластам и пропласткам в добывающих и нагнетательных скважинах, температуру пласта, место притока и количество воды, поступающей из пласта в скважину.
В начале 70-х годов появилась малогабаритная модификация этой лаборатории АПЭЛ-70.
При изучении состояния заводнения коллекторов широко использовались методы ядерной геофизики, позволяющие отличать пласты нефтеносные от пластов, насыщенных высокоминерализованной водой. Ежегодно подобные исследования проводились на 300—350 скважинах.
Проводилось и много других исследований. Только при таком громадном объеме промысловых исследований можно было объективно говорить, что процессы разработки нефтяных месторождений и проблема повышения нефтеотдачи продуктивных пластов находятся под ежеквартальным контролем объединения «Татнефть». В сегодняшней действительности остается только мечтать о таком размахе исследовательских работ на промыслах. Сегодня нет целеустремленной и планомерной работы по контролю за разработкой месторождений, принижена роль науки. Все это может привести к разубоживанию залежей нефти при их разработке.
Таков опыт недавнего прошлого в разработке нефтяных месторождений и сегодняшняя действительность. Этот опыт должен быть востребован в наши дни в практической деятельности нефтяных компаний. Для успешно управления будущим необходимо управлять прошлым.
Не надо забывать также об ответственности перед будущими поколениями.. Бережное отношение к нашим недрам это наш долг перед многими поколениями будущего».
Воспоминания людей, которым довелось работать вместе с Валерием Исааковичем или под его непосредственным руководством, конечно, отличаются друг от друга. Но есть в них и общее: признание организаторского, научного и человеческого превосходства Грайфера, то есть признание его как Личности. Вот еще один фрагмент из таких воспоминаний.
Шафагат Фахразиевич ТАХАУТДИНОВ— Генеральный директор Акционерного Общества «Татнефть»:
«Начав свою трудовую деятельность с должности помощника мастера по добыче нефти нефтепромысла № 2 треста «Бугульманефть», а затем воз¬главив бригаду, В.И.Грайфер быстро освоил производственные процессы и, как способный инженер в декабре 1955 года был выдвинут на должность на¬чальника производственно-техничес¬кого отдела НПУ «Альметьёвнефть».
А с 1964 года Валерии Исаакович начинает работать главным инжене¬ром — заместителем начальника круп¬нейшего в стране объединения «Татнефть».
Его деятельность отличалась мно¬гогранностью и богатством замыслов, оказала существенное влияние на развитие нефтяной промышленности не только Татарии, но и в целом по СССР.
В.И. Грайфер большой вклад внес в вопросы совершенствования системы разработки нефтяных месторождений, техники и технологии сбора, транспорта нефти. Он явля¬ется автором многих ценных изобретений и рационализаторских предложений, в том числе таких как совмещенная схема подготовки нефти и избирательная система разработки нефтяных месторождений, внедрение которых дало народному хозяйству десятки миллионов рублей экономии. Некоторые из изобретений, соавтором которых является В.И. Грайфер, па¬тентовались за рубежом. Валерий Исаа¬кович имеет 19 изобретений, подтверж¬денных авторскими свидетельствами и 37 печатных работ, в том числе книги:
«Разработка нефтяных месторождений Татарии с применением повышенного давления», «Деэмульсация нефти в трубопроводах» и др., теоретическое и практическое значение которых трудно переоценить и которые продолжают широко использоваться работниками нефтяной и газовой промышленности.
В 1967 году В.И. Грайфер успешно защитил диссертацию и ему присвоена степень кандидата технических наук.
Серьезное внимание уделял В.И.Грайфер повышению технического уровня инженерных кадров. Имеет достаточ¬ный опыт педагогической работы. Он читал курс лекций в Казанском госу¬дарственном университете по специаль¬ности «Эксплуатация нефтяных место¬рождений», преподавал на вечернем факультете МИНХ и ГП им. И.М.Губ¬кина, систематически вел преподава¬тельскую работу в народных университетах, на курсах руководящего состава при объединении «Татнефть» и другие.
Где бы ни работал В.И. Грайфер — в промышленности или на преподавательской работе, для него всегда при¬сущи огромная энергия талантливого организатора и исследователя, много¬гранность производственных и науч¬ных интересов, принципиальность в решении любых вопросов, высокая требовательность к себе, своим работ¬никам и студентам.
Таким помнит и знает Валерия Исааковича многотысячный коллектив нефтяников Татарстана. Его помнят и глубоко ува¬жают как человека неизменной добро¬желательности, душевной щедрости и простоты».
И это, кстати, не пустое славословие. Вот еще один пример, еще один рассказ человека, давно знающего Валерия Исааковича не только в производственной сфере, но и в личной жизни:
В.Р. Вороновский Генеральный директор ЗАО "РИТЭК-Внедрение":
«Мое первое знакомство с Валерием Исааковичем Грайфером произошло в 1971 году во время проведения ленинского коммунистического субботника. Странно было видеть главного инженера самого крупного в те годы нефтяного объединения вместе со всем коллективом, работающего с граблями по очистке территории Дома культуры города Альметьевска. Простота, желание быть вместе со всеми всегда присущи этому человеку. Вот так "работая граблями" я и познакомился с Валерием Исааковичем.
В то время я занимался актуальным для нефтяной промышленности вопросом автоматического замера дебитов скважин. Созданные и внедренные системы телемеханики показали, что прежде нужны приборы, системы автоматического контроля основных показателей добычи, а уж потом системы телемеханики. Как тогда писали в газетах "телега впереди лошади". Необходимо было срочно разрабатывать контрольно-измерительные приборы, системы автоматики. В Татарстане этими вопросами занимались долгие годы, но только с приходом В.И. Грайфера эти работы были доведены до реального внедрения комплексов приборов и системы автоматики, групповых замерных установок и т.д. Это был огромный шаг вперед инженерной мысли, который по заслугам впоследствии был оценен, и В.И. Грайферу присудили Ленинскую премию.
Пора было создавать автоматические системы управления производством, которые в единой математической модели объединили бы отдельные показатели, приборы, технологические процессы добычи нефти, закачки воды, подготовки нефти и т.д. "Пионерами" в этом большом деле в 70-80-х годах были татарские нефтяники. Именно там впервые в отрасли начали внедрять вычислительные машины, создали вычислительный центр. Все это возглавляет В.И. Грайфер - главный инженер объединения. Вокруг него как производственника, ученого концентрируется молодежь, под его редакцией в Альметьевске впервые издается сборник "Исследователи -производству. Внедрение математических методов в управление нефтегазодобывающим предприятиями", объединяющий специалистов, работающих над созданием математических моделей в отрасли».
Но не нефтью единой жив человек, даже если он фанатично предан проблемам ее добычи и обработки. Вот что вспоминает Агзам Валиханович Валиханов, Генеральный директор ПО «Татнефть» в середине 70-х годов, позднее – заместитель министра нефтяной и газовой промышленности СССР, Герой Социалистического труда:
«Мне хотелось несколько слов сказать о человеческих качествах Валерия Исааковича. 13 марта 1971 года в выходной день .мы решили покататься на лыжах. Дни шли к весне. Первым с горы скатился Валерий Исаакович, я - за ним. Был уже наст. По середине горы головки моих лыж вошли под наст и отломились. Лыжи с ног не отцепились, я упал и начал кувыркаться вниз вместе с поломанными (головки лыж имели зазубрины и щепки) лыжами. Внизу оказалось, что одна лыжная головка (с зазубриной) вошла мне в нижнюю челюсть, была порвана нижняя губа, повреждена челюсть и сильно шла кровь. Валерий Исаакович вытащил меня на небольшую дорогу, которая шла в Альметьевск, нашел транспорт и довез до больницы, где мне сделали операцию и отправили в спецклинику в г. Казань. У меня было сотрясение мозга. Я должен сказать, что Валерий Исаакович очень добрый, человеколюбивый и отзывчивый человек.
Или другой случай. 2 сентября 1964 года случился пожар на складах жидкого газа Минибаевского газоперерабатывающего завода. Валерий Исаакович, работая главным инженером объединения "Татнефть", принял самое активное участие в тушении пожара и восстановлении этого склада. Сам тоже был травмирован. Его благодарили за оказываемую помощь и спасение людей.
В настоящее время изменилась Республика Татарстан. Появились тысячи километров асфальтированных дорог, новые города, спортивные объекты и объекты здравоохранения.
Валерий Исаакович Грайфер за большие заслуги награжден многими советскими и российскими орденами и медалями».
И еще один рассказ о том, каким был Валерий Исаакович в годы работы в Татарии. Еще одно свидетельство очевидца:
«Познакомился я с Валерием Исааковичем Грайфером весной 1958 года. Тогда я работал начальником цеха переработки газа Миннибаевского газобензинового завода (позже он был переименован в Миннибаевский газоперерабатывающий завода - МГПЗ). Познакомились как-то необычно. Поэтому, наверное, и запомнился.
Я был один на одной из технологических установок своего цеха и был занят своими вопросами - скорее всего вопросами подготовки и проведения плановых ремонтных работ. Он тоже один без сопровождающих, подошел ко мне, поздоровался и сразу (сходу) начал расспрашивать о работе установок и технологических возможностях по объему переработки газа. В этот момент мне и в голову не пришла мысль: "Кто он и зачем около меня?". Только позже я задал себе этот вопрос, но ответ уже был - это человек неограниченного обаяния, вызывает моментальное доверие к себе.
После этого я часто встречал его на заводе, а затем многие годы, работая под его руководством, неоднократно оказывался очевидцем, как Валерий Исаакович быстро (моментально) оценивает окружающую обстановку и легко находит решения в даже сложных обстановках.
Я всегда благодарю судьбу за то, что она свела меня с этим человеком -одним из знаменательных своим учителем.
Я благодарен ему всегда и желаю здоровья на многие годы этому гению нефтяного дела.
Позже выяснилось, что его беспокоят вопросы сокращения потерь газа, извлекаемого из недр вместе с добываемой нефтью. В те годы (до пуска мощностей завода) газ в больших объемах сжигался на факелах из-за отсутствия возможностей его использования. Объемы добычи нефти увеличивались быстрыми темпами, а проектирование и строительство очередей завода по переработке нефтяного газа опаздывали на многие годы, а газ (избыток) сжигался на факелах.
Валерия Исааковича интересовала возможность увеличения приема газа на завод. Он тогда работал начальником отдела нефтяного управления Татсовнархоза.
Позднее было принято решение Совнархоза и за короткие сроки проведена реконструкция маслоабсорбционной установки, позволившая значительно увеличить объем приема и переработки газа.
Вскоре после этих событий Валерий Исаакович возглавил вновь организационный трест "Татнефтегаз", в состав которого входил и наш Миннибаевский завод, а затем в 1964 году стал руководить службой главного инженера объединения "Татнефгь".
В этот период (до 1964 года) я продолжал работать на заводе начальником цеха, потом начальником производственно-технического отдела, главным технологом завода.
В мае 1964 года Валерий Исаакович пригласил меня на работу в аппарат объединения "Татнефть" в качестве начальника отдела подготовки нефти и переработки газа, где я проработал до июля 1973 года. Правда, из-за сложившихся обстоятельств на заводе к исполнению обязанностей в этой должности я приступил только в январе 1965 года.
В период с июня 1964 года по январь 1965 года мне пришлось исполнять обязанности главного инженера завода.
Подробно рассказываю об этом периоде, так как с 1964 по 1972 гг. я работал под непосредственным руководством Валерия Исааковича (до его перехода на работу в центральный аппарат Министерства нефтедобывающей промышленности СССР) и был участником осуществления (внедрения, претворения в жизнь) его технической политики (идеологии) в нефтяной отрасли Татарии.
Мне казалось, что в эти годы Валерий Исаакович работал не просто техническим руководителем предприятия, а жил жизнью всех людей, имевших отношение к нефтяному делу Татарии. Трудно найти вопросы, которыми он не
занимался. Он придавал большое значение и не упускал с поля зрения важнейшие вопрос, такие как:
- повышение качества производимой (реализуемой) предприятиями товарной нефти;
- снижение потерь нефти, особенно легких углеводородных фракций;
- улучшение экологической обстановки в районах добычи нефти в Татарии;
- улучшение (совершенствование) технологических процессов в нефтегазовом производстве;
- разработка и внедрение новых технологий и техники на предприятиях;
- разработка и внедрение средств механизации и автоматизации производственных процессов;
- разработка и внедрение АСУ-нефть;
- работа с людьми, особенно с молодыми специалистами, подбор кадров.
В эти годы много приходилось бывать в его обществе - на рабочем месте, на подведомственных и родственных предприятиях, объектах, во время переездов (автомобиль, поезда, самолеты), в командировках и не помню ни одного негативного случая, отрицательного отношения не только ко мне, но и к другим людям.
Обо всем этом можно было бы написать не одну книгу. Попробую рассказать о некоторых направлениях в его работе:
1. Особое отношение к Миннибаевскому газоперерабатывающему заводу - производству, работающим на заводе людям и вообще предприятию. Валерий Исаакович отлично понимал опасность производства (пожаровзрывоопасность) и ценил работников, специалистов, понимая и зная, что на таком производстве нужны соответствующие знания и ответственное отношение к производственной, технологической дисциплине, так как отсутствие или нарушение их ведет к несчастьям, авариям с человеческими жертвами.
Валерий Исаакович, будучи главным инженером объединения "Татнефть", особо выделял вопросы взаимных связей специалистов смежных предприятий и обмена опыта между ними. Также считал опыт работы газобензинового завода как бы базовым для всех нефтедобывающих предприятий. Он организовывал встречи главных инженеров предприятий (их мы между собой называли "институтом главных инженеров"), выступал инициатором конференций, совещаний других специалистов - механиков, энергетиков, технологов, служб по технике безопасности и другие. Эти мероприятия проводились, как правило, на предприятиях, которые подбирались по тематике обсуждаемых (рассматриваемых) проблем.
2. В 1960-1962 гг. разрабатывался проект 111-ей очереди газоперерабатывающего завода. Имеющиеся темпы создания дополнительных мощностей завода отставали от темпов увеличения ресурсов извлекаемого и сжигаемого на факелах газа, что само собой вызывало большое беспокойство. Проект разрабатывался проектным институтом "Гипрогаз" в г.Киеве.
Предвидя длительный срок: экспертиза, согласования и утверждения проекта и только после этого выполнение рабочей документации, по которым заказывается оборудование и начинается строительство, Валерий Исаакович собрал группу специалистов завода и с ними сам выехал в г. Киев, где в рабочем порядке был рассмотрен проект и дано институту разрешение на составление рабочей документации для экспертизы и утверждения проекта. Эти работы проводились параллельно по времени, а замечания к проекту вносились в рабочую документацию по их поступлению. Такой подход позволил минимум на год приблизить начало строительства, соответственно, и пуск в работу объектов 111-ей очереди и последующих очередей завода.
3. В 1955-1965 гг. объемы добычи нефти в Татарии увеличивались небывалыми до этого темпами в СССР и уже к 1965-1970 гг. уровень добычи достиг 100 млн.т товарной нефти в год. В тоже время это привело к ряду осложнений, в том числе выделение большого количества газообразных составляющих нефти - легкие углеводороды, являющиеся потерями нефти. Объем потерь достигал до 10%, а это миллионы тонн ценного углеводородного сырья, что одновременно загрязнял окружающую атмосферу.
Валерий Исаакович, один из инициаторов квалифицированного использования этого сырья в народном хозяйстве, и возглавил эту работу в Татарии. В это время было не мало руководителей, которые говорили: "Лес рубят, щепки летят. При добыче нефти и потери будут. Нефть-то нужна стране".
Было внесено предложение и Правительством СССР принято постановление о строительстве 10 крупнейших узлов комплексной подготовки нефти (УКПН) в Татарии - в районах таких городов, как Альметьевск, Лениногорск, Азнакаево, Актюба и поселков Джалиль, Карабаш, Кама-Исмагидлва. За короткие сроки эти комплексы были построены и освоены.
9
4. На базе вырабатываемой УКПН продукцией (ШФЛУ - широкая фракция легких углеводородов) воздвигнут крупнейший в Европе нефтехимический гигант - Нижнекамский нефтехимический комбинат (НХК) и на левом берегу реки Кама вырос крупный современный город Нижнекамск.
Мне посчастливилось принять участие в этих свершениях, как разведчику.
По поручению Валерия~Йсааковича я - начальник отдела объединения "Татнефть" и П.Н.Камышников - начальник отдела треста "Татнефтегаз" были командированы в г. Москву для рассмотрения вариантов организации проектирования нефтехимических предприятий в районе гг. Альметьевск, Бугульма и Лениногорск в Татарии. Мы в течение 10-12 дней посетили ряд институтов г. Москвы - ВНИИНП, Пластполимер, ГИАП, ВНИКАнефтегаз и другие. Затем приезжали несколько групп специалистов проектных институтов с целью выбора площадок для размещения предприятий по переработке ШФЛУ и производству товаров широкого потребления из пластмасс, резины и др.
Мотивы этих работ - строительство вышеназванных производств при гг.Альметьевск, Лениногорск и др.
Рост добычи нефти в Татарии в 50-70 годах XX века сопровождался бурным развитием нефтяного производства - увеличением мощностей действующих и созданием новых предприятий. Это вызвало приток большого количества специалистов в основном, мужчин. Строились города, поселки. Численность населения увеличилось. Мужчины трудоустраивались, а женская половина населения работой не обеспечивалась. Невостребованность женского труда очень беспокоила руководство городов и предприятий. К этому вопросу очень болезненно относился и Валерий Исаакович. Надо было создавать рабочие места для женщин. Поэтому он одним из первых стал инициатором в решении этой проблемы.
При выборе площадки для размещения таких производств требовалось наличие площадей с ровным рельефом, прочной структуры для разломов, где можно было бы разместить производственные корпуса, установки размером 500 х 500 м, 300 х 500 м в плане. Поскольку на всей территории рассматриваемых площадок велось бурение нефтяных скважин равномерным размещением строго по "сетке" ...х..., поиски пришлось перенести на территории, куда не подходили нефтяные залежи (в те времена кустовое размещение нефтяных скважин еще не рассматривалось и не было освоено). Более подходящим определилась площадка на левом берегу реки Кама в 10-20 км ниже по течению от деревни Набережные Челны напротив г. Елабуга.
Как свидетель этих событий одним из основателей Нижнекамского НХК и соответственно г. Нижнекамска считаю В.И.Грайфера.
Мне под руководством Валерия Исааковича посчастливилось курировать проектирование, строительство и освоение мощностей всех 10 УКПН в Татарии, которые обеспечивали и обеспечивают по сей день сырьем Нижнекамский НХК. Для доставки сырья (ШФЛУ - широкая фракция легких углеводородов) на Нижнекамский НХК были построены емкостные складки (парки) для сбора и хранения ШФЛУ при УКПН, несколько сот километров трубопроводов, насосных станций.
Это еще одна из форм заботы Валерия Исааковича Грайфера о судьбе людей, выполнявших святой долг Родине в укреплении ее мощи.
5. Об участии Валерия Исааковича Грайфера в судьбе коллектива Миннибаевского газоперерабатывающего завода разговор отдельный.
Завод по своей истории строительства и эксплуатации отличается от своих "собратьев" уникальностью. Аналогичные заводы - Туймазинский и Шкаповский в Башкирии, Отрадненский и Нефтегорский в Куйбышевской области, Коробковский в Волгоградской области, также заводы в г. Грозном, в Украине, Белоруссии, Азербайджане проектировались и строились по "обкатанной" технологии с применением производимых в те времена в Союзе технологий, техники и оборудования. Импортные технологии и техника проходили только через "игольное ушко".
"Прорыв" сделал Миннибаевский ГПЗ. Коренным образом изменились способы проектирования, примененная технология и техника. Почти все было создано заново. Старые процессы углеадсорбции и маслоабсорбции были заменены низкотемпературными процессами; вместо старых газомоторных поршневых компрессоров с поршневыми газовыми двигателями мощностью 100 л.с. были разработаны индивидуальные для ГПЗ центробежные компрессоры с приводом от электродвигателя мощностью 6 МВт.
Процесс маслоабсорбции позволял извлекать из газа 40-50% пропана, а новая технология - 95-98%. Кроме того, на новых установках из газа стал извлекаться этан - основное сырье для Казанского завода "Оргсинтез". Более того, разработано и внедрено в производство по извлечению гелия из нефтяного газа.
Изучение, разработка теории расчетов и проектной документации для таких центробежных высоконапорных компрессорных агрегатов большой производительности и электродвигателей с сопутствующим оборудованием, а также новых технологий в СССР был крупным переворотом в науке и технике.
Благодаря появлению гелия высокой чистоты, вырабатываемого на Миннибаевском ГПЗ, способствовало сделать резкий скачок в развитии f/ ракетной техники и освоении космоса.
Застрельщиком в этих грандиозных свершениях выступал В.И.Грайфер.
Газопереработчики нефтяной промышленности СССР заслуженно называли Миннибаевский ГПЗ "Флагманом газопереработки", так как последующие газоперерабатывающие заводы проектировались и строились на базе опыта Миннибаевского ГПЗ и новые заводы укомплектовывались в основном кадрами из г. Альметьевска. Это заводы в Казахстане, Белоруссии и Западной Сибири.
При этом будет уместным вспомнить "опыт" проектирования строительства и эксплуатации Казахского ГПЗ.
В 1968-1970 гг. при принятии технических решений по проектированию завода были использованы компрессоры 10ГК (компрессорная часть и газовый двигатель). Обоснование - выпускаемые в то время центробежные компрессоры не соответствуют характеристике газа.
Завод построили, где было установлено более 100 газомоторных компрессорных агрегатов. В процессе эксплуатации , "столкнулись", что двигатели очень быстро выходят из строя. "Виновником" оказалась пыль (пыльные бури), попадая с воздухом в полость цилиндра двигателя, работала как наждак, вызывая очень быстрый износ трущихся частей.
Многие годы по всему Союзу изыскивали мощности для изготовления запасных частей для замены, транспортировки на дальние расстояния металла для этого и запасные части в больших количествах, а также "армия" рабочих "рук", приезжающих по вахтам из других районов, обходилось в "копеечку".
Положение было исправлено только после проведения реконструкции с заменой компрессоров на центробежные агрегаты. Но это какие затраты и .,, потеря времени.
Подобных ошибок удалось избежать при создании мощностей по использованию нефтяного газа в Западной Сибири.
6. Быстрый рост добычи в СССР, особенно в России, достигался о формированием отбора жидкости из недр. Это^ было нарушением допустимых ' параметров разработки месторождений, физико-термических законов недр привело к резкому увеличению содержания воды в извлекаемой из недр жидкости (содержание воды в продукции скважин до 98%). Это значительно осложняет работу с продукцией скважин на поверхности - строительство и эксплуатация трубопроводных систем, емкостных парков, аппаратуры, перекачивающих агрегатов, различных объектов и сооружений по очистке и утилизации сточных вод и др. на промыслах. На промыслах объединения "Татнефть" усредненное содержание воды в продукции скважин за 5 лет (1967-1972 гг.) выросла с 2-5% до 70-80%. Это в условиях, когда объем добычи нефти составлял около и затем более 100 млн.т в год.
В эти годы ученые и специалисты на производстве изучили, проанализировали, провели множество экспериментов, испытаний в лабораториях, на производственных объектах различные процессы, внедрили на промыслах новые процессы, позволяющие сократить всяческие затраты (проектирование, строительство, эксплуатация) по этим проблемам.
7. Большие объемы сточных вод, выделяемых из продукции скважин, содержащие различные минеральные соли (в принципе рассол), создавали определенные проблемы. Эта вода, попадая на землю, убивала любую растительность, превращая землю на многие годы в "мертвую", а, попадая в
реки, водоемы - уничтожала там тоже все живое (рыба, раки и другие), а воду нельзя (невозможно) употреблять для питья.
Закачка этих вод в так называемые "поглощающие скважины" вызывала засоление родников питьевых вод в радиусе 15-20 км.
Были разработаны и внедрены соответствующие технологии по очистке и возврату этих вод в недра.
8. Разработка и внедрение новых технологий, техники, оборудования в объединении "Татнефть" стал "мобильным коньком" с появлением В.И.Грайфера в качестве главного инженера.
Десятки научно-исследовательских институтов, опытно-конструкторских организаций гг. Москвы, Ленинграда, Баку, Казани, Уфы и других городов со всего Союза работали на объединение "Татнефть". Не счесть количество и названий новых усовершенствованных инструментов, приспособлений, оборудования, техники разработанных по инициативе и заказу объединения "Татнефть" для применения в нефтяном производстве и широко распространено по всему СНГ. Взять хотя бы АСУ-нефть.
Впервые в Союзе в объединении "Татнефть" началось применение вычислительной техники в нефтяном деле, что послужило началом создания вычислительных центров на предприятиях, а затем базой для формирования и внедрения во всем Миннефтепроме Головного информационного вычислительного центра (ГИВЦ), а в дальнейшем ускоренному освоению ПК и внедрению компьютеризации.
Б.Х.Хусаинов
В Татарии Валерий Исаакович же¬нился. Его избранницей стала Тамара Петрова, студентка-практикантка из Ле¬нинградского горного института. Моло¬дая семья сначала проживала в одной квартире с друзьями Валерия, а через не¬которое время получила свою первую квартиру из двух комнат, где родилась их старшая дочь Елена.
Но годы работы в Татарии запомнились Валерию Исааковичу, разумеется, не только событиями в личной жизни, тем более, что она тесно переплеталась с его профессиональной деятельностью:
«В Татарии я возглавлял НТО нефтяной промышленности. Оно объе¬диняло все подразделения и даже тех выпускников, которые были в организациях транспорта нефти, и в других смежных организациях, и я всегда знал как в целом живут наши выпускники. Потом были слеты молодых специалистов. Всякий раз это были яркие моменты. Как прави¬ло, приезжал первый секретарь ЦК комсомола. И Павлов, и Камшалов были. И, как правило, они привозили с собой выдающихся спортсме¬нов, космонавтов, актеров. Я никогда не забуду ярких встреч с Валери¬ем Попенченко. Он только вернулся из Дании. Ну, естественно, встре¬чали хорошо. Я помню Никита Симонян, Валерий Попенченко и Ген¬надий Попов, великолепный акробат и сильный гимнаст, за столом. Встали, обращаются к Павлову: «Товарищ Первый секретарь ЦК ком¬сомола, разрешите сегодня нарушить режим». — «Сегодня можно, на¬рушайте». Потом поехали на буровую.
— Покажи мне, — говорит Попенченко, — как бурят. Я видел как варят сталь, а как бурят не видел.
Мы проезжаем мимо буровой, остановились. Я попросил ребят, пока шел спуск-подъем, приостановить работу. Зашли мы, рабочие бригады познакомились с Валерием. Показали ему несколько спусков. Вы знаете как это выглядит, на больших скоростях, с грохотом, лязгом, свистом. И подарили ему на память обломочки керна с глубины 2 км. Он их рассовал по карманам. А утром, когда я его поднимал (ему надо было судить на стадионе, соревнования детей шли), он надевал брюки свои с огромным возмущением по поводу какого-то сукиного сына, кото¬рый камни ему в карман, понимаете, набросал. Разбросал весь этот керн. Я ему говорю: «Валерий, что ж ты делаешь? Тебе вчера буровики...» — «Какие буровики?» — «Ну мы же с тобой заезжали...» Долго морщился, вспоминая, но так, по-моему, до конца и не вспомнил...»
Даже такие забавные эпизоды Валерий Исаакович помнит так, словно это было вчера. И не слишком забавные умеет рассказывать так, что поневоле делается смешно, хотя смеяться особо не над чем. Скорее, наоборот.
«У меня ведь три выговора по партийной линии – помимо всяких наград и грамот. Первый я получил в 1962 году, когда правительство наше разрешило использовать доходы от промышленности для строительства социальных объектов. Например, детских садов при заводах: это позволяло привлечь женщин на работу и уменьшить кадровый дефицит.
На одном заводе, куда нужно было добираться от города 20 километров на раздолбанном вахтовом автобусе, я решил построить детский сад возле автобусного вокзала, чтобы дети не тряслись вместе с матерями по всякой погоде туда и обратно. За это и схлопотал на бюро горкома выговор с занесением в учетную карточку: лишняя инициатива тем более наказуема.
Второй выговор я схлопотал в том же 1962 году, но уже на другом уровне – в Госконтроле ЦК КПСС. Получил я его за то, что пустил газоперерабатывающий завод не сразу, а по частям, по мере готовности. Слушал меня тогда Александр Николаевич Шелепин, недавний первый секретарь ЦК ВЛКСМ. Я вышел вроде бы оправдываться, но увлекся и начал с огромным воодушевлением рассказывать о наших достижениях. Шелепин слушал, слушал, а потом говорит:
-Вроде мы собирались человека наказывать, а получается, что его орденом нужно награждать. И что будем делать?
Обошлось обычным выговором, хотя сначала предполагалось самое худшее, вплоть до исключения из партии.
Ну, а третий выговор был значительно позже, уже в Западной Сибири. За факелы нефтегаза. К тому времени я уже был стреляный воробей и воспринимал все не слишком трагично. Опять же обошлось…»
Помимо комичного, были и трагические происшествия, такие, которые надолго остаются в памяти очевидцев и непосредственных участников. Его друзья вспоминают, как во время ликвидации пожара на крупнейшем в Европе Минибаевском газоперерабатывающем заводе на протяжении многих часов, рискуя жизнью, он работал в самом пекле, обеспечив перекрытие задвижек на опасных участках и локализацию пожара.
А ведь это действительно была серьезнейшая авария, которая могла закончиться куда более тяжелыми последствиями, чем те, которые возникли на самом деле. И далеко не последнюю роль в ликвидации этого бедствия сыграл лично Валерий Исаакович, его организаторские способности и смелость. Впрочем, об этом гораздо лучше расскажет тот, кто также был непосредственным свидетелем и участником этого события.
Я привожу его рассказ на страницах этой книги, поскольку эта история дает удивительно точный портрет ЧЕЛОВЕКА НА СВОЕМ МЕСТЕ.
Авария на Миннибаевском газобензиновом заводе в сентябре 1964 года
(вспоминания Б.Х.Хусаинова)
Авария, которая произошла на Миннибаевском газобензиновом заводе (ГБЗ) в сентябре 1964 года, явление не обычное, с тяжелыми последствиями.
Изложение этого явления сложно, чтобы воссоздать истинное положение или близкое к этому будет необходимо осветить и сопутствующие события.
Попробую рассказать эти события в своем видении (т.е. что сам видел, делал и услышал рассказы очевидцев), хотя время стирает уже из памяти.
Миннибаевкий ГБЗ перерабатывал нефтяной газ, добываемый вместе с нефтью на промыслах объединения "Татнефть" и вырабатывал (производил) сухой отбензиненный газ, сжиженные газы (пропан, изобутан, нормальный бутан) и стабильный газовый бензин.
Сухой газ транспортировался в г. Казань и по газопроводной сети до потребителей, а жидкие продукты (сжиженные газы и бензин) вывозились до потребителей по железной дороге в специальных железнодорожных цистернах со станции "Миннибаево", расположенной в 13 км от завода. При станции была построена специальная эстокада для налива продукции в цистерны и товарный (резервуарный) парк для приема и хранения продукции.
На прилегающей к заводу территории тоже действовал призаводской товарный (резервуарный) парк для хранения жидких продуктов. Для каждого продукта была своя группа резервуаров - пропановая, изобутановая, нормального бутана, бензиновая.
В составе призаводского склада была построена и функционировала насосная станция для перекачки продукции на приэстакадный (пристанционный) парк под большим давлением - до 60 атмосфер.
В сентябре-октябре 1964 года значительно сократился вывоз сжиженных газов из-за задержки поступления на станцию достаточного (необходимого, требуемого) количества порожних цистерн для вывоза сжиженных газов. Поэтому все емкости (резервуары) пристанционного и призаводского парка были заполнены до предела (максимально допустимого), а излишки сжиженного газа сжигались на факелах.
В это время по приказу объединения "Татнефть" я был переведен на работу в аппарат объединения "Татнефть" и должен был приступить к новой работе 25 сентября 1964 года. До этого я работал главным технологом Миннибаевскго ГБЗ.
24 сентября 1964 года директор и главный инженер завода объявили в конце рабочего дня, что мне нужно оставить завод. Поскольку в те времена общественный транспорт (маршрутный автобус) ходил не регулярно, а вахты на работу ездили на вахтовых автобусах, то я с вахтой (около 16 часов) уехал домой в г. Альметьевск (за 10-12 км).
Когда я уезжал, была получена информация, что на подходе к станции состав с порожними цистернами, т.е. на какое-то время парки частично разгрузятся. За исключением проблем с отгрузкой продукции другие вопросы для срочного решения, будто, не существовали. Н.П.Волков и П.А.Овчинников остались на заводе, далее (после этого), на какое-то время, другие информации о заводе не получал и излагаю хронологию этого периода состояние из рассказов участников и очевидцев.
Волков Н.П. и Овчинников П.А. (директор и главный инженер) через некоторое время уехали домой в г. Альметьевск. Начальник цеха Шенкер А., начальник товарного парка Золкин тоже уехали домой. На заводе из инженерно-технического персонала был оставлен (без официального инструктажа и распоряжения) исполняющий обязанности мастера товарного парка Платов, который в этот период руководил операциями налива цистерн на эстакаде (при станции), перекачке продукции от призаводского парка в пристационный парк и другие операции.
В данном случае следует сказать - кто такой Платов.
Платов - молодой специалист несколько месяцев до этого получивший, окончив техникум, диплом техника-механика. Тогда существовало неписаное правило - молодой специалист инженер (любой) начинает свою деятельность как рабочий, не говоря о техниках, а Платов с первого дня требовал назначить себя на инженерно-техническую должность, хотя не имел производственного опыта. Поэтому руководство завода, буквально за 1-2 недели до этого, назначило его на должность исполняющего обязанности мастера.
Платов в этой, довольно сложной ситуации, не имея достаточного опыта, давал ошибочные указания по переключению технологических коммуникаций и включению в работу насосов, что создало высокое давление в одном из участков трубопровода на призаводском товарном парке. В результате 5-ти кратного превышения рабочего давления, трубопровод разорвался, и произошло загорание вытекающего жидкого пропана. В это время (около 19 часов) в товарном парке работали 2 человека (оператор и машинист), кроме Платова, который тут же сбежал с места аварии и оказался на соседнем объекте (со слов персонала) на расстоянии 500 м. Убеждения персонала соседнего объекта, что ему надо вернуться на место аварии не подействовали, а персонал не мог оставить свое рабочее место. Машинист и оператор товарного парка вызвали пожарных и доложили обстановку на месте аварии.
Авария произошла в вечернюю смену, когда на объекте не было персонала, работающего в дневное время (их больше), и два человека не смогли остановить дальнейшее распространение огня и огонь распространился по всему парку и усилился. (В парке хранилось более 15 тысяч кубометров сжиженного газа). Это привело к непринятию своевременных мер по перекрытию поступления пропана к месту загорания и его тушению.
Руководство завода, получив информацию, приняло меры добраться до места аварии из г. Альметьевска (10-12 км).
Волков Н.П. связался с В.И.Грайфером и вместе прибыв на место пожара включились в процесс тушения. Это после 1,5 может и 2 часа после аварии. Они, В.И.Грайфер и Н.П.Волков, подошли к "точке", где было сильное горение, а группа пожарных тушила огонь, почти безрезультатно, и приняли решение для дальнейшего действия (отключение коммуникаций для прекращения поступления жидких продуктов в очаг горения). Когда Н.П.Волков и В.И.Грайфер отошли в разные стороны, буквально на несколько метров, произошел разрыв металлической емкости (диаметр 3 м, длина 26 м) оторвалось днище. Получилась "ракета", внутри которой было более 160 м3 жидкого пропана. Емкость сорвалась с основания, взлетев вертикально, улетела на 800 м.
Под пламенем этой "ракеты" оказались В.И.Грайфер, Н.П.Волков и группа пожарных.
Всего пострадали 39 человек, среди них в списке В.И.Грайфера нет. Его нельзя было включать в это число. Из медсанчасти он переехал в свой рабочий кабинет, после оказания необходимой помощи.
Все 38 человек, за исключением Н.П.Волкова, в течение 2-3 недель были выписаны из больницы, а Н.П.Волков после этого около 2-х лет лечился в стационарах от ожогов. После излечения приступил к работе.
Вышеизложенное происшествие приведено со слов участников и очевидцев.
Все это время я находился дома, ибо не знал о случившемся. За мной домой, около часа ночи, заехал диспетчер завода Ю.А.Шотин. От него выяснил - 24 сентября 1964 года около 19.00-19.30 часов произошел разрыв и загорание, в 21.30-22.00 часов произошел разрыв и полет емкости с пропаном. Пострадавших увезли в медсанчасть в г. Альметьевск в 22.00-22.30
24 сентября 1964 года
Когда я приехал (с диспетчером Шотиным Ю.А.) около 01.30-2.00 часов 25 сентября 1964 года на место аварии на территории товарного парка было видно со стороны, что кое-где что-то горит, а ворота для въезда на территорию товарного парка (назвали мы его "проходным") закрыты.
Стоит охрана обычная (штатная) и никого не пускает, хотя мой пропуск, разрешающий свободный проход в любое время суток и на все объекты, был при себе. Охрана сказала: "Вход на территорию кого бы то ни было запретил тов. Р.Ш.Мингареев". Тогда я подошел к группе людей, которая стояла невдалеке от ворот, но не уходила никуда. Там было где-то человек 15-20. Среди них были Р.Ш.Мингареев, Маслов, П.А.Овчинников, А.Шенкер.
На мою просьбу, посовещавшись с Р.Ш.Мингареевым, подполковник Маслов разрешил зайти на территорию парка, взяв с собой П.А.Овчинникова и Шенкера (оказалось, что они тоже просили их пустить на место аварии). Когда мы втроем зашли на территорию, там никого, ликвидирующих очаги огня, не нашли и сами подручными средствами затушили все продолжавшие гореть небольшим пламенем на сальниках, фланцах и т.д., а больших очагов горения уже не было. Тем временем "глазеющий" народ разошелся.
Уже наступило утро. Расставив дежурных на месте аварии (руководители основных цехов, узнав о случившемся, приехали на свои рабочие объекты), собрались в кабинете главного инженера, где П.А.Овчинников провел первую послеаварийную экстренную планерку.
Где-то около 8 часов утра 25 сентября 1964 года встретили подъехавших руководителей Средневолжского совнархоза - товарищей В.И.Муравленко, В.Ю.Филановский и другие, которые прилетели спецрейсом из г. Куйбышева.
С этого момента практически началась работа Государственной комиссии по расследованию причин аварии. Вскоре я увидел Валерия Исааковича Грайфера, который после оказания первой помощи в медсанчасти отказался от госпитализации, приступил к своей работе. Он активно организовывал работу комиссии. Валерий Исаакович, насколько мне помнится, активно и непосредственно руководил работами по устранению последствий аварии и пожара с восстановлением нормальной работы завода на прежних режимах в короткие сроки.
С первых же часов пребывания руководителей СВСНХ на заводе исполнение обязанностей директора завода было возложено на П.А.Овчинникова, а на меня - обязанности главного инженера, что я и делал до 15 февраля 1965 года.
В этот период, а особенно в период устранения последствий аварии и пожара, работа велась (я работал) в постоянном контакте с Валерием Исааковичем, и тогда я понял, что такое ЧЕЛОВЕК с большой буквы. Тогда я получил Великого Своего Учителя в жизни. В дальнейшем в своем трудовом пути встречал многих, но таких больше не было. Почти через 10 лет наши пути расходились; привлекать его внимание к себе, отвлекать его считал лишней роскошью для себя. К сожалению, больше с ним так общаться не пришлось».
Одним из ярчайших примеров нестандартного подхода к решению научно-технических проблем стал созданный и руководимый В.И.Грайфером институт главных инженеров в объединении «Татнефть». Этот институт по своим принципам организации и управления напоминал научные семинары крупнейших ученых — Капицы, Ландау и др.
Кворум на семинарах был всегда, так как он определялся не жесткой дисциплиной, а живым интересом к происходившему — докладам, обсуж¬дениям, поискам решений. Уже в то время В.И.Грайферу удалось создать в масштабе объединения единый управляемый комплекс: наука — производ¬ство. Этому способствовали атмосфера и поддержка, которую формиро¬вали ВД-Шашин, Р.Ш.Мингареев и другие нефтяники старшего поколения.
Но и позже, на всех этапах своей деятельности, он умел создавать творческие коллективы из ученых и производственников, способные решать сложнейшие задачи, находя нестандартные решения. Так было и в период его работы в Министерстве и на посту руководителя «Главтюмсньнсфтегаза», на любом ответственном участке, который ему поручали.
Те, кому довелось работать с Валерием Исааковичем в Татарии, не скупятся на добрые слова и теплые воспоминания о нем. «Незаурядная личность», «прирожденный лидер», «блестящий ученый», «замечательный человек». Почти то же самое говорили те, кто учился вместе с Грайфером в Москве или просто общался с ним. Но неуемная жажда деятельности, стремление открыть новое, неизведанное, сделать что-то лучше, чем делали до сих пор, заставила тогда еще юного Валерия оставить обжитую Москву, родных, перспективы чисто научной карьеры и уехать в Татарию, фактически, на пустое место.
Спустя 30 лет он в силу тех же причин оставит уютный кабинет начальника управления министерства, уедет в Тюмень и примет на себя руко¬водство нефтегазодобычей в Западной Сибири, а потом и вовсе с головой оку¬нется в пучину рыночной экономики, со¬здав первую в отрасли негосударствен¬ную инновационную компанию с акцио¬нерным капиталом.
Но это уже – другая история и другие ее свидетели.
Горячая кровь Земли. Глава вторая
© Copyright: Светлана Бестужева-Лада, 2011
Свидетельство о публикации №211041700759
Свидетельство о публикации №211041700759
Рецензии
Попал на Вашу страницу совершенно случайно - писал послесловие к рассказу для детей моего отца - известного татарского писателя Рафаила Тухватуллина "Розовые облака", в которой мальчик в больнице видит ночью розовые облака в небе, которые оказались отсветом большого ночного пожара на Миннибаевском газоперерабатывающем заводе, и утром в больницу привезли 26 обожженных пожарников. Я сам тоже помню эти розовые облака, мне тогда было 12 лет. И я начал искать в интернете более подробные сведения об этом пожаре. Странно - долго искал, сведений почти нет. И наконец попал на Вашу страницу. И прочитал не отрываясь. Здорово написано!Очень удивился, что главный инженер Татнефти лично участвовал в тушении этого пожара, и мог погибнуть, и что он был в числе 40 обожженных пожарников, но официально было сообщено о 39. Правдиво. Мне пришлось работать и в оборонке, и в Татнефти, даже меня уговаривали писать кандидатскую по насосной тематике, слава богу, отказался. Приходилось и купаться в нефти. Несколько зарисовок я уже давно разместил в Прозе.ру. Кстати, наша родительская квартира находится в 200 метрах от здания "Татнефти", где мне неоднократно приходилось бывать по работе. А несколько лет назад, продав свою квартиру, которую получил в Советское время от оборонного завода, мы построили дом на окраине Мактамы, и из наших окон ночью прекрасно виден светящийся Миннибаевский газоперерабатывающий завод.
Желаю Вам дальнейших успехов!
Рустам Тухватуллин 11.12.2019 12:39 • Заявить о нарушении
Желаю Вам дальнейших успехов!
Рустам Тухватуллин 11.12.2019 12:39 • Заявить о нарушении
Спасибо, Рустам. Очень рада, что моя работа над книгой о В.И.Грайфере не осталась незамеченной. 20 ноября ему исполнилось 90 лет, но он по-прежнему в строю нефтяников - как мудрый наставник и хранитель истории.
С уважением,
Светлана Бестужева-Лада 11.12.2019 16:10 Заявить о нарушении
С уважением,
Светлана Бестужева-Лада 11.12.2019 16:10 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.