Благослови меня с небес. Глава 20

Глава 20

  - Мама!- ясно услышала Настя, и тут же почувствовала легких удар детской ладошки по своей руке. Она открыла глаза. Перед ней сияло довольное личико сына. Он заинтересованно смотрел на мать, насасывая палец при этом.
-Мальчик  мой, иди ко мне!- Настя протянула руки к сыну и стала неистово целовать его кучерявую головку.
- Ну вот и мама проснулась! -услышала Настя знакомый голос. Она не сразу поняла, кому он принадлежит. Но через мгновение увидела перед собой спокойное белое лицо свекрови.
- Здравствуйте, - как можно увереннее пыталась сказать Настя.
- Здравствуй, Настя, мама твоя ушла не так давно, мы  немного с ней разминулись. Как ты, как себя чувствуешь?
- Спасибо, как Андрейка?- Настя погладила ручки и плечики ребенка,- мама сказала, что он упал с лестницы. Глаза у свекрови вдруг похолодели. Она не сразу ответила.
- Ты таблеток наглоталась, уснула, а ребенок проснулся и упал с лестницы, вывихнул ручку, ему потом в больнице ее правили. Мы вернулись домой около четырех часов, и нашли его на полу, под лестницей, он дико кричал, а ты не слышала. Да и что ты  могла слышать после стандарта димедрола. Настя, ты безответственно поступила, ты подвергла ребенка большой опасности…
- Ах, Леночка, не нападай на нее, ты же видишь, она сама- то чуть живая,- Настя не сразу заметила, что в палате также находился Николай Степанович. Он сидел на стуле возле окна, на его плечи был накинут белый халат. – Ты здорово нас напугала, ты в коме была почти  двое суток, а это не шутки, девочка,- вздохнул он.- А теперь вот психушка эта, - он отчаянно покачал головой.
- Почему психушка?- спросила Настя, глядя на свекровь.
- У тебя была попытка суицида, вот почему психушка, здоровый человек не станет лишать себя жизни, да еще в присутствии маленького ребенка, вот почему психушка, Настя,- назидательно сказала свекровь. Настя почувствовала  нарастающее раздражение в ее голосе.
- Да нет же, вы не понимаете,  я не хотела ни чего такого, я всего лишь хотела спать,- произнесла она, отчаянно желая, что бы они поверили ей.
- Настя, твой сын мог погибнуть, он кричал от боли, пока ты там спала после того как наглоталась таблеток! Настя это не шутки, и за это с тебя еще спросят. Ты понимаешь, о чем я говорю?- свекровь пристально смотрела на нее.
- Леночка, хватит, мы же не за этим сюда пришли, хватит,- Николай Степанович стоял позади жены и трепетно гладил ее плечи.

     У Насти же не было сил говорить, спорить с ними, тем более в таком тоне. Но ей  стало невыносимо от того, что она сделала, она ведь действительно подвергла своего малыша опасности. Она ругала себя за это, она ненавидела себя за это и несмотря на суровый тон свекрови была безумно благодарна ей, что с сыном теперь все в порядке, что они пришли вовремя и сумели  исправить, то что она натворила. В палату вошла медсестра, она посмотрела на приборы возле Настиной кровати, проверила ее пульс, и попросила посетителей окончить визит. Настя слышала, как свекровь расспросила ее о Настином состоянии, услышала, что ей, Насте, уже гораздо лучше, что кризис прошел и что она идет на поправку. Медсестра сказала так же, что завтра в три часа придут окулист и невропатолог, они  будут делать заключение о ее состоянии. Горские ушли, Андрюша помахал маме «до свидания» сидя у свекра на руках.

  Настя осталась одна. Она старалась выстроить хронологию последних событий, собирая в целое обрывки памяти, обдумывая свое положение. Значит ее желание победить  бессонницу чуть не явилось причиной беды, она могла навредить своему сыну. Она и так ему навредила, ведь Андрюша вывихнул ручку,  как сказала свекровь, он плакал, звал маму, а мама ни чего не слышала. Боже мой, думала она, спасибо тебе, что все так благополучно завершилось. Прости меня, сыночек,  прости меня дуру.   Она  снова и снова вспоминала свой последний сон,  или это было видение, или это была явь, или это был бред? « Что же с тобой происходит, Андрей,- думала она,- ведь все это мне снится не случайно. Что же со мной происходит, как же мне жить теперь?» Она думала, думала, лихорадочно пытаясь принять правильное решение. Ей надо уйти от Горских домой, надо искать работу, надо самой воспитывать сына. Мама. Мама сказала, что теперь всегда будет с ней, нет, пусть мама свою жизнь устраивает, а она будет учиться жить самостоятельно, жить и воспитывать ребенка и …ждать Андрея.

      После ужина пришла медсестра, ее лицо было по глаза закрыто марлевой маской, не говоря ни слова, она взяла Настину руку и воткнула ей больнющий укол. Насте было так больно, что даже слезы навернулись. А потом все тело потяжелело, язык снова едва помещался во рту, в голове закрутилась какая-то кутерьма и вскоре она забылась тяжелым глубоким сном.
   С самого  утра следующего дня у Насти было неожиданно много посетителей. Сначала пришел милиционер, он в подробностях расспрашивал ее о произошедшем. Особенно его интересовало, где она взяла таблетки, зачем она приняла их все, и почему она до сих пор живет в доме Горских, ведь ее гражданский муж уже два года как погиб. Спрашивал, как Горские к ней относятся, как относятся к ее ребенку, не было ли у них ссор, и не явились ли размолвки с ними причиной Настиной попытки самоубийства. Спрашивал про отношения с мамой, с ее нынешним мужем. Настя устала ему объяснять, что вовсе не собиралась покончить с собой, что это ошибка, это ни какой не суицид и ее совсем не надо держать в этой больнице и делать ей эти дурманящие уколы, после которых действительно жить не хочется.  Милиционер все время что-то писал в свою записную книжку, и наконец  ушел.
 
   Затем пришли две незнакомые женщины. Она из них  высокая, строгая, было сразу видно, что из них двоих она главная. Вторая, молодая  с любопытными бегающими глазками.  Насте они обе сразу не понравились. Высокая женщина пристально, изучающе смотрела на Настю, о чем- то в дверях переговорила с врачом и затем присела на стул, рядом с Настиной кроватью. Вторая расположилась рядом, разложила на тумбочке какие-то бумаги и приготовилась что-то записывать.
- Здравствуйте, Настя,- начала говорить высокая женщина. Меня зовут Мария Олеговна, я начальник отдела по защите прав детей нашего гороно. А это,- показала она на вторую женщину, -Наталья Борисовна, моя помощница.
-Здравствуйте,- сказала Настя, абсолютно не понимая что надо от нее этим двум женщинам из гороно.
-Врачи сказали, что ты уже вполне адекватна и в состоянии ответить на наши вопросы, это так?- спросила Мария Олеговна.
- Да, конечно, спрашивайте,- насторожилась Настя.
- Настя, что произошло, почему ты пыталась покончить с собой?- требовательно спросила Мария Олеговна, а вторая при этом уже что-то записала в тетрадь. Настя тяжело вздохнула, и они туда же, как сговорились все, твердят ей про какой-то суицид, это какое-то всеобщее помешательство. Настя приподнялась повыше на подушке, и собрав все свои силы как могла твердо начала говорить:
- Я только что объясняла милиционеру, который приходил до вас, что это не суицид. Понимаете, я несколько ночей не спала, вернее спала, только совсем понемногу и мне снились какие-то кошмары. Я просто устала, у меня болела голова и совсем не было сил, но как не старалась, я не могла уснуть, поэтому выпила димедрол.
- Кто тебе его дал?- спросила вторая женщина.
-Свекровь дала, Елена Федоровна, я сама ее попросила,- ответила Настя.
- А свекровь объяснила тебе, как следует принимать эти таблетки?
-Нет, но мама мне объясняла. Понимаете, они такие маленькие, я их принимала по одной, а они так и не помогали, я просто очень разозлилась на себя, что спать не могу, и выпила все. Женщины недоуменно смотрели на нее.
- Ты хочешь сказать, что выпила стандарт димедрола, который является сильнейшим снотворным, приравненным к наркотическим средствам, просто потому, что очень хотела спать? Настя, ты же знала, что в доме больше ни кого не было, кроме тебя и ребенка. Как ты могла лечь спать и оставить его без присмотра?- в ее голосе уже чувствовались металлические нотки. Тревога поднималась в душе у Насти, она чувствовала, что эти женщины пришли отнюдь не для того, что бы помочь ей, а зачем тогда они пришли? Настя почувствовала, как похолодели ее ноги под одеялом и руки начали трястись противной  мелкой дрожью.
- Да нет, как же вы не поймете, Андрюшу я покормила и спать положила, он ведь спит днем и сама хотела в это время поспать, но у меня ни чего не получалось, поэтому я решила принять таблетки.
-Все десять?- ехидно спросила Наталья Борисовна.
- Их там было девять,- выдохнула Настя.
- А куда же делась еще одна?- спросила Мария Олеговна.
- Я ее выпила накануне на ночь, но она не помогла…
- И поэтому ты решила хлопнуть весь стандарт, так?- снова ехидно спросила Наталья Борисовна. Настя чувствовала себя полной идиоткой, зачем этот допрос, она не могла понять. Она решила прямо  спросить их об этом.
- Зачем вы задаете мне вопросы, если вы все равно мне не верите?- обида уже душила  горло и норовила покатиться слезами по щекам.
- Мы задаем тебе вопросы отнюдь не из праздного любопытства,- Мария Олеговна сделала многозначительную  паузу.- Настя, твое положение не простое. И я вижу, что ты не до конца его понимаешь. А дело выглядит так. Ты сознательно приняла большую дозу снотворного, я подчеркиваю, сознательно, ты не могла не знать последствий своих действий, ведь как ты только что сказала, мама тебе объясняла правила приема этого препарата.  Ты выпила девять таблеток, разом, преследуя только одну цель: по твоим словам, ты просто хотела спать. При этом ты совершенно не думала о своем сыне, а ему еще и трех лет нет, ты оставила его в опасности, без присмотра, и эта опасность наступила. Ребенок проснулся, звал тебя, наверняка, но ты не могла его услышать, после такой дозы, это естественно. Он испугался, начал плакать, вышел из комнаты, и, спускаясь вниз по лестнице, скатился с нее кубарем, вывихнув руку. Настя, твой сын мог свернуть себе шею, пока ты спала мертвецким сном, - ее слова хлестали прямо по сердцу, Насте на мгновение сделалось дурно.
 Слова этой женщины убивали, они вынимали сердце и рвали его на куски. Настя задыхалась от горя, обиды и непостижимости того, что действительно могло произойти по ее вине. Эти злые тетки ведь правы, она виновата в том, что произошло, она очень, очень виновата, и она ни когда себе этого не простит.
- Настя, мы должны разобраться во всем этом и принять очень важное решение, - сказала Мария Олеговна.
- Какое решение?- испуганно спросила Настя.
- Имеешь ли ты право дальше воспитывать ребенка, беспечных и недобросовестных матерей, тем более если они психически больны, обычно лишают материнства, вот какое непростое решение мы должны принять, Настя. Она замолчала. Повисла тишина. Где- то под потолком жужжала муха. Настя не могла промолвить ни слова. Страх, безысходность, гнетущая беспомощность,  ее как будто загнали в угол и уже занесли меч над головой, осталось одно движение и  голова будет отрублена. И некуда бежать и ни кто не в силах помочь.
- Вы не можете лишить меня материнства, я не псих, я очень люблю своего сына, это невозможно, - Настя уже задыхалась гнева и обиды, -Андрюшенька, он же мой родной, единственный, кто же его будет воспитывать если не я,  у него же ни кого больше нет, кроме меня!
- Ну почему же нет, -сказала вставая Мария Олеговна,- у  него есть бабушка и дедушка, еще довольно молодые, обеспеченные и очень серьезные люди. Ладно, Настя, мы не будем тебя больше ни о чем спрашивать, отдыхай, все будем решать, когда тебя выпишут из больницы. Выздоравливай поскорее, до свидания.
        Обе женщины  вышли из палаты. Первым Настиным желанием было соскочить с кровати, быстро одеться и бежать из этой проклятой больницы, бежать  за ними, объяснить им, что они очень ошибаются, она хорошая мать, она любит своего сына больше жизни, его ни кто так больше не может любить, потому что не бывает на свете любви сильнее и преданнее. Она уже сбросила одеяло, но в палату вошла медсестра и сказала, что через полчаса придет окулист и невролог, надо закапать глаза, потому что будут смотреть глазное дно. Еще она сказала,  что если все будет хорошо, возможно, ее совсем скоро выпишут из больницы. Настя смирилась, она решила подождать еще немного, успокоиться, показать врачам, что она вполне здорова и может идти домой к сыну. Медсестра чем-то закапала Насте глаза, отчего вскоре она стала не четко видеть предметы. Настя взяла маленькое зеркальце, которое стояло на тумбочке, просмотрела на себя, зрачки стали неестественно широкими, превратив ее голубые глаза  в черные. Вскоре в палату вошла свекровь. Она была одна, Настя смутно видела ее лицо, но тем не менее заметила, что свекровь улыбалась ей. Какое облегчение, какую надежду несла эта улыбка! Насте вдруг почувствовала, что все проблемы отступили, страхи ушли, что все, конечно, же будет хорошо, ведь она снова улыбается ей эта добрая женщина, мать ее Андрея, а значит все будет в порядке! Елена Федоровна присела на край кровати, Насте было досадно от того, что из-за закапанных глаз она не могла четко различить черты ее лица.
- Здравствуй, Настя,- ласково сказала свекровь. Как ты, девочка? У Насти слезы навернулись на глаза, она вообще теперь ни чего не видела.
- Вы пришли, вы больше не сердитесь на меня?- пролепетала она и хотела прильнуть к ней, но свекровь слегка отстранилась от нее.
- Не надо тебе так волноваться , Настя,- снова ласково сказала она.
- Как же мне не волноваться, сегодня приходили из гороно две женщины. Они сказали,  что меня могут лишить материнства, представляете, а где Андрюша, почему вы без него? -забеспокоилась Настя.
- Он дома с отцом, у него с утра была не большая температура, я не стала его брать, не волнуйся, с ним все будет в порядке,- убедительно ответила свекровь.
- Скажите, они же не смогут отобрать у меня Андрюшку?- умоляющим голосом спросила Настя.
- Нет не могут, не волнуйся, хотя конечно, то что ты сделала …,- она немного помолчала,- но ведь все обошлось, теперь все хорошо, ты выздоровеешь и начнешь новую жизнь, у тебя впереди совсем другая жизнь Настя, и как она сложится, зависти только от тебя.
- Да, я очень виновата, я знаю, но это не был суицид, я нормальная, вы же знаете, не позвольте им ни чего плохого сделать, вы же можете,- она теребила свекровь за рукав.
- Конечно, мы можем, мы можем  и должны сделать все, что бы нашему внуку было хорошо, и что бы он рос счастливым ребенком. Поэтому я здесь, Настя. Свекровь достала белый лист бумаги из своей сумочки, Настя разглядела, что на нем было что-то мелко   напечатано на машинке.
-Настя, чтобы мы с отцом смогли тебе помочь, ты должна подписать вот эту бумагу. Это твое письменное разрешение, что бы Андрюша пока жил с нами в нашем доме. Эти люди ведь и у нас хотели его забрать, потому что ни одного документа, подтверждающего что он наш внук, нет. Вы же с Андреем не успели зарегистрировать свои отношения. И они упирали на то, что де-юре мы ему чужие люди, представляешь?   Я все составила, можешь прочесть и подписать.
- Какой ужас, как это можно забрать ребенка, и куда забрать?- испугалась Настя.
- В приют, куда еще?- ответила свекровь. У Насти кровь похолодела в жилах. -Конечно, я подпишу, хотя я не могу прочитать, извините, вы же видите, какие у меня глаза, я жду врачей.
- Ничего, я помогу тебе,- ласково ответила свекровь и близко наклонилась к ней, Настя почувствовала легкий запах ее любимых розовых духов. И спокойствие потекло по жилам горячей живительной силой.
 Свекровь вложила в Настину руку приготовленную авторучку, и   показала пальцем, где надо поставить подпись. Настя старательно расписалась.
- Настя, эту бумагу надо датировать задним числом, до твоего попадания в эту больницу, иначе она будет юридически не действительна, сегодня двадцатое августа, она немного помолчала, поставь вот здесь, шестнадцатое августа.   
-Хорошо, - ответила Настя, очень довольная тем, что они со свекровью снова могут доверительно разговаривать, и что свекровь снова на ее стороне. Ведь она  даже придумала, как обмануть этих хищных женщин, которые грозилась забрать ее Андрюшку,- Настя низко склонилась над листом бумаги, что бы хоть что-то разглядеть, аккуратно вывела дату рядом со своей подписью « 16 августа 1990г». Свекровь быстро свернула листок и положила его назад в сумочку.
- Вот и умница, поверь мне, ты сделала все правильно, это все на благо нашего Андрюшеньки,- свекровь встала и неожиданно быстро вышла из палаты. 
    Врачи самым тщательным образом обследовали Настю. Молодая, красивая  девочка вызывала сейчас не умиление, как это было обычно, когда незнакомые люди, впервые увидев Настю, восхищались ее небесного цвета глазами, золотыми длинными волосами, детской непосредственностью. Сейчас она вызывала скорее  жалость, желание помочь, разобраться в ситуации с которой ей пришлось столкнуться в жизни, к которой она оказалась совсем не готова. Ее симпатичное личико осунулось, взгляд погас, она выглядела усталой и несчастной. Невролог, серьезный средних лет мужчина, крутил, вертел ее,  стучал по коленкам молоточком,  заставлял приседать, с закрытыми глазами  доставать до кончика носа руками , и все причмокивал и кивал головой. Офтальмолог, ради посещения которого Насте закапали глаза, светил ей в глаза какой-то лампой, с удовольствием констатировал, что сосуды в порядке и с его стороны ни каких претензий к здоровью пациентки нет. Оба доктора ободрили Настю по поводу ее состояния, кроме того,  она была безумно благодарна им, что ни тот ни другой не задали ни единого вопроса по поводу причины, по которой она оказалась в этой больницы. Однако, уходя оба заметили, что решающее слово все же за психиатром. Его консультация была назначена на следующий день.
 Вечером к Насте пришли подруги.  Тамара благоразумно всех снабдила белыми халатами и бахилами, поэтому все трое беспрепятственно прошли прямо в Настину палату. Девчонки принесли целую сетку фруктов, большой  пакет Настиного любимого березового сока и огромную плитку шоколада.
- Насть, ты у нас как  что вытворишь, ну право слово на уши не тянешь! - смеялась Тамара, целуя Настю в щеку.
- Да, Насть, ты у нас «Мисс оригинальность»- подхватила Тамаркин тон Ксюша.
-Если не сказать, «Мадам Обалдеть и не встать»- вторила ей сестра.
Настя была очень рада приходу девчонок. После Томиной свадьбы с августа прошлого года они почти не встречались, так иногда созванивались, но посидеть и поговорить обо всем на свете, как раньше, когда они были еще школьницами, больше не приходилось.
- Насть, ты зачем таблеток- то наглоталась?-  спросила Тома.
- Девчонки, сама не знаю, ерунда какая-то, просто я накануне три ночи не спала, да еще всякие кошмары в голову лезли, вот непреодолимое желание выспаться, помноженное на психоз на этой же почве, да плюс тяжесть всего пережитого за последнее время и привели меня сюда.
- Ничего себе, ты изъясняешься, ты сейчас по-русски сказала или по-немецки? - улыбалась Надя.
- Да это я у врачей наслушалась, тут у каждого своя версия произошедшего: от  несчастного стечения обстоятельств, до попытки суицида.
- Насть, но ведь эти версии неверны, так? А что тогда? Неужели действительно всего лишь спать так страстно хотелось?- снова серьезно спросила Тамара.
- Представь себе да,- ответила Настя, откусывая шоколад и предлагая девчонкам тоже присоединиться к большой ароматной плитке.
-Но ты же понимаешь, что вот так можно было уснуть вечным сном?- не унималась Тома.
-Кстати, да! Неужели ты не боялась, Насть, когда всю пачку хлопала?- спросила Ксюша.
-Ой, девчонки, да ни чего я не понимала, я ни о чем не думала тогда, я всего лишь очень, очень хотела спать!- Настя начала уже злиться на девчонок, что они ни как не могут понять, что это было единственной причиной.
- Вот я и говорю, ты  как что вытворишь, ни в какие ворота, это как типа с первого раза детей не бывает? Помнишь, ты мне именно так объяснила свою неожиданную беременность. Ни чему тебя жизнь не учит,- заключила Тамара, наливая Насте сок в кружку.
-Том, ну хватит меня ругать, я уже сама себя сто раз за все отругала,- серьезно сказала Настя.- Вы представляете сегодня утром приходили две тетки с гороно, они сказали, что у меня могут забрать Андрейку.
-Что-о?- хором спросили девчонки и ближе  обступили Настю.
- Он упал с лестницы, пока я спала мертвецким сном после этих проклятых таблеток. Они говорят, что я оставила его в опасности, что я плохая и недобросовестная мать и меня могут лишить материнства,- на последнем слове Настин голос дрогнул.
- Час от часу не легче,- выдохнула Надя.
- Дикость какая-то – вторила ей Ксюша.
- Это полный бред, этого не будет ни когда, не смей даже думать об этом!-  твердо сказала Тамара.
- Конечно, я тоже думаю, что это бред, но ведь зачем -то же они сюда приходили. Кстати, они даже у свекров хотели его забрать, сегодня Елена Федоровна мне об этом рассказывала, но они- то, конечно, не позволят ни чего плохого сделать Андрейке, они уже все придумали.
- Насть, как это его могут забрать, зачем, куда, кто тебе наплел все это?- возмущалась  Тамара.
- Я же тебе объясняю, две женщины из гороно приходили, ребенок мой из-за меня погибнуть мог, я же вам объясняю, я  же не придумываю, Том, они были здесь и говорили, что все будет решаться, когда меня выпишут,-  с досадой сказала Настя.
- Так, а свекры твои причем и что они такого придумали?- не унималась Тамара.
Сестры тоже вопросительно и вместе с тем с нескрываемым любопытством смотрели на Настю.
- Мы с Андреем не зарегистрированы, так,  по закону Горские ему никто, понимаете, ни где не написано, что Андрейка их внук. Свекровь мне раньше говорила, что когда Андрей вернется с армии, ему надо будет собственного сына усыновлять!
- Насть, кто вернется  из армии?- хором спросили сестры.
- Господи, вы что сговорились, и все хотите убедить меня в том, что я идиотка?- Настя окончательно разозлилась на подруг.
- Так, подожди, Насть,  что они придумали, свекры твои ?- снова серьезно спросила Тома.
-Я подписала бумагу, то есть  дала письменное разрешение, что бы Андрей жил в их доме,- ответила Настя.
- Что-то я плохо себе представляю, что это за бумага, ты -то хорошо ее прочитала, что там написано?- не отставала Томка.
-  Я же тебе объясняю, это мое разрешение на то, что бы мой сын жил в доме Горских, пока я в больнице!- Настя не понимала, куда клонит Тамара.
- Насть, ты же всегда была умнее всех нас. Ты успокойся и давай порассуждаем. Если по закону Горские ему чужие, как ты говоришь, какой бумагой можно разрешить твоему сыну с ними  жить? Получается, что ты можешь в письменной форме отправить своего ребенка жить    хоть ко мне,  хоть к девчонкам,- она показала рукой на сестер,- хоть вон к тому дяде с улицы, достаточно лишь бумагу подписать? Я лично не понимаю, что это за бумага, ты ее внимательно прочла, что там было написано?
Страх и тревога снова поднимались в душе у Насти, словно  долгожданное солнце, которое наконец-то выглянуло из-за тучи, после долгих ненастных дней, опять спряталось туда, и наступил мрак.
-Я не читала эту бумагу, я не могла,- с досадой выпалила она.- Мне как раз глаза закапали какой-то гадостью, зрачки стали больше чем сами глаза, я видеть толком не могла, не то что читать,- выдохнула Настя, уже прекрасно осознавая, что это не оправдание очередной глупости, которую она сделала. Девчонки молчали, Тома поджав губы в упор, смотрела на Настю.
- Атропином тебе глаза закапали, а не гадостью. Насть, а твоя мама знает обо всем этом? Что она тебе говорит?- прямо спросила Тома.
- Она сегодня еще не приходила, вечером придет с работы, расскажу,- ответила Настя.
- Конечно, расскажи, ведь если ты в больнице, и какие-то тетки из гороно собирались забрать ребенка у Горских, то уж у твоей-то матери, законной бабушки, кто бы его смог забрать?- Тамара смотрела на Настю, как учитель на нерадивого ученика. Насте и в голову не пришла мысль, что действительно, Андрея, если уж и забирать у Горских, то к маме, а не в приют, как сказала свекровь. Сомнения и страх снова черной змеей вползали в душу. Но в конце - концов, что такого страшного могла она сделать подписав бумагу, которую ей принесла свекровь? Но не враги  же Горские собственному внуку,  в конце концов, они любят его и с этим не поспоришь. А Тамаркина манера всех и во всем подозревать и все раскладывать по полочкам, уже давно известна.
- Девчонки, хватит обо мне, мама придет и мы с ней все обсудим, лучше расскажите как вы, как Артем, Том, расскажи, ты же из нас одна сейчас с мужем живешь, счастливая!
Глаза Тамарки неожиданно потухли,  она улыбнулась краешком губ, и грустно  прищурила глаза:
- Девчонки, я вам так скажу, быть замужем, это конечно, кайф. Ложиться спать с любимым, просыпаться  на его плече, представляете, он меня на руках носит и мороженое мне каждый день покупает, и дарит цветы. Я его обожаю. Он очень хочет ребенка, и мы вплотную занимаемся этим вопросом,- она опять криво улыбнулась. А сейчас мы заканчиваем ремонт в его… в нашей квартире, не простой ремонт, а евро, на него ушли все наши свадебные деньги, но зато в квартире теперь все шикарно. Сейчас я пойду работать, будем копить на другую машину, Артем хочет иномарку, я ведь закончила училище, скоро  выхожу на работу. Буду фельдшером на участке, вот так!
- Ты когда нас в гости-то позовешь твой ремонт смотреть, а то только хвастаешься?- беспечно спросила Надя, но поймав строгий взгляд сестры прикусила язык. Настя была в недоумении, что это происходит с Тамарой, она почувствовала, что подруга несчастна. Но расспрашивать ее сейчас не место и не время. «Выпишусь отсюда, тогда непременно поговорю с ней», -решила Настя. Повисла тяжелая пауза, друг Ксюша нарушила тишину:
- А нам с сестрой еще два курса учиться, и хотя мы  незамужние, пока, чувствуем себя прекрасно и вполне счастливо! 
- Говори за себя, Полтавцева,- хмыкнула Надя. Я бы давно вышла замуж, если бы не моя половина. Я в универе с таким парнем познакомилась, его Тимур зовут, он такой лапочка, а вот эта ,- Надя показала на сестру,- везде за мной таскается и блюдет меня не хуже мамы. Угораздило же нам двоим родиться!
- Успеешь, еще замуж, дурное дело не хитрое!- улыбалась ей в ответ сестра.
- Ксюш, может ты просто завидуешь Наде?- тихо спросила Настя.
-  Было бы чему завидовать, у меня тоже парень есть, только у меня еще и голова есть на плечах: любовь любовью, а институт закончить надо,- твердо заявила Ксения.
- У тебя парень?!- Настя и Тома  не поверили свои ушам. -И кто он? Ты что молчишь-то, скромница ты наша!
- Успокойтесь, девчонки, ее парень- родной брат моего Тимура, его зеркальное отражение и такое же недоразумение, как моя  вторая половина. Они в универе на физмате учатся, тоже на четвертом курсе,- ответила за нее сестра.
- Они что- тоже близнецы?!- опять хором спросили Настя и Тома, совсем обалдев от такой новости.
- Да, так и есть, близнецы, как и мы с сестрой, Тимур и Артур.
- Ну вы даете, вот бы посмотреть на вас четверых, вот уж действительно обалдеть и не встать!-  изумлялась Настя.
- На, смотри!- Ксюша достала из сумочки цветную фотографию. Двое одинаковых коренастых парней с короткими стрижками, и умными глазами, стояли рядом ее подругами Ксюшей и Надей. Ксюшу парень держал за руку, наверное это Артур, решила Настя. А Надю парень обнимал за плечи, это конечно же Тимур, рассудила она. Девчонки сияли, а Тамарка, удивленно поджав свои тонкие губы, внимательно вглядывалась в лица парней на фотографии.
- Девчонки, вы такие молодцы, я так рада за вас!- Настя с умилением смотрела на сияющих подруг.
-Настен, у тебя тоже все будет хорошо, я точно знаю, у тебя все будет хорошо!- Тамара обняла Настю.
- Да, Насть, ты же у нас умница, красавица, у тебя все будет хорошо!- наперебой заговорили сестры.
- Да, конечно, у меня тоже все будет хорошо,- повторяла за ними Настя, но слезы уже потекли по ее щекам.
 
    Татьяна пришла поздно, она была на смене до восьми вечера, пожилая медсестра даже не хотела ее пускать, ругаясь и возмущаясь себе под нос. Но все же после продолжительной Татьяниной мольбы впустила. Настя сразу заметила, что мама очень взволнована. Она поспешила ее успокоить, и рассказала, что врачи довольны ее состоянием, что осталось только заключение психиатра и ее могут отпустить домой. 
- Я же молодая, сильная, я быстро поправляюсь, не переживай ты так, мамочка,- успокаивала она Татьяну. Ко мне сегодня даже девчонок пустили, хотя к другим посетителей не пускают. Татьяна пыталась улыбаться. Но Настя видела, что что-то ее тревожит, только не могла понять что.
- Мам, у тебя самой-то все в порядке, как дядя Саша, как мальчишки?- спросила Настя. Татьяна виновато посмотрела на дочь.
- Настюш, прости меня девочка, я должна была быть с тобой, а я оставила тебя один на один с проблемами и  с чужими людьми,  это я во всем виновата,- Татьяна обреченно покачала головой.
« Я не перенесу, если сейчас мама расплачется, на сегодня уже хватит потрясений», - подумала Настя. Она подошла к  матери, обняла ее за плечи, и поцеловала в макушку:
- Мама, не начинай, я тебя прошу, у меня все хорошо, успокойся.
- Насть,  я звонила Горским, они не подходят к телефону, я не могу увидеть Андрея. У меня такое чувство,  что они специально прячут его от меня.
- Ну что ты такое говоришь, мама, с чего им его прятать,  свекровь недавно приводила его ко мне, все в порядке, мам. Настя, думала,  рассказать матери или нет про бумагу, которую она подписала днем, но решила, что это еще больше ее расстроит. Скоро она выйдет из больницы и сама во всем разберется.
  Мама поведала Насте, что они с дядей Сашей  перешли на работу в сталелитейный цех, он сталеваром, она формовщицей. В других цехах работы толком нет, в основном все работают по трехдневке. Рабочих распускают в административные отпуска, которые, впрочем, ни кто не собирается оплачивать. 
-Настенька, я думаю, что теперь- то ты сама понимаешь, что тянуть с твоим переездом дальше нельзя. Дочь, я настаиваю, что бы прямо отсюда ты ехала домой.
- Да, я сама много думала об этом , мам, и согласна с тобой, но прямо из больницы не получиться. Надо же Андрейку забрать, вещи собрать, попрощаться с Горскими, иначе как-то по-человечески. Они ведь тоже уезжают, уже говорят считанные дни остались. Они уже и дом переоформили на нового хозяина, того нуворишу, помнишь, я тебе рассказывала.
-Помню, как не помнить, интересно, как скоро они забудут в своей Германии, что здесь у них был сын, и остался внук и ты. Новая жизнь закрутит, завертит, интересно, хоть писать –то будут они нам? -вздохнула Татьяна.
- Мамочка, естественно будут и писать и помогать, обязательно, они же так любят Андрейку, они не смогут его забыть,- без тени сомнения ответила Настя.
- Ладно, дочь, поживем, увидим. Ты давай завтра перед психиатром не разволнуйся, отвечай все правильно, обдуманно, что бы тебя быстрее домой отпустили. Татьяна еще долго сидела в палате у дочери. Глаза ее были печальны. Она  так старалась сделать жизнь своей дочери светлее, лучше. Она так хотела  счастья своей маленькой принцессе с золотыми волосами, такой доброй, светлой, и очень наивной. Теперь Татьяна  часто ругала себя, что не научила дочь противостоять трудностям, сопротивляться злу, преодолевать препятствия. Она сама надела на дочь розовые очки, и заставила поверить, что мир вокруг такой и есть: розовый и пушистый. Но это не так, судьба преподносит ее Настеньке удары один за другим, и она, мать, видит, как тяжело ее девочке их держать. Как бы она хотела избавить своего ребенка от всех проблем на свете. Как бы хотела она забрать все беды и болезни дочери себе. Уж она как –нибудь справилась бы с ними.   Но невозможно прожить жизнь за другого человека, даже за собственного ребенка, что суждено ему пройти, не дано больше пройти ни кому. Татьяна понимала это, но сердце болело, душа страдала. Ах, как бы она хотела видеть свою дочь счастливой, и она все готова отдать за это. Татьяна уже приняла решение, уйти от Александра. Дочери своей она сейчас безусловно гораздо нужнее, мало того, она просто обязана вырвать ее наконец из этого проклятого семейства и наладить ее жизнь и жизнь своего внука . В большей степени это  желание явилось причиной того, что Татьяна перешла на другую работу. Формовщица в стальцехе, это тяжелый, изнурительный труд. На пятидесятиградусной жаре, в условиях сильной загазованности, такой, что работать приходилось в респираторе, к тому же всю смену надо поднимать тяжелые детали,  это работа для здоровых сильных мужиков. Но она должна зарабатывать деньги. Она должна содержать свою дочь и внука, пока дочь не будет работать. А с работой в городе стало совсем плохо.  В государственных учреждениях платили мизерную зарплату, которая ни как не успевала за ростом цен. Кроме того, повсеместно началось сокращения штатов, всюду начались преобразования, пользу которых еще не возможно было оценить.  Вместе с тем, стал поднимать новый класс общества. Бывшие кооперативщики, называвшие себя теперь предпринимателями, обживались в новых условиях, застраивали город ларьками, особенно прибыльно шло дело в пивных лавках, а базар наводнили китайским товаром, за прилавками стояли сами, или их родственники. Те,  кто побогаче уже могли позволить себе наемного продавца.

    Татьяне были чужды все эти перемены. Она с семнадцати лет каждый день ходила на работу. С утра мела подъезды, а вечерами мыла пол в школе. Трудная, грязная не перспективная работа для нее, тем более она окончила техникум, но она должна была это делать, ведь только таким образом она могла заработать квартиру в городе для себя и дочери . И она ее заработала. Теперь она уже четвертый год каждый день ходит на работу на свой завод, и это так должно быть всегда. На заводе во все времена не хватало рабочих рук. И все, кто искал работу, могли рассчитывать получить ее на заводе. Хочешь сидеть в кабинете- иди работать в бухгалтерию и в цеховые бюро, но при этом зарплата будет сто- сто пятьдесят рублей. Хочешь зарабатывать триста рублей, иди в чугунку или в стальцех. Завод строил квартиры , содержал детские сады и школы, стадионы и базы отдыха. Завод был сердцем маленького провинциального городка и от него зависело благополучие проживающих в нем граждан. Завод казался большим китом, на котором держался весь город, и вот теперь этот кит был выброшен на берег и задыхался  и умирал в непривычной для себя новой среде обитания, и вместе с ним умирал  город. И становилось страшно, люди стали реально ощущать дыхание надвигающейся беды, нищеты, безвыходности и полного отсутствия уверенности в завтрашнем дне.