Гитаристка

Как же она уставала. Уставала от этих сальных взглядов. Шла по улице и ощущала себя котлетой  или сочной сосиской, или бутербродом с колбасой.  Забавно, но ей трудно было себя с чем-то таким ассоциировать, хотя вообще проблем с ассоциациями у нее никогда не возникало. Лена была стройной, даже скорее худощавой брюнеткой  среднего роста  с длинными каштановыми волосами и красивыми серыми глазами. Пожалуй, даже слишком красивыми. Ее нежная поэтическая натура прямо изливалась из этих глаз, причем на всех подряд. На бездомных кошек, на бабушек-старушек и на встреченных ребят. Те ее взгляды понимали по-своему  и сразу отвечали повышенным вниманием. Мужским вниманием. А Лена этого не переносила, когда ее, по-научному говоря, воспринимали как объект, а не как субъект. Все эти скотские взгляды так мучили и напрягали, что углубилась в психологию  и теперь нашла причину своих проблем. Когда пыталась рассказать об этом матери или подругам, то те ее не понимали. Всем нравились восхищенные мужские взгляды. Женщины как бы выше себя оценивали,  видя с каким восторгом, мужчины на них смотрят. Все  кроме Лены. Это неприятное ощущение  когда в тебе не видят ничего кроме твоего тела, как будто ты не человек  а кукла, ужасало Лену  и  стала принимать меры. Начала одеваться как мальчишка, по возможности некрасиво и небрежно. Длинные роскошные волосы, которые обожала и не могла с ними расстаться, закалывала в хвост. И прятала под кепку. Стала носить уродливые очки и кеды вместо туфель на каблуках и это помогло. На нее гораздо меньше стали смотреть на улицах. И она теперь  тоже ни на кого, кроме кошек и собак не смотрела. Иногда на старушек, если тем надо было помочь  и все.
Лена окончила музыкальную школу и консерваторию по классу классической гитары. Исполняла старинную музыку, которую обожала и немного пела. Но это только для себя и небольшого круга друзей. Выступала несколько раз в неделю в ансамбле старинной музыки. Остальное время репетировала и писала акварели. Нежные и изящные. Они очень ей нравились. И еще ее маме и подругам. Больше никому. Иногда Лена их продавала на вернисаже в Измайлово. Там торговала подруга-художница, заодно и Лениным искусством. Покупали их плохо и задешево, но у Лены не оставалось иного выхода. Рисовала  много, и все это надо  куда-то девать. И так вся  квартира  увешена, да и подругам дарила на все праздники. Как хорошо, что у меня есть своя собственная квартира, - думала иногда Лена. Квартирка  досталась от бабушки. Небольшая  трехкомнатная и место прямо изумительное, переулок Васнецова. В детстве, когда Лена приезжала в гости к бабушке, то  часто туда ходила, в этот дом-музей Васнецова. Странный волшебный домик-избушка поразил  до глубины души. Так же как старинная мебель и картины. Странные картины, что вызывали грусть и слезы. Лена любила плакать. Ей нравилось это грустное состояние, когда начинаешь испытывать нежную тоску по  чему-то несбыточному. Эта тоска нарастала и нарастала, потом изливалась слезами, а потом внезапно превращалась в радость, и Лена начинала смеяться и как-то особенно остро радоваться жизни. Это необычное свойство ее души не понимал никто, кроме бабушки. Та была известной оперной певицей  и рассказывала Лене, что у нее тоже так часто бывало. Обычно за день до концерта. И после этого исполняла арии как-то необыкновенно хорошо. Все это замечали, даже критики. Романов и всяких платонических любовей у бабушки была тьма. Когда той исполнилось уже шестьдесят, то все равно имела кучу поклонников. Причем разного возраста, даже двадцатилетних, ровесников Лены. Ее это поражало.
«Как же так, Кока» - спрашивала Лена, «что они в тебе находят?».
Та звонко смеялась  и сама задавала вопрос:
«А ты никогда не замечала, какие у меня глаза?»
«Замечала, очень красивые».
«А больше ничего? У других тоже такие  или они у меня какие-то особенные?»
Лена вглядывалась в веселые и радостные глаза бабушки и отвечала:
«У тебя они как-то по-особенному светятся, как будто изнутри свет идет - у других так не бывает».
Бабушка хохотала и говорила:
«Вот поэтому они все в меня и влюбляются. Слышала выражение «глаза – это зеркало души». Так вот это правда. Если у человека душа возвышенная, то он и других вокруг себя возвышает, делает лучше, чище и добрее. Мужчины это чувствуют и тянутся к такой женщине. Правда, не все. Чем мужик лучше, тем его сильнее тянет. Ты, кстати, никогда не замечала, сколько вокруг меня талантливых молодых ребят?»
«Замечала» - ответила с удивлением Лена, «я думала, это потому, что ты их петь учишь».
Кока расхохоталась еще искренней:
«Да ты настоящая маленькая дурочка. Чему я их могу научить? Да из всех, кто сюда ходит, только один Петр поет, остальные-то все музыканты».
Лена ахнула, так все и было. Просто как-то ей это не приходило в голову. На похоронах бабушки Лена их всех  видела, этих молодых  мужчин, что искренне рыдали или яростно сдерживали слезы. И потом часто в их произведениях встречала «посвящается Е.П.Р.» Когда Лена начала читать психологию, то узнала, что часто молодой мужчина влюбляется в женщину постарше, но не может признаться в этом даже самому себе, эта пылкая страсть сублимируется, переходит в энергию творчества и он начинает создавать прекрасные произведения искусства. А Лена ни в кого влюбиться не могла. Не видела никого вокруг, кто мог бы вызвать такие чувства. И влюблялась в литературных героев. Особенно  любила Джека Лондона. Когда читала про тех смелых, мужественных и нежных мужчин, о которых он писал, то жалела, что так поздно родилась, не в том веке. Вокруг себя  таких не наблюдала. Те, что были нежны душой, в жизни, в обычной бытовой жизни оказывались хлюпиками. А тот, кто вел себя, как настоящий мужчина, зарабатывал деньги и занимался настоящим мужским делом, при общении оказывался просто скотом, скотиной. Пытался сразу залезть под юбку  или еще куда-то. Этого Лена не выносила. Поэтому так и жила одна, иногда встречалась с подружками и ходила с ними в театр или на концерты. А тут у нее вышел случай. Ее ансамбль старинной музыки как-то раз  выступал в институте Физики Земли Академии Наук, что на Воробьевых горах. Там был старинный особняк  и зал с прекрасной акустикой. Лене там очень нравилось, но добираться туда на машине было неудобно. В Москве жуткие пробки  и в тот день поехала на метро, хотя  не любила ездить в транспорте,  ловить на себе эти оценивающие мужские взгляды, да и гитару тащить тяжело, но выхода не было - Москва «стояла», в интернете написано, что пробки – максимальный бал, так что пришлось.
Когда  вышла в метро на Воробьевых горах, то даже обрадовалась, что не на машине. Так там было здорово. Самое начало весны. Солнышко светит, первые клейкие зеленые листочки уже пахнут. Радостно поднималась в горку и остановилась  перевести дух. Стояла любовалась ландшафтом и тут увидала его. Крепкий  стройный тридцатилетний парень  пробегал мимо и коротко взглянул на нее. Он был в шортах и майке с обнаженными плечами и руками. Настоящая спортивная фигура и четкий рельеф мышц поразили ее. Таких мужиков  раньше видела только по телевизору  в репортажах с олимпиады. И взгляд. Жесткий мужской  оценивающий взгляд. Никогда за всю ее двадцатипятилетнюю жизнь никто на нее так не смотрел. Он кинул на нее секундный взгляд и дал высшую оценку, десять баллов по десятибальной шкале. Причем оценил ее всю - и душу и тело одновременно, это ощутила сразу. Она для него не была объектом, нет - тот сразу воспринял ее именно, как субъекта. Не как женщину, что хочется сразу оприходовать  не сходя с места, а как человека, с которым хочется общаться и одновременно, как женщину - ту женщину, что хочется иметь всегда рядом. Жить с ней, любить ее, иметь свой дом и своих детей. Лена стояла пораженная и никак не могла прийти в себя. Что это такое?» - спрашивала  саму себя, неужели это та самая любовь с первого взгляда? Но я ведь ничего о нем не знаю. Может у него дома жена и трое детей. Как же так? Это же безнравственно вот так, ни с того ни с сего влюбиться не пойми в кого. Но  уже поняла, что влюбилась. Влюбилась в первого встречного-поперечного. Как какая-то пэтэушница, увидала полуголого мужика с обалденной фигурой  и потеряла голову. И тебе не стыдно? - спрашивала саму себя и знала, что не стыдно. Должно было бы быть стыдно, но не было. Весело шла по парку, любовалась природой, а душа ее ликовала  и радовалась жизни, как бабочка. Как же играла на концерте в этот день. Все заметили. Даже руководитель восхитился: «Лена, ты превзошла саму себя».
Зрители восторженно хлопали  и во втором отделении встретили  шквалом аплодисментов. Когда  шла по дорожке к метро обратно, уже начинало темнеть. Было пол-десятого вечера. Лена шла задумавшись и вспоминала сегодняшний вечер. Народу вокруг никого не было. Вечером Воробьевы горы не самое излюбленное место для прогулок. Их она заметила не сразу. Пятеро явно не московских парней сидели на скамейке и пили пиво. И увидали ее гитару: «Привет! Давай познакомимся! О! Да у тебя и гитара с собой. Садись с нами, пивка выпьем  и поиграем на гитаре, песни попоем».
Точно  знала, что нельзя спорить с пьяными и возбужденными мужиками  и не стала.  Села на скамейку и достала гитару из чехла. Но, конечно, не смогла пить с ними  пиво из горла, да и петь блатные песни не умела. И они озверели: «Значит, не нравимся мы тебе, брезгуешь? Ну, сейчас попробуем доставить тебе удовольствие. Мы ребята хорошие, все бабы всегда довольны оставались. Один не угодит, может другого оценишь. Нас тут много, может, кто тебе и глянется». Схватили ее за руки за ноги и потащили в кусты. Больше всего в этот момент Лена жалела, что до сих  девственница и молила Бога только об одном, чтоб те это не заметили. Знала, что так бывает. Не всегда мужик может это заметить. У некоторых  плева как-то растягивается, крови нет и мужик не замечает. Боли  не боялась. Уж  этого удовольствия, что  будет  умолять  отпустить  и унижаться, она им не доставит.
Лена поняла, что ничего не поделаешь - народу никого нет, а сопротивляться пятерым просто бессмысленно. И  вдруг увидала его, того самого мужика, что бегал в парке сегодня, и на которого сразу запала. Она засмеялась, а вот и глюки у меня пошли. Прямо как в кино  или в сказке. Приходит герой и спасает жертву. Но это оказались не глюки. А именно тот самый мужик, о котором  мечтала, читая Джека Лондона. Причем  не один, а с собакой. Такой же, как «белый клык»  или почти такой,  в породах не больно то разбиралась. Он дал резкую команду  и собака кинулась на парней. Хорошо так кинулась, красиво. И стала их рвать, прямо как в кино. А их вожака бил уже лично Он, ее Иван - так его звали, этого мужика, как потом выяснилось. И бил хорошо. Долго и упорно. Потом бросил на землю как ветошь и взял Лену на руки. Взял и понес в свою машину, что оказалась припаркована совсем недалеко, на улице Косыгина. Или, как ей казалось, совсем недалеко. Иван спокойно и быстро шел в горку, не замедляя шаг и не останавливаясь, чтобы передохнуть. А она смеялась, весело и звонко. А идти  не могла, то есть совсем не могла. Сначала  потребовала, чтобы  поставил ее на землю. Тот поставил, а она упала. Прямо сразу упала, как будто у нее не было ног. Тогда он ее снова поднял и понес. Посадил в машину, а потом занес к себе домой и положил на кровать в спальне. И принес  коньяк - налил ей рюмку и себе пол-стакана и выпил.  И Лена  выпила рюмку и обняла парня  за шею. Потом стала расстегивать на нем рубашку. Он ошалело смотрел на нее, не понимая, что та делает. А когда  стала расстегивать молнию на его джинсах, то все сразу понял  и включился в процесс. Когда  утром узнала, что тот работает именно в том самом институте, где была на концерте, то рассмеялась. Ей показался очень смешным тот факт, что он терпеть не может классической музыки и никогда не ходит на концерты.  И с тех пор она стала часто смеяться. И очень редко плакать. Они поженились,  и он теперь всегда ходит на ее концерты классической музыки и получает  странное, ни с чем несравнимое удовольствие, о котором раньше даже не догадывался.