Нуль-транспорт

     Двор на улице Конторской*, 95   этим тихим летним утром внезапно огласился криком «Ура!» в два мужских голоса. Кричали двое изобретателей, только что закончившие новое изобретение. Назвали они его «Нуль-транспорт», поскольку пассажир по определению проходил через нуль-пространство. Изобретатели, проработав над новым детищем довольно долго, теперь усталые, но довольные, и испустили радостное «Ура»!
     Едва эхо от крика стихло, как на веранде второго этажа с грохотом и звоном открылось окно. Из него выглянула Елена Александровна, крупная рыжеволосая женщина – супруга одного из изобретателей.
- Вы что это, совсем счет времени потеряли? Пол пятого утра, а вы тут как мартовские коты, разорались!
- Наконец закончили! – Николай Петрович победно посмотрел на супругу.
- Что – закончили?
- Да свое изобретение! – ответил его друг, Виктор Анатольевич. 
- Слава богу! Елена Александровна облегченно вздохнула.  Но рано - приключения только начинались, как и проблемы, но какие – еще не знали ни она, ни изобретатели.
     Пока что предстояло зарегистрировать изобретение в патентном бюро, что они и сделали в тот же день. Там долго не хотели даже начинать такое – до них такого не изобретал никто! Однако ж,  посмотрев технические описания и экспериментальный образец, нуль-транспорт пару недель спустя все-таки зарегистрировали и выдали патент.
     Теперь предстояло заняться рабочей моделью. Наши герои взялись за новые труды с усердием, достойным уважения. Николай Петрович взял на себя организационные моменты, а Виктор Анатольевич – технические. Вскоре предстояло открытие первой очереди. Эти две недели пролетели, как один день – за работой время летит незаметно, особенно, если работаешь с душой!
     Незадолго до открытия наши герои отпечатали объявления, что открылся новый вид транспорта, соединивший пустырь около станции «Новоселовка» с Основянским парком.
     Выход из нуль-транспорта располагался неподалеку от Октябрьского моста. Объявления расклеивала Елена Александровна – они украсили собой все столбы, заборы, щитки на переходном мосту через железную дорогу. А одно из них было налеплено даже на вагон поезда, случайно остановившегося на станции.
     Неподалеку от дома, где оставила последнее объявление, Елена Александровна встретила Ивана Витальевича – сержанта милиции, патрулировавшего район.
Тот заинтересовался объявлением – в свои тридцать он не слыхивал о таком, и потребовал от нее объяснений, но ничего не добившись, решил сам пойти. Так он и стал первым пассажиром нуль-транспорта. Едва он собирался ступить в темное нутро портала, как прибежала Маша, его молодая жена, наполовину латиноамериканка, наполовину – украинка, красивая жгучая брюнетка лет двадцати пяти.
- Не пущу! – Маша стала между порталом и мужем, - а вдруг застрянешь там! - В Маше взыграла отцовская кровь – кровь конкистадоров и индейцев Латинской Америки.
- Ну, в этом, как его – нуль-пространстве?!
- Где – «там»?
- До него там еще никто не застревал, и жалоб не было! – пошутил Николай Петрович.
- А где же ваш напарник, застрял? – Маша пытливо смотрела на изобретателя.
- Виктор Анатольевич встретит вас с другой стороны! – Николай Петрович услужливо приоткрыл дверцу портала, сняв трубку аппарата связи, приглашая милиционера.


* Любые совпадения в  названиях улиц, районов, станций, рек и номерах маршрутов городского транспорта, а также прочих объектов на территории Города и за его пределами, а также номера поездов (далее будут), совершенно случайны.
   (Примечания автора)





      На дисплее появилось лицо Виктора Анатольевича на фоне парка и моста через речку
- «Готов! – ответил голос Виктора Анатольевича, - проходи»!
     Сержант сделал шаг в пустоту…
…И вышел в парке.
- Ну и быстро! – Иван Витальевич в недоумении стоял на площадке, - даже испугаться не успел и не заметил перемещения. Надо будет в следующий раз помедленней идти.
- Это тебе не поможет – как бы медленно ни иди, момента перемещения не заметишь!
Тут Виктор Анатольевич с удивлением посмотрел на сигнал вызова – лампочка снова замигала. Так быстро – второй клиент?! Включив аппарат связи, он объявил о готовности приема. Через миг из пластмассовой темноты портала вышла Маша.
- Куда муж, туда и я! - Маша взяла мужа под руку, - а ну, пошли назад! – Она хотела, было ступить в портал.
- Что за…, - закончить она не успела, поскольку наткнулась на заднюю стенку.
…А он вас и не повезет назад. – Виктор Анатольевич усмехнулся, - связь пока что односторонняя. Если проект окажется успешным, тогда построим и обратную линию.   
   
     Так и получилось – через две недели начали строительство обратной линии. Теперь уж поток не иссякал и вечером – если утром все стремились в сторону магистральной Октябрьской, то теперь вечером такой же поток шел в обратном направлении.
     Оплату проезда автоматизировали - поставили турникеты, взяв списанные у городского метрополитена – они работали, впрочем, довольно хорошо, не хуже новых. Да и транспортировочные порталы, расширенные и освещённые дневными лампочками напоминали теперь метро.
     Наши герои, хоть и были окрылены успехом и думали и далее расширять свое предприятие, тем не менее, понимали, что новый конкурент на транспортном рынке, сложившемся довольно давно, не сможет гладко войти в уже отлаженную систему.   
     Поняли они, что тучи сгущаются, когда, придя в райсовет за разрешением постройки третьего портала (а его планировалось создать либо у поликлиники, либо на развилке Октябрьской улицы и Гончаровского бульвара), как получили отказ на постройку на этих местах, якобы из-за сильной занятости райсовета другими вопросами. Не солоно хлебавши, наши герои вернулись домой.
   
     Но и тут их ждал сюрприз в виде митинга, как сторонников, так и противников нового вида сообщения. Виктор Анатольевич остался в парке, а Николай Петрович отправился на свой портал. Отпустив работников, кроме охранников, наши герои разместились каждый на своем месте в ожидании конца митинга, чтобы можно было закрыть и обесточить порталы. К вечеру Основянский парк напоминал турбазу у реки. Мало того, вдобавок транспортники перекрыли мост, поставив на нем трамваи, а промежуток между ними и тротуарами забили автобусами и личными автомашинами.
     На юго-востоке из-за горизонта взошла почти полная Луна. Ее диск, почти круглый, тускло алел на темно-фиолетовом вечернем, подернутом маревом небе. Вскоре вслед за Луной, догоняя её, из-за горизонта вылезла темно-серая туча. Красноватая в лучах заката, она  почернела незадолго до того, как закрыть Луну. Солнце уже давно село, а Луна спряталась за тучами, то и дело прорезаемыми зигзагами молний. Временами грохотал гром – каждый раз все громче и отчетливее. Виктор Анатольевич чувствовал ухудшение погоды еще днём, и теперь его предчувствие подтверждалось – через полчаса должен будет пойти дождь. Забравшись под навес у портала, он позвонил Николаю Петровичу – у того все было хорошо. Отключив видеофон, Виктор Анатольевич продолжил беседу с охранниками – они по очереди травили анекдоты, чем и коротали вынужденный отдых. Под дождь вылезать никому не хотелось.
     Немного раньше на заводских путях за рекой встретились двое, от чьих действий зависела судьба нуль-транспорта и всех его героев – два вредителя, посланные для диверсии транспортниками. Им поручили перерубить кабель подачи электроэнергии.
Но один из них – Петро, не был согласен с рядом моментов – в нем проснулась совесть.
- А если кто пострадает?!
- Ну и что? Пострадает, так это только лучше и для тех, кто нас нанял, и, соответственно, и для нас! Ясно? – Андрей, его начальник, ухмыльнулся, сломив порыв души подчиненного на корню.
- Ага! А если этим «кем-то» будет твоя мать, или жена? – не сдался Петро.
- А чего ты за моих близких заботишься, а не за своих?
- А у меня никого нет! – Петро вздохнул. За свои тридцать лет он не обзавелся ни женой, ни детьми. - А родители у меня в Полтаве живут, откуда я и родом.
- А у меня есть, что ли? – Андрей, будучи постарше, тем не менее, тоже был одинок и холост – родители давно умерли, а женой и детьми так и не обзавелся!
   Злоумышленники, обойдя все места, где проложены провода и решили, что кабель лучше всего обрубить именно на пешеходном мосту между Речным переулком и Новосёловкой – здесь после наступления темноты уж точно никто не появится!
- Смотри, какая страшная туча идет! Как бы дождь не пошёл. – Петро указал на юг, где все мрачнело небо – туча, беспрерывно озаряемая изнутри молниями, заняла уже полнеба, и край ее почти достиг зенита. Гром гремел беспрерывно – теперь уж невозможно было понять, какой удар грома какой молнии принадлежит.  Закат на северо-западе, за рекой, уже давно догорел и погас.
Но пока что тучи не разразились дождем, хоть и должно было полить с минуты на минуту.
- Дождь будет нам как раз на руку.
- Скорее на голову!  Не вымокнуть бы!
- Зато вряд ли кто будет там лазить! – Андрей усмехнулся, - так что это хорошо!
     Вскоре показался и мост – он чернел в ночи на фоне темно-серого в тучах неба и  матово блестящей реки. Диверсанты беззвучно взбежали на мост, Андрей указал место, которое следовало разрубить. Но когда Петро ударил по кабелю, его ждал неприятный сюрприз – кабель, оказывается, был под током! Посыпались искры, а Петра ударом тока отбросило через перила в воду. Андрей вслед за Петром подпрыгнул и, не касаясь перил, прыгнул вдогонку.      
     Речные воды взметнулись фонтаном брызг – он шлепнулся в воду плашмя. Петро в это время размашистыми саженками уже подплывал к берегу. Андрей, усердно работая руками и ногами, догнал его уже у берега. Вскоре они сидели на берегу, на поваленном дереве, не обращая внимания на поливший дождь, поскольку и так были мокрые. 
     Тут их вниманием овладела другая картина, заставившая забыть о том, что они мокрые и что идет ливень. Поврежденный кабель замкнуло на мост. Теперь, когда дождь усилил электропроводность, мост искрился голубоватым светом от верхушек пилонов до опор. То и дело по нему проскакивали яркими змеями разряды тока. Вскоре пошел пар – испарялась дождевая вода. Потянуло горячим железом  и паленой краской.
     Со стороны казалось, что в мост ударила молния. Вскоре, однако, кабель расплавил изоляцию, на обрывках которой висел, и под собственным весом упал в воду.
     Наши герои порадовались, что вовремя выбрались из воды и отошли на безопасное расстояние от реки. Тем не менее, тут же сработало экстренное отключение – кабель перестал искриться. Впрочем, замыкание не прошло бесследно - выбило свет в домах вдоль реки, погасли фонари на Москалевской набережной.
- По-моему, мы обрубили свет во всем районе! – Петро посмотрел на товарища, - пошли отсюда от греха подальше! Жаль, топор утонул!
- Давай ко мне, я тут неподалёку живу, в  доме на Речном переулке. А за эти деньги, что нам дали, мы не топор – гильотину купить сможем!   
- Надеюсь, у тебя в доме свет есть – он, как и весь квартал, от другой подстанции питается, - заметил Петро.
     И наши герои, точнее, антигерои, пошли, исчезнув в сумраке ночной Москалёвки.
   
     Виктор Анатольевич тем временем закрыл свой портал – митингующих разогнала гроза. Транспорт с моста тоже разъехался. Позвонить Николаю Петровичу Виктор Анатольевич не смог – аппарат видеосвязи не работал. Мало того, на схеме не светилась добрая половина – она была обесточена. Половина Виктора Анатольевича работала исправно, как часы, и он закрыл свой портал. В этот момент зазвонил телефон – не предусмотренный системой видеотелефон, а мобильный в кармане. Даже не взглянув на дисплей, Виктор Анатольевич догадался, что это звонит Николай Петрович.
«- Витя! Что там у тебя, все в порядке?»
«- У меня – да, а у тебя как?»
«- Да вот, половина системы не работает!»
«- Я выйду тебе навстречу! Ты если раньше меня обрыв найдешь, позвони!»
«- Хорошо! До связи!» - Николай Петрович отключился.
Невзирая на грозу, Виктор Анатольевич пошел через Октябрьский мост и, выйдя на противоположный берег, пошел вверх вдоль реки. Кабель матово блестел в свете карманного фонарика. Кабель, как и следовало ожидать, был целехонек. Дойдя до трансформатора, Виктор Анатольевич отсоединил и свой и соседний кабели, отключив от трансформатора, хотя ток к кабелю Николая Петровича уже и так не подавался. Он отметил, что не горят фонари, да и окна в домах тоже, но не придал значения.
     Заперев свой портал, Николай Петрович в свою очередь также пошел от себя вдоль реки, не видной ему вначале из-за забора, за которым было что-то непонятное, потом – за плотной стеной деревьев и кустарника, разросшихся здесь до густоты дебрей. Едва он ступил на мост, как его взгляду предстала картина, которой он вовек не забудет.
     Тем временем Виктор Анатольевич также вышел на мост и с интересом рассматривал провод – явно обрубленный чем-то острым и прочным – топором или чем-то подобным. Виктор Анатольевич подсвечивал фонариком, когда с изумлением обнаружил, что свет от его фонаря потускнел, точнее, вокруг посветлело. На противоположном конце моста стоял Николай Петрович, хорошо видный, словно его освещал прожектор, и махал ему руками. 
Это была не Луна – она сейчас стояла на юге. Но и не фонари на мосту - они перегорели сто лет назад. Виктор Анатольевич повернулся лицом  к источнику света и остолбенел.
     К северу, точнее, даже к северо-востоку, от моста, над Москалевской набережной, висела…летающая тарелка. Диск был с парой прожекторов – один светил широким конусом, а второй рыскал мощным и узким лучом, что-то выискивая. Пригнувшись на случай, если начнут стрелять, Виктор Анатольевич бросился на родной, новоселовский берег, под прикрытие деревьев и кустарника, где его поджидал Николай Петрович – последний, едва Виктор Анатольевич заметил опасность, предпочел отступить в тень, пока и его не засекли. Виктор Анатольевич, едва ступил с моста на берег, бросился на землю и по-пластунски отполз за бетонную балку, служившую здесь парапетом, отделяющим береговой откос от дорожки.
- Что это было? – спросил Николай Петрович, едва Виктор Анатольевич оказался в безопасности.
- Да откуда я знаю? Вышел на мост, а тут – пожалуйста, этот космический корабль! 
 - Да это космический корабль, а скорее всего летательный аппарат.
- Да, маловат он для звездолета, - согласился Виктор Анатольевич, - если в нашу речку сядет, то бортами до берегов вряд ли достанет.
- Конечно! Корабль их стоит где-нибудь в дальнем районе, а этот аппарат рыскает, не иначе как нас выискивает.
- А мы-то ему зачем?
- Не знаю, но считаю, лучше бы нам убраться из Города, пока страсти не поутихнут. Позвоню Ивану Витальевичу, чтобы охрану усилил, а сами завтра. То есть, - тьфу! Уже сегодня, - поправился Виктор Анатольевич, - куда-нибудь в область.
- К ним в лапы? Спасибо! – Николай Петрович задумался, - тебя только что чуть было, не схватили, а ты сам в лапы к врагу лезешь! Они-то в области где-то и отстаиваются. Надо бы поехать куда подальше. Вот Валентин мне недавно письмо прислал, чтобы я с Леной приехали – скучает сынок! У них сейчас – каникулы парламентские, он отдыхает.   
- Только надо подумать, где бы ночь пересидеть! – Николай Петрович задумался, - чтобы не быть заметными слишком!
- Тоже вариант!- Виктор Анатольевич хлопнул себя по лбу, - здесь же где-то ход подземный был, вполне сгодится ночь пересидеть, впрочем, сейчас лето, ночи короткие, в пол третьего уже светает, тем более у нас, на пятидесятой параллели, в летние месяцы вообще не наблюдается астрономических сумерек – одни гражданские.
- Кажется, тут где-то корешок был, вроде ручки! – он пошарил по земле, - Вот она, эта ручка! - Николай Петрович потянул «корешок», оказавшийся из железа – тут же перед ними в береговом откосе пласт земли отодвинулся в сторону, образуя потайной люк, открыв зияющий чернотой проем. Наши герои скользнули туда и захлопнули люк.
     Едва они его задраили, как по этому месту прошелся прожекторный луч – НЛО  сменил позицию, и теперь бы обнаружил их, не успей они спрятаться.
     Как только люк закрылся, как тут же загорелся свет, что было  весьма целесообразно - зажгись свет при открытом люке, их бы сразу обнаружили с воздуха.
 Наши герои огляделись – помещение являло собой круглый бункер. Николай Петрович посмотрел на схему – на прибитом к стене и пожелтевшем от времени железном листе был начертан план ходов.
     Прямо от их бункера к югу вел прямой, как стрела, коридор, посредине крестообразно пересекавшийся с другим – широтным ходом, перпендикулярным ему. В конце каждого коридора были бункеры, закрывающиеся такими же потаенными от посторонних глаз люками.  Было несколько и промежуточных люков, наподобие канализационных.
- Значит так, – задумался Николай Петрович, - Двигаться по широтному коридору ни на запад, ни на восток не имеет смысла. На западе, на Новоселовке, и ночью многие ходят, нас заметят, да и через пути перебираться долго, место открытое, тарелка выследит в два счета. На востоке крайний выход ведет на территорию Приборостроительного завода, секретного, попадемся охране, что делать будем? Нам скандалы сейчас ни к чему.
 - А вот на юг в крайнюю точку выход ведет, судя по всему, в чей-то двор. Выбраться со двора  гораздо проще – махнул через забор и поминай, как звали. Думаю, промежуточные варианты – спорные. Оставим их на закуску, если ничего иного не останется.
- Может, посмотрим, здесь,  как знать, а вдруг тарелка улетела? – Виктор Анатольевич кивнул на перископ, свисавший сверху.
     Николай Петрович взялся за ручки, прильнул к окулярам и отшатнулся - в глаза ему ударил сноп лучей. Тарелка висела прямо напротив берега и осматривала округу поисковым прожектором. Фара-искатель только что прошлась по тому месту, где был перископ, но, очевидно, не заметила его – стекла были антибликовые и не отражали падающего на них света, сам же перископ был замаскирован под пень.
- Да вот он, летающий объект, никуда он не улетел!  Висит над речкой и шарит прожекторами по берегам. Ну, ничего, сейчас уже за полночь.
- Скоро с завода по мосту пойдет одна смена, а на завод – другая. И тарелка будет вынуждена убраться, чтобы не светиться в прямом и переносном смысле.
 - А мы к тому времени должны будем выбраться из подземелья в крайней южной оконечности. И лучше не попадаясь на глаза людям. Так что идем к южной оконечности.
     И наши герои пошли по коридору вдаль, в самый его конец. В коридоре горели тусклые дежурные лампочки, освещая им путь. Добравшись до пересечения коридоров, они, не колеблясь, продолжили путь прямо на юг, хоть и сознавали, что им придется далеко возвращаться. 
     Там они вылезли на поверхность безо всяких приключений, в глубине двора, за сараем, между ним и глухой стенкой соседнего дома. Во дворе не оказалось собаки, жильцы, судя по всему, спали беспробудным сном, ставни были закрыты. О тарелке здесь, должно быть, не ведали ни сном, ни духом, иначе бы наблюдали и смотрели из окон, а то и во дворе бы были. Впрочем, пораздумав, наши герои решили, что увидел бы кто тут тарелку, эффект был бы тот же – закрытые ставни и никаких признаков жизни – зачем внимание привлекать!   
     Выбравшись из проема между сараем и глухой стеной соседнего дома, наши герои под прикрытием кустов малинника достигли забора со стороны улицы – под ним были весьма неосмотрительно навалены грудой то ли дрова,  то ли какие-то другие бревна. Это было на руку нашим героям – облегчило преодоление забора. Поглядев, не идет ли кто по улице, они бесшумно спрыгнули на землю. В неверном тусклом свете номерного фонаря на доме Николай Петрович прочел название улицы – Лютовская. Это было то место, где она почти выходит к железной дороге. Далее к югу шли лишь гаражи. Тут  им в глаза ударил свет – они отпрянули в темноту, за деревья и за ржавые размалеванные гаражи.
Но это оказался всего лишь прожектор головного вагона электрички, проехавшей мимо.      
     Просигналив, пригородный поезд поехал в сторону ближайшей станции.
     За линией, на юго-западе, Луна уже клонилась к закату. Тучи  за пару часов, что наши герои просидели в бункере, разошлись,  и небо обещало ясное утро и жаркий день. Прокричал первый петух. За ним и второй. Звезды, и без того немногочисленные  и тусклые, стали меркнуть на глазах. Лишь Венера – утренняя звезда ярко горела на востоке, словно фонарик, оторвавшийся от своего столба. 
    Часы на Успенской колокольне в Центре пробили три. Вскоре, после третьих петухов, совсем посветлело – на северо-северо-востоке разгорелась заря. Подернувшись кроваво-красной пеленой, Луна ушла за горизонт. Черное небо посветлело, приняв на юго-западе темно-фиолетовый цвет от собственной тени Земли, а на северо-востоке небо окрасилось в перламутровый. 
     Домой наши герои добрались уже совсем по светлому. Расстояние, на преодоление  которого при обычных условиях потребовалось бы десять-пятнадцать минут, они прошли за час.
     Елена Александровна, увидев, в каком виде пришли изобретатели, пропадавшие всю ночь, не стала даже ругаться, понимая, что это бессмысленно. К тому же оба они были абсолютно трезвыми, хотя говорили ей такое, что и спьяну не придумаешь! Возможно, именно из-за невероятности происшедшего она им и поверила, но как бы то ни было, долго уговаривать и убеждать ее не пришлось. Ехать к Валентину она сразу согласилась – соскучилась, да и собиралась давно - и отъезд был принят единодушно. Утро и полдня были потрачены на сборы. Собравшись, наши герои, на всякий случай разными дорогами, отправились на железнодорожный вокзал.
     Виктор Анатольевич, как самый молодой, пошел по путям – до Главного вокзала от Новоселовки – одна остановка, или двадцать минут ходьбы по шпалам!
     Елена Александровна пошла на остановку – дождавшись маршрутку №219, она доехала на вокзал относительно быстро.
     Но Николай Петрович всех опередил – он пошел на трамвайный круг и там ему попался девятый номер – такой удачи он и сам не ожидал, ведь этот маршрут был отменен в течение чуть ли не десяти лет, и вот теперь – пожалуйста, возобновлен! Преимущества этого трамвая были в том, что он шел прямо по Гончаровке на вокзал, не объезжая через цирк и «Зирку», как тройка, до которой еще и дойти надо!
     Поэтому когда Виктор Анатольевич только выходил на вокзал со стороны путей, а Елена Александровна еще подъезжала к вокзалу, Николай Петрович уже стоял у кассы. Купив билеты на ближайший поезд, он отзвонился своим. Они встретили его новость и с радостью и с разочарованием. Радость заключалась в том, что уезжали в шесть тридцать пять вечера, то есть относительно скоро, места – все три рядом, в одном купе, и то, что вагон – купейный, тоже радовало. Плохо было лишь то, что поезд был пассажирский, и приезжал в Столицу очень рано – в шесть тринадцать следующего утра. Ехать предстояло через Сумскую и Черниговскую области, что занимало почти двенадцать часов. А пока что до подачи поезда оставалось еще много времени. Николай Петрович позвонил Ивану Витальевичу, попросив усилить охрану на время их отсутствия. Тот согласился без уговоров, правда, за отдельную плату, но он знал, что Николай Петрович за ценой не постоит!

     Едва проводник открыл вагон, как наши герои заняли свои места – тринадцатое, четырнадцатое и шестнадцатое в четвертом купе. Пятнадцатое же место пустовало – его никто не занял и тогда, когда поезд тронулся. Отправились точно по расписанию, в восемнадцать тридцать пять, как и полагается триста сорок третьему житомирскому.
     Ехали не без приключений. В пути произошло несколько забавных ситуаций, без которых, впрочем, не обходится ни одна поездка – что-нибудь да случается по дороге.
     Купе было душным, окно не открывалось, поэтому, когда на следующей станции с непонятным названием «Люботин» в купе зашел еще один пассажир – кавказец лет тридцати с чем-то, то первым делом он воскликнул:
- Вай, дарагой! Как душно, да! Пачэму окно закрыто!? Аткрыт слабо, да?
- А вот ты, «дарагой», и «аткрой»! Мы вдвоем пробовали, не вышло!
- А втроем надо! Откроем, да! Отар Рустамович и не такое аткривал!
 Теперь все трое дернули окно – но оно опять не поддавалось. Еще – тот же результат.
     Лишь после третьей попытки окно сдвинулось, правда,  всего на пару миллиметров.
- Р-раз-два – взяли! Николай Петрович подналег, Виктор Анатольевич и Отар Рустамович чуть не упали на столик –  застарелая рама окна провалилась в выемку чуть ли по самую ручку – она-то и не дала окну полностью провалиться в паз.
     В купе тут же ворвались свежий, приправленный крепким железнодорожным духом ветер и грохот колес. Ураганный вихрь тут же сдул со стола еду, бутылки с водой и пивом  и газету, купленную в дорогу, а шторка на окошке развевалась, громко хлопая, как неправильно поднятый парус.
- Ну, Ленка, что я говорил? – Николай Петрович стоял, широко расставив ноги и растопырив руки. На фоне развевающейся шторы-паруса он выглядел как старый боцман на палубе в шторм.
- Гениально! – произнесла с иронией Елена Александровна пересела на противоположную полку, где не дуло. - Сила есть, ума не надо! Дурное дело нехитрое, - проворчала она. 
     Тут с лязгом отодвинулась дверь купе – это проводник прибежал на посторонний шум.
 В дверь потянул мощный сквозняк – в коридоре были открыты почти все окна.
- Что вы наделали?! – проводник просто остолбенел.
- Акно аткрыли, а что, да! - Отар Рустамович посмотрел на проводника, - душно ехать, дорогой!
- «Аткрыли»!? А до вас его никто не мог открыть, и я думал, что его и открыть-то нельзя!
- Ну, то до нас, а теперь ваш вагон так и будет ездить с открытым окном.
- Сомневаюсь! – Проводник достал граненый ключ, - сейчас закроем, вчетвером, и будем ехать, как и ехали!
- Может, дорогой хоть пару часов пусть побудет открыто? А то не вагон, а душегубка.
- Ну, хорошо! – Проводник, смягчившись, убрал ключ, - посидите пока с открытым, потом запру к ночи. Вдруг ревизоры! – Проводник вышел из купе, хлопнув дверью.
- Ну и ну! – Николай Петрович посмотрел на закрывшуюся дверь. – Жалко ему, что ли, нам окошко открытым оставить?
- Э, нет! А у него инструкции, техника безопасности. Продует кого сквозняком, так на него такую «телегу» накатают! – Елена Александровна посмотрела на мужа несколько осуждающе, но ворчать перестала – нервы дороже, и отвернулась в сторону окна.
Благо, теперь можно было смотреть в окно не через стекло, давно утратившее  прозрачность. Рельсы  ложились под локомотив и вылетали из-под колес последнего вагона еще горячие от трения и уносились куда-то назад.
  Однако вскоре состав сбавил ход и вскоре втянулся на очередную станцию, где ему, как пассажирскому, полагалось сделать остановку, причем почему-то не на первую платформу. Из-под колес с шипением выходил воздух, взметая пыль и мелкие кусочки гравия. Стоянку поезда вынужденно сократили – на перегоне поезд отстал от расписания, и теперь его предстояло нагнать, чтобы окончательно не выбиться из графика.
  Не подозревая о сокращении стоянки, наши герои пошли на вокзал, причем через переход – они-то думали, что поезд долго стоять будет, как написано в расписании,  минут пятнадцать. Стоя в очереди в ларек, они слышали, но не обратили внимания, как тепловоз их поезда уже дал гудок. Потом второй. Лишь на третий гудок они обернулись – посмотреть, что это за локомотив так пронзительно сигналит?!
    
     Обнаружив, что это их поезд, и он уже трогается, они бросили очередь и побежали к своему вагону. Ни о каком переходе и речи быть не могло – бежали напрямую, через пути, спотыкаясь о рельсы и прыгая по платформам. Навстречу им как раз проходил пригородный поезд. Наши друзья проскочили прямо у него перед носом. Машинист электрички сердито гуднул, впрочем, притормозив – он понимал, куда бегут эти двое – не впервой пропускать нарушителей, рискующих отстать от своего поезда.
     Поблагодарив про себя машиниста электропоезда, наши герои  добежали до своей платформы. Их вагон как раз проходил у них перед носом. Николай Петрович заскочил на подножку вагона и дернул дверь. Та не подалась, будучи запертой изнутри. Виктор же Анатольевич забрался рядом, на подножку соседнего вагона, даром, что тамбур нерабочий! Вцепившись в поручни, наши друзья почувствовали, как по мере разгона нарастает ветер, и лишь крепче цеплялись в поручни, чтобы не сорваться. Прыгать, даже если б они и захотели, было бы уже поздно – перрон кончился, и прыгать теперь пришлось бы на гравий насыпи, что было бы опасно. Да и скорость опасно увеличилась.
- И сколько нам так ехать? – Виктор Анатольевич кричал во всю глотку, но ветер все равно относил его слова в сторону, а грохот поезда заглушал все вокруг.
- Не знаю, не посмотрел когда следующая станция! – Николай Петрович скорее прочитал по губам, чем услышал вопрос товарища, хоть тот и висел рядом.
Он, впрочем, действительно не знал, сколько так ехать – час? Полчаса? А может, и все два-три, но как столько выдержать! Мало того, у Виктора Анатольевича стряслась новая напасть – в одного из поручней крепление было ослаблено и болталось, рискуя оторваться с мясом – не хватало одного винта. Тем более, в данный момент махать руками машинистам было бесполезно – поезд проходил кривую, поворачивающую в другую сторону, и локомотив не был им виден.
    

     Равно как и они не были видны с тепловоза. Машинист с помощником тем временем спешили нагнать отставание, поэтому гнали со скоростью, максимально возможной в ограничениях, ожидая прямой, дабы еще прибавить ходу. Они зорко смотрели вперед, не особо поглядывая в задние зеркала. Взглянув лишь раз в зеркало, машинист ничего не увидел – поезд, изогнулся в кривой в другую сторону.
  В этот момент ожило радио:
- «Триста сорок третий! Рабочие-путейцы заметили, что на вашем поезде, на средних вагонах висят двое «зайцев»!» Его слова подтвердил и обходчик – тоже их видел.
- «Каких зайцев? - Машинист с удивлением посмотрел на радио, потом на календарь у окна сбоку, - первое апреля давно прошло! – Может кроликов?!»
- «Выгляньте и посмотрите, вагон третий-четвертый! Не видите, что у вас сзади делается?! Два мужика висят». Радио хрюкнуло и отключилось.
- Помощник! Выгляни в свое окно! Что ты видишь? Не висит кто?
- В самом деле! Не поймешь, на каких вагонах, но вроде двое висят,
хотя, сейчас дорога выпрямится, их лучше будет видно!
   В самом деле, на прямом участке пути помощник на светлом фоне неба увидел силуэты двоих человек, висящих на дверях. Один из них свистел и махал рукой.
- Вижу! Едут двое на внешних частях поезда. О, свистят нам, а ну, шеф, погуди им!
Машинист дал гудок. В ответ на это человек, который был ближе к локомотиву, еще раз свистнул и помахал рукой помощнику, высунувшемуся из окна, очевидно, заметив его. 
     Машинист дал три коротких гудка, предупреждая, что будет останавливать поезд и потянулся к тормозам, но не успел. Сила инерции чуть не ударила его в лобовое стекло, но он успел полусогнутыми руками упереться в приборную панель. Поезд, казалось, сошел с рельсов.
- Во дают, – выругался машинист, - кто же это стоп-кран-то дернул?!
Поезд остановился. Машинист с помощником, выглянув из кабины, отметили, что один из висевших все-таки не удержался и свалился, сжимая в руке какую-то трубу. Это был поручень, оторвавшийся от вагона вместе с ним.
     Виктор Анатольевич, оглушенный падением, отбросил поручень, встал, ощупал себя – кости целы, а все остальное ерунда! В этот момент дверь вагона открылась, и оттуда высунулся проводник. Он подал руку и помог Виктору Анатольевичу залезть в вагон, закинул в тамбур и оторванный поручень. И махнул рукой в сторону тепловоза, порядок, мол, едем дальше!

- Продувай тормоза и – поехали! – Машинист поглядел назад и, убедившись, что инцидент исчерпан, дал команду отправляться - никто не пострадал.
     Включили буферные фонари и прожектор – уже совсем стемнело, и продув тормозные магистрали, тронули поезд. На юго-востоке взошла Луна, осветив бок поезда тусклым красноватым сиянием.
     Тем временем наши герои в купе отходили от приключения. Виновник экстренного торможения – Елена Александровна, как оказалось, не выдержала, увидев спутников  висящими снаружи, и не подумав, дернула стоп-кран. 

     Поезд, порядком уже разогнавшись, снова притормаживал - тепловозники хотели проверить тормоза – как там они после такого стресса?!
- Тормоза действуют нормально! – констатировал помощник.
- Тормоза действуют нормально! – подтвердил машинист, вновь прибавив ходу, - поезд разогнался так плавно, так, что это и не почувствовалось. Стрелка скоростемера опять поползла вверх, и вскоре пересекла отметку в сто километров, продолжая расти. 
     Поезд, и так уже здорово отставший, теперь гнал с максимально возможной скоростью – к смене локомотива машинист и помощник хотели поспеть в срок, чтобы не осрамиться перед юго-западниками. Впрочем, до смены оставалось еще несколько станций, на которых поезду полагалось остановиться. Были и такие пункты, которые поезд проходил, не сбавляя ход, лишь давая протяжный гудок при пересечении границ начала и конца станции. Проехав одну из таких станций на всем ходу, машинист дал особо настойчивый гудок – на встречном пути стоял пригородный поезд. Тут уж надо в оба глядеть – кто-то может бежать на электричку прямо через рельсы, а кто-то наоборот, и выскочить из-за последнего вагона. Тут уж ни одни тормоза не помогут. Удачно разъехавшись с электропоездом, триста сорок третий пассажирский еще прибавил скорости. Поезд теперь мчался довольно быстро, прорезая ночную тьму головным прожектором - скоро была смена локомотива. Наверстывали упущенное – на предыдущей станции опять пришлось простоять пару лишних минут. Пропусти они еще один зеленый перегон, и настояться придется у каждого столба. Так что пришлось гнать с максимальной скоростью – за сегодняшний рейс поезд уже в  третий раз бил все свои рекорды, но все еще так и не догнал график. Промчав еще с пару станций, где остановка не была предусмотрена, локомотивщики  даже и не сбавляли ход – лишь давали предупредительные сигналы. Входные и выходные станционные светофоры приветливо горели им зелеными огнями, давая понять, что путь открыт и можно смело мчаться вперед. Машинист знал, что на станции уже стоит сменный локомотив – электровоз. Они отцепятся, а он тут же и примет эстафету в двадцать вагонов, которые потянет дальше. Станционные огни проносились мимо как метеорные потоки, оставаясь через миг далеко сзади. А впереди уже виднелась станция смены локомотива.  Глянув вперед, машинист притормозил – виднелась граница станции. Поезд снизил скорость с сотни до еле заметного движения.   
     Вскоре состав плавно остановился  как раз у таблички «Остановка локомотива» - она оказалась на одном уровне с кабиной тепловоза.
Станционники в который раз подивились мастерству машиниста – этому бутылку на рельс поставь – коснется передним колесом, а не собьет, четко рассчитает! Точно и не тянет за собой состав тысячетонный.
     Поезд прибыл на станцию с точностью до нескольких секунд – машинисту все-таки удалось нагнать график. Тут же, на соседнем пути, стоял сменный локомотив - электровоз. Наши герои вышли из поезда и посмотрели перецепку, после чего пошли в свой вагон. Новый локомотив в положенное время дал сигнал – впереди уже зажегся зеленый, и поезд с новым локомотивом тронулся в дальнейший путь. Уже светало – наступало новое утро.
 
     На подходе к своей станции наши герои не спали – Виктор Анатольевич вообще не любил спать в поезде, а Николаю Петровичу, несмотря на прошлую бессонную ночь просто не спалось. Один Отар Рустамович как заснул вечером, так и спал сном праведника – он ехал до конца.  Елена же Александровна спала урывками, во время движения. Стоило поезду остановиться, как она тут же просыпалась – ни в одном глазу! Но вскоре под стук колес она вновь засыпала.
    Наши герои стояли в коридоре у открытого окна – в купе окно проводник закрыл еще вечером. Так наши герои встретили столичные края – промелькнули пригороды, где ранние пассажиры, зябко поеживаясь, ждали электричек. Под утро было прохладно, о чем свидетельствовал также и холодок, которым тянуло от окна. И если вечером на крыше вагона нельзя бы было высидеть, зато яичницу изжарить вполне, то теперь там было бы неудобно сидеть по обратной причине – было холодно. Мало того – поезд въехал в выемку, где лежал туман и от колес до крыш вагонов был покрыт росой. Однако вскоре взошло солнце, и его раскаленные лучи прогнали туманные образования, а от вагонов пошел пар. Через пару минут цельнометаллические вагоны были абсолютно сухими. Мало того, они нагрелись, подставляя блестящие серебристые борта с голубыми и желтыми полосками горячему летнему солнцу.
На пути попадалось все большее количество станций – и больших и маленьких.
     Наши герои высунулись из окна – кто раньше увидит Днепр? Но для начала надо было въехать в черту города, а до него было еще далеченько.
     Когда солнце было уже довольно высоко, за окнами слева проплыл недостроенный Дарницкий вокзал, а потом и депо, в котором отдыхали локомотивы. Наконец с громким гудком поезд выскочил на простор – впереди виднелся огромный мост. Слева от него, по ходу поезда располагался новый мост – недостроенный. Но теперь он был в более полной фазе постройки -  сам мост уже достроили, и теперь на нем уже были и рельсы и столбы. Прогрохотав по мосту, пока что по старому, поезд нырнул в зеленый коридор – до Центрального вокзала теперь оставалось всего несколько десятков километров. Промелькнувшие станции – «Ботсад» и «Протасов яр», пронеслись так быстро, что наши герои еле успевали прочитать их названия. Вскоре поезд начал уже окончательно останавливаться. Колеса заскрипели, а сила инерции потянула пассажиров вперед, по ходу состава. Поезд застучал на стрелках –  чувствовалось приближение большого вокзала.
Электровоз втащил вереницу вагонов на свой, десятый, путь и плавно остановился.
     Тут же о прибытии поезда казенным голосом возвестили репродукторы. Поезд прибыл точно в срок, в шесть тринадцать. Наши герои покинули гостеприимный уют железного домика на колесах, уже успевшего раскалиться на раннем летнем солнце и вышли на утреннюю свежесть.
 
     Валентин встретил их на машине.
- Привет! – Николай Петрович первый, на правах отца пожал сыну руку.
- Здравствуй, Валентин! – Елена Александровна обняла сына.
- Приветствую! – Валентин пожал руку Виктору Анатольевичу, - как дела?
- Да, так, долго рассказывать! Елена Александровна задумалась, - мужики лучше расскажут.
- Ну, рассказывайте, - Валентин пристально посмотрел на наших друзей, что за приключения вам пришлось пережить?
- Да так, всякие, - Николай Петрович с Виктором Анатольевичем на ходу рассказывали Валентину о своих  злоключениях в ходе становления своего новаторства  - от начала, и до конца. Говорил то Николай Петрович то Виктор Анатольевич, впрочем, иногда  встревая друг другу в повествование. Не рассказали они лишь о подземном ходе, в котором они спрятались от летающей тарелки – единодушно они решили никому об этом ходе не  говорить. Елена Александровна слушала мужчин и лишь головой качала, когда речь заходила о наиболее экстремальных приключениях. Уж сама бы она поступила куда разумнее – пошла бы домой, а уж оттуда бы вызвала милицию, или другие «органы», а сама бы и носа на улицу не казала!
     Дома у Валентина, в элитной квартире, на семейном совете было решено, что Валентин поедет сам, как говорится, инкогнито, и уже там определится, что делать. 
     Пока что наши герои отдыхали от поездки – они не столько выспались, сколько  выдохлись за эту душную ночь в вагоне. Умывшись и поев, они почувствовали себя куда лучше и были в состоянии пойти прогуляться. Валентин тут же заказал себе билет на первый же поезд – им оказался то же самый, на котором приехали наши герои, триста сорок четвертый – обратный.
     Но до поезда было добрые двенадцать часов, и наши герои решили погулять – пришли в яхт-клуб, где Валентин показал им свою новую яхту – в свободное от службы время он принимал участие в регатах. Сейчас, впрочем, яхта шла не гоночным, а прогулочным ходом. Сделав оверштаг, яхта пошла, круто взяв к почти встречному ветру, при этом ловко лавируя среди громадных лайнеров, барж и уворачиваясь от юрких катеров и скутеров, снующих взад-вперед по Днепру.
- У нас движение, что на улицах, что на реке, - усмехнулся Валентин, когда мимо промчался крутой и мощный катер, обдав их струей воды, - только и смотри, как бы не стукнуть кого.
     Накатавшись по Днепру, Валентин ловко подошел, пользуясь одними парусами и инерцией судна, кормой к причалу и пришвартовал яхту, перескочив с палубы на пристань безо всякого трапа, подав его лишь гостям. Далее наши друзья отправились погулять по городу. Поднявшись по Днепровскому спуску до Государственной филармонии, хотели, было свернуть на улицу Кирова.
   Но Валентину надоела эта улица, где под номером 5 находилось его рабочее, точнее служебное  место – Верховный Совет, и все свернули на площадь Независимости, откуда тянулась Главная улица. Елена Александровна останавливалась возле многочисленных магазинов, бутиков и универмагов, особенно у отделов под названием «ткани», «галантерея», «парфюмерия» и тому подобных.
- Да, - Виктор Анатольевич вздохнул, - жаль, что мне не с кем заняться шопингом!
- Поход по магазинам – стихийное бедствие! – ответил Николай Петрович, - тебе, старому холостяку, этого не понять! А у нас, женатых, так – если не универмаг, так универсам или супермаркет, а то и, что еще хуже, рынок! Терпеть не могу покупки.
- Кстати, Красноармейский рынок работает? – поинтересовалась Елена Александровна.
- Что я говорил, - Николай Петрович вздохнул, это стихийное бедствие.
- Нет, - нашелся Валентин, - сегодня рынок не работает – не базарный день. 
- Слава Богу, - Николай Петрович перекрестился на шпиль церкви в перспективе улицы, - есть правда на Земле. - Мало тебе, Лена, наших магазинов?
- Здесь же столичные магазины! – не сдавалась Елена Александровна.
- Но ведь и цены в них-то тоже столичные! – не сдался в свою очередь Николай Петрович. А товары – те же. Сейчас же не те времена, когда в Москву за колбасой да апельсинами ездили! Да и не Москва здесь все-таки.
     Тем временем, загулявшись, все изрядно проголодались. Как раз проходили мимо ближайшей гостиницы – красивого здания в стиле «сталинский ампир», несколько отстоящего от красной линии – к нему вела довольно длинная и высокая лестница в несколько маршей, а в первом этаже был одноименный ресторан.
     Там он взял меню и раздал всем – пусть каждый выберет, что хочет!
Вскоре все подкрепились и продолжили прогулку. Всем стало веселее – на сытый желудок всегда веселей, и сил больше.
     Когда все нагулялись, был уже вечер.  Валентин взял такси, чтобы скорей приехать домой.
   Итак, - Виктор Анатольевич подытожил, - ты едешь к нам домой, а дальше что?
- А там видно будет! Думаю посотрудничать с местными властями и повоздействовать, если что, своим служебным положением! Но пока что конспирация – превыше всего! Поэтому выезжаю пораньше – в случае чего надо запутать следы! – Валентин вышел из дома, - До встречи! Как только справлюсь, приеду первым же поездом.
     И Валентин отправился на поезд. Выехал он из дому на пару часов раньше, чем надо было. Дойдя до ближайшего метро, он пересел на одну, потом на другую линию.
     После чего, пересев на третью, он вышел из подземки и, сев на троллейбус, уже и добрался до вокзала. Пройдя в зал ожидания над путями, он занял свободное место, где и скоротал оставшееся время до прибытия своего поезда. Поезд прибыл на десятый путь, в назначенное время. На соседнем пути уже стоял фирменный шестьдесят четвертый «Оберег», который отправлялся немного раньше.  Валентин вошел в свой вагон и занял место на своей полке, предварительно постелившись – постель, купленная вместе с билетом, уже лежала на месте. Вагон он взял плацкартный, чтобы окончательно сбить с толку потенциальных преследователей. Зная его статус, ни один преследователь не догадается, что он может поехать плацкартным вагоном. Просто одетый, он вполне мог сойти за великовозрастного студента-заочника, возвращающегося с сессии в родные края.
     Итак, в назначенное время проходящий поезд номер триста сорок четыре отправился от Центрального вокзала. Валентин умышленно взял верхнюю полку – на ней человек менее заметен, зато сам сверху все видит! Улегшись на живот, он глядел в окошко на проплывающие во мгле огни станций, далеких и близких поселков и городов, полудремая под размеренный перестук колес. Валентин почувствовал, что засыпает. Засыпая, он уже знал, что будет делать завтра – пойдет в райсовет и постарается урегулировать конфликт на правительственном уровне. Мало того, еще и постарается добиться возобновления работы нуль-транспорта, и даже возможно и расширения сети действия. Он уже придумал, как можно поспособствовать прокладке еще одного ответвления в направлении угла улиц Гончаровской и Октябрьской. Но для этого надо было сначала приехать в родной город, а потом сходить в нужные инстанции – в райсовет, в горсовет, и в облгосадминистрацию, а если не поможет, вернуться в Верховный совет, посодействовать на высшем уровне. Полагаясь на свои дипломатические способности и на депутатские полномочия, он рассчитывал за день разрешить все проблемы, а вечером взять обратный билет и поехать назад.
     С такой думой он и заснул под размеренный стук колес, впрочем, иногда прерываемый остановками – поезд был не скорый и часто останавливался, высаживая и принимая очередную партию пассажиров. Кто-то ехал от Житомира до конца, кто-то вышел на Центральном вокзале, а кто-то ехал, даже не беря постели, просто сидя на голой нижней полке – зачем она ему, если через часок-другой все равно придется выйти на своей станции.
     Но человек предполагает, а судьба располагает – Валентин и не подозревал о тех приключениях, которые произойдут с ним и его близкими, а также и с новыми знакомыми в течение следующего дня.
     Валентин заснул – ему  казалось, что он летит на космическом корабле над поверхностью неведомой планеты, освещенной серебристым сиянием своего спутника. Вот он сидит около иллюминатора и глядит на серебристую поверхность планеты, а мимо пролетают космические корабли с грохотом и ревом, освещая его лучами своих прожекторов. Только вот странно – от иллюминатора что-то сильно дует! Как может дуть из герметичного иллюминатора, тем более что снаружи нет воздуха?
Вскоре, однако, его подобные мелочи перестали интересовать -  он увидел, что на него надвигается летающая тарелка – огромный яркий прожектор уперся своим лучом в стекло иллюминатора. Корабль его тряхнуло, и с визгом, более приличествующим поезду, чем звездолету, он стал.   
     Валентин резко подскочил – и… ударился головой о третью полку, прикрепленную необычно низко от второй.
     Поезд стоял на какой-то небольшой станции. Он остановился как раз так, что окно вагона, в котором ехал Валентин, остановилось напротив ближайшего фонаря, свет которого заглянул к Валентину прямо в лицо.
     Валентин огляделся. Салон изменился – часть пассажиров вышла, часть так и осталась и мирно спала.
     На нижней по диагонали от него полке напротив сидел человек довольно странного вида. Поведением он напоминал молодого, хоть лицо его и было в морщинах, а вот глаза – живые, юркие, непонятного в вагонном полумраке цвета – смотрели на Валентина в упор. Они-то и молодили этого уже весьма немолодого человека.
«Что за мужик? – подумал Валентин, - где-то я его видел!»
- Что, молодой человек, не спится? – новый спутник взглянул на Валентина.
- Да так, - Валентину не хотелось отчитываться в собственных страхах, - кошмар привиделся.
- Про тарелку? 
- Какую тарелку – борща или каши? – спросил Валентин, - он еще не совсем проснулся.
- Нет, – ответил попутчик, -  ту, что напугала ваших изобретателей позавчера ночью.
- Откуда… вы знаете?! – спросил Валентин, и тут же осекся, понимая, что сам попался.
- И ничего вы не попались, молодой человек, – заметил странный пассажир, словно прочитав его мысли, - давайте познакомимся, Валентин Николаевич!
Капитан Петренко. Иван Витальевич, если по батюшке.
- Откуда вы, товарищ капитан, знаете, как меня зовут?! – Валентин удивился еще больше, уже припоминая этого человека.

   Поезд тем временем тронулся, не простояв на станции и пары минут, и теперь потихоньку разгонялся.

- Да все оттуда, - новый попутчик указал пальцем за окно, в небо – на нем через мутное стекло кроме низкой летней Луны над горизонтом, было ничего не разглядеть.
- Вы что, с Луны? – спросил Валентин, - и тут же огляделся по сторонам – никто ли из пассажиров не услышал подобной глупости?
 - Нет, не с Луны. – Таинственный попутчик усмехнулся, - но и там побывал, и на Марсе, и в Далеком космосе. И к тарелке имею непосредственное отношение. Но дело не только в этом. Ваши изобретатели сильно опередили свое время, не имея достаточно ресурсов для создания мощного источника энергии для такого мощного процесса, как переброска людей через нуль-пространство…
 -… Так что, молодой человек, изобретение ваших родственников оказалось весьма несостоятельным, - продолжил капитан после некоторой паузы. - И не только по причине аварийности – здесь виноваты двое диверсантов, нанятых транспортниками. Дело в том, что человечество вашего времени еще не доросло до таких высоких технологий. Но ваши родичи доказали, что это – и реально, и состоятельно. Однако, не в ваше время. Аварийная ситуация выбила из рабочего состояния целый район города. А представьте, какая энергоемкость у более разветвленной сети подобного устройства? Для того чтобы обеспечить бесперебойную работу нуль-транспорта в черте одного только  вашего района, необходимо столько энергии, сколько способен потребить целый город. А для сети нуль-транспорта в черте города необходимо будет столько электричества, сколько потребляет за такое же время вся страна! Это при наличии всех энергоблоков электростанций страны, находящихся в работе. Из них же работает только три четверти! И в дальнейшем количество их в ближайшее время вряд ли увеличится, до изобретения новых, неведомых для вашего нынешнего времени технологий.
     Поезд уже разогнался и теперь шел с почти максимальной скоростью, распугивая ночных птиц на проводах. С грохотом состав вылетел на простор и преодолел мост через какую-то речку.   
     В вагоны проник сероватый предутренний свет, казавшийся еще мрачнее из-за длинных матовых плафонов под потолком.  Они излучали  желтоватый свет, то затухающий, то разгорающийся с новой силой – барахлил вагонный генератор.
- А для вас это ведомые технологии? Я вас правильно понял, вы из будущего? – Валентин с минуту смотрел в темное, постепенно светлеющее небо – на северо-северо-востоке уже теплилась заря.
- Да, молодой человек, как герои Рэя Брэдбери, Кира Булычева, Клиффорда Саймака.  Только у данных писателей они были вымышленные, а я, как видите, реален, как этот поезд, как вы и остальные пассажиры. И, тем не менее, я  сейчас не в вагоне…
- А где?! – Валентин не верил собственным ушам, - на Альфе?
- Нет. Гораздо дальше. А вообще-то я с такой же Земли, как и вы. Только живу через сотню лет.
- А кто же вы?
- Я – начальник Патруля Времени. Это такая организация – Патруль времени… - продолжил он через некоторое время.
- Международная?
- Межпланетная, если вам так угодно. Даже межгалактическая. И для работы, я использую аппарат, сочетающий в себе Машину Времени и Нуль-Транспорт, разумеется, более усовершенствованный, нежели тот, ваш. Именно данный аппарат ваши изобретатели и видели позавчера ночью и приняли его за летающую тарелку.
- А откуда вы узнали, что мне сейчас, в полусне, привиделась именно тарелка, ведь я до настоящего момента не воспринимал ее всерьез! И как вы знаете, кто я?
- Об этом я расскажу вам лично, когда прилечу. Но не о том. Значит так, сегодня утром поезд прибудет на конечную станцию. Вы сразу же закажете для своих изобретателей три обратных билета.
- А дальше что?
- А дальше вот что! Я также транслируюсь и в их вагон, так же, как сейчас в ваш, и зайду к ним на станции, как и к вам. К тому времени я буду гораздо ближе к Земле, чем сейчас и смогу уделить им больше внимания, чем вам. Вот, пожалуй, и все. А теперь вынужден попрощаться - я  через несколько минут исчезну. Ваш  нуль-транспорт сейчас надежно охраняется – к ребятам из приставленной милиционером охраны я прибавил  и своих стражей. Это полулюди-полуроботы. А то там, узнав, что хозяев нет, были попытки захвата порталов неизвестными. Впрочем, помимо охраны там еще есть и сторонники нуль-транспорта, эти уж никому спуску не дадут. Так что опасаться нечего.
- А вы не боитесь, что наш разговор слышит пол вагона?
- А чего нам бояться? Все равно никто не поверит в то, что мы только что говорили, да и не вспомнит. Скоро я исчезну, а весь вагон погрузится в сон на пять минут! Когда все проснутся, то никто ни обо мне, ни о разговоре с вами и не вспомнит, кроме вас! После моего усыпления все проснутся, не помня ничего об этих пяти минутах.
- А что это будет, гипноз? – Валентин спрыгнул со своей полки.
- Не совсем гипноз, скорее облако снотворного газа, телепортированное сюда. До данного процесса осталось несколько десятков секунд, так что давайте прощаться! – старик поднялся со своей полки и протянул Валентину руку. Тот пожал ее – рука была вполне материальной. Валентин протянул свою руку и потрогал собеседника. Тот был такой же материальный, как и его рука. Но через миг рука провалилась в пустоту. Валентин отдернул ее в испуге.
- Вот видите? Я могу вас коснуться, и вы меня тоже, при моем желании, конечно, а сам смогу в любой миг остаться неосязаемым и, соответственно, неуязвимым.
- Так вот откуда пошли сказки о призраках! Те, якобы, могут нанести жертве вред, тем временем, при желании остаться неосязаемыми и недосягаемыми для своего врага… или жертвы. Ну, а теперь мне пора. До вечера. Впрочем, я свяжусь с вами раньше, по приезде.
     Тут собеседник Валентина стал терять четкость и сквозь него стали проступать детали интерьера вагона – номер полки, который он заслонял от Валентина, и часть пластиковой стенки - лишь облачко прозрачного газа, очевидно, снотворного, в которое он превратился, растекалось по вагону – он просто растворился в пространстве. Тут же послышался вскрик – это взвизгнула молоденькая проводница – Валентин был не единственным наблюдателем подобного чуда.
     Ахнув, проводница бросилась по проходу в служебку, к старшей проводнице.
Та, разумеется, подняла практикантку на смех, сказав той, что она перегрелась, и ей не мешало бы поспать. Тут же практикантка ответила, что ее и так чуть не свалило с ног неодолимым сном, и лишь быстрый бег немного привел ее в чувство. Ну, и еще осознание, что не пристало проводнику спать на рабочем посту. Ответственность, одним словом!
Впрочем, то, что она не заснула, было вовсе не ее заслугой, а то, что она пробегала по коридору, причем довольно быстро и останавливалась там на незначительное время, успев убежать. Таким образом, она просто не успела подвергнуться снотворному влиянию гостя из будущего. Увидев, что он исчезает, растворяясь на глазах, она сразу же бросилась по коридору в сторону купе проводников. Это-то и спасло ее от принудительного сна. Чего нельзя было сказать о пассажирах, заснувших в мгновение ока. Те, кто спал, так и остались спать, а те, кто не спал, или проснулся, вновь позасыпали. Однако в ближайшее время не предвиделось никаких остановок, так что никто не проехал свой пункт назначения.
     Вскоре, через пять минут, в вагоне все проснулись – кто-то стал готовиться к выходу, а кто-то, приоткрыв глаза, перевернулся на другой бок и продолжил сон – очевидно, ему было ехать до конца. Валентин посмотрел на часы – прошло ровно пять минут с момента исчезновения попутчика. Что там он говорил, что о нем никто и не вспомнит?! Валентин хотел, было спросить у попутчиков с боковых полок, о ночном происшествии, но те спали, поэтому не смогли бы ничего сказать. Из раздумий его вывела проводница – она на нижние места разместила двоих  новых пассажиров – судя по всему, зайцев. Одним из них был демобилизованный солдат, с ним  – девица лет двадцати пяти весьма немаленькой комплекции с темно-рыжими волосами, очевидно, крашенными. Она выделялась большим бюстом и крутыми бедрами, да и роста была немаленького –  минимум метр восемьдесят пять - метр девяносто. Очевидно, они были знакомыми, но не очень. Возможно, он с ней познакомился на станции, и им было по пути.  Новые спутники не очень заинтересовали Валентина, поэтому он перевернулся на другой бок и снова заснул.
     Когда он снова проснулся, ни дембеля, ни рыжеволосой красавицы уже не было, так как они оказались не «длинными» зайцами. Было уже совсем светло и солнце стояло над горизонтом, разгоняя остатки предрассветного тумана. 
     Тем временем в проходе появилась молоденькая проводница.
- Чай, кофе, пиво, напитки, что желаете?
- Дайте, пожалуйста, чайку с лимончиком, а пиво у вас, если холодное, тоже давайте!
- Только что из холодильника, баночное!
- Тогда давайте!

     Тем временем в тепловозе шел свой разговор.
- Ну, что там?
- Все в порядке – зеленая улица! – Помощник поморщился от яркого солнышка,  вылезшего из-за угла кабины и ударившего косыми лучами ему в лицо – почему бы верхнюю часть стекол в локомотиве не сделать как в машине – тонированной?
- Да оно и в машине-то не положено, а на локомотиве кто тебе даст? Ведь он же казенный! Сегодня мы одним локомотивом едем, завтра другим. Это в старину так  было – за каждым машинистом свой паровоз закреплен был, хоть размалевывай его от колес до трубы. Но потом отменили – дорогое удовольствие. Ведь локомотивы простаивали, пока машинисты выходными были, разве это ж дело? Зато нынче – какой дали тепловоз, такой и веди! Вот и приходится, прежде чем в рейс отправляться, вот этот кондуит читать.– Машинист указал на лежащую рядом книгу, в которой указывались все особенности и неполадки в данном локомотиве и отметки об их устранении. – Почитал такую «историю болезни» и знаешь, что с твоим локомотивом не так! И что в нем починено, а что нет.
- Все равно, что на чужого коня садиться! – поддержал помощник, - не знаешь, брыкнет он, или сбросит тебя!
- Ну, здесь конь-то хоть железный! И хлопот с ним поменьше, нежели с его живым прототипом.  Достаточно под его норов подстроиться и все в порядке.
- Да, а мы лихо скачем, вот уже скоро и конечная скоро будет.
- Ну, так, когда зеленая улица, то и ехать веселей! – Машинист зорко вглядывался вдаль, - да, ни одного желтого сигнала, здорово! Как бы не прибыть с опережением!
- Опережение – не опоздание! – усмехнулся помощник, за такое не наказывают, наоборот похвалят. Представьте – на Южный вокзал – на пару минут раньше!?
- Дадут они тебе на Южный вокзал приехать раньше. Продержат на Люботине, сколько надо, а потом и выпустят. И хорошо, если вовремя выпустят, а то ведь могут так задержать, что и с задержкой приедем. С них станется! Поэтому не гони! Идем минута в минуту, и то хорошо. Точность – вежливость королей!
- И поездов! – скаламбурил помощник.
- Давай, король поездов, на линию смотри! Вон, впереди полустанок, перрон битком набит – не выскочил бы кто на линию!
- Да кто там выскочит?  - помощник недоверчиво пожал плечами, - мы же не электричка, что они не отличают, кто едет? Они не хуже нас в поездах разбираются!
- Все равно, посигналим!
  Огласив окрестность полустанка тревожным долгим гудком, и взвихрив пыль на перроне, поезд серой стрелой промчался мимо.

- Что это было? – спросил Валентин у проводницы, принесшей ему заказ, - так промчались, что и не рассмотрел.
- Я не знаю! Спрошу у старшей. Какой-то полустанок.
- Вот вам оплата за чай! – Валентин наряду с деньгами, положил и свою визитку с запиской, предлагающей с ним встретиться. – А вас как зовут?
- Нина! – проводница указала на прикрепленный к лацкану кителя значок с ее фамилией именем и отчеством. – А вас?
- Валентин! – Валентин был рад, что так все сложилось – он чувствовал, что этой девушке он тоже понравился.
- Хорошо, - Нина пошла в хвост поезда, - я разменяю деньги и верну вам сдачу.
   Через пять минут она зашла в его секцию, и положила на столик сдачу – среди денег была и бумажка с ее телефоном.   
- Пошла сообщать о станции. – Нина побежала по вагону.
 Но пассажиры уже и без того знали время и теперь стояли с вещами на выход.
Поезд мчался по родным местам – приближался Люботин, и теперь за окном мелькали знакомые края.
     Валентин сидел на пустой нижней полке. Убрав с верхней полки постель, он сдал ее проводникам. Поев из приготовленного в дорогу запаса, он убрал со столика и принялся глядеть в окна. Там мелькали столбы, порой проносились встречные поезда.
     В плацкартных вагонах нет такого интимного уюта, как в купейных - они насквозь просматриваются.  Но зато можно смотреть в обе стороны – видно дорогу и слева и справа от путешественника. Валентин сидел на пустой нижней полке, читая газету, забытую на столике кем-то из попутчиков. Это была местная, областная газета, в которой сообщались основные новости, в том числе и городские. В частности, о нуль-транспорте писалось, что организаторы его, не выдержав создавшейся ситуации, уехали в неведомом направлении, тем временем, как объект находится, помимо сторонников его, состоящими из бывших пассажиров, и охранного агентства, еще под охраной каких-то странных людей, похожих на биороботов из фантастического кино. На вопросы журналистов и местных жителей эти парни отвечают односложно, и добиться от них хоть чего-то вразумительного просто невозможно. Однако при попытке неизвестными захватить порталы, эти существа применили что-то непонятное – энергетический удар, отбросивший кольцо людей на добрых двадцать метров во все стороны. При этом сторонники, а также охранники, также отбивающие атаку рейдеров, не пострадали…
«Что-то здесь, возможно, правда! – подумал Валентин, - по крайней мере, то, что этот гость из другого мира говорил о дополнительной охране!» 
   
     Машинист всматривался вперед – приближалась станция, где поезд не останавливался. Вернее, полустанок, как и предыдущий,  который проехали тоже не так давно. Здесь тоже было много людей.
- А ну-ка погуди! – Машинист повернулся к помощнику, -  а то, что-то слишком близко у края перрона стоят!
- Верно, за пригородный нас приняли, - вот и лезут на край!
- Если свалится кто, так не тормозим! Все равно того не спасти, а только расписание сломаем, да и за спиной у нас порядка тысячи живых людей, с полок попадают, покалечатся! Не товарный ведем!
     А насчет пригородного поезда, так случай был. Слышал о подвиге Юлия Чигирина? **
Вот это парень был.
- Что-то слышал – помощнику было неловко, что он не знает, что за подвиг совершил этот отважный парень со странным  именем, но признаться в этом машинисту он не хотел.
- Он как раз окончил наш Железнодорожный институт, ХИИТ. Ехал с друзьями на природу. На остановке «Октябрьская» вышли они с электрички. А тут поезд шел встречный, скорый, а на линии две женщины, мать и дочь – не успели дорогу перейти, и на рельсах стали, растерялись, видно. Он спрыгнул на рельсы и спас их. 
- А его потом наградили?

-  Ну да, посмертно! И улицу назвали, и мост через речку возле Железнодорожной академии.  Он этих женщин с линии оттолкнул и к электричке стоящей прижал. Их-то он спас, ну а самого поездом скорым задавило на глазах у всей станции, друзей, и этих двух теток спасенных! Сам же он не успел отскочить.   **. Реальное событие, произошедшее на остановочном пункте «Октябрьская» ЮЖД. – На платформе данной станции установлен памятный знак.  (Примечания автора).

 
- Стоило таких спасать!
- Зря ты так! Человек совершил подвиг, и не нам его судить! Если бы кого из твоих знакомых так спасли, или тебя ты был бы рад? Так ведь у них тоже близкие есть, у этих женщин…
- А он сделал это, не задумываясь, иначе не успел бы спасти никого, - продолжил машинист, помолчав с минутку. - Или передумал бы! Потом бы жалел! Думаешь, легко бы ему потом было жить с таким грехом на душе?
- Но остальные-то люди все равно стояли и равнодушно взирали на это дело! Им-то что с того? Они же не полезли на рельсы?
- Он, верно, был ближе к опасному месту, вот и бросился! В такой момент не думаешь о себе. Он сделал так явно не для того, чтоб его именем мост и улицу назвали!
Тем временем полустанок остался далеко позади, а впереди виднелись стрелки, съезды и светофоры – магистральные, входные, маневровые.
  Чувствовалось приближение большой станции.
- Никак скоро Люботин?
- Да, уже недолго осталось! – Колеса застучали на стрелках.   
  Машинист притормозил. Поезд практически на пешеходной скорости въехал на свой путь и втянулся между пригородным поездом и свободной колеей встречного направления. - А электричку мы не пропускаем? – поинтересовался помощник.
- Да она и так отправилась вперед нас! А вот грузовой нам поперек стрелки проходит.
Да вон же он, красавец!
- Сколько стоянка? – поинтересовалась женщина с перрона.
- А, как грузовой поезд пропустим, так и поедем! – Машинист не был удивлен, что ему предстоит простоять здесь больше положенного, дабы пропустить встречный товарный Вдали  показался дымок, извергаемый двумя сцепленными грузовыми тепловозами.
 Их свистящий рев, напоминающий гул авиационных турбин, надвигался на станцию, опережая сам поезд, замедливший скорость при проходе такой крупной станции. Двухсекционный локомотив «2ТЭ» сам по себе представляет довольно длинную
подвижную единицу, а уж два таковых, сцепленных между собой занимает на рельсах место, как три-четыре вагона средней длины. Каждая из двух секций опиралась на две трехосные тележки, соответственно вся сплотка из двух двухсекционных локомотивов имела двадцать четыре оси, соответственно, сорок восемь колес! Обе этих махины приводили в движение электродвигатели, получающие ток от дизелей через мощные генераторы, электричества которых хватило бы на небольшой поселок. Товарный налетел,
  ударив потоком воздуха в боковую форточку. Вслед за локомотивом с грохотом потянулись тяжело груженые полувагоны, цистерны и  хоппера. Помощнику и машинисту пассажирского локомотива показалось, что это они едут – все так и тряслось! Подобное
же ощущение возникло и у пассажиров поезда, смотрящих в окна вагонов, мимо которых проходил грузовой поезд.
     Опытным взглядом машинист насчитал пятьдесят пять вагонов, которые довольно долго тянулись, и, наконец, исчезли где-то позади, в столичном направлении. Стало тихо. Да так, что в ушах зазвенело. Выходной светофор дал зеленый, и машинист, улучив момент, включил моторы и, потихоньку отжав тормоза, тронул локомотив. Сначала колеса лишь провернулись, а потом быстрее, и так далее, пока тормоза не отжались полностью. Колеса были полностью свободны, а двигатель теперь легко набирал обороты.
- Ну, поехали, вроде! – машинист посмотрел на помощника, - последний рывок, и мы дома!
  Состав тем временем мчал по финишной прямой. За окнами теперь мелькали ближние пригороды, а слева маячила высоченная труба ТЭЦ, собранная из множества секций – одна красная, другая белая, и так далее, отчего труба издали была более заметной, бело-красной. Промчавшись через станции - Песочин, Минутку, Баварскую, состав на подходе к Тройному мосту окончательно притормозил – теперь он ехал почти с пешеходной скоростью. Вскоре поезд прошел под Тройным мостом – впереди виднелась предпоследняя станция, на которой он не останавливался – станция Новоселовка  была пригородной.
- А где же та электричка, что впереди нас шла? – Помощник тщетно высматривал пригородный поезд, отошедший от перрона в Люботине за минуту до них от соседнего пути. – Не могла же она так быстро ехать, чтоб мы ее не догнали!
- А мы б ее и так не догнали – она пошла на Мерефу через поселок Буды. Есть и такой пригородный маршрут. Правда, она идет дальше Мерефы – может, на Лозовую, или Красноград, короче, в южном направлении.
    Машинист с помощником ехали последние километры и, пройдя Новоселовку, готовясь вовремя прийти на Южный вокзал. Тем временем светофор впереди загорелся таким отвратительным для них красным светом!
     Поезд не доехал до Южного вокзала всего каких-то полтора километра. Если локомотив остановился почти у Гончаровского моста – слева, за путями, был виден стоящий у Карповского сада старый черно-красный паровоз, поставленный на постамент, то хвост поезда отъехал от границы станции всего метров на сто пятьдесят-двести. Открыв двери вагонов, проводники поглядывали на тепловоз. Машинист вылез из локомотива на насыпь, и теперь стоя на междупутье, поглядывал то на светофор, то на вагоны – что там проводники? В случае если из вагона вышли все, кто хотел, проводник должен был дать знак машинисту. Поезд стал на втором пути, так что, справа, где производилась высадка, был еще путь. Прохождение поездов по соседнему пути для пассажиров, высадившихся на междупутье, являло определенную опасность, о чем их и оповещали проводники.
     Машинист с папироской в зубах поглядывал на соседнюю линию с некой опаской - там светофор горел зеленым. Если бы по ближайшему пути пройдет другой поезд, то людям, покидающим вагоны, было бы просто некуда деться.  Но люди, сходящие с поезда, тут же шли через линию к краю насыпи, и дальше кто назад, к Новоселовке, кто по ходу поезда, на Гончаровку. Так как люди отлично знали все особенности этой дороги и по-своему соблюдали технику безопасности, хоть и грубо нарушенную.
     Помощник, будучи в кабине, заметил переключившийся  зеленый и дал требовательный долгий гудок. Машинист махнул проводникам: «– Закругляйтесь!»
Проводники привычным движением втянулись в двери вагонов. Какой-то нерасторопный пассажир в последний миг решил выскочить, но не успел – проводник уже было, прикрыл дверь. Но, увидев мольбу пассажира, сжалился и вновь открыл дверь – прыгай, мол, если не страшно! Поезд в это время уже трогался.  Парень, однако ж, не испугался и ловко спрыгнул вперед по ходу. Учтя инерцию, он пробежал еще несколько шагов, после чего остановился и, развернувшись, пошел обратно, к станции.
     Проводник лишь подивился сноровке пассажира, после чего дверь только прикрыл, а запирать не стал – зачем, если менее через минуту конечная – вокзал!
     Валентин шел по краю насыпи, оглядываясь вокруг, и вдыхая полузабытый воздух, крепко сдобренный гарью костров частного сектора и дымом заводов. Теперь, когда поезд поехал, он оглянулся назад – его нагонял Виктор – квартирант Виктора Анатольевича, очевидно, вернувшийся с персональной выставки. Пару лет назад с ним произошел странный случай – он повстречал некоего человека, повлиявшего на его дальнейшую судьбу тем, что якобы сумел остановить закат, чтобы тот дорисовал его. Тогда Валентин лишь посмеялся над ним. Но теперь, после такой встречи в поезде, был готов поверить!
     И не был ли это тот самый судьбоносный незнакомец, помогший Витьке-художнику?
Витя тем временем нагнал Валентина, но не поздоровался, очевидно, не узнал.
Валентин хотел, было, его окликнуть, но передумал – своих дел много.
     Тем временем его внимание привлекла толпа на пустыре – он ее заметил еще из окна поезда. Подойдя поближе, он заметил, что эта толпа окружает непонятное сооружение, напоминающее то ли кооперативный туалет, то ли таксофон-автомат. Там его окружало еще одно кольцо людей, стоящее лицом к окружению.
«Ага! – вспомнил Валентин статью, - не врут-таки газетчики!»
     Подходить к толпе он посчитал небезопасным – кто-нибудь мог узнать в нем сына главного изобретателя. Хотя сколько времени прошло! Но, решив не рисковать, Валентин прошел мимо, словно вид толпы для него привычен и он тут уже давно ходит! Одет он был просто, так что ничем не отличался от жителей района. Вот и его двор, дом с деревянной лестницей на второй этаж во дворе, общая веранда-балкон, увитая виноградом  с примыкающей галереей, обеденный стол на ней, правда, сейчас пустой.
     Валентин вошел с улицы, через подъезд, поднялся на второй этаж, достал ключи. 
     Полузабытым щелчком клацнул замок, Валентин прошел в свою квартиру – вот его комната, вот комната родителей. А вот общая комната – с камином и большим обеденным столом. Напротив – буфет старинной работы, очевидно, довоенного производства, хоть и не в лучшем состоянии, но способный пережить любую суперсовременную мебель из железа, фанеры и пластмассы – натуральное дерево в современной мебельной  промышленности стали применять крайне редко. Запахи и звуки родного дома пробудили необычное чувство.
     Старинные часы остановились, очевидно, не так давно. Валентин открыл застекленную дверцу и, заведя их, качнул маятник и перевел стрелки, выставив правильное время. Маятник весело закачался, а стрелки продолжили свой извечный круговой путь. Тут у него зазвонил телефон – звонил кто-то незнакомый, судя по неопределившемуся номеру.
     Говорил его ночной знакомец – Валентин узнал его по голосу.
- Как дела, Валентин Николаевич? Нормально добрались?
- Хорошо! Поезд остановился, не доезжая до вокзала, так что я сошел с него, пока тот стоял, и вернулся пару сотен метров пешком.
- Моя работа. Это я включил красный светофор! Сейчас же вам все-таки лучше просто не «светиться». Вас заметили, так что выходите другой дорогой. Пройдете через двор, так надежней. Прогуляетесь по городу, куда хотите. Во второй половине дня встретимся. Но это буду еще не я, а моя голограмма. Как ночью в поезде. 
- Спасибо за совет! – Валентин отключился, после чего вышел через веранду со двора, открыл старенькую калитку и вышел в другой двор, выходящий в соседний квартал. Пройти через заросли не составило труда, и вскоре Валентин уже шагал по мосту. Перейдя железный мост, глухо отдающий  под ногами, Валентин осмотрел обрубленный кабель, убедившись в правоте рассказа изобретателей.
     Теперь осталось только заказать три билета на ближайший поезд, который привезет его родителей и Виктора Анатольевича сюда. Так, что ли, говорил этот временщик, этот гость из будущего?
     Валентин заказал по телефону три билета на ближайший поезд.
Билеты он взял на Столичный экспресс № 162, прибывающий на Южный вокзал только вечером, в 23.20.  На более ранние поезда билетов уже не было.
     Позвонив родителям, Валентин пока не стал говорить им про нуль-транспорт, и что он обречен на демонтаж. Те были довольно сильно удивлены тем, что будут вынуждены так быстро ехать обратно. Впрочем, по их тону, Валентин понял, что, сказав им правду, он бы их не сильно удивил, но сильно расстроил, особенно  мужчин-изобретателей. 
     Пока что Валентин гулял и осматривал родной город. Прогулявшись по Октябрьской улице до ее начала, он перешел через еще один пешеходный мост и оказался в центре. Перед ним возвышался новый дом, не хуже его был и старый смежный дом, стоящий тут же, рядом. Но Валентин прошел новостройки, перешел Павловскую площадь, поднялся по лестнице наверх, на террасу. В террасном сквере теперь расположились художники – ранее они занимали Советскую площадь в ее северной части, за ломбардом. Картины, однако ж, Валентину не особо понравились – на Андреевском спуске в Столице ассортимент поболее!  Но здесь была все-таки родная архитектура, и многие картины отображали родной город. Из сквера, Валентину были видны Успенская колокольня, Кафедральный собор за рекой, выстроенный в неовизантийском стиле и старинный монастырь, расположенный за соседним сквером. Когда-то монастырь входил в оборонные сооружения, о чем говорили приземистая стена, ограждающая подворье и узенькие окошки. Собор этого монастыря был самым старым каменным зданием в городе, сохранившемся с семнадцатого века. Купола храма, ныне позолоченные, некогда были коричневыми, отчего здание было скромней, но старинней и естественней, а теперь казалось недавно построенным и слишком уж помпезным. Через дорогу от монастырских ворот располагался Ломбард, за ним – Советская площадь с огромной скульптурной композицией из пятерых революционеров со знаменем. Знамя, высеченное из камня, было объемистым и громоздким, отчего здорово напоминало то ли холодильник, то ли контейнер.
     Выйдя на Главную улицу, стрелой идущую к северу, Валентин прошел мимо Драмтеатра, Госбанка, расположенного напротив, потом радиотехнического колледжа, и, в конце концов, вышел к Городской академической опере. Громадный приземистый объем Оперного театра хорошо виден с Дергачевской, а также с Нового моста, соединяющего центр с Ивановкой. 
     Но и отсюда, с Главной улицы, объем казался громадным – театр был расположен особняком среди старинного Университетского сада. По другую сторону улицы красовался сквер Победы, где изначально и собирались построить театр. На месте же нынешнего театра ранее, в старину был Профсоюзный сад – со своей танцплощадкой, оградой со стороны Главной улицы и другими красотами, являвшимися частью Университетского сада. Валентин свернул в сад – идти по аллеям было гораздо приятнее, нежели по пыльной дороге под палящим солнцем – время подходило к полудню. Увидев в глубине сада кафе-ресторан «Хрусталь», Валентин, не долго думая, зашел туда. Цены, не маленькие, были все же ниже столичных. Сад, впрочем, немного разочаровал его – слишком шумный - из места отдыха он превратился в место развлечений.
     Поев в ресторане, Валентин решил прогуляться в Центральный парк. Оттуда потом можно было прокатиться на подвесной дороге до улицы Освобождения. Эта улица тянулась от подвесной дороги до Дергачевского шоссе. А там с пересадкой можно и назад добраться – например, старым добрым трамваем. У Валентина на Дергачевском шоссе, 230, на самом углу с улицей Освобождения жил товарищ – можно будет его навестить.
А пока Валентин шел по Площади. Эта Площадь с большой буквы была крупнейшей в Европе и вторая по величине в мире. Часть, выходящая на Главную улицу, прямоугольная, контрастирует с круглой, вдоль которой расположены огромные по временам строительства этого делового центра - здания тридцатых-пятидесятых годов. Все эти здания: -  два корпуса Национального университета, смотрящие друг на друга и здание Промышленности между ними. Между главным корпусом Университета и зданием Промышленности шла дорога вниз, на Новый мост, именуемая Дергачевским спуском.  Между зданием Промышленности и вторым корпусом Университета проходит Ленинский проспект. Валентин едва удержался от искушения свернуть на него, но пошел левей и через проезд вышел на Концентрический проспект, полукольцом опоясавший площадь с запада и севера. Через него Валентин снова вышел у стеклянного выхода метро на Главную улицу и по ней за пятнадцать минут дошел до Центрального парка. Там, по случаю выходного дня, работали все аттракционы – крутились всевозможные качели-карусели, на которые тянулись очереди. На круглой площадке,  в конце Главной аллеи, работал фонтан, а на эстраде у фонтана шел какой-то концерт – играл военный оркестр.   
     Справа доносилась мелодия с танцплощадки, а  с каждого аттракциона играла своя музыка.  Валентин не стал даже заходить в аттракционную часть, а пошел стразу в глубину парка, мимо кафе, по аллейкам он дошел до кинотеатра, за которым располагалась подвесная дорога. Сев в кабинку, Валентин сразу почувствовал полузабытую детскую радость – дорога оставалась прежней, изменилась только окраска кабинок. Внутренняя роспись кабинки, выполненная не одним поколением пассажиров, не выдерживала никакой критики – здесь было столько афоризмов и живописи, что дикари, расписывавшие в глубокой древности скалы и пещеры, просто могли бы позавидовать.
А ведь это были вполне цивилизованные граждане, любящие кататься на этой дороге. Кабинки были заполнены процентов на двадцать – на десять кабин было по две с людьми.
     Валентин невольно залюбовался видами города и зеленых массивов – дорога тянулась с юго-востока на северо-запад, так что ему открывались виды северной части города – Ботанический сад,  неглубокий, но длинный яр, отделяющий парк от жилого района. Не успел Валентин налюбоваться этой красотой, как прошло пятнадцать минут – впереди зиял тоннель конечной остановки. Валентин на ходу спрыгнул на перрон, а кабинка уехала в тоннель, откуда выплыла через пару секунд, развернувшись в глубине станции. Валентин же, выйдя на улицу, перешел дорогу у кафе «Шайба» и пошел по улице Освобождения – от ее конца, мимо кинотеатра, к самому началу. Серединой эта улица пересекала Ленинский проспект. На площади, образованной пересечением  проспекта и улицы стоял черный гигантский монумент Воину-освободителю. Боец, облаченный в развевающуюся шинель, и каску, стоял на одном колене, выставив вперед другую ногу, держал поднятый автомат в руке. По бокам от солдата и немного сзади – у мраморных стел с датами начала и конца войны стояло две пушки, дополняя монументальный облик перекрестка. По улицам ходило много транспорта - троллейбусы, автобусы и маршрутки – некоторые обновились, некоторые сменили маршрут, или подвижной состав, но в остальном все осталось, как было. Вокруг новой, построенной недавно станции метро выросли новые магазины. Тут были и  спорттовары, и быттехника, и электроника и несколько кафе – как летние, так и стационарные. Валентина обогнал идущий вниз по улице его троллейбус. Но, так как пройти оставалось всего две остановки, Валентин не стал на него бежать, а спокойно пошел по каштановой аллейке. Но, поскольку прошел он уже довольно много, то немного устал. Солнце повернуло на запад, как показалось Валентину. В самом же деле просто улица шла не по прямой линии, а по дуге, так что, когда идешь по ней от конца к началу, то кажется, что солнце сдвигается к западу. Выйдя на Дергачевскую, и подойдя к 230 дому, Валентин узнал от знакомого троллейбусного диспетчера, что товарища нет дома, так как он в отъезде. Валентину снова захотелось поесть, и он стал поглядывать, что тут неподалеку имеется из общепита. Тут оказалось кафе-пирожковая «Вика». А  на бывшем пустыре, напротив, появилось другое – армянский ресторан «Арарат». Не  удостоив, впрочем, ни одно из них, Валентин вышел на остановку – тут как раз подходил трамвай. Номер его весьма приятно удивил Валентина – как сюда заехала семерка? Впрочем, Валентин обратился к кондуктору с вопросом. Кондуктор ответил, что недавно с Немецкой улицы убрали движение городского транспорта. А почему бы и нет – там три станции метро – «Центральная», «Архитектурная» и «Юридический Институт». Валентин пригляделся к табличке маршрута – там теперь вместо надписи «Лесопарк» значилось «Алексеевский проспект». Конечная остановка «Новоселовка» осталась неизменной, так что Валентин уселся и стал созерцать полузабытые края. Кое-что изменилось, но в целом город был легко узнаваем.
     Трамвай ехал по обособленной линии, минуя остановку за остановкой. При повороте на Новый мост Валентин невольно залюбовался зданиями на Площади – снизу они выглядят еще эффектней. Проезжая по Новому мосту, Валентин посмотрел немного назад – Опера красовалась громадным продолговатым кубом, а чуть южнее стоял новый дом – тоже не маленький, этажей в двадцать, который Валентин увидел еще, когда шел по центру пару часов назад.  С Нового моста трамвай свернул на Панасовку и, пройдя мимо базара, выехал на Семинарский спуск, где свернул снова-таки на Дергачевскую в самом ее начале. «Раньше-то трамваи ходили прямо, мимо «Арсенала»», - подумал Валентин. Дальше трамвай пошел по обычному пути – через центр мимо Цирка, а там - через Москалевку на Новоселовку.
     Выйдя на предпоследней остановке – Красного Пахаря, Валентин пошел по одноименной улице, огибая новостройки. На углу с Балашовской он свернул на Рябиновую, по которой совсем было, собирался дойти домой, как ему навстречу вышел знакомый сержант милиции.
- Здравствуйте, Валентин Николаевич!
- Здравствуйте, Иван Витальевич! Как дела?
- Да вот, плохо, - ответил милиционер, - вас увидели, и теперь идти домой для вас небезопасно!
- И куда мне теперь податься?
- Можно ко мне домой. Не забыли, где я живу?
- На Ключевой, кажется?
- Ага. Идёмте!
И Валентин пошел вместе с сержантом – о начальнике Патруля он решил пока не говорить, а расспросить бы не мешало. Да и что о нем Иван Витальевич подумает?  Пройдя пару кварталов, наши герои повернули направо, на Ключевую улицу. Дойдя до того места, где дома улицы выходят на речку, Иван Витальевич подошел к своей калитке и открыл ее. Та отозвалась скрипом, на который вышла миловидная смуглая женщина, точнее, девушка лет двадцати трех.
- Познакомьтесь – Маша, это Валентин, сын изобретателя нуль-транспорта.- Маша побежала на кухню – там готовился обед и как истинная женщина, она хотела не только чтобы ее еда понравилась мужу, но и этому незнакомому ей солидному мужчине.
     Иван же, не дожидаясь, вместе с Валентином вынесли стол на улицу, где принялись накрывать его. Когда-то они учились в одной школе, мало того, в одном классе. И как бы жена не пыталась убедить его, что в тридцать лет быть простым рядовым родной милиции – недостойно нормального мужика, он на этот счет имел иное мнение – он был доволен своей судьбой – душа его не болела за повышение, какого и быть не могло. Разве что произведут в старшие сержанты за заслуги перед родиной – служака он исправный, пунктуальный, как конь с плугом вкалывает на участке, в том числе и за некоторых других начальников.
     Маша же тоже не столько злилась на мужа, сколько сказывался ее латинский темперамент. Благодаря ему она меняла настроение по десять раз на дню, но тем не менее, оставалась преданной и любящей, хоть и могла выпустить когти! Но сейчас ей было не до ссор с мужем – надо было приготовить обед, да так, чтобы гость остался доволен.
     Постепенно Маша вынесла все, что было готово, и поставила на стол. Здесь был и борщ, и второе – пюре с жареным мясом. У каждого едока наряду с тарелками стояли чесночницы, в которых лежали зубцы чеснока и ножички, чтобы их чистить, посредине стола стояла тарелка с нарезанным свежайшим черным хлебом. Тут же стояли соусницы с майонезом и кетчупом – кому, что по вкусу. Дополняла картину трапезы и крепкая наливка из Мерефы. Она была сделана по особому рецепту.
    А в это время послышался звонок и стук в калитку.
- Кто там? – Крикнул Иван Витальевич – он сидел спиной к  калитке, - Открыто!
  В калитку вошел мужчина средних лет. Одет он был не совсем обычно, словно был в легком костюме астронавта, поверх которого надевают скафандр.
- Вы к кому? – поинтересовалась Маша.
- Валентин Николаевич здесь?
- Да! – Милиционер удивленно посмотрел на пришельца, - как вы его нашли?
- От нас все видно! – проговорил пришелец несколько загадочно, - а вы, Иван Витальевич, не переживайте, я не из этой толпы. Меня здесь просто нет!
Но покушать я бы не отказался! Ведь это ваша жена приготовила?
- Ну да! А вы кто? – поинтересовалась Маша.
- Капитан Петренко!  Я к Валентину по поводу нуль-транспорта! Думаю, здесь все свои, поэтому поговорим начистоту. Вы, Валентин Николаевич, уже рассказали товарищу сержанту о нашей беседе в поезде?
- Нет, не счел это целесообразным!
- Зря! Ведь это я наряду с его знакомой охраной выставил своих биороботов.
- Так это не люди? – догадался Иван Витальевич, - а то мои охранники говорят, что за обормоты железные! Не едят, не пьют, стоят не уставая. Стоят, как памятники и молчат! Хоть бы слово сказали! Наши ребята их соблазняли после смены пойти в бар на бугре хлопнуть по шкалику, – какой же мужик откажется! А эти – хоть бы что! Бессменно стоят третьи сутки и не выказывают ни малейшей усталости. Наши им и еды приносили, и жидкого топлива таскали – грешок, но что поделаешь, охрана – тоже мужики! А эти парни – ничего, стоят как столбы, движения лишнего не сделают, на еду-питье ноль внимания. Так наши ребята им привели девушек, ну почти что голых – против таких только столб устоит. А им хоть бы что!
     Пока он рассказывал это, Маша успела сбегать в дом и вынести для нового гостя порцию первого, второго и наливку.
- Если на ваше кольцо охраны пойдет толпа, всем худо придется, - продолжал капитан,- завяжется потасовка, а мои парни поставят энергетический барьер – его ни один враг не пересечет. Впрочем, скоро охрану с нуль-транспорта надо снять, а сам его будут демонтировать!
- Это шутка? – Иван Витальевич посмотрел на капитана, словно на сумасшедшего. – Ведь жалко же!
- Мне тоже!
- Если вы говорите, что его надо упразднить, зачем его так охранять? – Милиционер непонимающе смотрел на нового знакомого. – Где логика?
- Да для того, чтобы беспорядков не было, товарищ сержант! Логично? Впрочем, по моему распоряжению, сегодня же, вечером, охрану снимут.
- Ладно, вы тут поговорите, я пойду, чай поставлю, - Мария вновь покинула мужчин, - через пару минут чай заварю!
- Значит так, товарищ милиционер, сейчас я вам расскажу все, чего Валентин не рассказал! Только вы не удивляйтесь, все это – правда! – и начальник патруля рассказал все с самого начала все, что рассказывал Валентину в поезде двенадцать часов назад.
     Когда Маша подошла к ним в первый раз, она не обратила внимания на картину, развернувшуюся перед ней, а зря! Лишь подняв глаза, она увидела такое, что чуть не повергло ее в обморок. Поскольку она принимала собеседника за реального человека, а никак не за голографическую проекцию, то ее здорово обескуражила одна деталь. От такого видения она чуть не опрокинула поднос с пирожками и чаем. Капитан не отбрасывал тени, да и не мог, так как его не освещало местное Солнце, а сам он был освещен в разрез с местным освещением. И это бросалось в глаза.
- Вы…привидение? – только и смогла проговорить она, придя в себя.
- Не совсем. Я - голографическая проекция, но проекция довольно материальная. Я могу стать неосязаемым, но при этом вполне могу вас тронуть и ощутить. И не только вас – ведь вы видели, как я только что кушал! – капитан задумался. И калитку я сам открывал. Хотя мог бы пройти прямо сквозь забор! – Капитан задумался.
 - Ну, а теперь расскажу о себе и о своей миссии, - продолжил он через минуту, - но для начала небольшой эксперимент. Пожмите кто-нибудь мне руку!
Иван Витальевич подошел к пришельцу и пожал протянутую руку. Хватка у капитана Петренко была не по возрасту крепкая – милиционер, которого бог силушкой не обидел, с трудом пересилил пожатие этого пожилого человека.
- Убедились, что я довольно-таки материален? – спросил пришелец после того, как руки разнялись.
- Да более чем! – Милиционер всунул руку в карман, тайком разминая пальцы – давненько никто не жал ему руку так крепко!
- А теперь пусть ваша жена попробует меня коснуться! Ей это явно не удастся.
Маша протянула руку, пытаясь коснуться его – но рука прошла сквозь собеседника, словно через пустое место.
- Как это? – Маша с удивлением посмотрела на Капитана.
- Элементарно. Я могу становиться неосязаемым, когда захочу, и осязаемым тоже. Наши агенты работают во всех временах – от античных времен до современности. Наша служба устраняет исторические несправедливости, могущие повлечь за собой непоправимые изменения в судьбах всей планеты и вообще мира. Дело в том, что мы работаем не только на Земле. В частности, сейчас я нахожусь за пределами Солнечной системы, тем не менее, технологии, которыми мы располагаем, позволяют мне сейчас быть здесь, а через минуту перенести свой образ в другой конец Галактики, или вообще в античные времена, на пару тысяч лет назад. Кстати, догадываетесь, где у нас в древней Греции расположена база?
- Наверное, на Олимпе?
- Не наверное, а точно! Мы надеялись исследовать, кого древние греки принимали за богов. И только потом поняли, что олимпийцами они считали именно нас! Такой вот парадокс!
- Да, вот теперь понятно, кого древние принимали за богов, демонов и других сказочных и сверхъестественных существ.
- Конечно! Мифы и сказки просто так не возникали! Как говорится, нет дыма без огня!
  Но рассказывать о своей деятельности подробнее я, к сожалению, не имею права! Это уже будет нарушением нашего Устава и наказуемо. Мера наказания – раньше была полная физическая ликвидация. Но теперь есть более цивилизованные методы - возврат назад во времени на определенный срок со стиранием памяти. И все, что с вами происходило до того, вы просто не будете помнить, ведь этого с вами в новом измерении уже и не будет! 
- В каком измерении? – не понял милиционер, да и Маша с Валентином не все поняли.
- Течение времени есть определенный набор вариаций. В ходе одного и того же отрезка человек может сделать так, а может этак! Как в сказке – налево пойдешь – так будет,  направо пойдешь – еще что-то другое будет! Прямо пойдешь – тоже вариант, но судьба пойдет третьим курсом!
  И каждый волен выбирать, но после уже ничего, как считают, не переделаешь!
  А оказывается, можно! Но об этом уже – молчок! Я и так вам дал большую информацию на сон грядущий! Впрочем, до сна еще далеко! Думаю, нам предстоит пережить несколько не особо приятных часов. Кстати, я должен буду попасть на столичный экспресс в Миргороде, чтобы переговорить с изобретателями. На это мне понадобится несколько секунд. А сейчас нам лучше подумать о собственной безопасности – надвигается буря, и притом серьезная!
- Да какая буря! – Иван Витальевич обвел взглядом абсолютно ясное небо, - впрочем, как-то странно парит. И солнце вроде не так ярко горит!
В самом деле, небо, еще голубое, постепенно становилось серым, словно образовывалась дымка.
- И когда разразится ураган? – спроси Валентин, - что-то в атмосфере его настораживало. 
- Через полчаса! – Капитан посмотрел на какой-то приборчик, оказавшийся у него в руках, через полчаса, даже через двадцать девять минут тридцать секунд. А сейчас позвольте узнать, что творится вокруг порталов?
- Как что, - Иван Витальевич посмотрел на капитана Петренко, там сейчас столпотворение. Противники атакуют сторонников, но не могут к ним пробиться – их, словно отбрасывает невидимая круглая стена.
- Хорошо, что я установил энергетическую защиту, - ее ни буря, ни ядерный взрыв не пробьет! Но ее придется снять – кончаются запасы энергии. Тем более, защищать скоро будет нечего и не от кого. А сейчас надо передать штормовое – пусть все митингующие – и сторонники  и противники – покинут свои места и расходятся по домам.
- Как же вы передадите, если вы не здесь? – Милиционер и Валентин с интересом посмотрели на капитана.
- У нас есть такие технологии, которые непросто объяснить другим. Но думаю, это и не надо. Скажите, пожалуйста, они слушают радио?
- Да, у них там – и на пустыре перед станцией и в парке, есть репродукторы, передающие разные радиопрограммы.
- Отлично. Я выйду в радиоэфир на всех частотах в радиусе двух километров. Этот двор находится в относительно безопасном месте – на возвышении, так что угрозы затопления со стороны речки не предвидится! Но вот сверху в речку много чего может стекать! Впрочем, основная масса вод стечет в речку в районе парка, так что нам бояться нечего. Буря будет кратковременной, но разрушительной!
- А не сможет ли буря повредить нуль-транспорт?
- Все может быть. Поэтому я распоряжусь снять охрану и разгоню толпы с помощью штормового предупреждения. Сейчас в радиусе двух километров все радиоприемники будут передавать то, что буду говорить я! Ведь главное не допустить жертв.
- А как же вы предвидели бурю?
- Да очень просто! Под моим надзором вся Земля, так что я могу по состоянию атмосферы определить последующие изменения. И, хоть я сейчас очень далеко, но могу влиять на некоторые процессы на Земле. Прилетаю на Землю я сегодня вечером, ровно в двадцать два. А до того у меня еще довольно много дел. Но, поскольку я сейчас далеко отсюда, мне не грозит пострадать от бури, так что я не уйду прятаться от непогоды. Но вам следовать моему примеру не советую. Если есть подвал или погреб, лучше спрятаться в него. Через двадцать пять минут такое будет! А сейчас я объявляю штормовое!
     Капитан достал из кармана передатчик. Пощелкав кнопками, он покрутил какие-то колесики.
     После чего, поднес аппарат ко рту, очевидно, микрофоном, и проговорил:

«Внимание всем! Мы прерываем радиотрансляцию в связи со штормовым предупреждением! В данный момент метеоцентр зафиксировал зарождение бури над нашим городом. Непогоде предшествует пыльный фронт. Поэтому жильцов района настоятельно просят не выходить на улицу, по возможности оставаться дома, если есть внутренние помещения без окон – чуланы, кладовые, санузлы – запереться в них и забаррикадироваться изнутри. Если данное не представляется возможным, спуститься в погреба в частных домах, или подвальные помещения под многоэтажными зданиями. Ухудшение погоды продлится недолго, но будет очень сильным. Существует реальная опасность возникновения  смерчей, сильных грозовых разрядов, ураганного ветра, потому настоятельно метеоцентр настоятельно советует не выходить из укрытий до конца бури! О дальнейших изменениях погоды будет сообщено дополнительно, поэтому не отключайте ваши приемники!»
   
     В этот момент из дома прибежала Маша: По радио передавали, что…- она тут осеклась, глянув на барометр, висящий на веранде – стрелка его двигалась вниз прямо на глазах. Еще пару минут назад, когда она бегала за чаем, стрелка была почти в верхней точке высокого давления, показывая давление в семьсот семьдесят пять. Теперь же стрелка показывала семьсот пятьдесят и довольно заметно для невооруженного глаза ползла к отметке с семьсот сорок пять, где, по-видимому, не собиралась останавливаться. Когда все бросились к барометру, он показывал уже семьсот сорок. Все бросились через двор к погребу – о накрытом столе, на котором осталась посуда и еще немного еды, никто и не вспомнил. Однако, добежав до погреба, все трое остановились – пока что спасаться было рановато! Солнце, стоящее еще очень высоко, впрочем, теперь не отбрасывало теней и стояло каким-то огромным багряным диском, так что на него можно было смотреть свободно, не боясь ослепнуть. Небо из синего сделалось вокруг солнца пепельным, а на востоке – темно-синим. С востока же довольно быстро надвигалась темно-серая туча, освещаемая красноватыми лучами солнца. Маша с удивлением обнаружила, что держит в руках барометр, который сняла с гвоздя.
- Зачем ты барометр сняла с гвоздика? – поинтересовался Валентин.
- А, чтобы не упал, - нашлась Маша.
- Да куда ему еще падать? – спросил Иван, - стрелка дошла до минимума – семисот десяти и уперлась в край. Дальше некуда падать, только что на пол вдребезги!
- Вот и сняла, чтоб не разбился, если ветром сдует.
- Боюсь, не пришлось бы нам веранду заново стеклить! – проговорил Иван, - вон что надвигается!
     Между тем с северо-востока надвигалась непонятная красноватая масса.
- Пылевой фронт! – проговорил капитан, - прячьтесь скорее в погреб, если не хотите наглотаться пыли пополам с песком! За песчаным шквалом последует полоса ливня, которая прибьет пыль. Впрочем, нет, ведь они идут с одинаковой скоростью, еще и вращаются около центра бури. Впрочем, диаметр циклона не очень велик, так что долго бушевать не будет, пронесется как порыв ветра!
- Почему «как»? – спросил Иван Витальевич, - так и есть – однако, пора прятаться. Ух, как похолодало! – А вы точно не хотите спрятаться с нами?
- Да нет, - капитан лишь улыбнулся, - мне бояться нечего! Ведь я за миллионы километров отсюда. Да и буря-то кратковременная. Пойду, посмотрю, что вокруг порталов делается!
    
     Парой минут раньше в парке митингующие – как сторонники, так и противники, располагались на обед. В это время заключался негласный мир – лишь безмолвные охранники с металлическим блеском в глазах продолжали, как ни в чем не бывало стоять на постах. Из репродукторов на столбах доносилась популярная мелодия, очевидно, из какого-то кинофильма 80-х, или 90-х годов, а из колонок на киоске поодаль доносилась какая-то другая музыка. На палатке, у берега реки, висел на ремне старенький транзистор, с треском предавая какую-то заграничную радиокомпанию. На скамейке парень с девушкой ругались за портативное радио – он крутил приемник на один канал, а барышня хотела слушать другой, так что из динамика доносились обрывки то одной, то другой трансляции. На ухудшение погоды никто и внимания не обращал, да оно в парке и несильно было заметно – только рыбак на бережку заметил необычное изменение на небе, да подивился необычно сильному жору, словно перед дождем.
     Внезапно умолк репродуктор. Перестали играть колонки на киоске у кафе. Индивидуальные приемники, вняв заразительности дурного примера, тоже перестали вещать. Внезапно послышался звук сирены, как при учебной тревоге. Но, в отличие от учебной тревоги, после сигнала начал говорить голос: «Внимание всем! Мы прерываем трансляцию…»
     Сначала многие подумали, что это провокация, но, поскольку кроме репродуктора, данную информацию передавали все радиоточки парка, даже колонки в кафе и портативные приемники, а также все приемники, встроенные в плееры, мобильные телефоны и другие аппараты, где предусмотрено радио. Притом, попытки переключить каналы ничего не давали – на всех частотах звучала одна и та же информация, с точностью до слова! Наконец предупреждение закончилось – только тут люди осознали, что им грозит, и принялись разбегаться, в панике сворачивать лагерь. А простой народ побежал по домам – большинство жило тут же, неподалеку, ведь кому придет такое в голову - ехать из другого района на митинг местного масштаба? Впрочем, некоторые особо «горячие головы» остались. Защитники думали – вдруг за время бури кто-нибудь повредит порталы?!
     А противники не хотели сдавать позиций – в непогоду легче будет произвести какую-либо диверсию. Короче, в парке царила полная сумятица. Хозяин кафе поспешил снять с каркаса павильона огромный тент, чтобы не сдуло ветром, палатки тоже свернули с невероятной прытью.  Вскоре даже самые отъявленные активисты с обеих сторон присмирели и перестали бушевать. Зато безмолвные стражи, не сговариваясь, молча отошли от порталов, никому ничего не сказав, после чего, встав на полянку, дружно растворились в воздухе, на диво всей публике. На секунду весь народ замер.
- Я же говорил, что это – инопланетяне! – сказал старенький рыбак, любитель фантастики – теперь он уже свернул палатку, и она в виде рюкзака заняла место у него за спиной, а удочки и садок с уловом он держал в руках.
  В то, что это роботы, или инопланетяне, он не сомневался – стальной блеск в их безразличных глазах, молчаливость, кроме того, не едят и не пьют, да и на женщин не смотрят.
-  Мы догадывались, что что-то не так, но чтобы так!? - удивленно откликнулись охранники из агентства, которых нанял Иван Витальевич у своего друга – начальника этой конторы. – Кстати, Иван Витальевич только что позвонил шефу, и он нас тоже отозвал!
     И охранники в боевом порядке удалились из парка в свой офис, где их уже поджидал начальник, перебросить на другой объект. Оперативности их можно было только позавидовать!
     Теперь, когда порталы никто не охранял, противникам перехотелось их крушить, а защитникам оборонять. И вот тут-то появился незнакомец, казалось, освещенный нездешним светом – хоть вокруг резко потемнело, он был, казалось, ярче освещен, словно невидимыми лучами, так казался каким-то нематериальным. Впрочем, голос, которым он обратился к людям, оставшимся на поляне, был явственным. Но появился он точно так же, как миг назад исчезли охранники - просто из ниоткуда. 
- «Советую вам поскорее покинуть парк и разойтись по домам! Если у кого-то есть погреб, или в доме подвальный этаж, то прятаться там можно, но при исключении угрозы затопления! Если у вас есть угроза затопления, лучше не рисковать! Впрочем, этот берег высокий, затопить не должно. Кстати, основной дождь прольется здесь, в парке – выпадет много осадков, так что советую отсюда уйти, пока не смыло в реку!»
- «Смываемся!» – непроизвольно скаламбурил какой-то паникер, каких в любой толпе хватает, и все разом ринулись из парка.
- «Вот этого лучше не надо, - пробормотал про себя капитан Петренко, а это он и был, - каламбур не особо удачен»!   Капитан достал из кармана аппарат управления погодой и нажал кнопку. Сразу же резко потемнело, завыл ветер.
     Капитан, убедившись, что люди расходятся, растворился в воздухе, насыщенном пылью, грозой и близостью шквала. Потемнело еще больше - черная туча, казалось, образовалась над районом, а не пришла с  северо-востока. Небо из голубого в считанные минуты сделалось серым. Первый, пылевой, фронт бури ударил по парку. Согнулись под напором ветра тополя, зашумели листвой более низкие деревья, все потемнело от песка и пыли. Сверкнула, ударив где-то недалеко, молния. Почти одновременно с ней, грянул близкий гром, что подтверждало близость вспышки. Тут хлынул дождь – он пошел просто стеной, сбивая не успевшие осесть после первой волны бури пыль и песок.
     А капитан был уже на пустыре у станции. Здесь все оказались благоразумнее – уже не было ни охраны, ни противников нуль-транспорта – все разбежались по домам. Порталы также стояли нетронутыми. Через миг налетела буря. Из черной тучи, зависшей прямо над головой, принялся опускаться смерч – крутясь и вихрясь, столб воздуха и воды в свете молний спускался все ниже и ниже. Наконец, хобот смерча дошел до земли, и принялся вбирать в себя мелкий мусор, песок, выдирать с корнем кусты. Портал нуль-транспорта оказался в центре бури. Вихрь выдернул его из фундамента, приподнял и повернул раз, два, после чего втянул в середину, и унес куда-то в небо, и тут же исчез и сам. Каким-то чудом смерч не задел проходящую в сотне метров от пустыря железную дорогу – и рельсы и станция остались нетронутыми и невредимыми. А проезжавшая мимо в сторону пригородов электричка, машинист которой наблюдал бурю, промчалась мимо без остановки, да никто из пассажиров и не протестовал против этого – выходить здесь сейчас было бы равно самоубийству. Да и кто бы через одну остановку выходил! Тем было удивительней людям и машинисту с помощником глядеть в противоположную сторону  –  к западу от линии было сухо и не выпало ни капельки дождя, а деревья стояли, неподвижно застыв в знойном воздухе. Казалось, по железной дороге проходила граница циклона – даже туча тянулась над крышами вагонов строго до середины. Так что, когда поезд выехал из опасной зоны, правая сторона вагонов – от крыш до колес – была сухой и горячей от солнца, а левая – настолько же мокрой.
     В таком состоянии пригородный поезд прибыл на следующую свою остановку.  Машинист вышел на перрон, обошел кабину первого вагона – граница между сухой и мокрой частью кабины проходила строго посредине –  лобовое стекло машиниста было сухим, в то время как сторона кабины помощника промокла, чуть ли не насквозь!   
Сняв данную картину на телефон, машинист запрыгнул назад в кабину, двери закрылись, и электропоезд отправился в дальнейший путь…
     В парке в то же время творились не менее странные вещи – вниз по откосу, на котором расположен парк, заструились питаемые мощным ливнем  потоки воды с ревом, заглушающим шум дождя и треск грома. Ливень, шедший стеной, казалось, еще усилился – теперь если бы кто-то оказался в его власти, то ничего бы не разглядел в метре от себя. Внезапно вверху прорвало еще один поток – казалось, вниз сошел маленький водопад. Прямо на пути у потока оказался портал нуль-транспорта. Не выдержав натиска и не рассчитанный на столь грозные силы природы портал сползал вниз, к реке. Речку теперь тоже было не узнать – она напоминала стремительный горный поток, и с грохотом текла, выйдя из берегов. И если высокий берег Новоселовки ей был не по зубам, то противоположный отлогий залило так, что рельсов заводской колеи уже не было видно. Тем временем портал завалило на бок, понесло к реке, и он поплыл по бурным водам, исчезнув через миг за Октябрьским мостом.
     Свидетелем катаклизма оказался единственный наблюдатель. Капитан вновь перенесся в парк и стоял под ливнем, казалось, абсолютно сухой. Его не мочил дождь, а одежду не трепало ветром. Едва покореженный портал исчез в бурных водах, Петренко вынул из кармана известный аппарат, нажал кнопку. Тут же в природе произошла перемена – буря резко кончилась. Исчезли смерчи. Перестал дождь. Туча, распавшись на несколько облаков, принялась исчезать – облака, последовав примеру породившей их тучи, тоже постепенно распадались, пока не открыли солнце – теперь ярко светящее, солнце озаряло картину разорения. Остатки воды от ливня, истощаясь, лениво стекали в речку. Облачка полностью растаяли в небесной выси, ничем не нарушая пронзительную синеву и яркое солнце, какое бывает после бури. От земли пошел пар – через минуту все окутал теплый и душный туман, впрочем, подхваченный легким ветерком, устремившимся в образовавшуюся зону измененного давления, туман вскоре развеялся. 
     От порталов нуль-транспорта остались только обрывки проводов, да обломки, оставленные бурей.
     Капитан обозрел картину разрухи, после чего вновь исчез, дабы через миг появиться в укрытии наших героев. Попав в знакомый дворик, он обозрел стол – на нем стояла чудом уцелевшая, нетронутая бурей посуда, стекла на веранде – тоже целы. Подойдя к люку погреба, он постучал. Люк сразу открылся – из него вылезли Валентин, Иван и Маша.
- Ну, что там? – спросила Маша, - обозрев двор, она осталась довольна открывшейся перед ней картиной – очевидно, она опасалась, что буря здесь камня на камне не оставит.
- Все в порядке. Человеческих жертв нет. Материальный ущерб оценят ваш отец с Виктором Анатольевичем, Валентин Николаевич!
- Что, порталы пострадали?
- Пострадали – значит, ничего не сказать. Но зато теперь им не придется их разбирать, что все-таки, какой-никакой позитив. Портал возле станции сдуло вихрем, а тот, что в парке, смыло в речку. Демонтировать теперь ничего не надо, а восстановлению оно не подлежит.
- Кстати, - капитан посмотрел на часы, - я сейчас должен быть в Миргороде, ведь ваши уже в пути. Ну, все, пока! – Ждите меня в двадцать два часа вечера, Валентин Николаевич!
  И капитан растворился в воздухе.
- Ну и жук! - усмехнулся Иван Витальевич, - ведь не надо быть сыщиком, чтобы догадаться, что это он ураган вызвал.
- Да ладно тебе, - ответила Маша, - как он мог? Он же в другом мире.
- Не в мире, а месте. Он же говорил, что его обязанность – быть в нужное время в нужном месте! Это девиз их службы.
- Да, - Валентин задумался, - не думал, что придется иметь дело с представителем спецслужбы будущего! Служба Времени. Надо же! Если бы мне еще вчера сказали о таком, я бы на смех поднял!

     В девять минут девятого вечера Столичный экспресс остановился на станции «Миргород» Полтавской области. В вагон вошел необычный человек. Предъявив свой билет, он прошел на свое место. Напротив него сидели двое мужчин средних лет, а на сиденье рядом с ним – дама такого же возраста - здесь сидения были расположены по два лицом друг к другу. Попутчики его (а это были Виктор Анатольевич, Николай Петрович и Елена Александровна) сидели, не особо обратив внимания на нового пассажира, и разговаривали на интересующую их тему – нуль-транспорта. Валентин, как капитан и просил его, не стал предупреждать своих, кто к ним подсядет в Миргороде, поэтому они не обратили внимания на нового соседа. Тот, казалось, тоже не особо интересовался попутчиками. Обменявшись для приличия приветствиями, все вернулись к своим прежним делам. Поезд, постоявший здесь недолго, продолжил дальнейший путь.
 Капитан Петренко принялся глядеть в окна, за которыми проносились столбы.
   Делая вид, что увлекся счетом столбов – чем еще одинокому путнику заниматься в поезде – капитан прислушивался к каждому слову попутчиков.
- Тут говорили, что у нас прошла сильная буря! – Николай Петрович, - как бы чего не повредила.
- Да, особенно нуль-транспорт. – Виктор Анатольевич задумался, - Да ведь?
Последние слова были обращены к сидящему напротив капитану.
- Ага! Особенно если его все равно пришлось бы убирать.
- Это почему же? – Елена Александровна, устав глядеть в окно, тоже решила поддержать разговор.
- А потому, что это по моему распоряжению Валентин Николаевич вам купил билеты на этот по****. А ураган, прошедший в ваших краях, повредил нуль-транспорт. Но его не надо восстанавливать.
- Так почему же мы не должны его восстановить? – Виктор Анатольевич подозрительно посмотрел на собеседника, - и кто вы такой?
- Я капитан Петренко! Знакомая фамилия?
- Отставной?
- Нет, служащий! И вообще, я прилетел из двадцать второго века, как только услышал о вашем изобретении. Сначала я не воспринимал всерьез донесения моих агентов, но когда мне доложили, что ваше изобретение работает в полную силу, то был вынужден направить патрульных. Они, чтобы не ходить пешком, решили прибыть на место на моей тарелке. К сожалению, они опоздали. Диверсанты перерубили кабель, чем вызвали замыкание на мост. Красочное, между прочим, зрелище! Но ближе к делу. Катастрофа повлекла за собой отключение света по всему району. Кроме того, данный вид транспорта весьма энергоемок. И вообще…
- Что – «вообще»? – Виктор Анатольевич, отличающийся довольно крутым нравом, вскочил со своего кресла, и попытался ударить капитана. Но кулак его прошел сквозь него, как сквозь воздух и Виктор Анатольевич едва не упал, потеряв равновесие. Капитан подал ему руку – на этот раз вполне материальную. Но через миг тот вновь не смог нащупать капитана, хоть тот и сидел рядом – только руку протяни!
- Вы - кто? – только и мог выговорить Виктор Анатольевич. – В его голове роились какие-то догадки и одолевали полузабытые воспоминания.
- А я тот, кто послал за вами тарелку, кто давал вам предупреждения. А вы так постыдно сбежали, все бросив.
- Незачем было пугать. Ну, представьте себя на нашем месте. Ведь у нас тарелка – это обычно в фильмах о нападении инопланетян на Землю. Типа «Марс атакует», «Война миров», или «Звездный десант».
- Я же уже извинился за своих ребят – они так поступили не подумавши! Но вы очень сильно опередили свое время подобным изобретением. К сожалению, нашему патрулю это стало известно слишком поздно.
- Так значит, для нуль-транспорта еще время не настало?
- Ну да. Представьте, если бы в средние века человечеству дали атомное оружие. Сейчас бы Земля была необитаемой уже лет триста!
- Но ведь это не оружие! – Виктор Анатольевич не хотел сдаваться, - это что же значит?
- Все можно использовать как во благо, так и во зло. И всему – свое время. Ваши люди еще не доросли до такого. Даже в наше время нуль-транспортировка не столь распространена. Только моя, да еще некоторые службы могут себе позволить такую роскошь. Тем более, наша работа – устранять исторические несправедливости. Потому мы так и  настаиваем на том, чтобы вы свернули деятельность по нуль-транспорту.  Кстати, пока я с вами тут говорю, мы приближаемся к Полтаве, где мне выходить. Хоть я и не еду с вами в этом поезде вообще. Дело в том, что я прилетаю на Землю сегодня в двадцать два часа по украинскому времени. Я вынужден, к сожалению, постоянно быть в разъездах, устранять несправедливости по всей Галактике. К примеру, ядерные войны, революции, перевороты. Многие из них надо предотвратить, а некоторые наоборот, поддержать, как ни парадоксально! Ну, да о своей работе я расскажу вам при встрече. К тому времени, как ваш поезд придет к пункту назначения, я уже час как успею прилететь и прислать Валентина за вами. Впрочем, он и сам бы пришел вас встречать. Договорим же при встрече. Я буду ждать вас на пустыре. Впрочем, вы и сами все увидите, еще из окна поезда. На Полтаве я, точнее, мой образ, сойдет с поезда, с тем, чтобы прилететь на Землю полтора часа спустя. А там и вы к двадцати минутам двенадцатого подъедете.
     Извиваясь на поворотах, влекомый электровозом переменного тока, поезд подходил к Полтаве. Там его уже ждал сменный локомотив – до Южного вокзала их поезд тянул другой локомотив.
     На Полтаве капитан вышел из поезда и, пойдя в противоположную от всего потока сторону, зашел за границу перрона, чтобы никто не видел, и растворился в воздухе.
     Тем временем поезд без тяги одиноко стоял на Полтаве. Отцепившийся электровоз ушел в отстой – ждать встречного, а на его место уже шел другой локомотив, чтобы прицепиться и потянуть поезд дальше. Простояв на Полтаве довольно долго, сколько положено при перецепке, поезд тронулся в дальнейший путь, выйдя на финишную прямую – больше до конечной станции остановок у него не было, так что от начального до конечного пункта он доходил менее чем за шесть часов.

     А в это время Валентин вместе с сержантом милиции и Машей сидели на веранде дома  по улице Конторской, 95 – Валентин принимал гостей, как они принимали его ранее. Редкие зеваки в парке и на пустыре приходили посмотреть на место, где еще час назад располагалось невиданное, но ставшее привычным, как трамвай или автобус, транспортное средство – нуль-транспорт. Привыкшие к телепортации, люди верили, что хозяева приедут и восстановят все, как было, мало того – расширят сеть порталов, соединив ими отдаленнейшие уголки города, потом области, страны и в дальнейшем – всего земного шара. Впрочем, теперь вера в подобные прожекты сильно пошатнулась.
     Сидящий на веранде Валентин слушал полузабытые звуки – шум поездов на станции, лепет ветерка в листве ив и тополей по-над речкой, отдаленный скрип трамвая на кругу, который был в самом деле не кругом, а кварталом, опоясанным рельсами.
     Больше такого трамвайного «круга» нет ни в одном городе мира, в этом Валентин не был уверен. Но то, что больше нет такого района, как старая добрая Новоселовка, Валентин был уверен на все сто. При всей внешней неказистости, открывающейся неискушенному проезжающему из окна поезда, данный район обладал некой притягательной силой, возможно, каким-то своеобразным шармом. Но чтобы это понять, надо было родиться здесь. Как говорится, «и дым отечества нам сладок и приятен».
     Иван Витальевич сидел за столом и попивал чаек, что было довольно необычно, но хорошо освежало в такой жаркий вечер – несмотря на бурю, пронесшуюся два часа назад, солнце успело, прежде чем закатиться, нагреть округу до прежней температуры.
А поскольку на календаре была середина лета, то неудивительно, что жара вновь вошла в свои права. Наконец, после заката, когда чуть-чуть посвежело, решив погулять и направившись на пустырь, наши герои были удивлены малочисленностью людей на нем. Впрочем, и оставшиеся расходились кто куда, скорее всего по домам. Тем не менее, осталось довольно много человек – самые упрямые из сторонников и противников нуль-транспорта переместились в кабачок между станцией и дорогой вдоль речки, и теперь продолжали спор скорей по инерции, уже не руководимые никем. Очевидно, подобное творилось и в парке, но идти туда было далеко и некогда – скоро надо было встречать гостей. Валентин поглядывал на часы – было уже без пяти десять. Солнце давно село, и на небе стали зажигаться звезды.
Внезапно одна из звездочек вспыхнула, словно приблизившись.
- Капитан! – Воскликнул Валентин, подняв глаза. Но звездочка прошла северную часть неба, где была освещена солнцем и потускнела, а через миг и вовсе пропала!
- Спутник! – заметил Иван Витальевич, - они частенько здесь летают.
И все вновь подняли глаза, высматривая тарелку. Но все звезды горели ровно, не мигая, и ни одна из них не двигалась. На юго-востоке взошла Луна, уже убывающая, правда еще незаметно. Часы у Валентина показывали 21.59. Потом 22.00. По-прежнему в небе никакого движения. И тут внимание наших героев привлекла махонькая звездочка величины восьмой-девятой, через пару секунд ставшая звездой второй, первой, затем нулевой величины. Через двадцать секунд по яркости она могла соперничать с Луной – мощным болидом она пронеслась в воздухе, после чего болид изменил курс и, развернувшись, стал обретать контуры тарелки.
     Небольшой диск медленно приземлялся на пустыре. Воздушная волна при посадке взметнула вихрь, и теперь тарелка стояла в клубах поднятой ей пыли.
     Стоявшая до того в недоумении толпа бросилась врассыпную, впрочем, не убегая далеко – многие попрятались неподалеку – за углы домов и заборы, или в павильоне станции. Но, поскольку он выходил фасадом на противоположную сторону - на рельсы, долго сидеть в нем никто не смог. То один, то другой подходили и высовывались за угол, хоть глазком взглянуть на диск. Более смелые стояли на перроне, наблюдая посадку и не уходя, и теперь ждали, что дальше будет.
  Ничего не происходило – от тарелки исходил сильный жар от трения о воздух на большой скорости, но теперь она потихоньку остывала, потрескивая.
     Вокруг тарелки стали собираться любопытные. Впрочем, тарелкой называть данный аппарат было бы неверно, это был скорее эллипс, вытянутый от носа к корме. В носу располагался фонарь кабины, вдоль бортов шли иллюминаторы. Корма заканчивалась парой тяговых двигателей. Один, но очень мощный, двигатель был в днище, впрочем, не лежащем на земле. Корабль не сел на брюхо, а встал на выдвинувшиеся из днища подпорки.
     В борту появилась светлая прорезь – люк откинулся, изнутри стенка являла собою встроенный трап со ступеньками. Из чрева аппарата вышел уже известный нашим героям капитан Петренко, притом на этот раз, как и обещал, собственной персоной. У трапа его встретили Иван Витальевич, Маша и Валентин – те, с кем он уже познакомился сегодня  ночью, утром и днем.
- Как долетели? – спросил Валентин, и тут же понял, что этот вопрос обычной вежливости у землян в данном случае не совсем к месту.
- Долетел нормально, - не смущаясь, ответил капитан. – Если хотите, проходите ко мне на борт.
- Ну, уж нет, лучше вы к нам, - Валентин услужливо предложил на правах хозяина пройти капитана к себе домой.
Через минуту капитан вместе с вышеупомянутыми героями, предварительно оставив тарелку на попечение своего экипажа, состоящего из роботов, уже сидел на веранде дома № 95 по Конторской.
- Уютный домик, - улыбнулся капитан, когда поднялся по деревянной лестнице на галерею, опоясывающую второй этаж, - жить можно. Я за время путешествий насмотрелся на разные типы жилья – от шалашей до дворцов и от хижин до вилл и госдач такого уровня, что о-го-го!
- Ну, и как вам наш дом?
- Хороший дом, многоквартирный, но не перенаселенный. И этажность хорошая – два с половиной этажа.
- Три! – поправил его Валентин, - на третьем этаже всего одна квартира, в виде надстройки, зато какая! Астроном там живет, он ее под обсерваторию приспособил.
- А теперь, пока вам еще не пора ехать встречать поезд, давайте поговорим. Хотя уже практически все оговорено, а я не люблю повторяться.  Так что я предлагаю немного отдохнуть – ведь вы все за сегодняшний день здорово устали.
- Да и вы, верно, тоже, - Валентин пошел на кухню – приготовить хоть что-то – перекусить, ведь за всеми заботами и поесть толком не удалось.
Он любил готовить, и получалось у него это очень даже неплохо. Завозившись, он не заметил, как подошло время встречать поезд – было 23 19. Мало того, когда он выбежал из двора, по рельсам стрелой промчался экспресс, освещенный морем огней. Прогудев при проходе по станции, поезд ушел в сторону вокзала.
- Опоздал! – Валентин опустил руки, - бывает же такое!
- Ничего! – капитан посмотрел на Валентина, - стойте на месте, это дело поправимо. Сейчас я вас буду телепортировать. Закройте глаза!
     Валентин закрыл глаза, однако не полностью, решив подсмотреть, как же капитан его телепортирует. Но, приоткрыв глаза, он с удивлением заметил, что стоит он не посреди двора, а под ногами его перрон первой платформы Южного вокзала. Взглянув в южном направлении, Валентин заметил, что на Люботинских тупиках стоят две электрички – на Мерефу и на Люботин, должно быть, поджидая пассажиров с экспресса. Ведь многие живут в пригородах, и эти электрички для них – единственный способ добраться домой. Было уже поздно – трамваи и маршрутки, возможно, не ходили. На Привокзальной площади стояли, как обычно, автобусы развозки по городу. Но на Новоселовку не шел ни один из них.
     Валентин посмотрел в южном направлении – теперь был виден приближающийся поезд. Экспресс замедлял ход, и теперь шел практически бесшумно. Когда поезд остановился, Валентин заметил, что вагон, на котором приехали его родители и Виктор Анатольевич, встал как раз против него рабочим тамбуром. Первым из вагона вышел проводник, заняв свое место у дверей. Из пассажиров первыми вышли как раз наши герои. Впереди был Виктор Анатольевич – он с вздохом облегчения вступил на родной перрон. За ним вышел Николай Петрович, подав руку Елене Александровне. Валентин обнял мать, пожал руку отцу и Виктору Анатольевичу. Хоть они не виделись всего сутки, казалось, с момента как он встретил их на  Центральном вокзале, прошло как минимум, неделя – столько приключений было!
- Ну, что, - Виктор Анатольевич оглянулся, - где наш транспорт?
- Пошли на такси! – Елена Александровна взяла мужа под руку, - они тут круглые сутки стоят.
- Зачем же такси? – удивился Валентин, - вон электрички стоят. И, похоже, скоро отправятся. Вон, пассажиры с экспресса, которые знают, уже побежали. Как бы и нам не опоздать!
- Никаких электричек! – Протест Елены Александровны наткнулся на непонимание мужчин, - вы что, не наездились по рельсам?
- Но ведь это же кратчайший путь домой, - возразил Николай Петрович. Против такого довода Елена Александровна была бессильна. И все четверо побежали на готовую отправиться из тупика электричку – бежать было далеченько, поэтому Елена Александровна отстала, что неудивительно при ее крупном телосложении и почтенном возрасте. Поэтому, когда мужчины уже стояли в тамбуре, она еще бежала, преодолев только полпути, только забегала под Свердловский мост. Но, впрочем, ей удалось добежать до крайнего вагона, где мужчины, подхватившие ее под руки, и помогли сесть на высокую подножку.
- Ну, вы даете… - Елена Александровна  еле могла говорить – так запыхалась, - думала, плохо станет. В моем возрасте так бегать!
- Но ведь мы… - начал, было, Николай Петрович, но она его перебила:
- А если бы уехали?
- Рядом стоит такой же! – Николай Петрович указал на пригородный поезд на соседнем тупике, - только тот идет через второй путь, а наш через первый.
     Внезапно послышалось шипение, закрылись двери электрички…стоящей на соседнем пути. Свистнув, электричка отправилась.
- Надо же! – По идее наша должна раньше отходить! – обескураженный Виктор Анатольевич проводил взглядом отошедший поезд.
     Впрочем, тут опять послышался свисток и шипение – на этот раз отправилась их электричка и почти через минуту наши герои стояли уже на Новоселовской платформе.
  Николай Петрович сразу узнал тарелку, но теперь она уже не была такой угрожающей и мирно сидела на пустыре, где еще полдня назад стоял портал нуль-транспорта. Капитан встретил наших героев на перроне.
- Как доехали?
- Это он в отместку, что я спросил его полчаса назад, как он долетел, - заметил Валентин.
- Ничего подобного, - капитан, как всегда невозмутимый, - я спросил из вежливости.
А сейчас к делу. Приступим к разговору. Значит, сегодня случилась буря, разрушившая ваше изобретение. Не надо быть сыщиком, чтобы догадаться, что данный катаклизм возник не случайно. Мне, каюсь, пришлось прибегнуть к погодному оружию. Теперь, однако ж, когда вы знаете, что нуль-транспорт в ваше время нецелесообразен, имеется иной вариант. С вашими талантами и знаниями вы могли бы выполнять работу, которую наш Патруль на вас возложит. В случае вашего отказа я стираю вам всем память, и вы забываете и обо мне и о моей тарелке. Но помнить о том, как вы создали нуль-транспорт, вы тоже не будете. Впрочем, нет! Помнить-то вы будете, но сказать не сможете, на вас будет психологическая блокада. Едва вы захотите рассказать кому-либо, или написать об этом, вы просто будете забывать, о чем хотели сказать. В отличие от других – тех, кто стоит сейчас снаружи вокруг тарелки. Те вообще ничего не будут помнить, но не сразу – через неделю они и думать забудут, как пользовались нуль-транспортом. Мне самому жаль, что так получилось, но служба есть служба. Единственно, что я могу вам компенсировать, это предложить сотрудничество. С вашим изобретательским талантом мы освоим новые технологии и совершим еще больший скачок вперед. Впрочем, если что, вы можете отказаться. В случае вашего согласия, дорогие изобретатели, вы сможете пользоваться всеми правами членов Патруля Времени. Но и обязанностей у вас будет более чем достаточно. Но ведь это вас не пугает?
- Когда нас что пугало? – Виктор Анатольевич усмехнулся в усы.
- А эта самая тарелка трое суток назад? В это же время. Разве нет? – Николай Петрович посмотрел осуждающе на товарища, - уж не ты ли первый полез в кусты?
- Да ты тоже труса спраздновал. Но не о том. Трудностей мы не боимся.
- Вот и хорошо. А теперь я вас провожу.
     Капитан изъявил желание проводить наших героев до дому. Сначала все пошли на Ключевую, проводив Ивана Витальевича с женой, а потом вернулись на Конторскую, и капитан ушел на тарелку. Тарелка, стоящая на пустыре, никуда не улетела, а просто исчезла, растворившись в вечерней мгле.
     Виктор Анатольевич пришел в свою холостяцкую квартиру – в соседней комнате творил что-то Витька-художник, наполнив квартиру полузабытым запахом красок. 
     Виктору Анатольевичу не спалось – он распахнул окошко и, чиркнув зажигалкой, закурил. Сигаретный огонек звездочкой тлел во мгле – фонари на улице уже отключили, а свет в комнате он зажигать не хотел. По видным отсюда рельсам прогромыхал какой-то дальний поезд, пронзив тьму прожектором, а тишину размеренным перестуком колес. Вскоре поезд укатил, и тишина восстановилась с прежней силой, навевая непонятную грусть.

     Перенесшись в свое время, капитан оказался на том же месте, но через сто лет – район бы и старожил не узнал. Весь район тонул в море огней. За рекой стояли небоскребы, железная дорога многоярусной эстакадой тянулась с севера на юг. На месте круга маршруток располагался терминал аэробусов, а на пустыре где сто лет назад был портал нуль-транспорта, была станция метро, увязанная с железной дорогой.
- Ну, что там, капитан, - поинтересовался его помощник, подойдя к нему, - они согласны?
- В принципе, да, но колеблются.
- Я их понимаю. Впрочем, если что не так пойдет, с них и весь спрос!
- Ну, с таким подарком, какой я решил им преподнести, им никакое задание не вызовет трудностей и страха! – Капитан и его помощник отошли от капитанской тарелки, и подошли к ангарам, стоящим за домом. Там был тот же трехэтажный дом по улице Конторской 95, только вместо гаражей в торце двора стояли ангары для скоростных аэромобилей.
     Сев в свой аэромобиль, капитан завел мотор. Сотрудник уселся справа, на пассажирское место. Зашумел мотор, и машина взвилась в небо и помчалась за город, в сторону стоянки экспериментальной техники. Там был диск, похожий на тарелку, на которой капитан летал в старый добрый прошлый век, но более совершенную. Капитан забрался в тарелку, переключился на время прошлого века, на следующий день от того, когда он покинул наших изобретателей и взмыл кверху, выискивая их.

     Изобретатели, к утру  уже проснувшись, возились в парке у реки, доставая обломки портала нуль-транспорта.
     Николай Петрович и Виктор Анатольевич стояли по пояс в воде и ковырялись на дне в надежде выудить что-нибудь более-менее ценное.
     На берегу уже лежал «улов» - различные детали, утонувшие при сносе портала в речку. Корпус пострадал так, что восстановлению не подлежал, но это уже частности – он был не нужен. Ценнее были провода, микросхемы, содержащие драгоценные металлы, электронное оборудование.
- Да, не по хозяйски этот капитан поступил с нашим хозяйством.
- Ломать – не строить! А уж если строил не ты, то ломать и подавно легче. Но с другой-то стороны у меня бы рука не поднялась разобрать свое творение.
- У меня тоже! Так что, поступок капитана относительно гуманен.
     Они еще не знали, что к ним летит подарок от самого капитана – в  виде микро-тарелки, сочетающей в себе и Нуль-Транспорт, и Машину Времени.
     Валентин в это время решил прогуляться по городу, в том числе и зайти в ряд мест по служебным делам. Решив добраться в центр по железной дороге, он пришел на станцию, узнать, когда ближайшая электричка на Южный вокзал. Как раз в этот миг к перрону подошла электричка. Валентин, подбежав, вскочил в ближайший вагон. Там, в тамбуре, стояла Нина. Оба обрадовались друг другу, и неожиданной встрече, что не удивительно.
     И теперь, стоя в тамбуре, они смотрели вдвоем в грязные и пыльные дверные стекла, и увидели, как за домами, в районе Приборостроительного завода, что у Октябрьского моста, вышла на посадку летающая тарелка.  Нина посмотрела на тарелку, потом на Валентина:
- Ты не находишь, что за последнее время тарелки разлетались. Тут у нас какая-то аномальная зона стала.
- Думаю, кроме этой, больше тарелок не будет, - Валентин не знал, что это за тарелка,  поэтому ничего не сказал ей, а просто обнял Нину. В тамбуре электрички они  стояли одни, радуясь, что, наконец, нашли друг друга. У них, в конце концов, сейчас была своя дорога, теперь общая на всю оставшуюся жизнь, а у тарелки – своя.