Нинка. Глава 38. Что я буду делать?

Суббота и воскресенье проходят, как и не было. Мама пытается кормить меня разными вкусностями, но мой организм принимает только жидкую пищу – вот суп я поела, а мясо встало в горле и я, извинившись перед мамой, выплюнула его и заплакала.
Мама отвела меня в комнату и присела рядом со мной.
- Знаешь, Нинуль, я тут подумала… Помнишь, ты в детстве почти никогда не плакала, даже если падала и разбивала коленки. Первые слёзы полились украдкой, когда ты раздружилась со Славкой. А уж в этом году, ты плачешь каждый день! Наверное, ты копила слезинки с детства, знала, что они тебе ещё пригодятся, – мама гладит меня по всклокоченной голове – я не удосужилась причесаться ни разу, за два дня!
- Что-то вы в этот раз больно долго не миритесь – уже пятый день! Не хочешь рассказать, что стряслось? – мама тихонько укачивает меня, похлопывая по спинке.
Я мотаю головой – и рада бы, да не могу!
В понедельник, после уроков, звонит Светлана Олеговна:
- Нина! Ради Бога! Расскажи мне, что у вас случилось! Костя сказал, что не может звонить тебе и просить прощения, потому что за такие проступки не прощают! Больше я не услышала от него ни слова! Я уж и Катю к нему провела, думала, оживёт – нет! И главное, он не ест и даже не пьёт! Будто умирать собрался! Нина, я боюсь! Скажи мне, давай вместе подумаем что делать!
Я молчу, собираясь с духом.
- Нина, - вдруг осторожно спрашивает Светлана Олеговна, - А тебе Костя-то, нужен? Может, я зря надоедаю занятой девушке своими проблемами?
Меня прорывает, и я начинаю, сквозь слёзы и рыдания, рассказывать ей, что случилось! Уж не знаю, можно ли было в этой каше, которую я вывалила на неё, что-то понять, но тут я добираюсь до главного:
- И тогда он схватил меня за плечи и так швырнул об стену, что у меня в глазах почернело, а на голове до сих пор шишка и ранки от шпилек!
Моя собеседница молчит и молчит.
- Алло? – шепчу я.
- Боже мой! Костя ударил тебя! Не могу в это поверить!
- Я и сама не могу, - всхлипываю я, - Он ведь не такой, не жестокий! Но почему?
- Вот отчего он не звонит – он сам себя простить не может. Нина, ведь Костин отец бил меня, у него на глазах, а он, тогда ещё маленький, всё кидался меня защищать – и вот! – в голосе у Светланы Олеговны полная безысходность.
Как ни странно, но в меня словно влили новые силы! Костина мать не сказала мне:    «Ну, подумаешь, толкнули её, тоже мне, трагедия»! Она меня понимает! И Костя ругает себя, сильнее, чем я бы его ругала. Может, для нас не всё потеряно?
Я решаюсь позвонить Косте сама. Но телефон «абонента выключен».  И тогда я начинаю думать, а вдруг Костины слова о том, что «такое не прощают» относились ко мне? Может он не может простить мою мнимую «измену», а вовсе не свой проступок!
Весь вторник я брожу по школе, как сомнамбула, перекатывая в голове мысли тяжёлые, как булыжники! Если Костя не желает прощать меня или себя, всё равно, и отказывается даже звонить, то почему бы мне не плюнуть на никому не нужную "девичью гордость", и не пойти к нему? Неизвестность убивает меня! Если он вышвырнет меня вон, по крайней мере, я пойму, что не нужна ему.
Принятое решение возвращает мне волю к жизни. Я иду домой, переодеваюсь и говорю маме, что решила сама поговорить с Костей и будь, что будет! Мама безоговорочно поддерживает меня.
Уже иду к остановке, чтобы ехать в больницу, когда Костина мама, по телефону, печальным голосом сообщает мне, что Костю выписали и он дома.
- Можно сказать, что его не выписали, а выгнали – за нарушение больничного режима. Он отказывался пить таблетки и не давал ставить капельницы. Спасибо хоть больничный закрыли, а то не знаю, что бы я и делала! Ну ладно, пока, - прощается со мной Светлана Олеговна со вздохом.
- Нет, мы сейчас увидимся, я к вам иду. Только Косте пока ничего не говорите, я и сама не знаю, что я делаю и зачем! – честно признаюсь я.
- Умница моя, добрая девочка – вдруг начинает плакать Костина мать. Ох, мы и уроды, доконали бедную женщину!
В состоянии весёлой злости подхожу к их двери. Я не успеваю даже руку поднять к звонку, как дверь открывается. Светлана Олеговна с заговорщицким видом манит меня в коридор, помогает повесить куртку и говорит тихо-тихо:
- Ты тоже похудела. Иди к нему в комнату, и миритесь уже, ради всего святого, хоть как-нибудь! Я умываю руки, войду, только если ты начнёшь на помощь звать!
- А если он? – улыбаюсь я, хотя трясутся все поджилки.
- А если он – не пойду. Делай с этим мучителем, что хочешь! – и Костина мама ласково целует меня в щёку.
Я открываю дверь и на ослабевших ногах вхожу к Костику. Шторы задёрнуты, лёгкий полумрак. Костя лежит на кровати, обхватив подушку руками и уткнувшись  в неё лицом. Моё сердце, с грохотом пересчитав рёбра, катится куда-то вниз! В животе тоже происходит что-то странное!
- Мам, я же сказал, что не хочу есть, - говорит вдруг Костя.
Я молчу и стою, странно покачиваясь, на подгибающихся ногах.
- Мам? – Костик приподнимает голову, и мы встречаемся глазами. Он быстро садится в кровати и вдруг закрывает лицо руками.
- Я сейчас упаду, меня ноги не держат – шепчу я и валюсь вперёд.
Как хорошо приземлиться в его сильные руки! Он, похоже, даже не вставая, ловит меня и притискивает в угол, навалившись сверху всем телом! Костя крепко сжимает меня в объятиях, не произносит ни слова и только тяжело, со всхлипами дышит, уткнувшись мне в волосы. А я, покопошившись, уютно устраиваюсь в крошечном пространстве, между стеной, кроватью и Костиными плечами. Кое-как просовываю руки, чтобы обнять его и прижать покрепче, ещё покрепче! Мой нос привычно уткнулся в его шею. Всё! И я понимаю, что уплываю куда-то – то ли в сон, то ли в обморок! Несчастный мозг не выдержал напряжения и отключился!
Мы просыпаемся, от стука в дверь.
- Ребята! Я ухожу за Катей. Вернёмся через час. Хочу верить, что вы живы. Скажите хоть что-нибудь? – жалобно просит Костина мама через дверь.
- Мам, всё хорошо, - сипит Костик. Я чувствую его дыхание на волосах.
- А Нина?
- Да, - это всё, что я смогла выдавить, потому что вдруг вспоминаю, что не целовала Костю целую неделю!
Час – это очень мало! Мы даже не успеваем нацеловаться всласть, не то, что поговорить! Единственные связные слова, которые произносит Костя, это:
- Тебе тяжело, наверное, я так навалился?
И мой ответ:
- Да, тяжело, только ты не отодвигайся, мне нравится!
Всё остальное и речью нельзя назвать, так бормотание: один глагол, два имени и несколько междометий!
Возвращаются Светлана Олеговна и Катя. Катя рвётся войти к нам, даже капризничает, но мама не пускает её! Конечно, мало ли в каком виде ребёнок застанет брата и его «невесту»! Мы понимаем, что ведём себя неприлично, но силы организма ослабели от голода и верх берут инстинкты, а они не велят нам выпускать друг друга из объятий – нам слишком плохо врозь!
Наконец, к нам прорывается Катя и запрыгивает на кровать:
- Мама, да они и не заняты вовсе, просто целуются!
Катя втискивается между нами и тоже чмокает по-очереди.
В комнату нерешительно заглядывает Светлана Олеговна.
- А есть будете?
- Да, - кричит Катя, - Они будут!
А мы с Костей, потеряв всякий стыд, жадно смотрим друг на друга через её голову.
Светлана Олеговна вздыхает и выходит.
- Катя, - хрипит Костя, - пойди, поиграй, мы сейчас встанем и придём к тебе.
Добрый ребёнок выходит из комнаты и даже прикрывает дверь!
- Ещё минуточку, - бормочет Костя, и я перекатываюсь на освободившееся, после ухода Кати пространство, поближе к нему! Как можно поближе к нему!
Наконец, надо же и вставать! Сажусь в кровати, а голова кружится и сила тяготения в этом месте такова, что я снова валюсь прямо на Костю. Проходит ещё некоторое время и звонкий голосок Кати вторгается в наше сознание:
- Вы так доцелуетесь, и Нине надо будет уходить. Я с ней даже не поиграю!
- Не уходи, - шепчет мне в ухо Костик,  - Давай попросим твою маму. Мы только поспим, я буду хорошо себя вести. Я не могу отпустить тебя.
Его слова действуют на меня отрезвляюще. Не то чтобы мне не хочется остаться и провести с ним всю ночь, но… Это, как бы, слишком!
С трудом встаю на свои ватные ноги. Приходится держаться за спинку кровати, чтобы не упасть. У Кости тоже не очень хорошо получается стоять. Мы смотрим друг на друга и смеёмся. Наконец, шаг за шагом, добираемся до ванной, и холодная вода частично возвращает нас к жизни. Только теперь, в ярком свете ламп, я вижу, что сотворил с собой Костик за эти семь дней! Он осунулся и похудел. Глаза обведены чёрными кругами, как у панды. Подбородок кажется слишком тяжёлым для такого отощавшего лица. На худой шее отчётливо проступил кадык. Мальчик мой! И я с плачем приникаю к нему, целуя всё, до чего могу дотянуться.
- Нинка, я так виноват – начинает Костя, но я закрываю ему рот ладонью.
- Потом, мы поговорим обо всём потом! Я так люблю тебя!
- Я люблю тебя больше. Я выше, значит и любви во мне помещается больше, чем в тебе! – Костя начинает шутить и жизнь продолжается!
Светлана Олеговна зовёт нас на кухню. Она двигается около нас с такой опаской, что я понимаю – очевидно, мы настолько в неадеквате, что она просто не знает, чего дальше ждать!
- Костя, ты так долго ничего не ел, я боюсь, тебе станет плохо, - говорит она.
- А у меня проснулся такой зверский аппетит, что же делать? – огорчается Костя.
- Мама кормила меня супом, я всё равно ничего больше есть не могла. Давай поешь маленькую порцию, а через часик ещё, - предлагаю я.
Костя сметает суп в одну секунду и просит ещё, но мы не разрешаем, надо подождать, хоть полчаса! Чтобы отвлечь его внимание, идём поиграть с Катей, но та придумала, что мы с Костей будем её папой и мамой, а нас такие игры наводят на грешные мысли и заставляют замолкать на полуслове, встретившись глазами.
- Как с вами сегодня неинтересно, - обижается Катя, - Идите тогда и целуйтесь, раз вам так хочется!
А нам, действительно, хочется, но уже поздно. Надо идти домой. Смотрю, после моих слов об уходе, Костя поплёлся одеваться.
- Горе моё, а ты-то куда засобирался! Да тебя без ветра качает!  - я отбираю у него свитер.
- Одна, ты никуда не пойдёшь! Уже темно! – Костик сдвигает широкие брови.
- Я маме позвоню, и они с Юрием Ивановичем меня встретят. Хорошо?
- Могло бы быть и лучше, если бы я не был таким придурком, чтобы верить всяким сплетницам! – Костя опять поднимает запретную тему.
Я закрываю ему рот ладонью и машу головой:
- Не будем об этом говорить!
- Но я должен...
Я притягиваю его голову к себе и целую. Ну, вот! Хоть так замолчал!
Через двадцать минут приходят мама и отчим. Светлана Олеговна уводит их на кухню, якобы, пить чай – на самом деле, они секретничают, обсуждая нас! Что ж, поводов предостаточно!
По пути домой мама молчит, но перед сном заходит ко мне в комнату.
- Нина, ваши отношения начинают меня пугать. На Костю глянуть страшно – так исхудал! Ты тоже, мягко говоря, не светишься здоровьем. Что за странный разгул страстей в таком юном возрасте? Мы с Костиной мамой боимся даже подумать, а что будет дальше. Да тут ещё и Маша Лыкова со своими удивительными заявлениями! Ты ведь мне даже не говорила, что оказалась со Славкой в одном классе. Надо же придумать – ты влюбилась в Костика, назло её Славке! Ну и ну! И знаешь, я ей пообещала, от твоего имени, что ты будешь держаться от Славки подальше – « чтобы не усугублять страдания целой семьи» - это она так сказала, – мама говорит и говорит, к счастью, не требуя от меня ответов, а я потихоньку проваливаюсь в дрёму.