Этюды уходящих мгновений

***

Из окна в комнату лился мягкий желтый свет, заполняя собой крайне небольшое пространство рядом с подоконником. В комнате темно и разглядеть можно только очертания мебели, оставшейся от прошлых хозяев - диван, небольшой столик, парочка стульев, шкаф. Уже третий день без дела висела люстра. Лампочка перегорела, но сходить и купить новую всё как-то не получалось, да и  темнота её пока что устраивала. При дневном свете комната полностью меняла свой облик и становилась достаточно уютной из-за обилия картин, висевших на стенах, и множества книг, валявшихся тут и там. Также в этой комнате можно было найти очень много маленьких деревянных фигурок животных и людей, которых она иногда вырезала. Но в последнее время это  случалось редко.
Она сидела на диване и медленно пила какое-то дешевое вино. Та ещё дрянь, но когда у тебя мало денег, выбирать не приходится.  С каждым глотком её всё сильнее и сильнее уносило вглубь себя.  Под пинк флойд,  излучаемый колонками, это происходило быстро и ненавязчиво.
Гармонию разрушил звук приближающихся шагов. Чтобы лишний раз не выглядеть дурой она продолжила молча пить, не обращая внимания и никак не реагируя. Звуки не прекращались, и теперь, кажется стали отчетливее и громче, но вдруг внезапно исчезли. Прошло несколько минут, новых звуков не появлялось. Ну, да, так бывает. Она продолжила пить и уходить вглубь себя.
- Интересно, - начал Он,  разговаривая как будто сам с собой, - сколько пройдёт времени, прежде чем она обратит на меня внимание?
В его голосе звучали нотки раздражения. По-моему это происходит уже не в первый раз. В некоторой степени это напрягало и её.
-Прости, я не знала что это именно ты, - тихим уставшим голосом сказала она.
Образовалось неловкое молчание. Это действительно звучало глупо. Похоже, Он ещё не привык к её глупостям, которые, стоит сказать, в последнее время происходили всё чаще и чаще.
Прошло ещё несколько молчаливых секунд и Он, кажется, пришедший в себя от такого странного ответа пытался понять, что же ей можно сказать.
- Слушай, а кто это мог быть кроме меня? – спросил Он, понимая, что вменяемого ответа не получит.
- Не знаю, - всё тем же тихим и уставшим голосом ответила она.
Было темно, и увидеть выражение его лица не представлялось возможным, но она точно знала, что на нём написано «Как ты меня достала!».
- Ты опять пьёшь? – спросил Он, наверное, для того, чтобы перевести разговор на более понятную и конкретную тему. В этом его вопросе не было ни раздражения, ни удивления. Обычный рядовой вопрос, практически «Как дела?».
- А что мне оставалось делать? – она как будто бы не знала, что такое интонации. Всё тот же тихий, уставший и отстранённый тон - Ты проспал почти весь день, будить тебя мне не хотелось и чтобы как-то себя занять, я купила вина и устроила себе маленький праздник.
- Праздник? Ну-ну. У тебя осталось ещё?
- Почти полная коробка. Иди на кухню и возьми себе стакан.
Он развернулся и пошёл за стаканом. Загорелся свет на кухне, больно ударивший по её глазам, привыкшим к темноте. До неё начали доноситься звуки хлопающих дверок, звон стаканов, шелест пакетов.
-Слушай, - начал Он кричать из кухни, - ты что, совсем ничего не ешь? Где вся еда!?
-Ты же знаешь, что я худею! - ответила  она чуть более громким голосом, чем обычно.
- Что ты сказала? – спросил Он у неё, когда вернулся обратно в комнату с пыльным стаканом в руке.
- Я худею, - повторила она уже обычным тихим голосом, - ты же прекрасно это знаешь. И чтобы не съесть чего-нибудь ненароком, я стараюсь не держать у себя дома лишней еды.
- Лишней? У тебя вообще нет никакой еды! – повысив голос и с явным раздражением, сказал Он - У тебя только чай.
Хватит у него терпения, или Он уйдёт прямо сейчас? Сложный вопрос. Она, молча, наливает вино из коробки в его стакан. Сев на пол около дивана Он сделал пару глотков и вынес вердикт:
- Ну и дрянь! Как это вообще могут продавать?
- Не знаю, - ответила она, - зато его много.
Они молчали и пили. Из окна всё так же лился в комнату желтоватый свет и как будто бы ничего не происходило.
- Можно с тобой кое о чём поговорить? – не спеша начал Он.
Её молчание заставило его продолжить, не дожидаясь ответа:
- Что с тобой творится? Мне кажется, что я перестал узнавать тебя. Ты такая отстранённая в последнее время. Может быть, что-то произошло?
- В последнее время со мной творится что-то неладное, – медленно и тихо говорила она, - мне кажется, что я схожу сума. В последнее время мне становится всё тяжелее и тяжелее отличить реальное от нереального, явь ото сна. Я постоянно чувствую на себе чей-то чужой взгляд, даже когда совершенно точно знаю что нахожусь одна. Уже два дня я не могу уснуть, потому что как только я закрываю глаза, мне становится безумно страшно. Мне кажется что отовсюду, из всех щелей доносятся шорохи и тихие неразборчивые голоса. Пока рядом кто-то есть мне не так страшно, но когда никого нет, это всё кажется даже более реальным, чем я сама.
Она закончила говорить и уставилась в окно. За окном падал снег, и гуляли люди. Он сидел всё так же около неё на полу и пытался осмыслить всё то, что она ему наговорила. Откровения не всегда хорошо воспринимаются.
- Ответь мне на один вопрос, - наконец начало Он говорить, осторожно выбирая слова, - только честно. Ты всё ещё пьёшь эти проклятые антидепрессанты в сумасшедших количествах? Ты всё ещё продолжаешь пичкать себя всем этим химическим дерьмом?
Кажется, Он немного расстроился. Лично она не видела ничего плохого в том, что употребляет различные вещества. Ведь делает это она достаточно осторожно. То, что Он их все окрестил антидепрессантами, даже немного забавляло. Хорошие антидепрессанты так просто не купить, хотя у неё иногда получалось достать без рецепта. Но когда не получалось, она покупала в аптеках обычные, доступные всем желающим лекарства и сама выделяла из них то что ей было нужно.
- Да. Да я всё ещё принимаю их, - ответила она. В её голосе ничего не изменилось, - потому что без них я не смогу продержаться и дня. Ты хотя бы раз пробовал сбросить пару килограммов? Диеты, раздельное питание, фитнес – все это просто херня. Ничего не помогает. Всё время мне хотелось есть, и я срывалась по пустякам. Я нашла отличный выход – я могу не есть пару дней и при этом превосходно себя чувствовать. К твоему сведенью, как только я сброшу лишние килограммы, сразу прекращу всё это принимать.
Он встал с пола:
- Ты понимаешь,  что ты вообще говоришь? – теперь Он достаточно резко и грубо разговаривал с ней. – Ты понимаешь, как ты это говоришь? Ты не хуже меня знаешь, что можешь очень легко подсесть на всё это.
- Да знаю, но надеюсь, этого не произойдёт, - сказала она, отведя от него взгляд.
- Давай проверим? – язвительно спросил Он. – Вот прямо сейчас, при мне, избавься от своих таблеток и всего остального.
Она понимала, что если не сделает так, как Он говорит, эту ночь проведёт одна, среди бесконечного шороха и голосов. Но ведь если она окончательно откажется, сбрасывать вес так эффективно у неё не получится. В итоге она опять будет бояться своего отражения. Он часто говорил, что эта её идея бредовая, но Он просто сам ничего не понимает. Он не может себе представить, какой я могу стать. Он сейчас не может представить, что будет стыдиться ходить со мной по улицам. Глупые мысли и страхи, но ведь всё возможно. Она стояла перед сложным выбором – отказаться от него или отказаться от красоты. И то и другое было очень важно для нее, и она в глубине души ненавидела его за то, что Он заставил выбирать. Самое обидное, что одновременно решить проблемы не получится. 
Встав с дивана, она подошла к столу. Из выдвижного ящика она достала эфедрин, грандоксил и энцефабол. Кофеин, аспирин и прочую мелочевку она оставила в ящике. Было трудно вот так сразу отдать ему все добытые с большим трудом лекарства, но она подошла и положила их ему в руки. Если бы не действие транквилизатора она бы, наверное, даже прослезилась. Он обрадовался такому поступку, поцеловал её и вышел из комнаты. Она села на диван и опять начала бесцельно смотреть в окно. Время было уже позднее и люди прекратили ходить туда-сюда. Остался только мягкий желтый фонарный свет и медленно падающие вниз хлопья снега. Через некоторое время она услышала вновь приближающиеся шаги, но на этот раз она знала, что это Он.
- Ты избавился от них? – безразлично спросила она.
- Да, теперь тебе придётся привыкнуть к жизни без химии – сказал Он в своём обычном шутливом тоне.
На этот раз она решила попробовать заснуть, но у неё так ничего и не получилось. Его присутствие не избавило от приступов страха полностью, но было гораздо легче. Прошло уже много часов с того момента как они пожелали друг другу спокойной ночи и легли спать. Лежать с открытыми глазами повернувшись к стене чтобы Он не заметил того что она не спит - сомнительное удовольствие, но она уже привыкла.
 За окном уже начало светать и комнату постепенно наполнил яркий солнечный свет. Вдруг Он начинает медленно вставать с кровати, стараясь не издавать много шума. Он подходит сначала к шкафу, открывает дверцы, осматривает содержимое выдвижных ящичков. Он опять устраивает обыск в её квартире, пытаясь найти те препараты, что она не отдала ему. «Он не доверяет мне, думает, что я на самом деле подсела. Ну ладно, пусть так – зато убедится, что ничего нет» - пронеслось в её голове. Обыск подошёл к концу.
Через некоторое время Он оделся, написал записку и уехал. Спустя пару минут после того как захлопнулась дверь она встала с постели. Солнце светило на удивление ярко и из окна лился живой и тёплый солнечный свет. В комнате было достаточно светло и  можно было легко увидеть всю обстановку.  Старый полосатый диван, стол с разбросанными на нём бумажками и тетрадками, тёмный со стеклянными вставками шкаф, пара стульев и серо-желтые дешевые обои, отваливающиеся от стен в некоторых местах. Где-то в шкафу, завёрнутые в свитер лежали все деревянные фигурки. Все звери и маленькие человечки лежали глубоко-глубоко в шкафу вот уже несколько дней. Ей казалось, что это они издают все эти мерзкие звуки и вообще говоря, перемещаются по квартире, оказываясь в самых странных местах. Лучше чем засунуть их туда, откуда они сами не смогут выбраться и положить во что-нибудь толстое, чтобы шум  был не таким громким, она ничего не придумала. Конечно, можно было положить свитер в пакет, но она боялась, что им не хватит воздуха.
На стенах висели картины, которые, кстати говоря, она писала сама. В основном это были портреты случайных людей, которых она видела на улице. Самые необычные и красивые лица она запоминала, приходила домой и первым делом воспроизводила их на холсте, чтобы не забыть. Не то чтобы она питала какие-то надежды на счёт того, что сможет прокормить себя этим. Нет, это было её маленьким хобби. Вот уже три дня все картины в её доме были накрыты сложенными в несколько слоёв простынями, пододеяльниками и другими длинными и плотными тряпками. Всё дело в том, что лица с картин начали за ней наблюдать и кажется, стали переговариваться между собой. Любое её действие не оставалось незамеченным и всегда придавалось бесконечному и молчаливому осуждению. Лишь когда она выходила из комнаты, картины начинали говорить друг с другом. При этом они говорили так тихо, что, сколько она не пыталась, сколько не напрягала слух, всё никак не могла услышать их разговоров. Накрыть картины было самым правильным решением. По крайней мере она больше не чувствовала такого сильного и пристального внимания за своей персоной. В её дальнейших планах было заклеить окно.
 Когда приходили другие люди, весь этот бред отступал и действительно казался бредом. Накрыты картины? Просто мне надоело смотреть на свои работы. Где все фигурки? В шкафу, завёрнуты в свитер – я боюсь, что дерево размокнет от перепадов температуры и влажности.  Лишь только когда все уходили, она понимала, зачем и для чего сделала тот или иной поступок. Ох, как это порой бывало сложно. Такие резкие изменения сильно били по психике.
Она встала с кровати и медленно обошла залитую солнечным светом комнату, проверяя, все ли портреты закрыты и не убежали ли деревянные зверята. Всё к превеликой радости было в порядке. Подойдя к столу, она взяла записку и начала читать. Делать это было сложно – текст расплывался, буквы прыгали и не хотели складываться в слова.
«Я побежал на учёбу, приеду вечером и привезу с собой много-много еды. Не скучай»
Перечитывая этот незамысловатый текст снова и снова, она пыталась понять каждое слово и связать их вместе.  Получилось не с первого раза. Удовлетворенно кивнув, она положила листок на стол и посмотрела в окно. Было достаточно рано, но люди уже заполнили площадь, суетились и спешили по своим делам.
-Словно насекомые,- сказала она почему-то вслух.
Так иногда бывает, когда подолгу остаёшься в пустой квартире. Выйдя из оцепенения, она медленно пошла на кухню – допивать остатки вина. С полки взяла покрытый пылью стакан и инстинктивно потянулась к крану, чтобы помыть, но стакан казался чистым, так что она махнула на это дело рукой. В коробке к большой радости осталось ещё немного. Не слишком приятно пить бронхолитин не запивая его. От вкуса этого сиропа её уже воротит, но что делать – чистого эфедрина больше нет.  Налив полный стакан вина, она встала на кухонный стол, потянулась к вытяжке и достала из неё заветную баночку. Потом вместе со стаканом и микстурой она вновь направилась в свою комнату, достала из стола кофеин и аспирин. Ежедневные процедуры по улучшению внешнего вида не требуют лишних физических затрат. Могут не требовать, если знаешь что делать.
Выпив всего понемногу, она села на диван и медленно допивала остатки дешевого коробочного вина. В голове вертелась одна и та же мысль – «Как только похудею, сразу брошу принимать эту дрянь». Уставившись в окно, она, молча, смотрела за людьми, которые то появлялись, то исчезали. Порой она видела что-то красивое и по привычке начинала запоминать детали, представляя как лучше изобразить на бумаге. Но это было бессмысленно - уже достаточно долгое время она не могла рисовать. Даже небольшие наброски. Скорее всего, ей просто не хотелось.
Художница сидела и смотрела в окно, вылавливая из потока серой массы яркое, красочное и необычное. Картины на стене пытались разглядеть сквозь плотную ткань, хоть что-то. Маленькие зверята и человечки шуршали в шкафу, пытаясь привлечь к себе внимание хозяйки. Мысли о том, что они больше не нужны, сводили сума и приводили к суициду.


****

Они сидели и не спеша попивали дешевое пиво из пузатых стаканов.
- Сегодня на удивление людно, – вскользь бросил Он музыканту, чтобы прервать затянувшееся молчание.
-Меня это ничуть не смущает, - весело ответил музыкант, - а тебя?
Вместо ответа Он покачал головой и сделал небольшой глоток из стакана, закрепляя тем самым своё молчаливое «нет, не напрягает».
За барной стойкой сидело несколько человек, все в небольшом отдалении друг от друга. Кто-то курил, кто-то вертел в руках пустую стопку, вероятно задумываясь над вопросом – «ещё одну или уже хватит?», но у всех явно были грустные или печальные лица. Хоть слабый свет красноватых лампочек вместе с густым сигаретным дымом и не давали возможности разглядеть их и убедиться что это так, Он знал, что не ошибается. От этих одиночек просто веяло безнадёгой и тоской. Наверное, поэтому столики рядом с барной стойкой и пустовали.  В другом конце зала сконцентрировалось большое количество посетителей. Они говорили, громко смеялись, звенели тарелками и стаканами, и вообще говоря, весело проводили время. Образовалась чёткая граница между этими двумя зонами шириной примерно в два столика, и приходившие люди, как будто бы ощущая ее, садились либо к одним, либо к другим, но не посередине.
- Итак, - Обратился Он к музыканту, - сейчас я планирую излить тебе душу, так что приготовься слушать весь бред, что я буду нести.
Музыкант, глотнув пива, весело и беззаботно произнёс:
- Мне нужно отлить, сейчас приду.
Музыкант вышел из-за стола и не спеша побрёл в сторону туалета.
Ненавязчиво играла приятная музыка – в основном это были лирические баллады. Они не мешают разговаривать  и при необходимости могут заполнить неловкое молчание. Под протяженное, нарочито медленное гитарное соло, доносившееся из колонок под потолком, Он вновь начал рассматривать помещение. Стены цвета тёмного дерева, рельефные и кривые, они придавали особый колорит этому месту. Словно остатки старых обоев, повсюду висели плакаты. В конце зала располагался небольшой уступчик, на котором стояла барабанная установка и несколько комбиков.
С лева от столика располагалась барная стойка, а справа большое скопление тяжелых деревянных столов, за которыми сидели разные люди. Потолок был покрашен в цвет стен. Делать рельеф и искусственные неровности было не за чем – всё равно вверх мало кто смотрит.  Освещение тоже было своеобразным – у барной стойки всё было либо в синих, либо в красных тонах – так создавалась иллюзия уединенности для тех, кто хотел её получить. Справа, всё наоборот освещалось слабым желтоватым светом. Сцена не освещалась совсем, но это до поры до времени. В целом тут повсюду чувствовалась нехватка света, но это и было главным преимуществом данного места – можно легко спрятаться от проблем.
- Не скучал без меня?- спросил музыкант, подойдя к столику.
В нос ударил до боли знакомый запах травы. Медлительность и широкая улыбка на лице музыканта лишь подтвердили его теорию.
- Чёрт, откуда у тебя деньги на эту херню? – Спросил Он удивлённо.
- Ты серьёзно думаешь, что я её покупаю? – Лениво, бросил музыкант, развалившись на стуле. – Это слишком затратно при моих-то доходах. Иной раз прихожу в магазин за чем-нибудь мясным или, в крайнем случае, рыбным, а ухожу с батоном и ряженкой. Мой кошелёк задолбал меня обламывать. Так что по этой части у меня всё своё, домашнее.- Почти перейдя на шёпот, заговорческим голосом произнёс музыкант.
Договорив, музыкант весело подмигнул ему и отхлебнул немного пива.
- Только ты это, - немного растеряно и с явной опаской продолжил он, - никому, ладно? Сразу же найдутся те, кто вежливо попросит поделиться, а ты же знаешь, что я только для себя и никому не продаю. Следовательно, дохода от этого не имею, и делится мне нечем. Но они не поймут и сразу начнут в лучшем случае ломать пальцы,  а мне без них никак. – Грустно подытожил музыкант, жалостливо смотря на свои длинные хрупкие пальцы.
-Конечно! Мог бы и не предупреждать, я не имею привычки раскрывать маленькие секретки своих друзей. – Ответил Он, стараясь как можно сильнее убедить его в этом. Конечно трава была слабой и вероятность того что музыкант будет весь вечер сидеть на измене крайне низкая, всё же лучше было лишний раз перестраховаться.
- Я и не сомневался в тебе! – весело и жизнерадостно произнёс музыкант. – Так о чём ты хотел поговорить?
Сомнения в том, что музыкант может воспринимать всё адекватно в этот момент времени не давали ему покоя.
- Итак,- начал Он. Его голос был просто пропитан сомнением, - ты точно можешь меня выслушать и возможно что-нибудь посоветовать?
Музыкант изобразил оскорблённую мину и гордо заявил:
- Я курю не для того чтобы вырубать рассудок, а как раз для того чтобы всё воспринималось мягче и адекватнее. Ну да, иногда я курю для того чтобы совсем не думать ни о чём, но сегодня не такой случай. Так что можешь начинать! – уверенно закончил музыкант.
-Ладно, попробую. – Медленно ответил Он. – В последнее время много всего навалилось. У тебя никогда не возникало чувства, что всё идёт ну совсем не так и ничего с этим не поделать?
Музыкант коротко кивнул.
- Ну вот,- продолжил он,- сейчас я всё больше и больше думаю об этом. Во-первых, девушка…
- Ты всё ещё встречаешься с этой художницей? – Перебил его музыкант явно удивлённый такому раскладу дел.
- Ну да, - неуверенно ответил Он музыканту, - я много раз хотел её бросить и всё время что-то меня останавливало. Какая-то непреодолимая тяга к ней. Толи любовь, толи жалость, толи и то и другое. То я хочу быть с ней, то хочется её убить. И ведь убил бы, если бы не было так жалко.
- Да что ты с ней возишься?  - с презрением сказал музыкант,- Знаю я таких как она – «девушка глубокого душевного строя» и прочая хрень. Сколько раз я сам на этом прокалывался. Смотришь на девушку – миленькое личико, хорошая фигура. Говоришь с ней и поражаешься тому, насколько она умна и образована. Смотрит интересные фильмы, читает необычные книги, как правило, пишет стихи, или например, фотографирует  –  ну просто подарок судьбы! Но всегда и во всём есть какой-то минус. Минус таких девушек в том, что через месяц-другой твои мозги не отличишь от швейцарского сыра. – Сказал музыкант, стуча ладонью левой руки по сжатому кулаку правой. – Это очень сильно напрягает. Мне кажется это своего рода изнасилование, только они делают это не с нашими бренными телами, а с нашими бессмертными душами, что ещё неприятнее.  И ведь понимаешь это, но всё равно они каким-то образом заставляют опять встать на те же грабли. Хотя может быть просто я мудак и ничему меня жизнь не учит – задумчиво улыбнувшись, закончил музыкант.
- Ну, в общем, ты прав. – Ответил Он. – Но я действительно не могу её бросить и на то, есть свои причины.
- Да ну? – Ошарашено спросил музыкант. – Ты внезапно решил стать отцом?
Голос был наполнен печалью, жалостью и страхом.
-Нет, дело в другом. – Ответил Он. Музыкант, услышав это, сразу выдохнул и расслабился. – Мне кажется, что она подсела на химию.
- Серьёзно? -  Поморщившись, спросил музыкант, - Я не ослышался?
- Угу... - Нехотя ответил Он. – Она жрёт транквилизаторы, антидепрессанты и ещё много разной дряни... Делает это для того чтобы не есть, хочет радикально похудеть. Как будто думает, что мне нравятся скелеты. Конечно, если она разжиреет, и будет весить далеко за сотню, мне будет стыдно с ней появляться на людях, но чёрт, такого не произойдёт. Я пытаюсь ей что-то говорить, пытаюсь объяснить, но всё без толку.  Самое же страшное – я уверен, это всего лишь предлог для того чтобы закидываться. Дошло до того что она медленно но верно начала терять рассудок – отовсюду ей слышатся голоса, шорохи, постоянные приступы панического страха. Из-за этого она несколько дней подряд не может уснуть. Вчера она отрубилась прямо во время разговора – просто упала на пол и заснула.
Слушая всё это, музыкант качал головой и в итоге произнёс:
- Мой тебе совет – бросай её. Отношения, основанные на жалости, ничего не стоят, да и ей похоже совсем не нужна твоя жалость. Она слишком эгоцентрична – в погоне за «красотой», она причиняет боль не только себе, но и окружающим. Сомневаюсь в том, что художница этого не понимает. Ей без разницы, что ты по этому поводу думаешь, чего ты хочешь – самый настоящий эгоизм. Но самое фиговое во всём этом то, что её реально хочется пожалеть. Как я понимаю, этот план тебе не понравился. Хорошо, ты можешь поступить благороднее – показать её врачам, а уже потом бросить.
- Нет, с врачами не получится. – Грустно сказал Он. – Во-первых, уговорить её я не смогу – она же не понимает, что больна. Ну а во-вторых, ты же сам прекрасно понимаешь, что с ней там могут сделать. На неё посмотрят, поспрашивают и положат в дурку. А там у них лечат всех по одной и той же схеме: побольше галопередола и остальных вырубающих мозги препаратов. Больные лежат в кроватях и пускают слюни. Не хотел бы я для неё такого лечения.
 - Ну да, - с тоской ответил музыкант, - ну да.
Они, молча, сидели за столиком и грустно наблюдали за людьми. Народ неспешно прибывал, и уже стёрлась та самая граница между барной стойкой и столиками справа. Люди весело что-то рассказывали друг другу, выпивали, ели и временами хохотали. 
- И ведь если всё серьёзно, - продолжил Он, - то ей на самом деле нужно лечиться и по возможности в хорошем месте, да только где же взять деньги на это хорошее место.
- Знаешь, - не спеша начал, музыкант, записывая что-то на салфетке, - у меня двоюродный брат недавно сидел на транквилизаторах. Вроде бы недавно слез и уже месяц как ничего не употреблял. Можешь поговорить с ним – думаю, он больше в этом разбирается в отличие от меня. Возможно, поможет чем, но ничего не гарантирую.
Музыкант передал ему салфетку с адресом, именем и телефоном брата.
-Спасибо чувак! Надеюсь, он поможет.
- Да никаких проблем, - ответил музыкант, улыбаясь, - я люблю помогать людям. Не забудь сразу сказать, что это я дал тебе его номер – в последнее время мой братец слишком осторожен.
Он коротко кивнул в ответ. Музыкант посмотрел на часы и сказал:
- У меня ещё есть минут пятнадцать. Ты говорил у тебя ещё какие-то проблемы?
- Да, но лучше отложим их обсуждение на потом, - ответил Он,  улыбнувшись, - разговоры такого плана не должны быть ограничены временем.
- Ну как знаешь, - ответил музыкант,- тогда я, наверное, уже пойду. Нужно настроиться и вспомнить тексты.
 -Хорошо, я немного ещё посижу тут, а потом пойду. Её в последнее время опасно оставлять без внимания.
Музыкант поморщился и произнёс:
- И всё-таки, как только она завяжет, сразу бросай её. Так будет лучше и для тебя и для неё.
- Я постараюсь. – Грустно произнёс Он.- Если бы ты только знал, как я этого хочу…
Он пожал музыканту руку и тот неспешно, взяв в руки чехол, направился к двери с надписью «Служебный вход».
Ещё раз, посмотрев на салфетку с номером, он положил её в кошелёк и решил допить пиво, которое сегодня почему-то так плохо пилось.
Через полчаса Он расплатился по счёту и вышел из бара. Музыкант естественно так и не появился на сцене. Но это было нормально, все давно перестали обращать внимания на такие мелочи. И только совсем выйдя на улицу, Он услышал знакомый голос усиленный динамиками. 
- Друзья, - глухо доносилось из бара,- сегодня я планирую спеть вам свои собственные песенки.
«Не удивлюсь, если его выкинут и отсюда» - подумал Он и грустно улыбнулся.
На улице было темно, снег падал с неба и красиво искрился на свету. Музыкант пел на сцене свои песни о зелёных кустах и погибающей стране, а Он шёл по заснеженной дороге куда-то вдаль, к дому, где живёт художница. По улице во всех направлениях шли люди, и у всех у них было что-то на уме. Что-то такое, что они хотели кому-нибудь рассказать. И только снежинки, что падали с неба и красиво искрились на свету, не думали ни о чём. Им было по-настоящему наплевать на всех.

***
- И ты думаешь, что этого можно как-то избежать? – спросил Он у мечтателя с недоверием.
Больше всего Он хотел понять, почему мечтатель так уверен, когда они говорят о будущем.
-Ну конечно. Шанс, правда, не очень большой, но возможность есть. – Ответил мечтатель, глядя на потолок.
Кухня, в которой они сидели, всем своим внешним видом как будто говорила «Отстаньте от меня». Взгляд не хотел задерживаться ни на чём. Ни на этих облезлых стенах покрытых, словно тонкой паутинкой трещинками, ни на сером бетонном полу. Одиноко стоявшая в левом углу раковина с горой посуды в ней тем более не радовала глаз. Старый однокамерный холодильник, газовая плита на две конфорки, постоянный запах газа и невыносимый холод, идущий со стороны окна. Как находясь в таком месте можно мечтать? Точнее, что в этом месте может являться серьёзной опорой для мечты?
Он посмотрел в то же самое место, куда смотрел мечтатель. Выцветший, когда-то синий потолок украшало огромное рыжее пятно. Выглядело это мерзко – словно потолок гнил изнутри. Наверное, трубы протекают, хотя Он не удивился бы, если выяснилось, что потолок на самом деле гниёт. Желание дотронутся до этой мерзости, было на удивление огромным, но Он с большим усилием, все же, отвёл глаза от потолка.
- Друг, - медленно и задумчиво начал мечтатель, - тебе никогда не приходилось видеть что-то мерзкое и противное, но при этом, понимать, что никуда от этого не денешься?
- Знаешь, я сам только что хотел у тебя спросить нечто подобное. – Изумленно ответил Он. - Может, всё-таки стоит переехать?
Мечтатель оторвал взгляд от потолка и удивленно посмотрел на собеседника.
- О чём ты говоришь? Ты действительно думаешь, что сбежать от проблемы это хорошая идея? – В голосе мечтателя звучала обида и разочарование.
- Ну, я бы поступил именно так. – Смущенно ответил Он. – Здесь невозможно находится. Всюду разруха, грязь, гнетущая атмосфера. Гнилой потолок, в конце концов.
- Гнилой потолок… - Медленно повторил мечтатель. – Вообще говоря, ты прав, но разве ты думаешь, что где-то может быть по-другому? Ты на самом деле, думаешь, что плохо только здесь?
Кажется, мечтатель не хотел признавать очевидных вещей. Или не мог, в любом случае это звучало странно.
- Я говорю о том, что вижу перед собой и хочу с полной уверенностью сказать, что здесь плохо. -  Сказал Он, в глубине души удивляясь упёртости своего собеседника.
- Понимаешь, - всё так же спокойно начал мечтатель,- всё дело в наших головах. Всё то, что нас окружает это так – второстепенное и несущественное. Пока мы думаем, что нас должна окружать только грязь и разруха ничего иного мы не получим.
Они сидели на стульях, около маленького стола поджав под себя ноги, чтобы не касаться холодного пола. На столе лежали вилки и ложки, стояли пустые стаканы и по всему периметру были разбросаны хлебные крошки. Мечтатель курил, периодически стряхивая пепел в предназначенную для этого жестяную кофейную банку.
- То есть, ты хочешь сказать, что проблема не здесь, - сказал Он, обводя рукой кухню, - а вот тут?- Закончил он, дотронувшись пальцем до своей головы.
- Именно так! Ах, если бы все люди это понимали. – Улыбаясь, сказал мечтатель.
- Но какой смысл понимать и при этом ничего не делать?- раздраженно спросил Он.
Мечтатель смущенно посмотрел куда-то вдаль и не спеша начал говорить:
-  Существует разница между словами знать и понимать. Когда человек знает, он просто знает и всё. А когда он понимает, он старается что-то сделать. Ужасно то, что никто не хочет ничего понимать. Никто не хочет делать совсем ничего.  Когда я смотрю на старшее поколение, я не ощущаю чувства гордости или стремления быть похожим на этих людей.  Всё что я чувствую это лишь желание отвернуться и больше не видеть их. Серые лица, разрушенные мечты, однообразие, не жизнь, а какое-то доживание. Но самое ужасное в этом то, что им тоже когда-то было двадцать. И они тоже смотрели на своих отцов, матерей, на незнакомцев в магазинах и испытывали то же самое что испытываю я. Жить ради того чтобы жить. Работай, зарабатывай, приходи домой к семье, набирайся сил для нового рабочего дня.  Не у всех, но у большинства всё именно так. Боже, как меня пугает эта перспектива. Возможно это признак того, что я всегда не так смотрел на жизнь.
Мечтатель замолчал и опять начал смотреть на потолок. Он сидел рядом и не понимал о чём идёт речь. Слишком странный у них получается диалог. Как можно из мелочи раздуть такую серьёзную проблему? Он задавал себе этот вопрос, но не находил на него ответа. Совсем не находил. Вдруг мечтатель решил продолжить:
- Так вот, по поводу того самого шанса о котором я говорил в начале. Мне кажется, что все должны делать то, что приносит им удовольствие. Лично для меня удовольствие в «жизни ради жизни»  очень сомнительное. Это может нравиться кому угодно, но только не мне. Единственный, на мой взгляд, правильный выход из этого положения - моё творчество. Я понимаю, что это звучит глупо, но чёрт – есть же писатели, музыканты, художники. Все они начинали с нуля и в результате многого добились. С другой стороны ещё больше таких людей умирает в нищете и забвении. Просто одним везёт больше чем другим. Как ты понимаешь, я хочу посмотреть, получится у меня или нет и для этого, кстати говоря, не нужно валить из России. Я считаю, что эта обстановка, эти тяжелые условия во много раз полезнее, чем беспечная и богатая жизнь в других странах. Мне понравилось,  как ты сказал про «гниющий потолок». Но мне кажется, что это проблема не только нашей страны. Везде одно и то же – просто есть небольшие различия. Так что повторюсь – никуда валить я не собираюсь. И у нас можно попытать счастья.
Мечтатель закончил говорить, закрыл глаза и улыбнулся, представляя себя в роли успешного музыканта, писателя, художника или любого другого в его понимании счастливого человека.
Он всё так же сидел на стуле и удивлёнными грустными глазами смотрел на мечтателя. Он не понимал, как вообще можно быть таким человеком. Не понимал и всё. 
- Ты вообще, о чём сейчас говорил? – с горечью и раздражением спросил Он. – Я говорил тебе о том, что кухня у тебя хреновая. О том, что потолок, в твоей кухне гниёт. Чёрт! Я не представляю, как вообще можно было понять мои слова как-то по-другому. 
Мечтатель открыл глаза, улыбку сменило недоумение. Посмотрев на своего собеседника с удивлением, мечтатель сказал:
- Я тоже, знаешь ли, поражен до глубины души. Просто ты так говорил, как раз то, что у меня вертелось в голове – практически слово в слово. Забавно получилось, правда?
- Очень... На какой-то момент мне показалось, что ты окончательно свихнулся. – Улыбаясь, сказал Он. – Так всё-таки, что ты будешь делать с кухней?
- С кухней? – Мечтатель удивлённо посмотрел на собеседника, - А что с ней не так?
- Ты издеваешься, да? – устало спросил Он.
- Ну ладно, я просто шучу. Как-нибудь нужно затеять ремонт. Пока что это не критично. - Сказал мечтатель.
Капля бурой воды, просочившаяся сквозь гнилой потолок упала на шею мечтателя и неприятно затекла под одежду. Мечтатель немного отодвинулся, поставил на пол жестяную банку из-под кофе наполненную пеплом и посмотрел на потолок. Следующая бурая капля с глухим стуком упала как раз в банку. Мечтатель развернулся к собеседнику и повторил улыбаясь:
- Пока что это не критично.
Он покачал головой и с сомнением посмотрел на мечтателя.
- По-моему кто-то сетовал на то, что все знают о проблемах, но никто не пытается их решить?
- Одно я могу сказать точно, - всё так же улыбаясь, ответил мечтатель, - не следует решать проблемы в три часа ночи.
- Аминь брат. – Тоном, которым обычно говорят «Ты неисправим» ответил Он мечтателю.
Через несколько часов пустой болтовни и разговоров на исключительно философские темы они, наконец, решили, что пора спать. Кухня, не любившая, когда в ней кто-то находился, наконец-то смогла вздохнуть с облегчением. Потолок разъедаемый ржавой водой страдал от приступов неудержимого хохота, величественно глядя на грязь и разруху, процветающую под ним.

***

Город, утром похожий на огромный железобетонный муравейник, ночью напоминал небрежно скрученную новогоднюю гирлянду. Как будто её достали из пыльной коробки, в которой она лежала весь год, кинули на пол и включили в сеть, чтобы проверить все ли лампочки горят. Эта гирлянда  светилась и особенно эффектно выглядела с высоты. Луна на небе больше не являлась всеобщей любимицей, да и не могла ей быть - небо заволокли тучи. Сияние, излучаемое городом, вырывалось за его пределы и устремлялось на встречу к тем, кто по какой-то странной причине находился в темноте. Сотни голодных до света глаз изумлённо наблюдали за желтым свечением издалека, боясь подойти поближе. Робко переступая с ноги на ногу, они истекали любопытством, до крови въедаясь в собственные замерзшие пальцы. 
Ночь подходила к концу.

***

- Знаешь, - сказала она, загребая ногами снег, - я рада, что всё так получилось. Это было неожиданно – встретить тебя здесь. Как будто мы заранее договорились.
Заснеженная улица, освещенная ярким январским солнцем, искрилась и переливалась, ослепляя всех, кто шёл по ней. Казалось, что свет исходит отовсюду, отражается сам от себя и пронизывает всё на своём пути. Это необычное свойство наполняло сердца людей идущих по улице теплотой и непонятно откуда взявшейся радостью. Некоторых это пугало, некоторые не обращали на это внимание, а некоторые сбавляли шаг, когда проходили мимо больших сугробов. Им хотелось, словно в детстве упасть в мягкий пушистый снег и, смотря в голубое небо просто смеяться от счастья. Но почему-то никто так не поступал. Хотя были и те кто, сделав несколько шагов, оглядывались назад с тоской, и вот уже почти решившись с разбегу прыгнуть в снег, внезапно передумывали и продолжали идти куда шли.
- Так иногда случается. - Медленно и радостно продолжала она. - Казалось бы, ну всё – забыли друг друга, стали не нужны и бесполезны, но вот так вот столкнулись, и что-то в глубине души проснулось, что-то ожило. Не пугайся, я не говорю, что снова втюрилась в тебя, просто приятно вспомнить как мы давным-давно, маленькие и глупые так же ходили по городу.
Она говорила и смотрела куда-то вверх, на небо. Словно облака ожили и сложились в картинки из почти забытых воспоминаний о давно ушедших временах. Вот их первый неумелый, но все-таки поцелуй во дворах какого-то дома. Вот они вместе гуляют у всех на виду – счастливые и гордые тем, что есть друг у друга. Эти, и ещё сотни других забытых воспоминаний как будто травинка сквозь асфальт прорастали из самых глубин её памяти сквозь толщу прошедших лет. Эти воспоминания заставляли её вновь почувствовать ушедшую лёгкость той старой жизни. Такие воспоминания есть у каждого – достаточно вдохнуть свежий морозный воздух таких вот январских дней и закрыть глаза.
- А помнишь, как мы ночью полезли на крышу смотреть на звёзды? Нам тогда ещё здорово влетело! – Радостно рассказывала она, сильно жестикулируя при этом.
 Странно, но на тот момент она просто не могла держать в себе все воспоминания, которые так внезапно нахлынули на неё. Ей просто хотелось поделиться с ним, да и со всем миром радостью и удивительными вещами, которые происходили первый раз.
Всё её тело наполняла лёгкость и заставляла кружиться, расставив в стороны руки и зажмурив глаза. Она кружилась, и всё вокруг кружилось вместе с ней. Кружились люди, дома, деревья, дорога и снег, весело скрипящий у неё под ногами. Только свет что всё так же отражался сам от себя и проходил насквозь всё мыслимое и немыслимое, застыл и не хотел кружиться вместе с ней. Это ничуть её не смущало – наоборот, заставляло сильнее улыбаться и быстрее кружиться, раскручивая вместе с собой весь мир.
- А помнишь, как мы, - практически кричала она, раскручиваясь всё сильнее и сильнее, - решили убежать из своих квартир и жить друг с другом прямо как взрослые? А помнишь наше дерево в деревне, на котором мы сидели и смотрели на поля и леса?
Впервые в жизни она была так счастлива и беспечна. Наверное, в последний раз нечто подобное она испытывала в детстве, когда проблем по её сегодняшним меркам совсем не было. Теперь ей хотелось прыгать – всё выше и выше к небу, всё ближе и ближе к солнцу. Унося вместе с собой весь мир, она прыгала с каждым разом всё дальше и дальше от земли. Люди, машины, звери, дороги, города, страны и целые континенты оставались внизу. Только лишь свет, яркий и белоснежный уносился вверх вместе с ней, разрушая на своём пути все существующие преграды. Проходил сам сквозь себя и отражался от огромного светлого неба, раскинувшегося во все стороны мироздания, неистовым дождём падая на землю.
- А знаешь ли ты, как я тебя любила? – Смеясь, кричала она, и крик проходил сквозь все существующие реальности, огромными красными буквами отпечатываясь на небе. – А помнишь ли ты, как мы говорили об этом друг другу? Я сказала, что люблю тебя, а ты сказал, что любишь меня! Как же нам было здорово! Как же было прекрасно и удивительно!
Она уже давно не прыгала, она неслась вперёд сквозь пространство и время, подгоняемая собственной радостью и безграничной силой той любви, которая до сих пор осталась в её сердце. Белый свет пронзал всё существующее и существовавшее, являясь проводником между мирами, между временами и  застывшими в памяти всех людей мгновениями. Безудержная сила, заставляющая её лететь быстрее, рождалась в сердце и подпитывала саму себя. Она разрывала полотно материального и духовного, разрушая свои и чужие миры, превращая их в сияющую белым светом пустоту.
Эйфория, поглощавшая её всё сильнее и сильнее, разрушала надежду на то, что она, опомнившись, извиниться и вернёт всё на свои места. Мир, каким он был, казалось, навсегда перестал существовать. Вся вселенная сконцентрировалась в одной точке. Вся вселенная была у неё в сердце.
И вот застыв посреди пустоты, кажется, на целую вечность, она открыла глаза и произнесла улыбаясь:
- А знаешь ли ты, что я до сих пор люблю тебя?
Она сказала это и вселенная в её сердце прекратила сжиматься.  Улыбнувшись, она вновь закрыла глаза и сама стала вселенной – абсолютом и нулевой точкой отсчёта всего и вся, бесконечно большой и глубокой, породив в себе новую жизнь, реальность и миры.
Где-то там, далеко-далеко на земле в его сердце что-то на мгновение изменилось, что-то вспомнилось, что-то давно заснувшее вдруг проснулось. Этот случай не давал ему покоя весь день, и всю ночь. В конце концов, он твёрдо решил, что нужно будет позвонить ей. С этой мыслью он и заснул. А она больше не просыпалась.


***

- Спасибо – смущенно сказал Музыкант, ударив по струнам в последний раз.
С тоской вздохнув, он неспешно начал произносить подготовленную заранее речь – прелюдию к следующей песне. Несколько предложений о том, что действительно важно для человека. Музыкант говорил, что вся его жизнь делится на настоящее и ложное. Время, которое он тратил, играя на гитаре, сочиняя стихи и песни, он считал настоящим. Время, проведённое с любимым  человеком, казалось ему настоящим в ещё большей степени. Всё же остальное было, по его мнению, ложным. Музыка, стихи и любовь – три кита, на которых стояло всё его мироздание. Закончив свою короткую речь, Музыкант начал играть.
Грустная мелодия многократно усиленная колонками, доносилась, казалось отовсюду. Отражаемая от стен и потолка, проникая во всё, даже самые тёмные углы помещения, она заставляла слегка подрагивать покрытые льдом стёкла. Люди сидели за столиками и занимались своими делами, практически не замечая того, что происходит рядом.
Музыкант пел не обращая внимания на такие мелочи – они приходят сюда не для того чтобы слушать как он играет, а для того, чтобы выпить. Можно сказать, Музыканту в какой-то степени повезло, что его до сих пор тут держат. Живая музыка не пользовалась особым спросом и по сути своей не приносила дохода этому месту. Тем не менее, каждую среду, четверг и пятницу он приходил и пел снова и снова. Свои и чужие песни. Преимущественно конечно чужие.
Каждый раз кто-нибудь шатающийся, со слегка затуманенным взглядом и заплетающимся языком, подходил к Музыканту и настойчиво требовал сыграть что-нибудь нормальное. И каждый раз он извинялся за то, что может играть только всякую херню.
Закончив петь, он услышал редкие и боязливые хлопки, почти беззвучные на фоне общего шума. Поблагодарив всех присутствовавших и пожелав им доброй ночи, Музыкант начал неспешно собираться.
В голове у него в последнее время творилось чёрт знает что. Он буквально захлёбывался своими мыслями. «На то, чтобы эти голоса замолчали, не хватит никакой травы…» - подумал он с тоской. Вздохнув, Музыкант взял в руки гитару и направился к барной стойке с твёрдым намерением закрепить окончание этого тяжелого трудового дня, пропустив стаканчик-другой. 
- Привет чувак, - сонным голосом поприветствовал его бармен, - тяжелый день?
- Ну, что-то типа того. – Ответил Музыкант, пытаясь выдавить улыбку – А у тебя как дела?
Бармен задумчиво посмотрел в почти пустую банку для чаевых и уверенно произнёс
- Бывало и получше.
Несколько секунд они, молча, смотрели по сторонам, разглядывая помещение.
- Так, что? – Наконец не спеша начал, бармен – Ты будешь что-нибудь?
- Ах, да… - смущенно произнёс музыкант – извини, задумался. В последнее время в голове так много мыслей и прочих ненужных нормальному человеку вещей, что невозможно ни на чём по-хорошему сосредоточится.
- Я, кажется, знаю, что может тебе помочь, - сказал бармен, наливая при этом в стопку что-то из большой полупустой бутылки, - вот попробуй. Лучшее средство для прочистки мозгов.
Музыкант взял в руки стопку, рассмотрел и осторожно понюхал. В нос ударил резкий запах, от которого по спине пошли мурашки.
- Пей, не бойся, - усмехнулся бармен, - от одной стопки пока ещё никто не умирал.
Музыкант ещё раз посмотрел на стопку, вздохнул и выпил. «Мда, курить хотя бы не так противно» - пронеслось в его голове. Теперь он был словно самый обычный человек – пил после трудной работы. Пусть он и не очень сильно устал физически, но вот морально его это уже порядочно достало.
Музыкант в последнее время часто думал по поводу своей жизни. Кто он? Зачем он? Когда это всё закончится? Думал и никогда не находил точных и однозначных ответов. Взять хотя бы своё творчество. Почему подавляющее большинство людей, не занимается этим? Ясно, что из этого непросто извлечь кукую-то материальную прибыль, но чёрт, Музыкант не представлял как вообще возможно жить ради того чтобы просто жить. Все добившиеся успеха и славы люди это капля в океане обычных жизней. Они отличаются от большинства, и значит, они ненормальны. Вопрос в том – доброкачественны или злокачественны эти отличая.
Вполне вероятно, что все великие, гениальные и знаменитые на самом деле ущербны, а не талантливы. Что если настоящий талант заключается как раз в умении быть нормальным. 
« - Мама, я не хочу быть космонавтом. Я хочу жить, а потом умереть.
- Какой способный и поразительно умный у вас мальчик!
- Конечно, у нас все в роду такими были. И будут»
Музыкант не понимал кто он – ущербный или качественно возвышенный над всеми. Тщеславие склоняло его ко второму варианту, но вероятность первого была куда большей. Хотя возможно и то и другое одновременно.
Пропустив ещё несколько стопок, он смог на время остановить мысленный поток и получил возможность спокойно смотреть куда-то вдаль.
«А что мои песни?» - спросил он сам у себя. «Они хоть для чего-то нужны? Хоть кому-нибудь кроме меня?» Ответа естественно не было, да и не могло быть. Потому что, об этом он думал уже очень давно и так и не пришёл к однозначному выводу. По сути дела песни это его консистенция успеха. Нынешний максимум того, что он из себя представлял. Как успешные дети придают солидности своим родителям, так и его песни говорили о том, кто он есть на самом деле. Только ему самому было очень сложно определить удачными они вышли или нет. А другие о них не говорили. Или говорили, но не ему.
- Как думаешь, - спросил Музыкант у бармена, - может мне сменить работу? Пойти работать, например грузчиком или кондуктором в общественном транспорте? Я буду приносить обществу пользу, и заниматься нормальным, стабильным и хорошим делом.
- Ну, дело то на самом деле твоё, – ответил бармен удивлённо, - но зачем это тебе? По-моему ты неплохо устроился. Платят, конечно, меньше, но ты занимаешься любимым делом, и у тебя остаётся много свободного времени. 
Музыкант посмотрел на бармена и вкрадчиво спросил:
- А кому приносит пользу то, что я играю тут свои песни? Кому-нибудь это вообще помогает? Хоть кто-то приходит сюда только для того, чтобы послушать, как я пою?
Бармен, почесав затылок, неуверенно произнёс:
- Ну, вполне возможно…
- Ладно, - махнув рукой, подавленно прервал бармена музыкант, - это были риторические вопросы. Мне уже пора идти. До скорого.
Заплатив за выпитое и оставив немного на чай, музыкант взял гитару и, пошатываясь, побрёл к выходу.
- Удачно добраться до дома. – Крикнул бармен в след.
На улице было темно и прохладно. Снег скрипел под ногами и искрился в желтоватом фонарном свете. Музыкант прошёл пару метров в сторону дороги, остановился и посмотрел наверх. Снег медленно падал, и большие хлопья закрывали собой всё, надо полагать, звездное небо. Было приятно вдохнуть свежий воздух после того, который был в баре – густой, словно кисель из сигаретного дыма.
Ещё некоторое время он стоял и смотрел куда-то вдаль, прежде чем вынуть пачку из пальто и закурить последнюю сигарету. «Странно, что жизнь не такая, какой я её себе всегда представлял» - с грустью подумал Музыкант. «Наверное, жизнь не так уж и плоха. Просто я напридумывал себе чёрт знает, что и искренне поверил, что так оно и есть»
«Интересно, - пронеслось в голове у Музыканта, - что чувствуют матери убивающие своих детей?»
Он достал тетрадь со своими песнями и, посмотрев на неё в последний раз в жизни, чиркнул зажигалкой. От песен остался только пепел, подхваченный ветром и улетевший куда-то вдаль.
Музыкант докурил сигарету и медленно побрёл домой.
«Интересно, - пронеслось у него в голове, - я когда-нибудь смогу стать лучше? Смогу стать нормальным?»
Снег большими хлопьями всё падал и падал на землю, не обращая внимания на почерневшие клочки бумаги, валяющиеся то тут, то там, и, несомненно, портящие белоснежную улицу.

***

- Будь так любезен, останови у этого здания. – Сказал тихим голосом Мечтатель.
Серый автомобиль остановился у обочины, рядом со старым облезшим домом. Солнце спряталось за тучами, от чего пространство вокруг казалось ещё более унылым и брошенным, чем это было на самом деле. Мечтатель хорошо помнил это место, но тогда, оно было более привлекательным. Во всей этой грязи была какая-то особая изюминка. Разруха придавала некую романтичность, а безысходность и подавленность казалось, заставляли жить ради того чтобы выбраться отсюда. Заброшенный и почти развалившийся, этот дом доживал свои последние дни.
Из машины пыхтя и краснея, осторожно вышел полный человек.
- Можешь ехать. За мной сегодня приедут. – Сказал с усмешкой Мечтатель.
Автомобиль тронулся и уехал куда-то вдаль, оставив от себя лишь следы колёс в грязи и маленькое облачко дыма.
Мечтатель отдышался, вытер пот с лица и медленно зашагал к дому сквозь лужи, грязь и глину. Черные лакированные ботинки тут же потеряли весь свой респектабельный вид. Идти было трудно и тяжело, но он, не сбавляя темпа, всё шёл и шёл к третьему подъезду этого серого дома. Выбитые окна, раскрошившийся бетон,  обвалившийся шифер то тут, то там. Этот дом пах чем-то гнилым и грязным. На земле были щедро разбросаны пластиковые пивные бутылки, окурки, кое-где шприцы и презервативы. В общем-то, обычный заброшенный дом.
Возникает резонный вопрос – зачем Мечтателю – солидному и уважаемому человеку появляться в таком, мягко сказать неприятном месте?
- Так вот как ты пахнешь на самом деле, молодость. – Задумчиво произнёс Мечтатель.
Те воспоминания, что проносились у него в голове, ну никак не совпадали с тем, что он видел своими глазами.
Мечтатель вздохнул и продолжил идти. Осень в этом году была меланхоличной и тягучей, неспособной как на резкое похолодание, так и на внезапное потепление.
Двери в подъезд не оказалось, так что Мечтателю даже не было необходимости соприкасаться с этим местом физически, чтобы попасть на лестничную клетку. Внутри было даже хуже чем снаружи – затхлый запах был просто невыносим, под ногами то и дело хрустели куски бетона, битое стекло, иголки и прочий мусор обычно оставляемый повсюду цивилизацией.
Путь на третий этаж предстоял длинным и изнурительным, но он не сдавался и продолжал идти вперёд.
Красный как помидор, взмокший и запыхавшийся, мечтатель, поднимаясь по ступенькам, думал о том, зачем же он сюда пришёл. Возможно, во всём была виновата погода – тоскливая и мокрая. Возможно, его просто слишком сильно обуяли воспоминания о беспечных временах своей молодости. Но возможно и то, что появиться здесь Мечтателю после столь долгих лет было просто необходимо.
Словно вчера он сидел на этих ступеньках и искал ответы на собственные вопросы: «Можно ли заниматься тем, чем действительно хочется, и получать при этом деньги?». Странно…  считается, что деньги лишь средства для достижения цели, но при этом почти у всех на деле всё совсем по-другому. Они признак успеха и статуса в обществе. Деньги синоним счастья, покоя, здоровья и удачи. Никто не скажет этого в открытую, но всё так и есть.
Третий этаж. Справа привычная зелёная дверь, только сейчас она непривычно открыта. Но это не страшно – всё равно там никогда не было ничего ценного. По правде сказать, меньше всего Мечтатель хотел увидеть за этой дверью кого-нибудь чужого. Наркоман или например спящий бомж могли бы серьёзно испортить этот и без того ужасный денёк. Но к счастью в квартире было пусто. Совсем пусто – не было даже обоев. Голые стены, осколки стекла, бетонная крошка, худой потолок, лужи на полу и, конечно же, толстый слой пыли повсюду.
- Почти ничего не изменилось. – С улыбкой произнёс Мечтатель вслух.
От его слов где-то вдалеке завибрировали остатки каким-то чудом уцелевшего в раме стекла. Но он не обратил на это ровным счётом никакого внимания.
Пройдя на кухню, Мечтатель закрыл глаза и попытался вспомнить её такой, какой она была двадцать с небольшим лет назад. В этой кухне в своё время происходило много событий. Все важные разговоры, если они происходили у него дома, проходили именно здесь, за столом которого тут уже, к сожалению нет. Посмотрев наверх, он увидел то, чего по настоящему желал увидеть здесь. Потолок, надо сказать, был самым харизматичным местом квартиры и, наверное, этого дома. Так сказать сама его сущность.
Он окончательно прогнил. В прямом смысле слова – в потолке зияли две большие дыры, а по всей его поверхности разрослась плесень. Ужасное, но, как и когда-то притягательное зрелище.
Вот ради чего сюда пришёл мечтатель. Он увидел то, что стало с его молодостью, с его мечтой. «За сколько ты продал свою мечту?» Вопрос, вертевшийся у него в голове уже несколько недель. Вопрос, не дававший ему уснуть по ночам. Вопрос, на который нужно было найти ответ.
Дело в том, что вот в этой самой квартире он не раз рассуждал о том, как странна и ничтожна жизнь тех, кто, отказавшись от своей мечты, просто живёт ради того, чтобы работать. «Выбирая стабильность и отказываясь от риска, ты убиваешь в себе человека» рассуждал когда-то Мечтатель.
Но что теперь? Теперь он сам является представителем того, о ком в своё время так пренебрежительно высказывался. «Сколько стоила твоя мечта?» Наверное, не так уж и много, раз я так быстро и легко от неё отказался. Значит, это была дерьмовая мечта. А если мечта всей жизни дерьмовая, то зачем такая жизнь?
В который раз Мечтатель приходил к этому вопросу. Какие бы он не придумывал себе отговорки, всё равно в итоге он спрашивал сам у себя к чему такая жизнь. Надежда на то, что это место каким-либо образом поможет ответить на этот вопрос и окончательно успокоится, стремительно умирала. Оставался план «Б».
- Мой друг повесился у вас на глазах,  – медленно запел Мечтатель, - он сделал харакири у вас на крыльце. И он истёк надеждой и всем чем мог.
Приставив пистолет себе к виску, Мечтатель тихо допел:
- А все вы остались такими же.
Выстрел. Что-то тяжелое упало на пол. Потолок, глядя на это с высоты своего величия, в последний раз зашёлся в диком приступе ужасного смеха и всей своей тяжестью рухнул вниз.


***

За окном медленно догорал желтый диск счастливого солнца. Опускался за горизонт и растворялся в бесконечности. Чёрные тучи занимали своё место на небе. Голодные собаки пытались спрятаться от исходящего отовсюду холода, но усилия были тщетны. Белая нитка сухого повествования разорвалась и растворилась в темноте. Вновь наступила ночь, но никто этого уже не заметил.


Посвящается моим друзьям, знакомым, любимым когда-то и всё ещё любимым людям. Без вас этот рассказ был бы совсем другим, да и я, надо признаться, был бы совсем другим. Если вы увидели здесь частичку себя (или свои мысли, или свои взгляды) то извините – не удержался и украл. Этого было сложно не сделать, потому что мой мир состоит в частности из вас.