О рыцаре без страха и упрека

      REX LUPUS DEUS

      НЕОБХОДИМОЕ ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

      Настоящая публикация ни в коей мере не является апологией преступного гитлеровского режима, Национал-Социалистической Германской Рабочей партии (НСДАП) и (или) пропагандой справедливо осужденных всем прогрессивным человечеством национал-социалистических, фашистских или иных тоталитарных человеконенавистнических символов, движений, партий, взглядов и идей, антисемитизма или юдофобии, нося исключительно популярно-ознакомительный характер.

      О РЫЦАРЕ БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА

      Цзену Гургурову      


      Имя немецкого генерала Гельмута фон Паннвица, последнего походного атамана всех казачьих войск, боровшихся против большевизма в годы Второй мировой войны, ставшей для них продолжением войны гражданской, в последние годы нередко упоминалось в связи с трагической историей его выдачи вместе с белыми атаманами и казаками англичанами на расправу сталинским карательным органам в 1945 г., его посмертной реабилитацией военной прокуратурой Российской Федерации в 1996 г. и беспрецедентной в истории мировой юриспруденции недавней отменой этой реабилитации той же самой прокуратурой, как бы публично признавшейся тем самым в своей полной правовой некомпетентности.

       Гельмут фон Паннвиц родился 14 октября 1898 года в прусском королевском имении - "домене" - Боцановиц (округ Розенберг, Восточная Силезия). Он был вторым сыном королевского судебного советника и лейтенанта в отставке XIV прусского гусарского полка Вильгельма фон Паннвица и его супруги Герты, урожденной фон Риттер.

       Силезия, входящая в настоящее время в состав Польши, древняя западнославянская земля, принадлежавшая попеременно польскому государству, Чехии (Богемии), "Священной Римской Империи германской нации" (позднее – Австрии) и закрепленная в середине XVIII века, в результате так называемых Силезских войн и Семилетней войны, за прусской короной.

       Фамилия фон Паннвиц, как и многие схожие фамилии других представителей прусского служилого дворянства из Силезии (фон Зейдлиц, фон Тирпиц, фон Клаузевиц, фон Бассевиц, фон Бласковиц, фон Стауниц, фон Хольтиц, фон Стрелиц, фон Штайниц, фон Штудниц, Бюлов фон Денневиц и др.) совершенно недвусмысленно указывает на изначально славянское происхождение основателей рода. Озарившая весь его жизненный путь - светлый, как клинок казачьей шашки - беззаветная любовь Гельмута к казачеству, несомненно, объяснялась глубоким душевным родством, опиравшимся, и на эти родовые, исконные корни.

       Род фон Паннвиц весьма древний – первое письменное упоминание о нем (в дарственной грамоте на владение участком земли, полученной от одного из фон Паннвицев небольшим монастырем в Баутцене, в нынешней Саксонии), датируется 1276 годом.

      Фон Паннвицы владели землями в нижне- и верхнелужицких землях (Бранденбург/Пруссия) и в Силезии; одна из ветвей рода в начале XIV века переселилась в Восточную Пруссию.

      Рыцари из рода фон Паннвиц, в качестве "гостей" и вассалов Тевтонского Ордена Пресвятой Девы Марии нередко принимали участие в крестовых походах против прусских ми литовских язычников. Свидетельством этому являются сохранившиеся до наших дней "гербовые свитки" (нем.: "Ваппенроллен", Wappenrollen), содержащие гербы "гостей" и вассалов, из архивов Тевтонского Ордена.

      На протяжении нескольких столетий род фон Паннвиц дал Пруссии более дюжины одних только генералов и великое множество офицеров. В годы правления "короля-философа" Фридриха II Великого пятеро представителей рода фон Паннвице служили командирами полков в прусской королевской армии и доблестно сражались как в Силезских войнах, так и в Семилетней войне. Между прочим, после выхода в отставку знаменитого прусского кавалерийского генерала Фридриха фон Зейдлица его сменил в должности генерал-лейтенант Максимилиан фон Паннвиц.
 
       Женщины из рода фон Паннвиц тоже служили - придворными дамами у прусских королев. Наибольшую известность среди них снискала София фон Паннвиц (в замужестве – графиня фон Фосс), прослужившая 69 (!) лет фрейлиной при прусских королевах, в том числе обер-гофмейстериной при королеве Луизе, супруге короля Фридриха-Вильгельма III, и присутствовавшая в ее свите на переговорах в Тильзите в 1807 году и при ее встречах с Наполеоном и Александром I. В 1808 году она, в свите прусской королевской четы, по приглашению Императора Александра отправилась в Санкт-Петербург, где и оставалась до 1809 года. Позднее ей выпала честь нести на руках крестить в Берлинский кафедральный собор пребывавшего еще в младенческом возрасте будущего "картечного принца" и первого германского Императора из рода Гогенцоллернов – Вильгельма I. Кроме того, ей было доверено воспитание принцессы Шарлотты Прусской, будущей российской Императрицы Александры Феодоровны, супруги Императора Николая I.
 
       Еще одна представительница этого древнего силезского рода, Ульрика фон Паннвиц (прабабка генерала Гельмута фон Паннвица), была матерью известного немецкого драматурга, поэта, прозаика и страстного борца с наполеоновской деспотией – Генриха фон Клейста.
 
       Прямо под окнами родительской усадьбы фон Паннвица протекала пограничная речушка Лисварт, за которой начиналась территория великой, необозримой российской Империи. С детских лет будущему казачьему Походному атаману запомнились незабываемые встречи с казаками расположенной на русском берегу пограничной заставы. Он был навеки покорен высоким казачьим искусством джигитовки, владения шашкой и пикой и меткой казачьей стрельбы.

       В 1910 году Гельмут фон Паннвиц в возрасте 12 лет был зачислен в Вальштатский кадетский корпус в Нижней Силезии, а весной 1914 года переведен в Главный кадетский корпус в Лихтерфельде под Берлином. С началом Первой мировой войны подросток добился от отца разрешения идти в армию добровольцем.

       В день своего 16-летия Гельмут был зачислен фанен-юнкером (кандидатом на первый офицерский чин) в запасной эскадрон I (Западнопрусского) Его Величества Императора Всероссийского Александра III уланского полка в Любене - в отличие от стран Антанты, в Германской Империи полки из "патриотических" соображений не переименовывали. В России это, к сожалению, имело место – по инициативе "прогрессивной демократической общественности", не знавшей как ей лучше подольститься к "западным союзникам", втихомолку обвинявшей Царицу, а порой и самого Царя в "германофильстве" и кончившей государственной изменой в феврале 1917 года. Впрочем, не лучше вели себя и другие страны Антанты. Так, в Англии перестали публично исполнять произведения Бетховена и Вагнера, а британский Королевский Дом вдруг счел свое родовое имя фон Саксен-Кобург-Гота "звучащим слишком по-немецки" и стал именоваться, по одному из английских королевских замков "Виндзорской династией". Узнав об этом, германский Император Вильгельм II, обладавший чувством юмора, велел играть в немецких театрах комедию Шекспира "Виндзорские насмешницы" под названием "Саксен-Кобург-Готские насмешницы".
 
       Полк Гельмута фон Паннвица был расквартирован под Лигницей, где в 1241 году объединенное польско-германское войско силезского герцога Генриха Благочестивого, рыцарей Ордена иоаннитов, Ордена Храма и Тевтонского Ордена в кровопролитном сражении остановило движение на Запад орд хана Батыя. У нас об этом сражении мало кто знает, между тем как в германских учебниках истории ему уделяется не меньше места, чем в наших – битвах на Калке и Сити. Считается, что эта неудачная для христианских рыцарей, но подорвавшая силы татарского войска битва отрицательно сказалась и на судьбах крестоносных государств в Святой Земле. Когда в середине XIII века другое татаро-монгольское войско во главе с военачальником-христианином Китбугой, в союзе с крестоносцами выступило против египетских и сирийских мусульман, ему в тыл ударили сирийские тамплиеры и иоанниты, снедаемые жаждой мести за своих собратьев, убитых монголами при Лигнице, что сорвало успешно начавшийся "Желтый Крестовый поход" и в конечном итоге привело к победе мусульман.
 
       За проявленную в бою выдающуюся храбрость фенрих (корнет) фон Паннвиц уже в марте 1915 года, в возрасте всего 16 лет, был произведен в лейтенанты. 16 сентября 1915 года он был представлен к Железному кресту II степени. За доблесть в боях летом 1916 и 1917 гг. в Карпатах Гельмут фон Паннвиц был награжден Железным крестом I степени.

       По окончании Первой мировой войны он защищал восточные границы Германии от большевиков и польских интервентов в рядах "добровольческих корпусов". Ветеран XV Казачьего Кавалерийского Корпуса Гельмут Меллер позднее рассказывал автору этого очерка:

       "Подобно тому, как казаки дрались вместе с нами плечом к плечу против красных, так и наши отцы в 1918-1923 гг. в рядах добровольческих корпусов дрались против спартаковцев и спасли нас от установления коммунистической диктатуры. Они дрались не за гитлеровский режим, а против большевицкой системы. Они хотели быть свободными гражданами свободной страны.

       Наши отцы были солдатами Первой мировой. Гельмут фон Паннвиц воевал в рядах бригады Эргардта в Берлине и Верхней Силезии, а мой отец – в рядах "Стального Шлема" Франца Зельдте. Своей героической борьбой они не допустили, чтобы Германия, подобно России, пала жертвой Красной Армии и мировой революции. Плечом к плечу с рейхсвером они восстановили порядок к 1923 году и тем самым спасли будущее демократии...".

       Последнее абсолютно верно, хотя чисто субъективно многие бойцы добровольческих корпусов косо смотрели на воцарившуюся в Германии с их помощью демократию и придерживались монархических взглядов, предпочитая новому черно-красно-золотому флагу Веймарской республики старый черно-бело-красный кайзеровский флаг. Любопытно, что и герб рода фон Паннвиц представляет собой черно-бело-красный щит!

       Вследствие тяжелого ранения, полученного в марте 1920 года (в ходе так называемого "Капповского путча") Гельмуту фон Паннвицу пришлось уйти в отставку. Казалось, офицерская карьера завершилась раз и навсегда. Несколько лет фон Паннвиц служил в Польше управляющим имением у княгини Радзивилл. Но любовь к военному ремеслу все-таки заставила его вернуться в Германию летом 1933 года.

       Поначалу он обучал резервистов в 7-м кавалерийском полку в Бреслау (Бреславле, ныне - Вроцлав), а в 1935 году был зачислен во 2-й Кавалерийский полк в Ангербурге (Восточная Пруссия) командиром эскадрона в чине ротмистра. 9 апреля 1938 года он женился в Кенигсберге на Ингеборг Нейланд (от этого брака родились дочь и два сына).

       Уже в чине майора Гельмут фон Паннвиц был в 1938 году после "аншлюса" (присоединения Австрии к Германии) переведен в только что сформированный 11-й кавалерийский полк в Штоккерау, близ Вены.

       С началом Второй мировой войны он, в качестве командира разведывательного отряда 45-й дивизии вермахта, участвовал в польской, а затем во французской кампании, был награжден пристежками-репликами к Железным крестам за Первую мировую (23 сентября1939 года – пристежкой к Железному кресту II, а 5 октября 1939 года – к кресту I cтепени).

       С самого начала войны против СССР Гельмут фон Паннвиц не раз подтверждал свою репутацию храброго и осмотрительного командира.

       Каких только надуманных и фальшивых обвинений не предъявляют Гельмуту фон Паннвицу (давно казненному и потому не могущему ответить своим обвинителям!) наследники хрущевско-брежневских политкомиссаров, не признающих в истории ничего, кроме своих партийных догм и устоявшихся стереотипов. Среди пунктов обвинения - участие в нападении на СССР (в чем можно обвинить весь Вермахт и, при желании, каждого жителя Германии) и штурме Брестской крепости. Между тем, Гельмут фон Паннвиц никогда не состоял в Национал-Социалистической Германской Рабочей Партии (НСДАП) Адольфа Гитлера и являлся убежденным противником идей расового превосходства нацистов. Он всегда был сторонником восстановления монархии в Германии, прославился приверженностью Христианским традициям, своими русофильскими и казакофильскими взглядами.

       22 июня 1941 г. конный разведывательный батальон 45-й пехотной дивизии Вермахта, под командование фон Паннвица, вел боевые действия в городе Брест-Литовске, а не в Брестской крепости. Этот факт подтверждает донесение фон Паннвица о положении в Брест-Литовске за № 54, направленное 22.06.41 в 21.30 в 45-ю пехотную дивизию.

       Вот текст этого ДОНЕСЕНИЯ: "№ 54. Донесение о положении в Брест-Литовске командира А.А.45 Гельмута фон Паннвица от 22.06.1941.

       45-й разведывательный батальон, командный пункт 22.6.1941

       Отдел Iа 21.30.

       В 45-ю дивизию

       Отдел Iа.

       1. Донесение о положении в Брест-Литовске.

       Согласно приказу командира I.R. 130, 45-й разведывательный батальон занял северную часть Брест-Литовска и обороняет ее.

       Брест-Литовск свободен от врага, кроме отдельных партизан. Для борьбы с ними задействованы разведгруппы.

       Потери отряда: ранено 5 человек (рядовых) и 3 лошадей (в т. ч. одна в результате аварии).

       Население ведет себя спокойно. Гражданскими лицами велись грабежи. Вокзал Брест-Литовска занят железнодорожными саперами.

       Казармы сильно повреждены стрельбой и наполнены мертвецами и ранеными. В Брест-Литовске находится польско-русский военный госпиталь, который в настоящее время переполнен.

       Отряд установил связь с командиром I.R.130.

       Командный пункт отряда: в северной церкви Брест-Литовска.

       Подпись (Паннвиц) Подполковник и командир батальона".

       (Источник: ВА-МА RH 26–45 28 "Tagesmeldungen der Truppenteile").

       Указанное донесение и другие важные факты опубликованы в книге Ростислава Алиева "Брестская крепость": (см.: http://lib.rus.ec/b/217280/read).

       Примечательно, что в это же время командир 130-го пехотного полка Гельмут Гипп фактически занял южную часть города.

       К описываемому времени из Брест-Литовска трусливо сбежало все местное руководство ВКП(б) и НКВД. Ответственных работников, хранящих ключи от сейфов, не смогли найти. По-видимому они сбежали еще раньше. Часть сейфов из-за этого не смогли открыть. Поэтому, была брошена часть секретных архивов, все документы партучета со списками членов партии, попавшие в руки передовых отрядов Вермахта. А население города дружно бросилось грабить брошенное имущество.

       По одной из версий, разведбатальон фон Паннвица участвовал в разгроме 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД, личный состав которого нес охрану городской тюрьмы Брест-Литовска и следственного изолятора Брестской крепости.

       Соответствующая информация содержалась в статье "Неизвестные страницы биографии Г. фон Паннвица", опубликованной в общеказачьем журнале "Станица" №1 (47).

       Недобросовестные историки ссылаются исключительно на один единственный протокол допроса Гельмута фон Паннвица, явно сфальсифицированный следователями ГУКР СМЕРШ. В нем аристократ фон Паннвиц вдруг начинает давать показания языком советского агитпропа: "Продвигаясь от Брест-Литовска до Курска, подчиненный мне ударный и другие отряды 45-й пехотной дивизии уничтожили ряд сел и деревень, разрушали советские города, убили большое число советских граждан и также грабили мирных советских людей". В протоколе содержатся только одни общие фразы о "преступлениях" и "жестокости". А главное, не приведено ни одного конкретного факта этих "преступлений".

       Из указанного донесения фон Паннвица становится совершенно очевидно, что "грабежами" бесхозного имущества, брошенного в Брест-Литовске сбежавшим активом ВКП(б) и НКВД, занимались исключительно сами "советские граждане". Ударный отряд 45-й пех. дивизии, которым командовал фон Паннвиц, не имеет к этому никакого отношения. А под убийством "советских граждан" следователи СМЕРШа, судя по всему, имели в виду личный состав 132-го отдельного конвойного батальона войск НКВД.

       Теперь понятно, что за "особо тяжкое преступление" совершил фон Паннвиц перед властями СССР и лично Сталиным...

       В книге "Брестская крепость" опубликовано письмо Дмитрия Федоровича Кожанова - старшего портного мастера автохозяйственного взвода 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД. Указанное письмо адресовано писателю Смирнову С.С., опубликовавшему 22 июня 1956 г. статью "Герои бессмертного гарнизона" в газете "Комсомольская правда".

       Казармы 132-го конвойного батальона НКВД находились между Тереспольскими и Холмскими воротами Центральной цитадели Брестской крепости. Утром 22 июня 1941 г. в его расположении не оказалось среднего и высшего командного состава, о чем свидетельствует рядовой Кожанов. По его словам, большая часть командного состава 132-го конвойного батальона (за сутки до начала войны) была откомандирована Главным управлением войск НКВД "на эвакуацию" тюрем, включая городскую тюрьму Брест-Литовска. При этом "часть командиров были расположены на квартирах в городе Бресте, которых враг не допустил до расположения частей крепости". Поясним, что словом "эвакуация" в НКВД обычно прикрывали операцию по "ликвидации заключенных". Судя по всему, 22-го июня за этим занятием их застали врасплох и уничтожили передовые части Вермахта, освободившие заключенных, которые с энтузиазмом бросились отлавливать функционеров ВКП(б) и НКВД. Рядовые бойцы НКВД в Брестской крепости оказались без комсостава, уничтоженного в 7-ми км. в Брест-Литовске. "...Мы остались беспризорными, отрезанными от связи, от всех частей, поблизости расположенных в крепости" - пишет Кожанов.

       Необходимо особо указать, что 132-й батальон и прочие части НКВД следили за выполнением приказа Сталина "на провокации не поддаваться и огня не открывать", в результате чего части РККА не заняли заранее укрепления в Брестской крепости. Внезапный артиллерийский огонь застал их беззащитными в казармах, без оружия и боеприпасов. Из-за этого, в первые минуты войны погибли тысячи солдат и офицеров РККА.

       Исследователь Юрий Кузнецов опубликовал статью "132 отдельный батальон конвойных войск НКВД" (см.:
       В ней Юрий Кузнецов сообщает следующее:

       "В многочисленных материалах, статьях и очерках про оборону Брестской крепости упоминается 132-й отдельный батальон конвойных войск НКВД, мемориальная доска которому установлена в Брестской крепости.

       Эта доска расположена в нескольких десятках шагах от Тереспольских ворот Брестской цитадели (со стороны реки).

       (Фотографию доски см.: http://www.brest-sv.com/brest_foto/pyblicist/1.html).

       На мемориальной доске высечены слова: "Здесь в июне 1941 года героически сражались с фашистскими захватчиками воины 132-го отдельного батальона войск НКВД. Вечная слава героям".

       Обратим внимание на то, что в названии батальона ПРОПУЩЕНО СЛОВО "КОНВОЙНЫХ".
Почему искажено название 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД? Те, по чьей инициативе установлена эта доска, просто не хотели писать, что прямая задача батальона была - конвоировать.

       Фальсификаторы не хотели, чтобы у людей возникали у разного рода вопросы: кто и кого конвоировал, куда, когда, зачем и почему?

       Совершенно ясно - это УМЫШЛЕННОЕ замалчивание в духе советского политагитпропа, совершено с целью искажения и уничтожения исторической правды и истины".

       Но вернемся к нашим историческим изысканиям о боевых действиях Гельмута фон Паннвица.

       Известно, что с первых дней войны фон Паннвиц нарушал приказ Гитлера о расстреле всех комиссаров и сотрудников НКВД, категорически запретив их расстреливать своим подчиненным. В этом, наверное, также заключалась "особая жестокость", в которой его до сих пор необоснованно обвиняют?

       На самом деле "группа Паннвица" участвовала в обычных боевых действиях.

       Это подтверждает в своих мемуарах Рудольф Гшёпф, пастор 45-й пехотной дивизии Вермахта:

       "Этим закончилась первая глава восточного похода 45-й дивизии. Кровавые жертвы, ценой которых были куплены эти результаты, достойны крайнего сожаления. Мы ХОТЕЛИ ЗАЛОЖИТЬ БРАТСКОЕ КЛАДБИЩЕ. Для этой цели Я ИЗБРАЛ ТЕРРИТОРИЮ ВОКРУГ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В ЮЖНОЙ ЧАСТИ БРЕСТ-ЛИТОВСКА(Свято-Симеоновский собор на пр. Машерова. — Примечание). Как только позволила ситуация, мы занялись сбором и доставкой сюда тел погибших, чтобы со скромными почестями захоронить и тем самым выполнить наш последний долг перед товарищами.

       На этом первом кладбище нашей дивизии в России мы похоронили 482 павших, среди них не менее 32 офицеров. Ранеными потеряли около тысячи солдат и более 30 офицеров, часть которых умерли потом в лазаретах. При этом дивизия взяла в плен порядка 7000 русских солдат и 101 офицера. Если к этому приплюсовать большие кровавые потери русских, то можно представить себе масштаб гарнизона крепости. И тем выше надо оценивать заслуги дивизии, которая должна была победить не только мощные крепостные сооружения, но и многочисленного противника...

       ...В память о подвиге дивизии одна из главных улиц города Брест-Литовска была названа Штрассе дес 45 Дивизион. Это название сохранялось до 1944 года включительно...
Вечером 30 июня дивизия получила приказ о выходе из Бреста. Утром 1 июля мы почтили память погибших героев на только что оборудованном дивизионном кладбище. Для этого все подразделения послали своих представителей. Это было трогательное прощание со многими товарищами.

       Прежде всего дивизия должна была снова организовать подвижный передовой отряд. Он был составлен из разведывательного отряда второй танковой роты 45-й дивизии, а также из моторизованного батальона 133-го пехотного полка. Этим ОТРЯДОМ КОМАНДОВАЛ ПОДПОЛКОВНИК фон ПАННВИЦ, который тотчас же начал двигаться со своим отрядом в направлении Пинска. 4 июля наш передовой отряд наткнулся на крупные вражеские части, пытавшиеся блокировать шоссе, по которому должны были продвигаться наши части. Смелым наступлением удалось устранить эту серьезную опасность для бесперебойного ведения военных операций на центральном участке фронта, очистить район от русских войск и обеспечить безопасность Пинска и его окрестностей (ЗА ЭТУ ОПЕРАЦИЮ ПОДПОЛКОВНИК фон ПАННВИЦ БЫЛ НАГРАЖДЕН РЫЦАРСКИМ КРЕСТОМ). Основные части дивизии покинули Брест 2 июля. С 3 июля все части, находившиеся в этом районе, вышли из подчинения 4-й армии, державшей теперь направление на северо-восток, и перешли в подчинение 2-й армии...".

       (Источник: статья "Пастор Гшёпф вспоминает", см.: http://www.ibrest.ru/news.php?id=213).

        Уже 4 сентября 1941 года подполковник фон Паннвиц, командир 45-го разведотряда 45-й пехотной дивизии вермахта, входившей во 2-ю армию группы армий "Центр", был награжден Рыцарским крестом Железного креста. 8 июля фон Паннвиц в районе Давидгродек-Туров под Ольшанами столкнулся с превосходящими силами красных. Молниеносно осознав тяжелое положение, в которое попали германские части, оперировавшие восточнее Ольшанского канала, он не только спас эти части, прорвавшись во главе ослабленного самокатного взвода в горящее село и взяв его штурмом, но и восстановил существовавшее до боя положение, создав предпосылку для последующего успешного наступления дивизии.

       Он всегда стремился к максимально возможному успеху при минимальных потерях – воевал не по-жуковски ("Война все спишет!", а по-суворовски ("Бей врага не числом, а умением!").

       В январе 1941 года, после тяжелейшей простуды, осложненной пневмонией и ишиасом, фон Паннвиц был вынужден покинуть фронт. В начале 1942 года его перевели в Верховное Командование Сухопутных Войск, для разработки инструкций мобильным (подвижным) войскам.

       Отведенное ему время Гельмут фон Паннвиц, произведенный в апреле 1942 года в полковники, использовал для осуществления своей заветной мечты – создания самостоятельных казачьих воинских частей. Он знал, что казаки со времени гражданской войны в России всегда оставались ядром всех антибольшевицких формирований, за что после победы коммунистов были лишены не только своих заслуженных потом и кровью на протяжении многих поколений беззаветной службы Царю и Отечеству привилегий, но и элементарных гражданских прав, неоднократно подвергаясь репрессиям. Знал он и то, что вступление германских войск на казачьи земли по Дону, Кубани и Тереку приветствовалось немалой частью населения как приход освободителей, и что немало казаков (да и не только казаков) были готовы к продолжению вооруженной борьбы с большевиками.

       С детства научившийся понимать и любить казаков, фон Паннвиц ясно видел перспективы казачьего возрождения, его важность в борьбе с большевизмом. Вопреки яростному сопротивлению секретаря Гитлера рейхслейтера Мартина Бормана (ведшего свою, так до конца и не разгаданную игру) и рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера (фанатичного расиста, не допускавшего и мысли о казачестве как полноправном союзнике стран «Оси»), Гельмуту фон Паннвицу, при поддержке генералов Кестринга, Цейтцлера, фон Клейста и полковника Клауса Шенка графа фон Штауфенберга (того самого, что чуть было не ликвидировал Гитлера 20 июля 1944 года – а ведь в случае успеха покушения исход войны, судьбы казачества и всей России могли бы сложиться иначе!) удалось получить в сентябре 1942 года все необходимые полномочия на формирование крупных добровольческих частей в казачьих областях. Любопытно, что все вышеперечисленные генералы, активно поддерживавшие, в противовес рейхслейтеру Мартину Борману, а долгое время - также рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру - идею создания не только казачьих частей, но и Русской Освободительной Армии (РОА) генерала А.А. Власова, были рыцарями Прусского Ордена иоаннитов. Этот факт часто ускользает от внимания исследователей, поскольку крайне отрицательно относившийся к Ордену иоаннитов рейхсмаршал Герман Геринг добился запрещения ношения иоаннитами знаков принадлежности к Ордену на германской военной форме. Полковник Штауфенберг сам лично иоаннитом не был, но происходил из рода, теснейшим образом связанного с Орденом Святого Иоанна на протяжении последних 500 лет. Его вдова, графиня Штауфенберг, после войны восстановила сестринскую службу Ордена иоаннитов в ФРГ. Но это так, к слову...

       Вопреки инсинуациям современных борзописцев, Гельмут фон Паннвиц никогда не числился в "любимчиках" у Гиммлера. На предложение Гиммлера перейти из вермахта в войска СС фон Паннвиц ответил решительным отказом, подчеркнув, что он служит в армии с 15 лет и счел бы уход из нее дезертирством. Ветеран XV Казачьего Кавалерийского Корпуса германского вермахта Эрнст Вальтер фон Мосснер вспоминал, как генерал фон Паннвиц спас его от ареста гестапо после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. Отец фон Мосснера, заслуженный германский генерал, но противник нацистского режима (и, между прочим, иоаннит!) погиб в декабре 1944 года в концлагере Бухенвальд. Его сын – командир казачьего кавалерийского эскадрона – попал в "сферу пристального внимания" гестапо, искавшего "повод избавиться от подозрительного офицера" (о, святая простота германских спецслужб! – представьте себе, для сравнения, советский НКВД, вынужденный "искать повод" избавиться от "подозрительного" советского командира после ликвидации его отца, опального советского генерала в сталинском ГУЛаге!).

       Вскоре гестаповцы нашли необходимый "повод". Фон Мосснер-младший, как джентльмен, пригласил захваченного казаками командира титовской "Народно-Освободительной Армии Югославии" отобедать со своими офицерами на командном пункте, прежде чем отправить его в штаб для допроса. В аграмском (загребском) гестапо поступок фон Мосснера был истолкован в чисто нацистском духе. Но, когда за фон Мосснером явились гестаповцы, казаки Лейб-конвоя генерал-лейтенанта фон Паннвица по его приказу отказались выдать офицера. Под угрозой применения оружия "бойцам невидимого фронта" пришлось убраться несолоно хлебавши...

       Во время инспекционной поездки фон Паннвица на Кавказ советские войска прорвались в Калмыцкую степь. Свободных германских войск, способных противостоять прорыву, под рукой не оказалось. Фон Паннвиц получил приказ закрыть брешь тыловыми частями и всем, что имелось в наличии. "Боевая группа фон Паннвица", в которую входили конные и пешие казачьи подразделения, танковый отряд, румынская кавалерийская бригада, румынская же батарея моторизованной тяжелой артиллерии, отдельные тыловые и обозные части и несколько зенитных орудий, начиная с 15 ноября 1942 года уничтожила северо-восточнее Котельникова прорвавшую фронт 61-ю советскую дивизию, затем 81-ю советскую кавалерийскую дивизию под Котельниками, и, наконец, советскую стрелковую дивизию (под Пименом Черным/Небыховым). За эту операцию Гельмут фон Паннвиц 23 декабря 1942 года получил "Дубовые листья" к Рыцарскому кресту (№ 167) и высший румынский военный орден Михая Храброго.

       В книге ветерана Второй мировой Ганса Дёрра "Поход на Сталинград" (см.: http://militera.lib.ru/h/doerr_h/04.html) содержится несколько абзацев, посвященных участию Гельмута фон Паннвица и его группы в этой операции.

       Вот эти абзацы:

       "Для нас было счастьем, что русские после проведения операции против 6-й армии сделали передышку для укрепления фронта окружения.

       Это дало возможность немецкому командованию (группы армий «Б») прекратить отход и расположить на рубеже реки Чир 3-ю румынскую армию, значительная часть которой уже переправилась через реку Чир в его верхнем течении на запад.

       Костяк этой оборонительной позиции составляли немецкие боевые группы, которые образовывались частично по инициативе командиров соединений, частично по приказу группы армий "Б" уже начиная с 19 ноября.

       Они создавались поспешно, включая в себя всех до последнего солдата: из сводных рот, штабов, комендатур, подразделений службы тыла, команд отпускников, строительных частей, наземного состава ВВС, железнодорожников, т. е. из любых подразделений, имевших номера полевой почты и находившихся в тыловом районе 6-й армии.

       В большинстве своем там были люди, по боевой подготовке, снаряжению и вооружению не подготовленные для действий в качестве пехотинцев в сложившейся тогда исключительно тяжелой обстановке.

       Эти храбрые люди, о которых не упоминалось ни в одной военной сводке и ни в одной истории полка, способствовали тогда стабилизации обстановки на южном участке Восточного фронта.

       Поэтому решающее значение имел тот факт, что 4-я румынская армия удерживала Котельниково.

       С 25 ноября противник продвигался через брешь между 6-м и 7-м румынскими армейскими корпусами на Шарнутовский.

       7-й румынский армейский корпус северным флангом отходил на Вершин Сал.

       2-й немецкий штаб связи ОБРАЗОВАЛ для обороны Котельниково СИЛЬНУЮ БОЕВУЮ ГРУППУ, сосредоточив ее ПОД КОМАНДОВАНИЕМ ПОЛКОВНИКА ПАННВИТЦА (так в тексте, выделено нами - В.А.)) в районе Шарнутовский, Самохин.

       26 ноября она АТАКОВАЛА СЕВЕРНЫЙ ФЛАНГ ПРОТИВНИКА, продвигавшегося через КРАЙНЯЯ БАЛКА на Котельниково, в тот момент, когда он приблизился к городу на 20 км, и УНИЧТОЖИЛА его.

       Румынская группа Корне, расположенная в районе Дарганов, оказала при этом немецким войскам сильную поддержку.

       В результате плохой организации разведки с немецкой стороны утром 27 ноября противнику удалось внезапно приблизиться к северной окраине города, после того как он захватил мост через р. Курмоярский Аксай.

       Русские ворвались на северную окраину Котельниково, а часть их сил обошла город с северо-запада в направлении на вокзал.

       Румыны прекратили сопротивление, и небольшая кучка немецких защитников города во главе с 16-м немецким штабом связи вряд ли смогла бы удержаться, если бы в последующую минуту неожиданно не подоспела помощь.

       В 8 часов на вокзал, уже находившийся под артиллерийским обстрелом, ПРИБЫЛ первый СОСТАВ переброшенной с Кавказа 6-Й ТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ.

       Один батальон 4-го моторизованного полка прямо с поезда бросился в атаку, выбил противника из северной части города и снова захватил мост.

       В середине дня ГРУППА ПАННВИТЦА, продвинувшаяся через ГРЕМЯЧИЙ, во взаимодействии с группой Бишофа, обходившей Котельниково с востока (эта группа была сформирована 2-м немецким штабом связи в Ремонтная вечером 26 ноября), ЗАШЛА В ТЫЛ ПРОТИВНИКУ, сосредоточившемуся севернее города для наступления, и РАЗГРОМИЛА его.

       Котельниково во второй раз было спасено.

       Однако в тот же день был потерян столь важный рубеж, как р. Аксай. Русские, с 23 ноября удерживавшие отдельные плацдармы на южном берегу, перешли в наступление в районе Перегрузочный и южнее Жутов I.

       6-й румынский армейский корпус тотчас же отошел назад К ПОЗИЦИЯМ позициям групп Корне и ПАННВИТЦА в 10 км северо-восточнее ШАРНУТОВСКИЙ и южнее НЕБЫХОВ.
Группа Прусковского, оставшаяся на плацдарме в Кругляков без соседей справа и слева и обойденная русскими с двух сторон, отошла к станции Гремячая. 7-й румынский армейский корпус вечером оставил Вершин Сал.

       Противник продолжал проявлять активность.

       Его усиленные атаки 4 декабря, несмотря на храбрые действия трех румынских батальонов, привели к потере населенных пунктов Шарнутовский и Дорганов.

       С трудом удалось удержать подвергавшийся сильным атакам противника с юга Пимен-Черни (так в тексте - В.А.)

       61-я кавалерийская дивизия русских проникла через брешь в районе Крайняя Балка непосредственно до восточной окраины Котельниково.

       На северо-западном фланге 7-й румынский армейский корпус оставил Вершин Сал.
Успешные действия наземных сил противника, сочетавшиеся с активными действиями авиации (налеты на Котельниково, Ремонтная, Зимовники), давали возможность предполагать, что в первые дни декабря противник собирается крупными силами прорвать фронт румынских войск в Калмыцких степях и таким путем сорвать сосредоточение войск 57-го танкового корпуса в районе Котельниково.

      О далеко идущих планах свидетельствовало и то, что русские в то же время пытались крупными силами атаковать наши войска в районе нижнего течения р. Чир и на плацдарме в районе Верх.-Чирская.

      Возобновились атаки и на внешнем фронте окружения армии.

      4 и 5 декабря наши части, проводившие разведку боем, были отброшены противником, продвигавшимся по Крайняя Балка в районе Бударка; в связи с плохими метеорологическими условиями не могли быть также получены разведывательные данные путем наземной и воздушной разведки. В результате этого 4-я румынская армия оказалась в сложной обстановке.

      Ее удалось разрядить только благодаря тому, что командование армейской группы Гота приказало 57-му танковому корпусу перебросить подвижную боевую группу для усиления западного фланга 4-й румынской армии в район Караичев.

      Однако дело в том, что противник в то же время пытался нанести решающий удар по Котельниково, где он крупными силами (одна кавалерийская дивизия и одна танковая бригада) атаковал 5 декабря в районе Похлебин сосредоточившуюся там 6-ю танковую дивизию.
Но после двухдневных боев 6-я танковая дивизия нанесла противнику поражение.
19 тяжелых танков и 14 орудий были уничтожены или взяты в качестве трофеев, было захвачено 800 лошадей и взято в плен 2000 человек.

      Однако в те дни 6-я танковая дивизия не могла бы принять участия в боях 4-й румынской армии.

      Что касается другой дивизии танкового корпуса, 23-й танковой, то пока по железной дороге прибыли только ее гусеничные машины; без колесных машин использовать их было невозможно, последние же двигались своим ходом с Кавказского фронта и в связи с дождливой погодой застряли где-то в грязи.

      Несмотря на сравнительное затишье, напряженность обстановки в течение 6 декабря усилилась, так как снова не удалось провести разведку.

      Штаб группы армий и ОКХ считали, исходя из имевшихся у них разведывательных данных, что русские развернули широкое наступление между группами армий «А» и «Дон» на Ростов.
Отколовшийся 20 ноября северный фланг 4-й румынской армии, а именно остатки 6-го румынского армейского корпуса, а также НЕМЕЦКИЕ БОЕВЫЕ ГРУППЫ ПАННВИТЦА и Бишофа ВЕЛИ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ БОИ ЮЖНЕЕ ДАРГАНОВ, ПИМЕН-ЧЕРНИ, ВПЛОТНУЮ ПРИМЫКАЯ К 57-МУ ТАНКОВОМУ КОРПУСУ, прикрывавшему на рубеже Караичев, полустанок Курмоярский, Похлебин, Кудинов сосредоточение своих войск в районе Котельниково".

      (По адресу: http://militera.lib.ru/h/doerr_h/ill.html см. схему № 17 (карту), где обозначены "ГРУППА ГЕЛЬМУТА фон ПАННВИЦА и районы ее боевых действий").

       С началом германского отступления зимой 1943 года на Запад потянулись с семьями и тысячи казаков, спасавшихся от неизбежных репрессий НКВД. И только тут (хотя благоприятный момент был давно упущен!) германское руководство решилось, наконец, дать «добро» на формирование конной казачьей дивизии.
 
       В марте 1943 года в местечке Милау (Млаве) из многочисленных, но сравнительно небольших по составу казачьих подразделений, приданных германским военным частям (казачьих полков фон Юнгшульца, фон Бёзелагера – между прочим, рыцаря католического Мальтийского Ордена!, Ярослава Котулинского, Ивана Кононова, 1-го Синегорского Атаманского, к которым позднее присоединился и казачий полк фон Рентельна,  и проч.), была сформирована 1-я Казачья Кавалерийская дивизия – первое крупное "белоказачье" соединение во Второй мировой войне. Возглавил эту дивизию (послужившую ядром будущего XV Казачьего Кавалерийского Корпуса германского вермахта) Гельмут фон Паннвиц, произведенный в июне 1943 году в генерал-майоры вермахта.

       В Казачьей Кавалерийской дивизии фон Паннвица состояло немало офицеров из знатнейших аристократических родов Германии и Австрии - принц цу Зальм-Хорстмар, князь фон Бисмарк-цу-Бисмарк, князь фон Меттерних, граф фон унд цу Эльц, граф фон дер Шуленбург и многие другие (в силу своих монархических убеждений весьма критически настроенные к гитлеровской партии и национал-социалистической идеологии)-, крепко сдружившиеся с казаками.

       Автору настоящей военно-исторической миниатюры (как и других миниатюр, посвященной судьбам российского казачества) не раз приходилось получать в свой адрес в Мировой Сети злобные филиппики ненавистников казачества (извинением большинству авторов которых может служить разве что их дремучее невежество, не препятствующее им, однако, пытаться судить о вещах, в которых они разбираются, "как свиньи в апельсинах"). Особенно запомнился один такой "обличительный зоил", с Ф.И.О., звучащими необычайно дико для русского уха и почти непроизносимыми для русского языка, долгое время постоянно разводивший "опиум чернил слюною бешеной собаки" (по бессмертному выражению А.С. Пушкина), пытаясь обвинить автора, а заодно и казаков, в желании "вылизывать задницу у юберменшей на российском пепелище", или чем-то в этом роде.

        Не входя, за недостатком времени и места, в углубленную полемику о справедливости разделения человеческого рода на "юберменшей" (сверхчеловеков) и "унтерменшей" (недочеловеков), равно как и проблемы выбора, кому лучше вылизывать зад - "юберменшам" или "унтерменшам" (мы считаем, что человеку разумному, homo sapiens-у, не к лицу вылизывать зад никому - в отличие от собак, да и те вылизывают зад, главным образом, самим себе; впрочем, о вкусах не спорят!), попытаемся, как говорил Сократ своим ученикам, "исследовать вопрос".

       Известно, что одной из наиболее активных, последовательных и организованных анти-большевистских сил в годы Второй Гражданской войны (1941-1945), как и Первой Гражданской войны (1917-1922) в России стали именно казаки. Основной причиной этого стала политика советского руководства, направленная на физическое и духовное уничтожение казачества.

       Достаточно вспомнить в данной связи буквально "сочащийся кровью" приказ Председателя Реввоенсовета (РВС) Республики Троцкого от 3 февраля 1919 г. или приказ № 171 РВС Южного фронта "О расказачивании". Тогда же директива Донбюро РКП(б) прямо предписывала:

       а)физическое истребление по крайней мере 100 тысяч казаков, способных носить оружие, т.е. от 18 до 30 лет;

       б)физическое уничтожение так называемых "верхов" станицы (атаманов, судей, учителей, священников), хотя бы и не принимающих участия в контрреволюционных действиях;

       в)выселение значительной части казачьих семей за пределы Донской области;

       г)переселение крестьян из малоземельных северных губерний на место ликвидированных станиц.

       Донбюоро и Реввоенсовет требовали неукоснительного исполнения на местах своих директив, спуская по инстанциям документы вроде приводимого ниже (подписанного членом РВС 8-й армии тов. И.Э. Якиром, получившим-таки впоследствии от "своих" вполне заслуженные им 9 граммов свинца!):

       "Ни от одного из комиссаров дивизии не было получено сведений о количестве расстрелянных...В тылу наших войск и впредь будут разгораться восстания, если не будут приняты меры, в корне пресекающие лаже мысли о возможности такового. Эти меры: полное уничтожение всех поднявших оружие, расстрел на месте всех, имеющих оружие, и даже процентное уничтожение мужского населения".

       А в директиве Донбюро от 8 апреля 1919 г. говорилось:

       "Насущная задача - полное, быстрое и решительное уничтожение казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, распыление и обезвреживание рядового казачества..."

       На своем заседании 22 апреля 1919 г. (аккурат в день рождения "доброго дедушки" Ленина!) Оргбюро ЦК приняло следующие предложения Председателя Донбюро тов. С. Сырцова:

       "По отношению к южному контрреволюционному казачеству проводить террор: заселять казачьи хутора выходцами из Центральной России; мобилизовать, вооружив крестьян".

       Как писал в своем приказе-воззвании в августе 1919 г. одумавшийся (да вот  беда - слишком поздно!) бывший "красный казак" Ф.И. Миронов, своим сотрудничеством с большевиками увлекший на путь измены и гибели тысячи казаков:

       "Население стонало от насилия и надругательств. Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса...Восстания в казачьих областях вызывались искусственно, чтобы под этим видом истребить казачества"."   

       Сам Председатель Донбюро тов. С. Сырцов, говоря о "расправе с казачеством" и его "ликвидации", отмечал, что "станицы обезлюдели". Во многих станицах (переименованных большевиками в "села") было уничтожено до 80% жителей. Только на Дону в результате красного террора погибло, по разным подсчетам, от 800 000 до 1 миллиона человек (около 35% населения)...

       По свидетельству коммуниста тов. М. Нестерова, направленного из красной Москвы на Дон агитировать казаков за советскую власть:

       "Партийное бюро возглавлял человек...который действовал по какой-то инструкции из центра и понимал ее как полное уничтожение казачества...Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые едва волочили ноги, урядники, не говоря уже об офицерах. В день расстреливали по 60-80 человек...Во главе продотдела стоял некто Голдин (не тот ли самый тов. Гольдин, который год спустя своими зверствами вызвал крестьянское Антоновской восстание на Тамбовщине* - В.А.), его взгляд на казаков был такой: надо всех казаков вырезать! И заселить Донскую область пришлым элементом..."

       Другой московский агитатор, тов. К. Краснушкин, отмечал:
 
       "Комиссары станиц и хуторов грабили население, пьянствовали...Люди расстреливались совершенно невиновные - старики, старухи, дети...расстреливали на глазах у всей станицы сразу по 30-40 человек, с издевательствами, раздевали донага. над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать..."

       Побывавшие в станице Вёшенской, восставшей в марте 1919 г. против большевиков, военные летчики Бессонов и Веселовский докладывали Донскому Войсковому Кругу:

       "В одном из хуторов Вёшенской старому казаку за то только, что он в глаза обозвал коммунистов...мародерами, вырезали язык, прибили его гвоздями к подбородку и так водили по хутору, пока старик не умер. В ст(анице) Каргинской забрали 1000 девушек для рытья окопов. Все девушки были изнасилованы и, когда восставшие казаки подходили к станице, выгнаны вперед окопов и расстреляны...С одного из хуторов прибежала дочь священника со "свадьбы" своего отца, которого в церкви "венчали" с кобылой. После "венчания" была устроена попойка, на которой попа с попадьей заставили плясать. И в конце концов батюшка был зверски замучен..."

        В письме "пламенного рыцаря революции" Ф.Э. Дзержинского Ленину от 19 декабря 1919 г. сообщалось, что на тот момент в плену у большевиков содержалось около миллиона казаков. "Добрый дедушка Ленин" наложил резолюцию:

        "Расстрелять всех до единого".

        А на шедшие с Кавказа запросы о судьбе терских казаков Ленин периодически отправлял телеграммы: "Перережем всех".

        Не зря красные каратели особенно любили песенку с припевом:

        Чики-чики, резать будем!
        Чики-чики, рубить будем!

        В то время у советов просто физически не было сил, чтобы осуществить все директивы "самого человечного человека" (памятники которому все еще поганят нашу землю)...Пришлось наверстывать упущенное в годы "пятилеток" и "коллективизации".

        В-общем, "родной Советской власти" действительно было за что "прощать" казаков! Впрочем, довольно об этом...
   
        Надо сказать, что еще 6 октября 1941 г. приказом Верховного Командования сухопутных сил (ОКХ) германского вермахта было разрешено создание казачьих добровольческих подразделений для борьбы с партизанами. В данном случае на руку казачьим добровольцам сыграл тот факт, что Адольф Гитлер считал казаков потомками  древних готов - "народа германского корня" и даже написал о них статью в эсэсовском журнале "СС-Лейтгефт", которая приведена нами в приложении к данной исторической миниатюре). Может быть, причисление фюрером Третьего рейха казаков к германцам покажется кому-то ненаучным или даже оскорбительным. Но давайте зададимся вопросом, что оскорбительнее - быть причисленным к "остготам" (как-никак - представителям "высшей расы"!)  или к ..."недочеловекам", если не сказать - к животным ("представителям зоологического мира")? А ведь в феврале 1919 г. советская газета "Известия Наркомвоена", выходившая под прямой редакцией наркомвоенмора тов. Троцкого, писала:

        "У казачества нет заслуг перед русским народом и государством. У казачества есть заслуги лишь перед темными силами русизма...По своей боевой подготовке казачество не отличалось способностями к полезным боевым действиям. Особенно рельефно бросается в глаза дикий вид казака, его отсталость от приличной внешности культурного человека западной полосы. При исследовании психологической стороны этой массы приходится заметить сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира"...Комментарии, как говорится, излишни...


        Казаки рвались на Восточный фронт – у каждого были свои счеты с большевиками. Однако осенью 1943 года казачья дивизия была переброшена в Хорватию для борьбы с титовскими партизанами. Казаки фон Паннвица в течение всего лишь 4 месяцев успешно справились с поставленной задачей – и это в центре Балкан, вечной «пороховой бочки Европы» (где даже в наши дни всевозможные «миротворцы» не могли остановить кровопролитие в течение целого десятилетия!).

       24 марта 1945 года повышенный в звании до генерал-лейтенанта Гельмут фон Паннвиц был единогласно избран Всеказачьим Кругом в Вировитице (Хорватия) "Верховным Походным Атаманом всех Казачьих войск". Одновременно Казачий круг постановил объединить казачьи войска с вооруженными силами Комитета Освобождения Народов России генерала А.А. Власова. Кроме XV Казачьего Кавалерийского Корпуса, в распоряжение генерала Власова был передан и Казачий Стан генералов Краснова и Доманова (развернутый в Северной Италии и составлявший на конец апреля 1945 года 31 463 казаков, из которых 1 430 принадлежали к эмигрантам-ветеранам Первой Гражданской войны; в составе Казачьего Стана действовали казачьи школы, кадетский корпус, издавались казачьи газеты и существовал свой Казачий банк).

       Он воспринял свое избрание как огромную ответственность и высочайшую честь. Ибо знал, что с 1835 года звание Верховного Атамана Казачьих Войск носил Наследник Российского Императорского Престола (и Святой Мученик Царевич Алексий был, таким образом, непосредственным Предшественником на этом посту Гельмута фон Паннвица – которому вскоре и самому суждено было претерпеть мученическую кончину от тех же самых рук). Факт избрания германского генерала Всеказачьим Атаманом говорил о высочайшем доверии казаков к своему командиру, неустанно заботившемуся о своих казаках и о сохранении казачьих традиций, начиная с восстановления исторических атрибутов казачества – папах, кубанок и лампасов, и кончая казачьим фольклором. Будучи избран Советом стариков почетным казаком Донского, Кубанского, Терского и Сибирского казачьих войск, он сам предпочитал носить казачью форму и на молебнах первым преклонял колена перед корпусной иконой Божией Матери Казанской.

       "Батька Паннвиц" уделял огромное внимание духовному окормлению своих казаков, многие из которых, особенно молодые, выросли в советской атмосфере "безбожных пятилеток", и тем не менее, вернулись в лоно святоотеческого Православия. Здесь следует упомянуть, что и в суровую пору военной страды он заботился не только о казаках своей дивизии (позднее развернутой в корпус), но и о будущем казачества. Так, по его инициативе была организована Школа юных казаков (на правах юнкерского училища), в первую очередь для осиротевших казачат. Сам генерал усыновил «сына полка», юного казака Бориса Набокова, определив его в эту школу.
 
       С 1 февраля 1945 года "батька Паннвиц" (или, как его еще называли казаки, "наш Панько") имел под командованием находившийся в стадии формирования XV Казачий Кавалерийский Корпус (в составе двух казачьих кавалерийских дивизий и одной пластунской бригады). Корпус, общая численность которого составляла на февраль 1945 года более 25 00 штыков и сабель, занимал позиции на южном берегу реки Дравы, где, в ходе тяжелых боев с советскими войсками, казаки почти полностью уничтожили один из полков 223-й стрелковой дивизии Красной армии. Всего же под командованием генерал-лейтенанта фон Паннвица (с учетом Кавказского конного дивизиона, Калмыцкого конного полка, украинского батальона и танковой группы РОА) к концу войны находилось около 35 000 человек. Гельмут фон Паннвиц понимал, какая судьба уготована его казакам в случае захвата их советскими войсками, и решил пробиваться в Каринтию – часть Австрии, входившую в британскую оккупационную зону.
 
       9 мая 1945 года казачьи части вошли в Каринтии в соприкосновение с британской 11-й танковой дивизией. Два дня спустя "батька Паннвиц" в последний раз, уже в присутствии британских офицеров, принял парад Донского казачьего полка, после чего казаки сложили оружие перед англичанами в районе Фельдкирхен-Альтгофен, поверив честному слову британских «джентльменов» ни при каких условиях не выдавать их большевицким палачам.

      В последующие дни фон Паннвиц посещал один казачий лагерь за другим в целях моральной поддержки своих казаков и защиты их интересов перед британскими военными властями. 24 мая от англичан было получено повторное торжественное заверение, что никто из казаков выдан красным не будет. Между тем, еще 23 мая между британцами и большевиками была достигнута договоренность о "репатриации" казаков. В подписанном в Вене документе позиции сторон были окончательно уточнены: британцы согласились, в частности, выдать большевикам не только весь личный состав XV Казачьего Кавалерийского Корпуса, но и все население беженского лагеря Казачьего Стана. В этом документе казаки именовались "немецкими СС-партизанами, составленными из контрреволюционного и белобандитского казачества, перешедшими на постоянную службу к немцам, а также дезертирами Красной Армии и изменниками родины" (оцените степень владения русским языком якобы "русских патриотов", составивших документ! - В.А.), "контрреволюционной белой шайкой" и т.д.

       Стремясь замаскировать свои истинные намерения, британское командование распускало слухи, будто казаки будут переправлены в одну из английских колоний для несения там службы в колониальных войсках. Но уже 26 мая Походный атаман Гельмут фон Паннвиц был первым из казаков арестован британцами, вместе со своим штабом.

       Всем казачьим офицерам британские "джентльмены" предложили прибыть в город Шпитталь на так называемую "конференцию" - встречу с английским фельдмаршалом Александером. "Конференция" была задумана британцами для того, чтобы обезглавить казачью массу, лишив ее вождей при дальнейшей насильственной выдаче. Более 3500 поддавшихся на недостойный обман генералов и офицеров XV Казачьего Кавалерийского Корпуса и Казачьего Стана были под усиленным конвоем переданы органам военной контрразведки СМЕРШ ("Смерть шпионам и диверсантам") советского 3-го Украинского фронта.

       После насильственной изоляции и выдачи казачьих генералов и офицеров в Шпиттале 28 мая большевикам английские войска (в составе 3 дивизий и 2 отдельных бригад, оснащенных тяжелым оружием, вплоть до танков и бронемашин) с 1 июня начали окружать лагерь за лагерем, вывозя казаков в Грац, где казаки с применением жесточайшего насилия передавались в лапы большевиков. Одновременно под Лиенцем в Южном Тироле были выданы большевикам около 20 000 казаков резервных частей Казачьего Стана и почти столько же гражданских лиц, бежавших в Тироль из мест своего поселения в Северной Италии. Целые реки христианской крови были пролиты в тот роковой для казачества день. Полковые священники, верные своему пастырскому долгу, совершали Божественную Литургию и причащали казаков, в то время как солдаты в английской форме штыками и прикладами гнали православных казаков в советскую зону. Вместе со своими казаками священники стояли до конца с Крестом и молитвой. Пролитая из Святой Чаши на землю Кровь Христова смешалась с казачьей кровью...

      Впрочем, разыгравшиеся в ходе насильственной выдачи душераздирающие сцены, включая массовые самоубийства целых казачьих семей, не желавших возвращаться в большевицкий "рай" уже многократно описаны. Британской армии никогда не смыть со своего мундира позорного пятна Тристаха, Лиенца, Шпитталя, Юденбурга!
 
       После насильственной выдачи казаков победители мародерствовали в брошенных казачьих лагерях, присвоив себе все имущество казаков, в том числе сотни казачьих коней. Передавая казаков большевикам на мосту в городке Юденбург, британцы забирали у казаков личные вещи - портсигары, часы и т.д., говоря: "Т а м  они вам  больше не понадобятся"!

       Британцы превосходно знали, какая участь ожидает жертв насильственной выдачи. Массовые расстрелы казаков большевиками начались буквально у них на глазах. Тем не менее, все новые и новые грузовики, в которые насильно загоняли русских людей, ехали в сторону Юденбурга.

       Как простым, бесхитростным языком, с многочисленными орфографическими, грамматическими и синтаксическими ошибками, писал в своих воспоминаниях "Донские казаки" (много лет хранившихся в архиве Объединения Лейб-Гвардии Казачьего Кго Величества полка и опубликованных в№3-5 альманаха "Донские казаки в борьбе с большевиками") ветеран Белой борьбы, донской казак Емельян Федорович Кочетов:

       "Когда немцы пошли отходить вслед за ними пошли отходит казаки с Терека, Кубане и Дона. А так же семьи и одинокие. А так жен старые и малые. Растянувше обозы уходили около 100-е тысяч которые болшенство в 1945 г. были выданы странами демократий на смерть кровавому ганибалу (каннибалу, т.е. людоеду - В.А.) Сталину и его полочм.

       Это была вторая эмиграция которая почти поголовно ушла от красной банды.

       Все казачие части были направлены в Италию где казаки предполагали найтить покровительства у заподных союзников англо-американской демократий. Где от тяжолых переходов думали свободно отдохнуть и подыщшать аьписким свежем воздухом под защитой англоамериканской армий. Но их отдых и судьбу эти прокляьтыи демократы решили на Ялтенской совещание. Где произошло подлеешаго из предателсьвто какое было в мире со времени Иуды Искариотского которого не смыть европейской и американской демократий.

       Казаки взывали ко всему на помоч епископу Кентерберийскому. папе римскому. Королю Георгу. Черчелю но мировая совесть мира глядела на это преступленее скрость пальцы. Народы мира выдающих людей в писывают в свои истории золотыми буквами а казачество в писало выдающих людей Англии в свою историю собственной кровью. Но это не одних выдали казаков а миллионы людей бежавше от отца Сталина. А сколько же были выданы вами власовцев не испугавшихся бороться с красной бандой. А таак же самаго А.А. Власова который хотел избаветь народы Россий от этой самозванной шайке бандитов которые обратили народы Россий в вечных рабов. Может ли простить вас русская и казачия история за этот подлый поступок какой совершили вы над защитниками всего мирового культурнаго человечества. Никогда.

       А ведь казаки не кто инои. Это были передовые воины мира которые не знали страха и не боялись смерте. Ведь не пре коких порядках и режимах не было таких подлых поступков. Даже принашествий злого времени Ченгис-хана. Батыя. Томерлана и т.п. что бы кого выдавали десятки тысяч лучших воинов или каких иных людей на верною смерть.

       И кому же вы их выдали тем же мировым злодеям. Бандитам. И бродягам которые готовят виселецы всему человечеству. В том числе и вам.

       Но эти бродяги отреклись от Бога и потеряли совесть человека. А вы же веруете в Бога. Имейте совесть и сотварили хамскую подлость над честными казаками которые доверели вам свою судьбу. Но вы поступили не как люди. А как подляе злые пираты-душегубы".

       Генерал фон Паннвиц, как германский гражданин, выдаче не подлежал. Британцы предложили ему укрыться в своем лагере для германских военнопленных – хотя и не подумали предоставить такого выбора другим казачьим генералам, офицерам и казакам, также никогда не являвшимся советскими гражданами  - а генерал А.Г. Шкуро, как кавалер высшего британского военного Ордена Бани, даже являлся пэром Британской Империи!. Кроме того, генерал Шкуро еще с довоенных времен имел латвийский паспорт. Западные союзники принципиально не выдавали СССР граждан прибалтийских государств (даже чинов латвийских и эстонских формирований СС!), поскольку не признавали аннексии Латвии, Литвы и Эстонии Советским Союзом, но в случае Шкуро почему-то сделали "исключение"... Как бы то ни было, "батька Паннвиц", как вспоминал ветеран корпуса Филипп фон Шеллер (между прочим, возглавлявший после войны Олимпийский комитет Австрийской республики) собрал своих германских офицеров и заявил, что делил с казаками хорошее и намерен разделить с ними и плохое, быть с ними до конца.

       В знак готовности разделить судьбу своих казаков Гельмут фон Паннвиц спорол с фуражки и мундира германских орлов со свастикой – таким он и запечатлен на последних фотографиях перед выдачей. Германским офицерам он предложил "самим промышлять о своей голове". К чести последних, они последовали примеру своего командира и отправились вместе с казаками по этапу в Сибирь, откуда живыми вернулись немногие.

       "Батька Паннвиц" был доставлен в Москву, где Военная Коллегия Верховного Суда СССР признала его и пятерых генералов – атаманов Казачьего Стана (Петра Краснова, Андрея Шкуро, Султан Клыч-Гирея, Семена Краснова и Тимофея Доманова) "виновными в шпионаже, контрреволюционно-белогвардейской и диверсионно-террористической деятельности против Советского Союза", приговорив к смертной казни через повешение. Приговор был приведен в исполнение 16 января 1947 года. "Черт побери! Да есть ли что на свете, чего бы побоялся козак?"
 
       Так оборвалась жизнь последнего Верховного Походного атамана всех казачьих войск, почетного кубанского, терского, донского и сибирского казака, храброго офицера и стойкого антикоммуниста. Всю свою жизнь он был верен древнему девизу рыцарей-иоаннитов, засвидетельствованному средневековым хронистом: "Когда же настанет наш час, умрем, как подобает рыцарям, ради братии нашей, дабы не было порухи нашей чести". Что, кстати, полностью соответствует повторенному командором Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского генералиссимусом Суворовым казачьему правилу: "Сам погибай, а товарища выручай!" и завету князя Киевского Святослава Игоревича: "Мертвые сраму не имут!"...

       Благодаря редкостным свойствам характера Гельмут фон Паннвиц завоевал сердца своих станичников, сохранив им верность до гроба. "Ибо нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя". Подружившись с казаками-пограничниками в самом начале своей жизни, он принес себя в жертву германо-казацкому братству по оружию, запечатлев его навечно ценой собственной жизни. И никакие "реабилитации" не нужны тому, чье доброе имя осталось навеки незапятнанным, кто прожил свою жизнь, как рыцарь без страха и упрека. А суд...Что ж, два тысячелетия тому назад к позорной смерти ("проклят всяк повешенный на древе") приговорили и Христа!
       
       Здесь конец и Господу нашему слава!

       ПРИЛОЖЕНИЕ 1

       "НЕДАВНЕЕ" /1/

       Н. Воробьев-Богаевский

       Перед нами штандарт полковой колышется,
       Вдохновитель кровавых сечь.
       Средь казачьих рядов кое-где слышится
       Офицеров немецкая речь.

       Двух различных народов негаданно вместе
       Боевые сошлись пути.
       Цвет тевтонского рыцарства счел честью
       С казаками бок о бок идти.

       Родовитая конница у Вождя не в почете
       (Не остыл еще Кайзера трон),
       Верит он лишь отборной партийной пехоте
       Без баронских, без графских корон.

       Вот одна из причин единения братского –
       Прочь от Фюрера, с глаз долой!
       Так стал Бисмарк-цу-Бисмарк односумом Сулацкова,
       Бисмарк сделался "в доску свой".

       С ним граф Эльц – "Каланча", фон дер Шуленбург – "Бома",
       Меттерних и добряк Альперин,
       Все лихие рубаки, в седле – как дома,
       Молодец к молодцу, как один.

       Глубоко презирали форму "фазанью" /2/,
       Пропагандный и лживый словарь.
       И в мечтах представляли свою Германию
       Не с Вождем, а как было встарь.

       Потому-то частенько им служила отдушиной
       Чарка водки в кругу казаков.
       И милее им был острый запах конюшенный
       Аромата берлинских духов.

       И десятками гибли (мир их славному праху!),
       Но в последний, мучительный час
       Набекрень залихватски ломали папаху,
       Не скрывая казачий лампас.

       Когда мертвого льва пинками злобными
       Всякий бьет, не жалея ног, -
       Мне б на мальчиков этих доски надгробные
       Возложить хотелось венок.

       И сказать только правду, как перед Богом:
       Были с нами они до конца:
       По тернистым к могиле брели дорогам,
       Не скрывая забралом лица.

       Вместе с нами в Россию новую верили,
       В разрушение царства тьмы.
       Пред безумным Вождем не лицемерили,
       И обмануты им, как и мы.

       И за то, что позором в дыму пожарища
       Не покрыли отцовский клинок –
       Я кладу на могилу боевого товарища
       Свой казачий русский венок.

       Под копытами стелется нива помятая,
       Колос валится золотой...
       Где-то там, вдалеке, вижу шашку поднятую –
       Это значит, команда: "Стой!"

       На холмах постовые наши маячат.
       Все спокойно. Чего же мы ждем?
       Стук копыт... Я гляжу - позади кто-то скачет,
       Комья грязи летят дождем.

       Плотный кузов... Дородно лицо молодое...
       Ладно пригнан зеленый мундир...
       Генеральских погон шитье золотое...
       Это ж Батька, наш командир!

       Это Гельмут фон Паннвиц, рыцарь без страха...
       Крест на шее, алый лампас...
       Прусский лоб прикрывает казачья папаха...
       Взгляд спокойный стальных серых глаз...

       А за ним – алый след башлыков над нивою
       Вьется лентою огневой –
       Старики-ветераны с седою гривою,
       Это личный его конвой.

       Кто-то, где-то, когда-то, отчистив от грязи
       Нашу летопись новых времен,
       Имя Паннвица впишет кровавою вязью,
       И его не забудет Дон.

       Это он отказался в Тристахе гордо
       Из советского плена уйти,
       Снова выданным быть британским лордам,
       Этим жизнь молодую спасти.

       Это он предпочел взойти на плаху,
       В безымянном истлеть гробу,
       Но до смерти не снять с головы папаху,
       Разделив с казаками судьбу.

       Спи, пруссак! Твое имя в российских пределах
       Не умрет, не истлеет оно!
       И в терновый венец героев белых
       Будет вечно он вплетено!

       /1/ Отрывок из поэмы "Недавнее" ветерана XV Казачьего Кавалерийского Корпуса Н. Воробьева-Богаевского, посвященной "Рыцарю без страха" генералу Гельмуту фон Паннвицу.

       /2/ "Золотыми фазанами" (нем.: Goldfasane) или просто "фазанами" (нем.: Fasane) в Третьем рейхе иронически именовались функционеры национал-социалистической партии за свои светло-коричневые мундиры с золотыми галунами и нашивками.


       ПРИЛОЖЕНИЕ 2

       КАЗАЧЬЯ ПЕСНЯ.

       Это своеобразное музыкальное произведение, исполнявшееся на мотив белогвардейского "Марша дроздовцев" времен "Первой Гражданской войны" в России (1917-1922), с которого большевики скопировали в 1922 г. свой гораздо более известный в советский период истории России "дальневосточный" марш "По долинам, по загорьям" ("По долинам и по взгорьям"), а белоказаки - свой собственный марш "С Иртыша, Кубани, Дона", оказалось настолько зажигательным, что распевалось не только казаками генерала фон Паннвица, но и было, под названием "Козакенлид" (нем.: "Kosakenlied", т.е. "Казачья песня") включено в германские солдатские песенники.

      1.Durchs Gebirge, durch die Steppe zog
        Unsre weisse Division
        Hin zur Kueste, dieser roten,
        Heiss umstrittenen Bastion.

      2.Durch den Schnee, so weiss, wie unsre Fahne,
        Folgten wir dem Ataman,
        Treu dem Schwur, das Vaterland zu retten,
        Partisanen von Kuban.

      3.Not und Leid und rote Fahnen
        Suchten heim das Vaterland,
        Das "Urrae" der Partisanen
        Aus den Steppen fast verschwand.

      4.Klingt es auch, wie eine Sage,
        Muss es doch die Wahrheit sein:
        Wladikawkas ist gefallen,
        Weissgardisten zogen ein.

      5.Und so jagen wir die roten Horden,
        Politruk und Kommissar!
        Erst wenn Russland frei geworden,
        Kroenen wir den neuen Zar!

        Перевод:

      1.Через горы. через степи шла
        Наша белая дивизия
        К побережью, к этому красному
        Бастиону, за который шли жестокие бои.

      2.Через снега, белые, как наше знамя,
        Следовали мы за атаманом,
        Верные клятве спасти Отечество
        Партизаны с Кубани.

      3.Нужда, страдания и красные знамена
        Обрушились на Отечество,
        Партизанского "Ура"
        Почти не стало слышно в степях.

      4.Пусть это звучит, как небылица,
        Но это все-таки правда:
        Владикавказ пал,
        В него вступили белогвардейцы.

      5.И так мы гоним красные орды,
        Политруков и комиссаров!
        Лишь когда Россия освободится,
        Мы коронуем нового Царя!