Исполнение желаний

  Объявление о Вериных услугах могло бы звучать как: «Крёстная. Одену к балу быстро и недорого». Не тягаясь ни с ателье, ни с кутюрье, она была находкой для жертв корпоративных вечеринок всех масштабов, которым волею организатора, креативного ли агентства или затейника-главбуха, вменялся тематический дресс-код различной же строгости.
Офисные затейницы, движимые желанием выделиться и запомниться, обращались к Вере чаще всего со ссылкой на подруг или предыдущие заказы. Причастность её к театру как бы гарантировала таинство маскарада, но дополнительной наценки не создавала. Вера принимала  заказы на дому, но не сказать, что запросто.
Договаривались обычно на утро. Вера отводила Костика в садик, выпивала кофе, раскладывала и развешивала пёстрое карнавальное хозяйство, переодевалась в чёрные рубаху и брюки – рабочую одежду костюмеров, и встречала запыхавшихся от нетерпения заказчиц сдержанной улыбкой.   
  Напоминала, что за плюмажи-кринолины не берётся, умеряя фантазии потенциальных Императриц. У неё был куда более практичный, проверенный временем и спросом ассортимент. Условные, но узнаваемые, костюмы неизменно ошеломляли заказчиц разнообразием расцветок и фасонов, ввергая в сладкие муки выбора. Как хотелось стать сразу и Карменами, и Феями, и Дамами широкого профиля, которых можно было считать хоть Белоснежками, хоть Златовласками. Вера с пониманием пережидала эту и последующую волну переживаний, - по поводу лишних килограммов, сочетания с туфлями, уместности декольте или кружевного воротничка. Но временем дорожила, и зорко отслеживала момент, когда затуманенный  вариантами взгляд, блуждая, фокусировался-таки на одной из вешалок. «О, да!» - громким междометием Вера одобряла базовый выбор и разворачивала даму в угол, к напольному зеркалу, с почтительным, но твёрдым захватом драпируя нарядом. Отражение Вера уверенно и искренне комментировала, по ходу заменяя детали на более выигрышные по цвету или фактуре, безошибочно нащупывая истинный характер героинь.
  Дамочки и сами себя выдавали, начиная примерять лицо к костюму. Брови хмурились непроизвольно ( «Хочу быть владычицей морскою!»), насмешливо приподнимались ( «Кирилл, какой же вы, на фиг, принц» ), ямочки играли при самом выгодном повороте головы, иной раз и плечи оголялись решительным движением...
Рама для зеркала была, кстати, с помойки, семь потов сошло, пока дотащила, ободрав руки и выпачкав пальто. Но на то и работала Вера декоратором, что углядела в деревянной дуре врата в мир грёз. Ещё никто не нашёл сил отказаться от волшебного почти образа, явленного огромным подсвеченным зеркалом, с тех пор, как реанимированные позолотой амуры прихватили его по углам пухлыми ручками.
  Путём предварительного дознания и пестрившего условными пометками настенного календаря, Вера вела строгий учёт своих рукотворных персонажей и мест их планируемого земного скопления, во избежание столкновения на праздниках и вечеринках одинаково одетых Прекрасных Дам. Такая возможность, впрочем, практически исключалась разнообразием цветовой гаммы лифов, юбок, накидок и прочей мишуры. Как художник она не могла не сдобрить образ даже однодневного персонажа деталями, которые можно было считать фирменным почерком, принимая во внимание стойкий ручеёк заказов. Роковым особам предлагались яркие атласные розы, - очень полезная деталь в заведении и закреплении знакомств. Романтичным – кружевные косынки, веер тоже можно, или зеркальце на цепочке...
  Человека театрального, её порой всё-таки развлекала мысль о том, как не вполне трезвые феи, сцепившиеся из-за одинакового узора на крылышках, могли бы оживить предсказуемое развитие корпоративного мероприятия.
Вера гордилась налаженным процессом преображения, победой своего вкуса и красноречия над прихотями клиенток, тратила на каждую не больше двух дней – выбор-примерка-подгон, и  получала от этой работы, скорее, эмоциональный, чем материальный доход.
  Декабрь же, материализуя Снежных королев и Снежинок, кормил полгода. Снегурочки бойко разбирали голубенькие псевдо тулупчики, в Верином варианте сильно смахивающие на кимоно. Собственно, по наипростейшей выкройке, они таковыми и являлись, замаскированные опушкой, кушачком и росписью акриловыми красками. Узоры и снежинки Вера выводила твёрдой рукой фальшивомонетчика, поскольку с детства известный облик румяной девицы с косой не предполагал разнообразия. Временный переход на конвейерный метод исключал творческие изыски. Безразмерные заготовки штамповались в любое свободное от театра или сына время.
  На спецконтроле держались только отдельно взятые Снегурочки, как, например, мама самой красивой девочки в Костиковом детсаду, участвовавшая там во всех малобюджетных утренниках.Ежегодно преображаясь с Вериной помощью то в Морозову внучку, то в Весну-Красну, то в Царевну-Лето, она практически стала локальной приметой смены сезона.

  Садик, между прочим, долгие годы являлся объектом имущественно-административного спора организаций «Культпросвет» и «Физкультпривет», пребывая в условиях перманентного ремонта музыкального и спортивного залов, смен заведующих и персонала. Изменение пропорций спортивных или музыкальных занятий в расписании отражал перевес сил. Профилирование имело заманчивые перспективы доступа к мнимым трудоустройствам и реальным бюджетным статьям. Более того, в здании вполне могла бы разместиться небольшая, но прибыльная студия детского творчества или компактный, но опять же доходный, тренажёрный зальчик… В наступающем уже году затяжные интриги баянистов и спортсменов должны были завершиться победой одной из группировок, за решающей подписью Управления дошкольными учреждениями.
 «Физкультпривет» торжествовал, - с сентября внедрённый ветеран лёгкой атлетики успел уморить детишек десятками спортивных мероприятий и завалить нужные инстанции отчётами об эстафетах и заявками на рекорды среди старших подготовительных групп. «Кульпросвет» сделал ставку на новогодний утренник, который по районному графику подлежал проверке чиновниками Управления. Почти штатная мама-Снегурочка заказала Вере апргрейд костюма, ознакомилась со сценарием и удивилась введению в него Деда Мороза. Художественный и политический замысел мероприятия оказался под угрозой: добровольцев на роль среди родителей не нашлось. Охранник проявил инициативу, но был отбракован по причине сильного заикания, дальше приветственного «Хо-хо-хо!» дело у него не шло. Затаив обиду, охранник несколько дней мстительно не поднимал поцарапанный пластик при посещении служебного туалета.
Заметались. Выручила фирма «Заря», в любые времена, как государственный заказник,   держащая нетронутыми популяции мойщиков окон и артистов по вызову. В преддверии новогоднего чёса все штатные Санта Клаусы разошлись к детям своими годами проторенными тропами, новобранцев расхватали, садику достался кандидат из резервных. Снегурочка получила Николая Сергеевича Коленкина по квитанции и прихватила на свою примерку. Вера засомневалась в успехе утренника у проверяющей комиссии с первых же минут знакомства, - неземной осанки девица на голову возвышалась над щуплым суетливым мужчиной с выезжающим из-под мышки затёртым портфелем. Он листал какую-то брошюрку с размашистыми приписками на полях и поправлял очки, поверх которых пытался поймать одобрение своей сезонной спутницы. Снегурка щедро делилась советами, любуясь на себя в зеркало, не прерываясь, когда Вера перекалывала булавки и обнимала кушаком стан крепости тороса:
- Вы, Николай, когда в зал зайдёте, сначала ребяток поблагодарите за старания, а потом ёлочку нарядную похвалите.
- Ага, удерживать внимание аудитории ....
- Когда со стихами будут выходить, многие детишки робеют, вы присядьте, приобнимите....
- Да-да, невербальный контакт ...  Мужчина сверился с методичкой и поддёрнул портфель.
- И вербальный тоже, - вздохнула Снегурочка, с сомнением косясь на лысину Николая. – Знаете, у нас обычно другая последовательность, но если воспитатели вам поднесут чего, ну там, выпить-закусить до ёлочки, вы не отказывайтесь, не повредит.
Николай благодарно блеснул очками. Снегурочка выразительно подняла брови, и Вера согласно кивнула, угадав, - про комиссию лучше не сообщать.
- А вы-то, дедушка, одеты? – поинтересовалась Вера, пакуя в чехол шелестящее одеяние, безусловно, лучшей половины этого сказочного тандема. 
- Я? – тревожно охлопнул себя Николай, - В смысле?
- В смысле жажда ничто, имидж всё. 
- Варежки вот... - замок портфеля неуверенно клацнул. 
Вера мельком, но безошибочно опознала в негнущейся алой замше пожарные рукавицы. Костик такие же выпросил у неё недавно в Спецодежде. Cо строительной каской они дополнили костюм Супермена. Замахала рукой, чтоб задержался, пошепталась, провожая, с Царь-девицей, вернулась с распоряжением: 
- Снимайте пиджак, Николай. В человеке всё должно быть красиво, даже халтура.
Уворачиваясь от взмокших подмышек, сняла мерки с костлявых чресел, и выставила Деда-новобранца на кухню пить чай и отрабатывать вербальный контакт на Костике. Заскочив через час за своей чашкой кофе, Вера обнаружила заворожённого сына с надкушенным бутербродом и Николая, подручными средствами - дуршлагом, луковицами и штопором иллюстрирующего постулаты какой-то научной теории: «Таким образом, гравитационные эффекты обусловлены деформацией самого пространства-времени!». Как бы опоздавшей Вере строго указали на свободную табуретку, к которой она даже и шагнула было, да лектор опомнился и, смутившись, уткнул нос в чашку с застывшим чаем. Вера скинула с себя студенческое наваждение, подмигнула сыну и вернулась к шитью.
    Коленкин, между прочим, не первый раз общался с юной аудиторией. В пору самых диких сочетаний способностей и возможностей девяностых годов, пришлось ему, помыкавшись после развала кафедры, ухватиться за ставку педагога «допобразования» с функциями, скажем прямо, нянечки, в детском саду на другом краю Москвы, дабы не быть опознанным в своём районе. Многие родители удивились бы, узнав, что интерес их в будущем даровитых чад к, скажем, физике был заложен в те тихие часы, когда Николай усыплял группу чтением монографий корифеев отечественной и зарубежной  науки, не говоря уже об опытах по счастливому спасению мишек и заек из различных агрессивных сред и состояний обычной изподкрановой воды. 
Однажды, нахлобучивая шапки на светлые головы слушателей своего вольнодумского кружка и натягивая варежки на растопыренные пальчики пытливых экспериментаторов, собирая свою подопечную когорту на прогулку, Николай Сергеевич услышал в двух шагах в коридоре возглас своего недавнего научного руководителя, выкликавшего, как выяснилось, внука Илюшу. Радуясь, что уже снял белый халат, Николай присел на корточки и стал возиться со шнурками девочки Мариночки, которая только терпеливо покачивалась на одной ножке, ухватившись за дверцу шкафчика с облупленной опознавательной ромашкой. Илюша всё не шёл, волнуя дедушку, Николай уж взмок, завязывая и развязывая шнурок у Марины, чей запас кротости всё-таки иссяк. Дёрнув сапожком и двинув коленкой щетинистый подбородок, она гордо заявила: «Николай Сейгеевич, я сама уже мойнию застегиваю, а шнуочки - для укашения!». Девочка вышагнула из Николаевой заботы, он потянулся – «Шапку, Марина!», но затёкшие ноги подвели и, с грохотом опрокинув скамейку, няня вывалилась в коридор под ноги изумлённому профессору: «Николай Сергеевич, какими судьбами?!»
«Да вот за дочкой... племянницей.... Извините, Павел Иванович, к зубному опаздываем!» Марина, свидетельница падения, при упоминании зубного сгруппировалась и проскочила на улицу, за ней и Николай, подволакивая ушибленную ногу. 

..... Наряд Морозу-Коленкину навеялся, скорее, пристрастием к династии Мин, но Вера осталась вполне довольна красными пуговицами и широкими рукавами, к которым, примиряя две великие культуры, привесила на витых шнурах атласные рукавицы в серебряных снежинках. Такие же варежки полагались и Снегурочке, обуславливая, таким образом, общий компонент дуальной пары, - не только порцию кофе прихватила Вера в кухонном лектории.
Задуман был ещё дракон на спине, в котором бы угадывались вереница оленей с санями, но краски могли не просохнуть к сроку.
Вера вызвала Николая с кухни на примерку. Коленкин при виде своего китайского тулупа испытал потрясение библиотекарши, на пятидесятилетие получившей от коллег кожаный корсет и плётку.
Он спрятал руки за спину и отступил на шаг.
- Я же русский, в смысле, дед же русский!... А это у вас какое-то, извините, шахерезадное что-то.... 
-Тонко вы, Николай, фактуру чувствуете, - восхитилась Вера. Так у вас и внучка – шамаханская царица. Мы же её только что наряжали, как ёлку мандаринами.
-Я, знаете, разволновался, не приглядывался...   
- А вот волноваться в вашем деле очень опасно. - Под этим физик-ядерщик был готов подписаться, но речь шла о лицедействе.
- Вы текст быстро учите?
- Давно не практиковался, - соврал Николай.
А точнее, с прошлой зимы, когда Саратовская троюродная сестрица Оксана вышла на него через непрочную цепочку столичной родни и взяла в новогодний оборот. Кузина не первый год промышляла поздравлениями по квартирам, но очередная гастроль хваткой Снегурки едва не сорвалась из-за внезапно накрывшей давнего напарника большой любви. Пассия была юна, капризна, грозилась отмечать Рождество со своей беззаботной горнолыжной компанией, и Дед лез из шубы вон, чтоб только удержаться за эту молодость и свежесть. ,

Безработный Николай пришёлся  весьма кстати. С двужильной Снегурочкой выходило до десяти заказов на дню, приближая на пару круговую подтяжку лица и выплату кредита на холодильник.
В дребезжащей тонированной девятке шарахались по городу, раздавая подарки из одного мешка и набивая другой покупками по Оксаниным бесконечным спискам. Она командовала их новогодним парадом, прокладывала маршрут, сочетая квартиры и магазины и отдавала распоряжения нанятому с девяткой Тофику «тормознуть», «заскочить», «обождать». Упаренный Николай дурел от тарахтения машины и Оксаны, которая подробно, но обрывочно, старалась изложить ему саратовские жития смутно знакомой родни. Забиваясь в машину с очередной покупкой или отбарабанив приветствие у клиента, Оксана, отдышавшись, проборматывала последние факты прерванного рассказа, в поисках продолжения отсчёта. От этого Николаю казалось, что родственники  по нескольку раз женились, умирали и воскресали, и все сплошь были второгодниками. Больше всего он боялся спутать имена свежеобретённых кумов и сватов с именами клиентов, тем более, что в редкой квартире не наливали.