Учитель математики

Дмитрий Николаевич пришел к нам в восьмом классе. Сначала застонали все дети. А потом и родители. Ему на вид было около пятидесяти. Высокий красавец с задумчивым благородным лицом и слегка вьющимися волосами. Улыбался редко, ходил немного  грустный и почти всегда  чем-то расстроенный. Только потом мы поняли чем. Видно сразу понял, что мы все из себя представляем  и расстроился. Каждый неверный ответ и неправильное решение примера огорчали его. Каждый раз удивлялся нашей бестолковости и оценивал ее по справедливости. Его любимой отметкой являлась тройка.
«Садись, Петрова - три», говорил он, а Петрова сразу начинала ныть:
«А за что три, Дмитрий Николаевич!»
«Вот и я говорю, не за что», отвечал  обычно,  слегка окая и записывая эту оценку в журнал. Больше тройки за правильно решенное домашнее задание  никогда не ставил, считал, что не за что. И особых учеников, их было всего трое и я в том числе, никогда для решения домашнего задания к доске не вызывал. Мы решали у него только трудные задачи, недоступные простым смертным. И за это он ставил нам пятерки. Иногда. Если не было ни одной помарки, ни одного сомнения в чем-либо и все было записано как надо – слева или справа, как он учил. Через месяц родители взбунтовались и стали ходить жаловаться к директору. Тот корил Дмитрия Николаевича за строгость, но исправить не мог. Сказал родителям, что если те хотят, то заменит  на другого учителя. Но к тому времени родители уже ничего такого не хотели. Несмотря на тройки в четверти, их Гали и Вали вдруг начали хоть что-то понимать и решать. И родители смирились. До выпускного еще далеко. Знания все-таки важнее отметок. И выбрали первое. И оказались правы. К концу года Дмитрий Николаевич сменил гнев на милость, и уже троек в четверти стало не 90%, а всего тридцать. Но и этих  постепенно добивал. Народ стал учиться. Периодически, глядя на какую-нибудь симпатичную троечницу, хлопающую огромными ресницами и пытающуюся его разжалобить,  говорил: «Иди лучше Семенова в торговлю, чулки будешь в дырочку носить».
Эти самые ажурные «чулки в дырочку» только-только входили в моду и были предметом жгучей зависти. А как раз у меня они были. Папа купил где-то случайно на ВДНХа, там тогда стояли такие лотки и иногда что-то «выкидывали». И он мне купил. Целых пять пар. Как же все девчонки мне завидовали. Сейчас это трудно представить, но тогда все девчонки носили чулки. Колготки были большой редкостью и какой-то особой нужды в них никто не испытывал. Чулки прикреплялись к поясу такими штуками, называются подвязки. Ну, многие знают о чем я говорю. Чулки снова вошли в моду, по крайней мере, в сексуальную моду. И сейчас мало кто из девочек не надевает их иногда, как говорится  в «особых случаях». Так вот с этими самыми чулками у меня произошла особая история. Страшно позорная по тем временам. Это сейчас задрать юбку и всем демонстрировать, что под ней находится, считается нормой в некоторых кругах. А тогда таких кругов не наблюдалось. И, если вдруг мальчик увидел край чулка, то все, это был такой позор, хоть иди и сразу топись. Так вот. Мы с подружкой нацепили эти самые чулки, я – лимонно-желтые в продольную ажурную полоску, похожую на кружева, а она – бордовые в ромбик и пошли в культурное место – Политехнический музей. Я купила туда два абонемента на просветительские лекции и уговорила ее ходить. Первая лекция была об элементарных частицах. Тогда я почему-то была на них помешана. Мне это казалось самым романтичным и интересным занятием на свете – их изучение. Состав слушателей этой лекции нас сразу поразил. Неприятно поразил. Сидели одни пенсионеры и не пойми  кто. Никаких студентов и юных  мужественных и загадочных физиков не наблюдалось.  Лектор бубнил нечто занудное. Через полчаса нам все это надоело и мы решили слинять. Встали и стали протискиваться через зал. Стулья хлопали, и все на нас смотрели неодобрительно. Но самое страшное оказалось совсем не это. У нас начали сползать чулки. Эти самые ажурные чулки были на резинке вверху, и мы с подружкой решили, что незачем цеплять к ним подвязки, так гораздо красивее. Но то ли форма ног у нас с ней оказалась не та, то ли еще что-то, но они неуклонно ползли вниз, и что было делать казалось совершенно непонятным. Мы как-то цепляли их  рукой через юбку и пытались удержать. С большим трудом еле дошли до туалета и там сняли. Домой шли в туфлях на босу ногу. Была весна - то ли апрель, то ли март, но довольно холодно. Но, ничего, все остались живы и здоровы. Но больше всего нас с подружкой поразили вкусы нашего учителя математики. Так сказать, его сексуальные предпочтения. Он был такой строгий, суровый и слегка романтичный, и мы считали, что ему в жены подошла бы наша учительница физики. Тоже строгая и на вид очень  романтичная. Глядя на них,  легко представить, как они сидят рядом на диване и читают вслух стихи. Возможно, Асадова. Но он нас разочаровал. Мы все обалдели, когда узнали горькую правду. Его женой оказалась наша медсестра. Жизнерадостная веселая хохотушка с такими  пышными формами, что наши мальчики аж смущались, встречая  в коридоре, и отодвигались  в сторонку… Видимо, от греха подальше.