Учитель рисования

    

Моему дедушке, отчиму  моего отца, посвящается.

Они, как инопланетяне, живут среди нас. Мы помним их долгие годы. Обычно всю жизнь, или гораздо дольше. Это те самые учителя-энтузиасты, которые встречаются почти в каждой школе. Как изюм в булке. Обычно их мало, очень мало, но они всегда нам попадаются.
Они могут вести любой предмет – историю, географию или физику. Но интерес к тому, что  рассказывают, переполняет их. Помните эту фразу: «Конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать!». А они не могут их не ломать. Для таких людей Александр Македонский – живее всех живых. Они всем в этой жизни восхищаются. Природой, погодой и, главное, детьми, которые их окружают. Как ни странно, но они их любят, точнее им с детьми интересно и весело. И хочется общаться друг с другом.
Таким был и мой дедушка, Николай Петрович. Высокий, худой и веселый. Бабушка  была старше его лет на пятнадцать, и умерла рано. А другой мой дедушка, отец моего отца оказался старше бабушки тоже лет на пятнадцать, и хотя умер немолодым, но, так сложилась жизнь, что жил и умер в Москве.   А они все, бабушка, мой папа и Николай Петрович жили  в Самарканде, как уехали из Москвы в эвакуацию, так там и застряли. Так что растил моего отца отчим. И растил хорошо. Папка любил его всю жизнь, и каждый год, в отпуск туда ездил, в Самарканд. Ну, и меня пару раз свозил  на историческую родину, где  появилась на свет,  жила полтора года, а потом уехала в Питер, а затем и  в Москву.
Дедушка преподавал в школе рисование и вел фотокружок. Остальное свободное время  проводил с теми же детьми из школы – ходил в походы в горы, или в нашем небольшом домике, окруженном яблонями, сливами и виноградом, учил проявлять фотопленки и печатать фотографии.
У меня осталась куча моих фото, где я во всей красе то нюхаю нарциссы, то играю с детьми. Только сейчас, совсем недавно, посетив всякие там фотобиеннале,  поняла, почему так не любила смотреть чужие фото. Друзья показывали, а мне все это казалось совершенно неинтересно. Теперь знаю,  подсознательно сравнивала их со своими. Каждая фотография моего деда – это шедевр, или почти шедевр. Она рождает то, что и должно рождать настоящее искусство – сопричастность. А у большинства людей фото ничего не выражают и не отражают. Народ просто щелкает затвором, не вкладывая туда ни своего интереса к происходящему, ни души. И смотреть на все это так же неинтересно, как и им снимать.
Дедушка выглядел смешным и по-своему эктравагантным. От него я впервые узнала о вегетарианстве. У него имелся лучший друг, который приходил к нам в гости и чего-то готовил. То, яичницу с помидорами, то долму с гречневой кашей и жареным луком с виноградными листьями. Вкус этих изумительных блюд я помню до сих пор.
 И велосипед. У дедушки был забавный дамский велосипед. Мальчишки постоянно крали у него велосипеды, которые тот часто бросал, где попало, и дед нашел выход. Завел себе велосипед с дамским седлом. А кто же из пацанов сядет на такой. И его не трогали. Дед ездил на нем всю жизнь, заменяя и обновляя  детали.
Мой дед всю свою жизнь так и остался большим ребенком. И увлечения у него были детские – коллекционировал бабочек и всяких жуков. Как сейчас помню, мне было лет семь, и к нам в окно залетела какая-то редкая ночная бабочка. Как дед метался по всей комнате с сачком, пока ее не поймал.
В походы с детьми в горы дед ходил до последних своих дней. Как и работал в школе, и вел фотокружок. А прожил он немало, почти до девяноста. Когда мой муж приехал в Самарканд в командировку, то деда не застал, тот опять ушел в горы.
Забавно, что муж до сих пор жалеет об этом, хотя до этого видел деда всего один раз, тот как-то приезжал в Москву.
   Так и я.
   Вспоминаю свое детство.
   Маки на дувалах.
   Арыки, где мы с дедом пускали воду, чтобы поливать сад.
   И фотографии.