Горячая кровь Земли. Глава третья

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СЧАСТЛИВЫЙ ОСТРОВ НЕВЕЗЕНИЯ

Наверное, эту часть книги стоит начать с высказываний человека, который знает о работе Валерия Исааковича не столько больше, сколько глубже, чем остальные. Поскольку  был самым главным начальником Грайфера на протяжении нескольких десятков лет, когда лозунг «Партия – наш рулевой» действительно соответствовал своему содержанию.
Бывший член бюро ЦК КПСС Владимир Иванович Долгих прекрасно помнит всех, с кем ему приходилось работать. Но фамилия Грайфер для него – особая. Похоже, он до сих пор считает, что если бы все руководители в те времена походили на Валерия Исааковича, то мы действительно давно уже жили бы так, как нам это обещали.
Вот что сказал Владимир Иванович в коротком интервью, на которое, при всей своей занятости, быстро нашел время, как только узнал, что говорить нужно о Валерии Грайфере.
«Говоря о Валерии Исааковиче, нужно прежде всего сказать, что среди нефтяников, конечно, существует очень много больших специалистов. Но он всегда был одним из лучших в этой области, во всяком случае, наиболее активным и компетентным.
Нужно также сказать, что за послевоенный период нефтедобывающая промышленность в стране была фактически создана заново. Мы начинали войну, добывая два-три десятка миллионов тонн нефти на Каспии. Татария и Башкирия, а также Западная Сибирь – это уже послевоенный период.  Довольно скоро уровень добычи нефти достиг 650 миллионов тонн в год.
В отдельные периоды, начиная с 1965 года, до 80-х годов мы производили от 50 до 100 миллиардов кубометров газа, чего перед войной вообще не было. Была также создана мощная геологическая система и эта система обеспечивала, прежде всего, надежные перспективы для будущего нефтедобывающей и газовой промышленности. И она обеспечивалась тем, что если мы добывали 1 тонну нефти, то четыре тонны геологи должны были «положить в запасы».
Сейчас совершено иные обстоятельства, все перевернулось с ног на голову, добывается четыре тонны нефти, а в запасе, в процессе геологоразведки, остается в лучшем случае одна тонна.
Это громадное движение вперед в послевоенный период в области добычи нефти и газа привело, конечно, к изменению в целом топливно-энергетического баланса страны, а это является основой экономики. Более того, такое движение вперед подняло культуру производства. Сами понимаете, что если электростанция работает на угле, то необходимо с углем провести массу манипуляций для подготовки его к использованию, а потом обеспечить уничтожение отходов, то есть шлака и золы. Следовательно, проблема огромного количества отходов, низкая производительность станции в целом.
Совсем другое дело, когда электростанции работают на газе, хотя в свое время сам Менделеев говорил, что топить нефтью и газом электростанции – это все равно что топить ассигнациями. Но жизнь не стоит на месте, она стремительно движется вперед, и все большее количество населенных пунктов нуждается в мощных и производительных источниках энергии. Уголь просто не в состоянии обеспечить энергетические потребности страны, а атомные электростанции, как мы все теперь знаем, имеют свою специфику и пока еще могут использоваться далеко не во всех регионах и с полной отдачей.
На этой базе в нашей стране развилась нефтехимия, которая за короткий период времени дала просто фантастические результаты в плане появления новых полимерных материалов и их использования, а также сделала множество других не менее важных открытий…
За всем этим стоят люди, и это движение вперед породило создание большого количества научно-исследовательских и учебных институтов, подготовка кадров и испытание их на деле. В результате в стране появилась мощнейшая когорта нефтяников и газовиков, которые вместе со строителями вводили в эксплуатацию невиданные доселе в плане протяженности газопроводы. «Бомба замедленного действия» длиною примерно полторы тысячи километров.
То есть знали, в принципе, что это – не игрушки и отнюдь не безопасно. Взять хотя бы взрыв газопровода в Сибири в 1989 году, когда в эпицентре взрыва оказались два пассажирских состава, следовавших встречным курсом. Но тогда, похоже, никто не задумывался над тем, что прокладывать газотрубу в непосредственной близости от интенсивного движения электропоездов, да и поездов вообще – отнюдь не безопасно.
В 1988 году не¬фтяники достигли рекордного уровня добычи —570 мил¬лионов тонн. Но негативные тенденции в отрасли не мог¬ли не сказаться. В 1989 году нефти в России было добыто на 17 миллионов тонн меньше, чем в 1988 году, а в 1990 году — меньше еще на 51 миллион тонн. Казалось, нефтяники вошли в черную полосу неудач.
1989 год принесет горькие известия. Страшная ава¬рия на продуктопроводе в Башкирии унесла сотни жиз¬ней.
Из отчета штаба Гражданской обороны Челябинской области:
«З июня 1989 года в 23 часа 10 минут по московскому времени на трубопроводе «Западная Сибирь —Урал— Поволжье» вблизи города Аша в результате разрушения трубы и утечки газа произошел взрыв. Возник пожар, охвативший 250 гектаров. В зоне пожара оказались два расходящихся пассажирских поезда, по 17—20 вагонов в каждом. Ударной волной от поезда было оторвано и сброшено с пути 11 вагонов, из них 7 полностью сгоре¬ли. Оставшиеся 26 вагонов обгорели снаружи и выгоре¬ли внутри. По предварительным данным, из находящих¬ся в поезде пассажиров на месте аварии обнаружено 258 трупов, 806 человек, получивших ожоги и травмы раз¬личной степени тяжести, 220 человек не обнаружено. Разрушено 350 метров железнодорожных путей, 17 ты¬сяч метров воздушных линий связи..»
Продуктопровод «Западная Сибирь—Урал—Повол¬жье» диаметром в 700 мм, протяженностью в 1800 кило¬метров начал эксплуатироваться в 1985 году. Еще при проектировании и его строительстве, как сообщала пресса, выявлялись определенные недостатки.
Возникшее нарушение герметичности трубопровода привело к утечке жидкого газа, испарению и образова¬нию в атмосфере взрывоопасной смеси, увеличиваю¬щейся в объеме в 400 раз.
За время истечения газопродукт в смеси с воздухом распространился на значительную территорию приле¬жащего леса, приблизился к железнодорожному полот¬ну, от которого основной коллектор поврежденного про¬дукте провода проходил на расстоянии 900—1000 метров.
Катастрофа произошла на 1710-м километре, у желез¬нодорожной станции Улу-Теляк Башкирского отделения Куйбышевской железной дороги в момент входа в зону загазованности двух пассажирских поездов — № 211 и 212, следующих из Адлера в Новосибирск и из Новоси¬бирска в Адлер, с 1284 взрослыми пассажирами и 86 чле¬нами поездных бригад. Истинное число находившихся в вагонах людей установить трудно, поскольку среди пас¬сажиров находились дети до пяти лет, на которых биле¬ты не берутся.
«Ранее, следуя строго по расписанию, эти поезда ни¬когда не встречались на этой территории. Опоздание по¬езда № 212 по техническим причинам и остановка поезда № 211 на промежуточной станции для высадки женщи¬ны, у которой начались роды, привели эти два пассажир¬ских состава к роковому месту одновременно. Взрывом было разрушено 37 вагонов и 2 электровоза, из которых 7 вагонов сгорели полностью, 26 выгорели изнутри. Ударной волной было оторвано и сброшено с путей 11 ваго¬нов.  Кратковременный подъем температуры в рай¬оне взрыва достигал 900— 1000 "С. Об этом можно было судить по оплавлен¬ным зубной золотой корон¬ке у женщины, находившей¬ся в больнице Уфы с тяже-лейшими ожогами, и золо¬тым серьгам у женщины в ожоговом центре Челябин¬ска (температура плавле¬ния золота 1242 °С). Одеж¬да на людях истлевала от жара, не возгораясь, синте¬тическая одежда плавилась и испарялась. Стоял жут¬кий запах паленого человеческого мяса. На месте аварии было обнаружено 258  трупов, 806 человек получили ожоги и травмы различной степени тяжести, из  них 317 умерло в больницах. Всего погибло 575 человек, травмировано 623.
 Взрыв произошел ночью в 1 час 14 минут 4.06.89 по местному времени, или в 23 часа 14 минут 3.06.89 по московско¬му времени, в безлюдной труднодоступной для назем¬ного транспорта лесисто-болотистой местности на расстоянии 3—5 километ¬ров от близлежащих посел¬ков. В течение 35 минут с момента аварии были оповещены руководящий состав республики, службы Граж¬данской обороны. Одновременно по линии этих служб прошло взаимное оповещение. Через час приступила к организации аварийно-спасательных работ Комиссия по чрезвычайным ситуациям Республики Башкортостан.
Удаленность места катастрофы от населенных пунк¬тов привела к отсутствию достоверной информации в первые минуты, создала трудности в оказании неотлож¬ной и первой медицинской помощи пострадавшим. Че¬рез 1 час 20 минут на месте трагедии работало 14 бригад скорой медицинской помощи, через 2,5 часа — более 100 врачебно-сестринских бригад. Позже были привлечены дополнительно 42 санитарные дружины и 14 санитарных постов формирований республики. Эвакуацию постра¬давших осуществляли 138 санитарных машин, 37 верто¬летов, 4 автобуса. В ликвидации пожара приняли учас¬тие пожарные части поселка Иглино, близлежащих кол¬хозов и совхозов Иглинского и других районов респуб¬лики, Челябинской области (22 автомобиля, 2 пожарных поезда). В восстановлении железнодорожных путей уча¬ствовали силы пожарных и аварийно-восстановитель¬ных поездов Башкирского отделения Куйбышевской железной дороги, привлекались 752 сотрудника МВД республики. В целом привлеченные силы и средства справились с выполнением поставленных задач. Одна¬ко ведение аварийно-спасательных работ затруднялось отсутствием удобных подъездов к месту катастрофы инженерной и другой техники, сложной медико-такти¬ческой обстановкой, обусловленной одномоментностью и массовостью возникновения санитарных и безвозврат¬ных потерь, установлением личности погибших».
Не у всех выдерживала психика. Рабочие не могли на¬ходиться долго на месте взрыва — трупный залах никак не развеивался. Обезумевшие от горя родственники в поис¬ках своих родных натыкались на фрагменты тел, фотогра-фии и документы. Ветер носил пепел сгоревших заживо. Деревья стояли голые — во время взрыва с них сорвало не только листву, но и кору. Близлежащие больницы и роддо¬ма работали только на потерпевших в результате взрыва.
Трагедия под Уфой показала: снизился порог требо¬вательности к строительству объектов, они становятся опасными для жизни тысяч людей.
Существующие нормы проектирования не позволя¬ли вести прокладку трубопровода вблизи жилых домов села. Проект предус¬матривал снос этих домов и переселение жителей во вновь построенные дома. И всего-то нужно было строителям — построить два восьмиквартирных дома, чтобы переселить людей, живущих в непосредственной близости от трубо¬провода. Но строители пошли другим путем: они «повер¬нули» трубу в обход села. Выкопали траншею, положили трубу. А там, где труба делала поворот, с помощью экска¬ватора ее утрамбовали. Видимо, появилась трещина на трубе. Сделали «нашлепку», чего делать, конечно было нельзя. Под большим давлением она вылетела, и жидкий газ стал растекаться по оврагу. Рядом железнодорожное полотно. Искра — и два поезда загорелись...
 «Установлено, что причиной взрыва и последующе¬го пожара явилась утечка газа широкой фракции легких углеводородов из магистрального продуктопровода Западная Сибирь—Урал—Поволжье. Место утечки распо-лагалось в 900 метрах от железной дороги — 1431-й ки¬лометр продуктопровода. В данном месте обнаружено разрушение тела трубы, не коснувшееся сварных швов.
На трубе была обнаружена микротрещина, возникло истечение жидкости широкой фракции до 7 атмосфер».
А ведь Валерий Исаакович Грайфер с самого начала указывал на то, что одно из самых слабых мест нефтегазовой отрасли – это именно некачественные трубы. Воистину, нет пророка в своем отечестве. Хотя сейчас ситуация явно меняется к лучшему. Для успешного руководства на строительстве трубопроводов требуются специалисты, досконально знающие все тонкости мобильного производства и специфику быта в экстремальных условиях, обладающие высокой работоспособностью и волевыми качествами.
 Однако, как показала практика, для успешного выполнения большинства операций на трассе, тем более в экстремальных условиях, одного профессионализма недостаточно. От каждого звена или отдельного исполнителя требуются особые качества: надежность и ответственность, отлаженность и синхронность действий. Тогда на выходе – качественный результат комплекса работы в целом.
Но достигается это только при условии, что бригада, экипаж работают в постоянном составе длительный период. Иногда для этого требуются годы и строительство не одного, а нескольких объектов. Важным условием качественной работы на трассе, особенно в настоящее время, является и степень включенности каждого в дело, порученное коллективу. Необходимо, чтобы даже новичок в первичном производственном звене ощущал себя участником важного процесса, т.е. становился ответственным исполнителем порученной операции, старался не нанести ущерба ни напарнику, ни предприятию в целом.
На фоне создания колоссального кадрового потенциала – и рабочий класс, и технический персонал, и специалисты с высшем образованием – имя Валерия Исааковича Грайфере светит ярче других, во всяком случае, светит особенно ярко.
Меня всегда поражали в нем не только профессиональные качества специалиста-технолога высочайшего класса, но и организаторские способности, более чем незаурядные, но и то, что он – безупречно честный человек с кристальной душой. Проще говоря, человек невероятной душевности. Он ведь до сих пор прекрасно помнит практически всех, кто в разные периоды времени  работали рядом с ним.  Он объединяет ветеранов, выпускает брошюры, книги, проводит какие-то необходимые для поддержания жизненного тонуса мероприятия.
Он всегда был такой. И в ЦК КПСС его прекрасно знали, уважали и всячески поддерживали. Он входит в число тех людей, которые, собственно, и сыграли ведущую роль в создании современного нефтегазового комплекса. То есть топливно-энергетического комплекса, на котором и сейчас базируется вся экономика страны. И, как вы сами понимаете, если этот комплекс рухнет, то рухнет вся экономика страны. Этого допустить ни в коем случае нельзя.
Должен сказать, что хотя Валерий Исаакович уже не молодой человек, но практически с началом перестройки и во время ее он немедленно взялся за решение чрезвычайно важной задачи, которую никто еще тогда толком не понимал. В этом плане Грайфер среди нефтяников заслуживает и  особого внимания и особого доброго отношения.
Он начинал с нуля. Он не получил в наследство от государства, каких-то даровых кусков, которые можно было бы эксплуатировать и извлекать из них прибыль и даже сверхприбыль. Он создал свою небольшую фирму, создал новую системы повышения нефтеотдачи, особенно в реанимации скважин, которые находятся в законсервированном состоянии. У них образовалось более трех десятков самых современных, новейших методов, которые позволяют и восстановить скважину, и обеспечить ее больший дебит.
Он начал с того, что стал реанимировать эти скважины по договору с нефтяниками, за счет новой технологии, этим обепечил дополнительный дебет скважин по сравнению с тем, что было до их консервации и на основе других договоров повел дело так, что теперь руководит фирмой, которая добывает около трех миллионов тонн нефти в год.
Лукойл добывает 70-8о млн. тонн нефти, но ведь это – огромная компания. Так что и тут сравнение можно делать в пользу методов работы Грайфера.
Он активно занимается внедрением новых систем, в том числе пологого бурения и использования радиоактивных изотопов. Возник уже целый город – Электроград – где создан специальный Центр по активизации этих изотопов. Можно сказать, что Грайфер – человек очень близкий  техническому прогрессу, большой энтузиаст внедрения новой техники и, таким образом, создал практически образцовую – грамотную и действенную фирму. Побольше бы таких, как Грайфер – мы бы жили в другой стране.
Он великолепный организатор, к тому же умеет работать с людьми так, что на него никто и никогда не обижается.
Борьба с налоговой инспекцией только доказывает компетентность и грамотность Грайфера. В наше время очень много фирм, которые были искусственно обанкрочены в интересах своих конкурентов соответствующими, не слишком красивыми методами.
Но Грайфер – и это еще одна особенность его характера – не боится привлекать к себе грамотных и умных людей, окружать ими себя, и целенаправленно использовать этот «коллективный разум».
На фоне большого количества специалистов, такие люди, как Грайфер – практически вне конкуренции».
С 1985 г. Валерий Исаакович  занимал пост заместителя министра нефтяной промышленно¬сти СССР, начальника Главного Тюменского производственного объедине¬ния по нефтяной и газовой промышленности "Главтюменнефтегаз" в г. Тюмени. За годы его работы на этой должности объединение достигло ре¬кордных показателей по добыче нефти. Шло активное освоение Тюменско¬го региона, создавались новые предприятия, строились города и дороги.
 В эти годы в полной мере проявились его талант организатора и инженера государственного масштаба, способного сплотить во имя дела вокруг себя профессионалов высокого класса, сочетая при этом высокую требователь¬ность и чуткое, внимательное отношение к людям.
На всех этапах яркой производственной биографии   Валерия Исааковича наука и производство для него  были единым органичным процессом, орудием дости¬жения поставленной цели. Однажды, в самом начале своей руководящей деятельности, Валерий Исаакович опробовал придуманный им организационный прием достижения поставленной проблемной цели и, убе¬дившись в его беспроигрышности, в последующем всегда им пользовался.
А прием со стороны казался простым: он создавал коллектив исполнителей из чис¬ла неравнодушных, творчески заряженных, грамотных специалистов, как ученых, так и производственников, ставил перед ними цель, обсуждал вместе этапы и сроки ее достижения и, что главное, вставал во главе коллектива, не формально, а по существу, беря на себя самые сложные участки работы. И этот "простой" прием всегда срабатывал.
 Но повторить его не многим удавалось. Для этого нужно было быть Валерием Грайфером с его знанием не понаслышке проблем отрасли, с его целеустремленностью, динамичностью, умением зажечь соратников и самому запрячься в лямки "коренного" всей группы, с его удивительными человеческими качествами — доброжелательностью, умением понять и оценить юмор, надежностью, готов¬ностью в любое время подставить свое плечо. Все это служило тому, что к нему тянулись талантливые, ув¬леченные своим делом люди. Если попадали случай¬ные, то они быстро отсеивались, не выдерживая пред¬лагаемого темпа работы.
 И результаты получались такими, что по прошествии многих лет приходится только удивляться тому, что все это задумано, органи¬зовано, проконтролировано, завершено, проверено и запущено в производство одним человеком — лиде¬ром. Лидер узнается не по словам, а по его делам. И награждают соответственно. В данном случае – Ленинской премии была удостоена работа «От примитивной технологии к индустриализации и комплексной автоматизации нефтедобычи»
До конца 60-х годов прошлого столетия в нефтяной промышленности существовала совершенно примитивная, в то же время, сложная и дорогостоящая схема обустройства нефтепромыслов, сущность которой заключалась в следующем.
На каждой скважине полукустарным способом, так сказать, «на коленях», строилось «хозяйство», с помощью которого производилась сепарация добываемой продукции (отделение нефти от воды и попутного газа), примитивными устройствами измерялся дебит скважины, а нефть и газ по раздельным трубопроводам транспортировались на пункты сбора, нефти и газа.
При такой совершенно «индивидуальной» для   каждой скважины технологии не могло быть речи об унификации, стандартизации и индустриализации строительства нефтепромысловых объектов.
Нефтяное «хозяйство» было «пёстрым», сложным, требующим огромных затрат времени и материальных средств при строительстве и последующем его обслуживании.
Такая «дедовская» схема сбора нефти и попутного газа была далека от совершенства и обладала чрезвычайно низкой надёжностью. Кроме того, она была ещё и «расточительной» в связи с тем, что в большинстве случаев из соображений так называемой «экономии» средств газовые линии не строились и газ пускали «в небо», он пылал в факелах. Добытое огромными трудами драгоценное сырьё, с одной стороны, «улетало в трубу», с другой - наносило вред природе и человеку.
Кто в те далёкие шестидесятые годы прошлого столетия бывал на нефтепромыслах Татарии мог наблюдать как сотни и тысячи газовых факелов «освещали» пространство так, что можно было ночью читать газеты. Зрелище было одновременно и жутким и грустным...
При бурном развитии нефтяной промышленности в Западной Сибири, когда огромными темпами росло общее число нефтяных скважин, указанная технологическая схема сбора нефти и газа уже вступала в непримиримое противоречие с темпами развития нефтяного хозяйства, то есть она уже была негодна и становилась многопудовыми гирями на ногах нефтяного «Гулливера».
Ситуация требовала принятия экстренных и радикальных мер...
В те годы Валерий Исаакович Грайфер был одним из руководителей крупнейшего нефтегазодобывающего предприятия на Урале - объединения Татнефть. А всей отраслью нефтедобычи страны руководил Великий Нефтяник страны, талантливый инженер и крупный организатор нефтяного производства - Валентин Дмитриевич Шашин.
Они стали инициаторами и поистине вдохновителями мощных преобразований и модернизаций в технике, технологии и организации нефтедобычи.
В гигантской работе в данном направлении приняли участие талантливые нефтяники, приборостроители  и  машиностроители -единомышленники Валерия Исааковича и Валентина Дмитриевича.
Их было множество, но среди них заслуживают упоминания, к сожалению, рано ушедшие из жизни талантливые организаторы и учёные:
Владимир Александрович Малецкий - бывший начальник Управления Автоматизации Миннефтепрома и Олег Петрович Шишкин - бывший заместитель директора Всесоюзного научно-исследовательского   и   проектно-конструкторского   института комплексной автоматизации нефтяной и газовой промышленности (ВНИИКАНЕФТЕГАЗ) Минприбора.
Они, несомненно, внесли огромный вклад в модернизацию и развитие нефтяной промышленности.
Для решения новых проблем, возникших в отрасли, потребовалось привлечение    метода    системного    анализа,    рассматривающего нефтедобывающее производство как единую систему. Результаты анализа позволили определить и оценить пути дальнейшего совершенствования нефтедобычи.
На основе анализа, выполненного В.И.Грайфером, О.П.Шишкиным, В.А. Малецким, и их коллегами, были определены проблемы, от решения которых зависели дальнейшее развитие и повышение эффективности отрасли и возможности наращивания темпов добычи нефти в последующие годы.
Для решения этих проблем были рассмотрены:
• техника и технология добычи нефти;
• автоматизация технологических процессов;
• система организации и управления производством;
• методы нефтепромыслового строительства.
Относительно независимое развитие этих частей единой системы нефтедобычи, которое в прошлом не создавало сложностей, теперь стало совершенно неприемлемым. Несмотря на то, что технике, технологии, автоматизации, строительству, организации и управлению производством и раньше уделялось большое внимание, требования для каждой из этих частей системы формулировались относительно самостоятельно. Пока система оставалась сравнительно простой, влияние каждой из составляющих подсистем было не столь существенным. По мере усложнения системы учет взаимных влияний ее частей становится основным условием дальнейшего совершенствования всей отрасли в целом.
Масштабы и объемы работ по оптимальному совершенствованию системы нефтедобычи показали необходимость коренного технического перевооружения нефтедобывающей отрасли промышленности.
В основу генеральной программы технического перевооружения были положены следующие принципиально важные основные принципы:
•унификация технологической системы добычи, сбора и подготовки нефти, газа и воды с максимальным использованием энергии нефтяного пласта или напоров, развиваемых глубиннонасосными установками, для внутрипромыслового транспорта продукции скважин к пунктам подготовки нефти, газа и воды до товарных кондиций;
•максимальное сокращение числа рассредоточенных технологических объектов с концентрацией их в укрупненных централизованных пунктах обслуживания;
•создание принципиально нового специализированного оборудования для реализации унифицированной технологической системы добычи, сбора и подготовки нефти, газа и воды, которое должно быть блочным, полностью автоматизированным, с интенсифицированным технологическим процессом, изготовляться на заводах и поставляться нефтегазодобывающим предприятиям в отлаженном и готовом к эксплуатации состоянии;
•комплексная автоматизация нефтегазодобывающих предприятий, обустраиваемых с применением унифицированной технологической системы  и  блочного  оборудования,  оснащенного  локальной автоматикой, обеспечивающей функционирование технологических комплексов без присутствия обслуживающего персонала. Все локально автоматизированные комплексы объединяются с помощью системы централизованного контроля с передачей и обработкой информации в том числе с применением компьютерных систем на пунктах управления    нефтепромыслом    или    нефтегазодобывающим предприятием;
•организация новой системы обслуживания объектов основного и вспомогательного производств на базе комплексной автоматизации с четким распределением обязанностей персонала по функциональному признаку;
•внедрение индустриальных методов нефтепромыслового строительства путем применения блочного автоматизированного оборудования.
•Создание и внедрение комплекса экономико-математических моделей оптимизации     обустройства     нефтяных     месторождений, обеспечивающего наивыгоднейшее размещение технологических комплексов на месторождениях, что, в конечном итоге, позволяет существенно сокращать затраты на сооружение производственных объектов и коммуникаций.
Нефтяники, приборостроители и машиностроители страны под руководством В.Д.Шашина, В.И.Грайфера, О.П.Шишкина, В.А Малецкого смогли уверенно сплотиться и разработать супермощную стратегическую программу по коренному техническому перевооружению нефтяной промышленности.
В кратчайший срок был   разработан программный руководящий документ «Основные положения по обустройству и автоматизации нефтегазодобывающих предприятий».
Этой программой, рассчитанной на 1969—1975 гг., предусматривались задания на разработку блочного автоматизированного оборудования, средств автоматики и телемеханики, задания на их промышленное производство и план внедрения   комплексной   автоматизации   на   нефтегазодобывающих предприятиях.
Утвержденная совместными приказами заинтересованных ведомств генеральная программа подчинила единой цели деятельность 22 научно-исследовательских и конструкторских организаций, 14 проектных институтов, 25 заводов, 17 строительно-монтажных организаций.
Заданиями на разработку и освоение промышленного производства блочного автоматизированного оборудования было предусмотрено создание 109 новых видов и модификаций технологических установок, комплектующего оборудования, средств автоматики и систем управления.
Для обеспечения потребностей отрасли в блочном автоматизированном оборудовании было организовано крупносерийное производство 130 000 (!) единиц различного оборудования, средств контроля и автоматизации.
В   результате   широкого   промышленного   внедрения   блочных автоматизированных комплексов коренным образом изменился характер нефтепромыслового строительства. Индустриальные методы позволили резко сократить сроки ввода объектов нефтяных месторождений в эксплуатацию. Средняя продолжительность строительства основных объектов сокращена в 2,5—10 раз. Значительно уменьшились объемы строительно-монтажных работ при сооружении технологических комплексов.
На комплексно-автоматизированных нефтегазодобывающих предприятиях существенно преобразованы формы и методы обслуживания основного и вспомогательного    производства.   Ликвидированы   промыслы   как административно-хозяйственные единицы. Основным предприятием нового типа стало нефтегазодобывающее управление (НГДУ) с четким разделением функций оперативного руководства производством и функций по его обслуживанию.
Эффект от ускоренного освоения нефтяных месторождений в связи с внедрением новых технических решений значителен. Например, в объединении Татнефть на Павловской площади, освоение которой осуществлялось традиционными методами, для достижения уровня добычи 3,8 млн. т потребовалось 18 лет. В то же время использование новых методов на аналогичной Акташской площади позволило достичь уровня в 4 млн. т уже через 6 лет, при этом трудовые затраты на одну скважину сократились в 2,5 раза.
Позитивной стороной данной программы является чёткая, слаженная работа, на первый взгляд, совершенно разных в техническом и организационном отношении трёх отраслей промышленности: нефтяной, приборостроительной и машиностроительной.
Можно с уверенностью сказать, что данная программа была единственно верной и своевременной в те далёкие годы, и её успешное внедрение обеспечило поистине революционное преобразование и бурное развитие нефтяной отрасли в 70 е- и последующие годы.
Следует напомнить, что благодаря реализации данной программы, добыча нефти в бывшем СССР с 1960 года за 10 лет увеличилась почти в 2,5 раза, а за последующие 5 лет - еще в полтора раза и составила в 1975 году почти 500 миллионов тонн.
Совершенно заслуженно эта фундаментальная работа была удостоена в 1976 году Ленинской премии в области науки и техники. В официальных документах  Комитета  по  Ленинским  премиям  она  называлась:
«Перевооружение нефтедобывающего производства на основе новых научно-технических  решений   и   комплексной   автоматизации, обеспечившее высокие темпы роста добычи нефти». Авторами данной работы стали:
От Миннефтепрома: Аржанов   Феликс   Григорьевич,   Грайфер Валерий Исаакович, Шашин Валентин Дмитриевич.
От Минприбора: Карибский Валентин Владимирович,  Синельников Александр Васильевич. 
От Минхиммаша: Гайнутдинов Ревгат Саляхович
Имена Аржанова Ф.Г., Грайфера В.И. и Шашина В.Д. в те годы были широко известны не только в бывшем СССР, но и во всех нефтедобывающих странах мира.
Каждый из них внёс огромный вклад в развитие нефтяной промышленности. Причём важно отметить, что Валентин Дмитриевич и Валерий Исаакович, можно сказать с нуля поднимали большую татарскую и западно-сибирскую нефть, руководили нефтяной отраслью страны в целом, а Феликс Григорьевич руководил в своё время огромным западно-сибирским комплексом нефтедобычи.
Вот что говорил о Валентине Дмитриевиче Шашине в беседе с корреспондентом журнала «Нефть России» в 1996 году Валерий Исаакович:
«... Все, происходящее с нефтяной отраслью сейчас, он прогнозировал уже в 1970 году. Еще был впереди Самотлор..., а он уже бил тревогу, требовал чтобы к нефти относились не как к ходовому товару, а как к невозобновляемому продукту. Но идея дешевизны нефти глубоко укоренилась в сознании тогдашнего, да и теперешнего руководства. Многие журналисты спешили с утверждением, что литр бензина стоит дешевле литра газированной воды... А Валентин Дмитриевич уже тогда видел, что величина вновь открываемых месторождений снижается, дебиты скважин падают, появляется тенденция к высочайшим темпам разработки: в Татарии они были в полтора раза выше, чем в Башкирии, а в Западной Сибири - в полтора раза выше, чем в Татарии. Валентин Дмитриевич считал, что Госплану нужно умерить «нефтяные» аппетиты и добывать нефть в необходимых количествах и лишь при условии проведения политики энергосбережения, а также увеличения объемов геологоразведочных работ.
Спад добычи нефти начала 90-х годов и конец «эры дешевого топлива» в России Валентин Дмитриевич прогнозировал еще на рубеже 60-70-х, когда темпы развития нефтяной отрасли, казалось, позволяли надеяться на миллиард тонн в год к концу восьмидесятых годов Он первым понял истинное положение дел в отрасли...
Человек, прошедший все ступеньки служебной карьеры - от рабочего на буровой до руководителя отрасли, - он прожил недолгую, но красивую жизнь, жизнь неутомимого труженика, творца грандиознейших преобразований в нефтедобывающем производстве.
Как профессионал-«государственник» Шашин понимал стратегическую важность «географического фактора» - расширения нефтедобычи за счет работ в других странах. Именно он в 1972 г. обсуждал перспективы сотрудничества с властями Ирака и заложил памятный камень, символизирующий начало работ на известном месторождении Западная Курна. Министр придавал большое значение и участию советских специалистов в развитии нефтегазовой промышленности Алжира.
Не каждый отраслевик вспомнит сегодня и о том, что именно Валентин Дмитриевич Шашин положил начало Дню работников нефтяной и газовой промышленности в первый же год своей работы в должности министра. Тогда казалось парадоксальным, что отрасль, развивавшаяся бурными темпами, не имела своего праздника.
Теперь мы знаем, что наш замечательный профессиональный праздник придумал не кто иной, как Валентин Дмитриевич Шашин. За это, как впрочем и за многое другое, о чём идёт здесь речь, должны быть благодарны все, кто так или иначе связал и будет связывать свою судьбу с нефтяной промышленностью.»
Активная деятельность В.Д.Шашина, как исключительно талантливого инженера-нефтяника и крупного организатора гигантского нефтяного комплекса страны, заключалась в эффективном объединении усилий огромной  «армии»  работников  нефтяной  и  смежных  отраслей промышленности (приборостроение, машиностроение, химия и нефтехимия, строительство, образование, и многие другие) с целью успешного решения поставленной стратегической проблемы.
Вопросами комплексной автоматизации нефтяной промышленности В. Д.Шашин стал заниматься будучи заместителем, а затем начальником объединения «Татнефть», а в дальнейшем в качестве Министра нефтяной промышленности СССР, ответственного за ускорение темпов развития важнейшей отрасли народного хозяйства страны.
Валентин Дмитриевич принял непосредственное и личное участие в проведении анализа состояния дел с автоматизацией производственных процессов добычи нефти и формулировании причин неудовлетворительного, так сказать, «отторгаемого» внедрения средств и систем автоматизации, заключающегося в их «навешивании» на морально и физические устаревшие технику и технологию добычи нефти. Он указал на необходимость коренной переориентации всей работы в направлении создания новых технологических процессов и установок, на их блочно-комплектное заводское изготовление с одновременным  оснащением  установок  современными  надёжными средствами и системами автоматизации и управления.
Под непосредственным и личным руководством В.Д.Шашина были разработаны, упомянутые выше «Основные положения по обустройству и автоматизации  нефтегазодобывающих   предприятий»,   а  также комплексный координационный план реализации данной фундаментальной программы, нашедший в совместных приказах трёх ключевых отраслей страны (Миннефтепром, Минприбор и Минхиммаш).
В. Д.Шашин   являлся   научным   руководителем   работ   по совершенствованию системы управления и организации нефтяного производства в условиях комплексной автоматизации, а также он руководил работами по созданию АСУ в нефтяной промышленности. Эти направления деятельности, несомненно, теснейшим образом переплетаются с работой, удостоенной Ленинской Премии.
* * *
Вклад Феликса Григорьевича Аржанова в техническое перевооружение нефтяной промышленности заключался в следующем.
Он был одним из авторов важнейших теоретических положений и практических решений в области освоения нефтяных месторождений, расположенных в сложнейших природно-климатических условиях Западной Сибири.
Он руководил работами от проектов до их реализации по обустройству крупнейших месторождений в Западной Сибири, таких как: Самотлорского, Усть-Балыкского, Правдинского и других. На протяжении ряда лет он был научным руководителем ряда важнейших научно-исследовательских и проектных  разработок,  выполняемых  в  те  годы  в  институте ГИПРОТЮМЕННЕФТЕГАЗ.
Значителен вклад Ф.Г.Аржанова в проектирование и внедрение комплексной   автоматизации   и   телемеханизации   на   нефтяных месторождениях Западной Сибири, он являлся главным конструктором АСУ Главтюменннефтегаза.   А   за  участие   в   разработке   групповой автоматизированной замерной установки типа «СПУТНИК» для суровых северных условий эксплуатации, а также за разработку комплекса инженерных вопросов по ускоренному вводу в эксплуатацию нефтяных месторождений  на  заболоченных  территориях  Западной  Сибири Ф.Г.Аржанову дважды в 1970 и 1973 годах присуждалась премия имени выдающегося учёного-нефтяника, академика И.М.Губкина.
Следует особо подчеркнуть то обстоятельство, что все упомянутые работы Валентин Дмитриевич Шашин и Феликс Григорьевич Аржанов выполняли в постоянном и тесном творческом контакте с Валерием Исааковичем Грайфером. Технические, технологические и организационные «ноу-хау», предусмотренные данной программой, морально и технически не устарели и по сей день. Это свидетельствует о дальновидности мышления авторов программы.
Присуждение Ленинской премии за данную работу - это одна из ярких страниц развития самой важной, стратегической отрасли страны.
Отступление
Впервые о нефти в России узнали во время южных походов Петра Первого на Гилянь. Там местные жители показывали русским победителям «волшебную жидкость». Но в то время великому преобразователю было не до чудес: война шла трудно, климат в местах боевых действий – убийственный в буквальном смысле слова, пришлось отступить, оставив для устрашения всяких супостатов не слишком великий гарнизон.
Прошло почти двадцать лет. Окрепшая за это время Персия прислала в Россию… сватов. Повелитель персов Надир-шах предлагал руку и сердце царевне Елизавете, младшей дочери Петра. Жених и подарки прислал невиданные: помимо традиционных драгоценностей и золотой утвари – двух слонов и несколько колоссальных бочек жидкости с незнакомым, странным запахом. Это была нефть.
Жениху деликатно отказали: не хватало еще русским царевнам в персидские гаремы переселяться! Слоны не выдержали жесткого климата. А нефть так и осталась в хранилищах Петропавловской крепости, и вспомнили о ней лишь тогда, когда царствующая императрица Анна Иоановна, охочая до всяких чудес и причуд, не повелела построить Ледяной Дом для шутовской свадьбы. Благо морозы тогда, зимой 1740 года были особенно лютыми, а уж зимой льда да снега в России – немерено.
«Самый чистый лед, наподобие больших квадратных плит разрубали, архитектурными украшениями убирали. Рычагами одну ледяную плиту на другую клали и каждый ряд водой поливали, которая тотчас замерзала и вместо крепкого цемента служила». Сооружали дом Между Адмиралтейством и Зимним дворцом – как раз посреди Невы.
Потом фантазия строителей на морозе пуще разыгра¬лась. Ворота дома украсили двумя уродцами губастыми—дельфинами, изо льда сделанными. Шандалы и свечи — изо льда. Камины и дрова к ним — изо льда.
Волынский, член Тайного кабинета императрицы, когда-то сподвижник императора Петра,  был главным начальником при строении Ле¬дяного дома и устройстве «потешного маскарата». Волынский еще смолоду, когда в Персию ездил, кавказ¬ской нефтью интересовался, в России он стал первым ее исследователем. Даже составил для Петра I особое «Доношение», в котором загадочную природу нефти излагал, га¬дал на будущее, каких выгод можно от этой диковинки ждать. Не забыл неф¬ти бакинской и Соймонов, адмирал флота российского..
—А нельзя ли нефть по трубам перекачивать?—спро¬сил как-то Волынский.—Тогда бы иллюминацию нефтяную устроили.
— Попытка не пытка,—отвечал Соймонов.—Видывал я нефть, коя была чиста, как слеза младенца. А горела так— только успей отбежать подалее.
Возле Ледяного дома стоял ледяной слон в натуральную величину, из хобота он фонтан воды выбрасывал; на спине слона сидел ледяной персиянин. Пусть и дальше, решили, слон фонтанирует денно водою. Но теперь к слону подвели нефть по трубам, и ночью струю «нефти светлой» подо¬жгли — настало зрелище дивное! То же сделали и с дельфи¬нами—из распяленных губ чудовищ выкинуло вверх огнен¬ные струи... Дрова ледяные в каминах дворца тоже нефтью смазывали — они горели в печи, как настоящие, и даже теп¬ло излучали.
 Однако расход нефти был велик—сотни пудов ее на дню сгорало. Для подачи нефти от крепости Петро¬павловской были по Неве трубы проложены, по которым нефть насосами исправно перекачивалась. Такого смело¬го обращения с нефтью нигде еще не ведали—первый в мире нефтепровод заработал в России, но сделано это было исключительно ради «дурацкой свадьбы»!
А потом снова на долгие годы про нефть забыли…»
В.Пикуль «Слово и дело»

Ленинская премия – это, конечно, высокая честь. Только в каких условиях работали люди, чтобы ее заслужить? Иногда – к сожалению – в нечеловеческих. Со стороны это было особенно заметно, не случайно Владимир Высоцкий посвятил труду нефтяников и геологов две песни подряд. Которые – редкий случай в биографии барда! – были опубликованы в сибирских газетах.
 «Революция в Тюмени»
В нас вера есть, и не в одних богов!
.. Нам нефть из недр не поднесут на блюдце.
Освобожденье от земных оков —
Есть цель несоциальных революций.
В болото входит бур, как в масло нож.
Владыка тьмы, мы примем отреченье!
Земле мы кровь пускаем — ну и что ж, —
А это ей приносит облегченье.
Под визг лебедок и под вой сирен
Мы ждем — мы не созрели для оваций, —
Но близок час великих перемен
И революционных ситуаций!
В борьбе у нас нет классовых врагов —
Лишь гул подземных нефтяных течений, —
Но есть сопротивление пластов,
И есть, есть ломка старых представлений.
Пока здесь вышки как бамбук росли,
Мы вдруг познали истину простую:
Что мы нашли не нефть — а соль земли,
И раскусили эту соль земную.
Болит кора Земли, и пульс возрос,
Боль нестерпима, силы на исходе, —
И нефть в утробе призывает — «SOS»,
Вся исходя тоскою по свободе.
Мы разглядели, различили боль
Сквозь меди блеск и через запах розы, —
Ведь это не поваренная соль,
А это — человечьи пот и слезы.
Пробились буры, бездну вскрыл алмаз —
И нефть из скважин бьет фонтаном мысли,
Становится энергиею масс —
В прямом и тоже переносном смысле.
Угар победы, пламя не угробь,
И ритма не глуши, копытный дробот!..
Излишки нефти стравливали в Обь,
Пока не проложили нефтепровод.
Но что поделать, если льет из жерл
Мощнее всех источников овечьих,
И что за революция — без жертв,
К тому же здесь еще — без человечьих?
Пусть скажут, что сужу я с кондачка,
Но мысль меня такая поразила:
Теория «великого скачка»
 В Тюмени подтвержденье получила.
 И пусть мои стихи верны на треть,
 Пусть уличен я в слабом разуменье,
Но нефть — свободна, не могу не петь
Про эту революцию в Тюмени!

Но одной боевой отваги, той, что почувствовал поэт, побывав у геологов, нефтяников Севера, вряд ли хватило бы, чтобы освоить необжитый регион на севере страны.
Нелишним будет напомнить, как складывалась биогра¬фия топливно-энергетического комплекса Тюменской об¬ласти.
Альтернатив созданию и ускоренному развитию За¬падно-Сибирского нефтегазового комплекса, по мнению специалистов, в конце 50-х уже не было. Старые нефтя¬ные районы давно работали с предельным напряжением, все труднее удавалось достичь хотя бы мизерных приро¬стов добычи в Татарии, Башкирии.
Специалисты говорили, что лет через пять — семь до¬быча упадет до 40 миллионов тонн. Дешевая нефть в лю¬бое время могла обернуться катастрофой. Экономику страны могло спасти только чудо. Таким чудом и стало известие о необъятных залежах тюменской нефти, а за¬тем и фонтан шаимской нефти в 1960-м.
Справедливости ради следует сказать, что сведения о возможных залежах нефти за Уралом появились еще в XIII—XIX веках. Первые, очень общие представления о геологии Западной Сибири высказаны в 1786 году в книге Паласса «Путешествие по разным местам Российского го¬сударства», затем в 1840 году в «Естественной истории Оренбургского края» Эверсмана. Из этих работ следова¬ло, что под болотами, озерами на очень большой глубине залегают скальные породы палеозоя и допалеозойского возраста. А в начале XX века стали появляться заявки на разведку нефти в Западной Сибири. Горный департамент установил для Тобольской губернии «подесятинную плату на 1903 год за разведки на нефть», а в 1911-м промышлен¬ное товарищество «Пономаренко и К°» получило в Тоболь¬ске «дозволительное свидетельство» на разведку нефти в низовьях реки Конды».
Уже при советской вла¬сти в 1932 году академик И.М. Губкин в беседе с корреспондентом «Правды» высказывает мнение о не¬обходимости «начать систематические поиски нефти на восточном склоне Ура¬ла». И они начались. С 1935 года проводились разведоч¬ные полевые геофизичес¬кие работы, затем буровая разведка. Установлены многочисленные нефтепроявления, но из-за войны ра¬боты пришлось прервать.   
После войны геологов ждала большая удача — 21 сентября 1953 года в Березове ударил газовый фон¬тан, а в июне 1960-го была получена промышленная нефть на Шаиме.
Но это не значит, что геологам, доложившим руководству страны еще на рубеже 60-х о значительных залежах тюменской нефти, сразу поверили. Несмотря на то, что тюменские власти добивались увеличения тем¬пов геологоразведочных ра¬бот, денег на разведку отпус¬калось мало, что затормозило на годы открытие месторождений. Более того, молодому геологу Фарману Салманову, возглавившему первую экспедицию за тюменской нефтью, незадолго до больших открытий было велено свертывать работы.
Так что Высоцкий схватил самую суть событий, более того – передал переживания людей, в этих событиях участвующих.
Один чудак из партии геологов
 Сказал мне, вылив грязь из сапога:
«Послал же бог на головы нам олухов!
 Откуда нефть — когда кругом тайга?
 Раз деньги вам отпущены — на тыщи те
 Постройте, что ли, ресторан на берегу:
Вы ж ничего в Тюмени не отыщете —
В болото вы вгоняете деньгу!»
И шлю депеши в центр из Тюмени я:
«Дела идут, все боле-менее!..»
Мне отвечают, что у них такое мнение,
Что меньше «более» у нас, а больше «менее».
А мой рюкзак
Пустой на треть.
«А с нефтью как?»
«Да будет нефть!»
Давно прошли открытий эпидемии,
И с лихорадкой поисков — борьба, —
И дали заключенье в академии:
В Тюмени с нефтью — полная труба!
 Нет бога нефти здесь — перекочую я:
Коль бога нет — не будет короля!..
 Но только вот нутром и носом чую я,
 Что подо мной не мертвая земля!
 И шлю депеши в центр из Тюмени я:
«Дела идут, все боле-менее!..»
А мне отвечают, что у них сложилось мнение,
Что меньше «более» у нас, а больше «менее».
Пустой рюкзак —
Исчезла снедь...
«А с нефтью как?»
«Да будет нефть!»
И нефть пошла!
Мы, по болотам рыская,
Не на пол-литра выиграли спор —
Тюмень, Сибирь, земля ханты-мансийская
Сквозила нефтью из открытых пор.
 Моряк, с которым столько переругано,
 — Не помню уж, с какого корабля,
 — Все перепутал и кричал испуганно:
«Земля! Глядите, братики, — земля!»
 И шлю депеши в центр из Тюмени я:
«Дела идут, все боле-менее»,
Что — прочь сомнение, — есть месторождение,
Что — больше «более» у нас и меньше «менее»...
Так я узнал —
Бог Нефти есть, —
И он сказал:
«Бурите здесь!»
И бил фонтан и рассыпался искрами,
При свете их я бога увидал:
По пояс голый, он с двумя канистрами
 Холодный душ из нефти принимал.
 И ожила земля, и помню ночью я
 На той земле танцующих людей...
 Я счастлив, что, превысив полномочия,
 Мы взяли риск — и вскрыли вены ей!

Многие специалисты  считали, что нефть нужно добывать в необходимых количествах, при условии проведения политики энергосбережения, увеличения объемов геологоразве¬дочных работ. Но партийные руководители и слышать не хотели о том, что советская нефтяная отрасль находится на пике своих возможностей.
Это именно в тот период, по словам Валерия Грайфера, ретивые администраторы в высших эшелонах власти стали делить нефтяников на оптимистов и пессимистов. Оптимисты говорили, что будут еще новые самотлоры, тем самым развращая руководство страны ни чем не под¬крепленными прогнозами. Но если нефть в неограничен¬ных объемах будет всегда, зачем развивать другие отрас¬ли, заниматься экономикой?! Сиди себе на нефтеигле. Пессимистов, высказывающих тревогу по поводу нефтя¬ного будущего страны, в высоких кабинетах не очень привечали: они омрачали радужные перспективы.
К середине восьмидесятых проблемы в нефтяной от¬расли только накапливались: сказывалась губительная политика, проводимая руководством страны в отноше¬нии «локомотива» отечественной экономики.
Об этом в своей книге «Триумф и трагедия. Развитие нефтегазового комплекса СССР в 1960—1980-е годы» пишет М.В. Славкина:
«...не выделяя достаточных средств, руководство страны не только давало крайне напряженные планы, но и каждый год требовало добыть дополнительно 2— 2,5 миллиона тонн нефти....
Но долго так, разумеется, продолжаться не могло. Ре¬зультаты порочной тактики проявились уже в начале 80-х годов, когда произошло заметное снижение средне-годового прироста, а в 1985 году — даже падение добы¬чи, по сравнению с 1984 годом на 12 миллионов тонн. Чтобы оценить масштабы бедственных последствий, приведем ряд статистических показателей, свидетель¬ствующих о том, в каком трудном положении оказалась нефтяная промышленность Западно-Сибирской неф¬тегазовой провинции (ЗСНГП) в начале 80-х годов. Прежде всего проанализируем динамику среднего деби¬та скважин в Тюменской области.
Средний дебит новой скважины, вводимой в эксплу¬атационный фонд в 1981 году, составил 56,6 тонны в сутки, а это в три с лишним раза меньше, чем дебит новой скважины в 1975 году. К середине 80-х этот показатель сократился уже в 4,3 раза по сравнению с уровнем 1975 года и опустился до 40 тонн в сутки.
Средний дебит действующей скважины тоже сни¬жался. В 1981 году этот показатель уменьшился в 1,7 раза по сравнению с уровнем 1975 года и составил 79,9 тон¬ны в сутки. В 1985-м. он снизился до 45,1 тонны в сутки, суточная добыча нефти сократилась в 3,01 раза.
При этом важно подчеркнуть, что если до 1976 года дебит новых скважин существенно превосходил дебит действующих, то теперь ситуация стала прямо про-тивоположной: суточная добыча действующих скважин была выше, чем у новых.
К этому добавляется и рост обводненности добыва¬емой в ЗСНГП нефти. Обводненность в 1981 году по срав¬нению с уровнем 1975-го выросла в 2,5 раза и составила 31 процент. В середине 80-х годов обводненность нефти увеличилась до 56,3 процента (т. е. по сравнению с 1975-м выросла почти в четыре раза).
Незначительно увеличилась и глубина скважин. Если в 1975 году этот показатель составлял 2267 метров, то в 1981-м — 2421, а в 1985-м — 2484.
Все вышеприведенные цифры убедительно показы¬вают, что к началу 80-х годов «сливки» нефтяной ре¬сурсной базы в ЗСНГП были сняты, и дальнейшее разви-тие нефтяной промышленности было невозможно без ввода в разработку новых, хоть и достаточно крупных и высокодебитных месторождений, ни в какое сравне¬ние не шедших с Самотлором.
В условиях, когда стали сокращаться возможности наращивания и даже сохранения уровня добычи лишь за счет уникальных месторождений, необходим был пере¬ход к другой политике. Теперь главные усилия стали на¬правляться на разработку обычных, так сказать, «сред¬них» месторождений».
«Вкус к большой нефти, — считает Валерий Грайфер, — постепенно снизил требовательность к оптимальной разработке месторождений. Я бы даже сказал так: раз¬мыл некие моральные, нравственные критерии негласно¬го, неофициального кодекса чести настоящих нефтяни¬ков, — так говорит сегодня он, нефтяник с 50-летним стажем. — Образно говоря, по стране катился нефтя¬ной вал — сначала богатое Туймазинское месторожде¬ние в Башкирии, затем фонтаны в Куйбышевской облас¬ти, феномен Ромашкинского в Татарии, Оренбург, Пермь.... Наконец, Западная Сибирь, с ее немеренными, казалось, вечными, неиссякаемыми запасами. Все больше возможностей открывалось для страны, нефтедоллар подставил надежное плечо правительству. И показалось, что многие процессы следует понимать упрощенно.
И, как ни странно, началось это «упрощенчество» с ученых. Было стремление создать перспективную тео¬рию разработки месторождений. Зачастую сложные гео-логические пласты представлялись в виде неких мате¬матических моделей равных показателей, равной прони¬цаемости. Гидродинамика, например, сводилась к поня¬тию пласта как трубы. И это развязывало руки в пер¬вую очередь проектантам. «Разработаем месторожде¬ние наиболее дешевым — фонтанным способом!» — вот основной принцип, по которому строилось освоение Ро¬машкинского месторождения, а затем и Самотлора. Вто¬рым был такой постулат: «Разработаем месторождение в безводный период!». Что это значит? Если месторож¬дение в нашем понимании — своеобразная труба, то нефть можно выдавливать водой с одного края, и так — до полного истощения пласта. Иначе говоря — вечером скважина полностью обводнилась, утром ее можно со спокойной совестью закрывать.
Но что же происходило на самом деле? Фонтанный период работы скважин оказался гораздо меньше, чем хо¬телось бы. Наступило время, когда скважины надо было переводить на механизированную добычу. А никаких баз, никаких специалистов, никакого оборудования в доста¬точном количестве и качестве для этого! Ничего, что-бы работать на основе механизации и автоматизации. И это в то время, когда отечественное нефтяное маши¬ностроение оставалось на крайне низком уровне...
…Бывали моменты я их называю «моментам малодушия»), когда хотелось все бросить к чертовой матери и уехать куда глаза глядят. Кто видел бурового мастера, плачущего в бессилии от комариного гнуса? Кто видел мгновенно провалившегося в болото бульдозериста на ДЭТ-250, выкарабкивающегося из лап смерти в болотной тине и водорослях? Кто видел, как в 40-градусный мороз сгора¬ет за 25 минут 16-квартирный дом, да еще и с людьми?! Очень много было неоправ¬данных жертв. В 1970 году на сессии Нефтеюганского горсовета  заведующая бюро ЗАГС доложила депутатам, что на днях зареги¬стрировала пятисотую кончину и среди них только две — своей смертью.
Все лето 1964 года в Нефтеюганск летали толь¬ко гидросамолеты. Если из Тюмени, то с Андреевского озера АН-2 на поплавках до¬бирался за пять—шесть ча¬сов при встречном ветре. В салоне на полу люди корчи¬лись от болтанки. Их рвало. Сами они и выйти не могли из самолета. Их выводили под руки. А каково спать, когда в помещении гудят комары? Ведь даже марлевые пологи не спасали. Прежде чем ложиться, разжигали  в противне костер из солярки и зеленой травы, чтобы дымом выгнать комаров. Так, промучившись ночь, не выспавшись, днем тоже видишь мало радости. Десятки про¬блем, которые надо решать...».
Освоение Западной Сибири хранит немало интригу¬ющих историй. Быть может, сегодня сибиряки, живущие в городах и поселках округа, даже и не подозревают, что поначалу суще¬ствовали разные, довольно фантастические проекты ос¬воения региона. Почему-то вспоминаются незамыслова¬тые стихи доморощенного поэта, которые мы часто ци¬тировали:
В топях и болотинах
просто негде сесть.
 Остров невезения
 за Уралом есть.
Этот «остров невезения» в действительности пред¬ставлял собой залитую водой равнину. Из Тюменской об¬ласти даже хотели сделать вторую Венецию. Предполага¬лось затопить равнину, построить систему каналов, по которым будут ходить не венецианские изящные гондолы, а промышленные суда — буровые, крановые. Понятно, что это пространство, на котором протекает сегодня жизнь более двух миллионов человек, оказалось бы фактически без¬жизненным.
Был еще и другой проект — на Оби планировали построить сеть крупных электростанций. В свое время мне пришлось быть консультантом фильма Михалкова -Кончаловского «Сибириада», там эта эпопея с электростан¬циями хорошо показана. Конечно, если бы подобный проект осуществился, вся область была бы залита водой. Во многом благодаря жесткой позиции Бориса Евдокимови¬ча Щербины и Геннадия Павловича Богомякова (бывших первых секретарей Тюменского обкома партии) освоение богатств Тюменской области проходило без затопления этой огромной территории.
Неимоверными усилиями в 60-70-80-е годы шло обуст¬ройство таежных болотистых земель, казавшихся не¬пригодными для жизни. Сотни миллионов кубометров грунта пришлось всыпать в эти болота, чтобы создать твердь и на ней возводить жилые дома, школы, детсады, всю социальную сферу.
Все там покоится на песке — дороги, промыслы, го¬рода и поселки. Стоят до сих пор и будут стоять сколь¬ко нужно. И все это придумано и сделано при участии Муравленко и Филановского.
В 1965-1989 годах, ник¬то не знал, как вести проектирование в условиях Тюменского Севера. В мире просто не было такого опыта. « Что такое Тюменский Север? Сплошь боло¬та, слабонесущие обводненные грунты, короткое лето, 40-градусные морозы, сильные ветра и высокая влаж¬ность. Еще никому не только не удавалось, но и в голову не приходило в таких условиях строить города, поселки, промышленные объекты.
Вспоминаю, как в начале 80-х годов проводилось большое совещание в Тюмени. Его вели заместитель Председателя Совета Министров В.Э. Дымшиц и пер¬вый секретарь Тюменского обкома партии Г.П. Богомяцов. Собрались представители всех промышленных ми¬нистерств — машиностроители, металлурги, строи¬тели. Обсуждение положения дел в ТЭК шло традици¬онно: чуть-чуть критики и самокритики, побольше — о прекрасных перспективах. Так шло до выступления Филановского, в ту пору начальника отдела Госплана СССР.
 Разумеется, он лучше нас, сидящих в зале, знал истин¬ное положение дел в отрасли, да и во всем народном хо¬зяйстве страны. Осторожный Дымшиц несколько раз перебивал Филановского, останавливал его, но Владимир Юрьевич сказал все, что считал нужным: и о высокой изношенности основных немодернизированных про-мышленных фондах, и о низком техническом уровне отечественного машиностроения, незначительной эф¬фективности финансово-экономической системы...
 В зале воцарилась гробовая тишина... Думаю, не только по¬тому, что были публично вскрыты язвы системы, но и сама бесстрашная форма и манера выступления произ¬вели потрясающее впечатление. До «перестройки», до того времени, когда мы сами заговорили о пороках со¬ветского строя и образа жизни, оставалось еще несколь¬ко лет «молчания ягнят».
Он в любых ситуациях оставался самим собой — ры¬царем без страха и упрека. Помнится, на одном из засе¬даний Президиума Совета Министров СССР премьер-министр Николай Рыжков, говоря о причинах очередной кризисной ситуации в стране, отметил, что Мини¬стерство нефтяной промышленности не очень настой¬чиво стремится увеличивать добычу нефти. И более того — не искусственно ли нефтяники снижают уро¬вень добычи, намереваясь тем самым диктовать свою волю правительству?
Я в то время, в конце 80-х, был начальником. Главтюменнефтегаза и заместителем министра, Филановский — первым заместителем министра нефтяной промыш¬ленности СССР. В зале присутствовал и сам министр Динков. Так вот, после столь серьезного обвинения из уст самого премьера все сидели и молчали как пришибленные. И тут вскочил и чуть ли не с кулаками ринулся к Рыжкову Владимир Юрьевич. Я едва успел удержать его за полу пиджака...
 «Как вы посмели подозревать нас в таком?! — разъярился Филановский. — Как вы смели оскорбить людей, которые дни и ночи не вылезают с промыслов? В тяжелейших условиях наши коллективы ведут добычу нефти. Это по милости правительства они прозябают в бараках и балках, замерзают и порою гибнут за нефть. А вы нас еще и обвиняете?!»
Вижу, что и Рыжкову стало не по себе, растерялся он, не знает, как реагировать. Кое-как мы успокоили Во¬лодю... Знаете, у любого чиновника в такой ситуации сработал бы инстинкт самосохранения. У любого, но не у Филановского! Он за честь отрасли, за честь нефтя¬ников готов был постоять где угодно и перед кем угод¬но.
Никто в середине 60-х не знал, как осваивать тюменс¬кие месторождения, работать на -Ведь не было жилья, никакой инфраструкту¬ры вообще. Уже в мое время (Грайфер возглавил Главтюменнефтегаз в 1985-м) в главке работало около 500 тысяч человек, а с членами семей — все полтора миллиона наби¬ралось. И всех надо кормить, одевать — обувать, детей учить и воспитывать. Но в 60-е годы бытовала иная точка зре¬ния, которая какое-то время находила поддержку у власть предержащих. Считалось так: надо освоить Западную Си¬бирь в короткие сроки, взять оттуда всю нефть и не тра¬титься на строительство поселков, тем более — городов. Нужно обойтись малым количеством людей при мини¬мальных же затратах на производство. Под этот постулат были разработаны и технологические принципы — толь¬ко интенсивная система разработки, акцент — на фонтан¬ный способ добычи. Если в Татарии, например, бурится три ряда эксплуатационных скважин, потом — нагнета¬тельный ряд и еще три ряда эксплуатационных, то есть идет полное вытеснение нефти из пластов, то в Сибири пред¬лагалось так: эксплуатационный ряд — нагнетательный.
Таким образом, темпы добычи задавались в два—три раза более высокие, чем в других нефтеносных регионах страны. Типичный и очень больной пример этого — судь¬ба уникального Самотлора. Ну, а коль собирались добы¬вать преимущественно фонтанным способом, то счита¬лось: не нужны штанговые и электропогружные насосы, не нужны соответствующие ремонтные базы и мастер¬ские. «Вам, — говорили нефтяникам приезжие теорети¬ки, — только фонтанную арматуру время от времени про¬тирать придется!»
Начальник главка В.И. Муравленко, понимая всю па¬губность такого подхода, не мог не бороться с его носи¬телями и исповедовал совершенно правильную мысль о том, что нужно сочетать вахтово-экспедиционный метод и систему нормального расселения людей, занятых на промыслах. Это была его идеология. Он рассуждал так: есть в нефтяном деле профессии, обладатели которых должны обязательно постоянно жить невдалеке от про¬мыслов. В первую очередь — руководители. Не могут два начальника промысла работать посменно!
А в ту пору уже строились, зарождались города. Не¬далеко от Нижневартовска находился поселок Мегион. И мегионское руководство предпочитало жить в Нижне¬вартовске — там ведь удобнее, комфортнее. А Виктор Иванович заставлял их жить там, где находились их кол¬лективы. Разумеется, никому не нравилось такое требо¬вание, но ослушаться «батьку» не могли. Кроме того, он считал, что у скважины должен быть один хозяин. Зна¬чит, оператор по добыче нефти должен жить тоже непо¬далеку от промысла, а не летать вахтой из других мест. Он должен каждый день наблюдать за жизнью скважи¬ны, чувствовать ее «настроение», если хотите. Но в то же время ремонтники, слесари, представители других обслу¬живающих профессий могут и должны работать преиму¬щественно вахтовым методом. И, конечно же, к этой ка¬тегории относились буровики. Не случайно цикл работы буровых бригад был привязан к времени, которое затра¬чивала бригада на бурение одной скважины — в среднем 15 дней. Эта задумка тоже была реализована Виктором Ивановичем.
Когда говорили: «Да, мы будем добывать в год миллиардов тонн си¬бирской нефти и триллион кубометров газа!», — то под¬разумевалось, — остальная страна может расслабиться и не работать.
 Муравленко и его главный инженер Филановский знали — это прямой и самый короткий путь к катас¬трофе. Мы помним, как Муравленко потихоньку начали оттеснять от любимого дела. Он не предпринимал резких шагов. Будучи человеком мудрым, горьким опытом на¬ученным, что прямая конфронтация с теоретиками экономического «оптимизма» приведет к тому, что можно мо¬ментально оказаться «в вакууме», лишившись абсолютно всех возможностей влиять на развитие событий.
И вот, для того чтобы иметь доступ в правительство и ЦК партии, где решались все основные вопросы жизни страны, он был вынужден терпеть, продолжая работать в такой, мягко говоря, тяжелой атмосфере. Думается, за последовательность и порядочность его уважали даже те, кто не разделял его осторожность в прогнозах. Во вся¬ком случае, самые высокие московские кабинеты для него были всегда открыты.
«Володя оказался между жерновами. С одной стороны, как начальник от¬дела нефтяной промышленности Госплана должен реа¬лизовывать стратегию народнохозяйственного плана, разрабатываемую этим ведомством. С другой стороны, понимал и наши аргументы. Мы, нефтяники, говорили, что зачастую госплановские задачи трудновыполнимы. «Требуете высоких показателей, а финансами обеспечи¬ваете процентов на 80», — возражали мы.
Работая в отделе нефтяной и газовой, промышлен¬ности Госплана, а затем снова в министерстве, Филановский много сделал для развития контактов российских нефтя¬ников с зарубежными фирмами, В первую очередь, это было связано с внедрением газлифтного способа эксплуатации месторож¬дений Западной Сибири. Перед российскими нефтяника¬ми тогда открылся «занавес»: делегации наших специа-листов побывали в США, Канаде, Японии, Англии, на Кубе. Было чрезвычайно интересно увидеть, как же работают наши коллеги в других странах, обменяться опытом.
 Только оказавшись на зарубежных промыслах, мы поня¬ли, что отечественная нефтяная промышленность — часть мировой. Сегодня это суждение кажется вполне логичным. Но тогда... Главное, что нас удивило — отста¬лость нашего «железа», допотопность отечественного оборудования на фоне зарубежных агрегатов, компрес¬соров. Мы понимали: отсталость эта диктовалась не¬разумными правилами стратегического построения не¬фтяной промышленности. Добывать нефть в нашей стране решено было фонтанным способом в безводный период. Значит, никаких насосов и внутрискважинного оборудования. Никаких способов автоэксплуатации, кро¬ме насосного и газлифтного, не понадобится. А за грани¬цей мы с завистью смотрели — на каком оборудовании работают наши коллеги.
И вот что еще было обидно: многие идеи, прижившиеся там, были российского происхождения. Газлифт был придуман инженером Шухо¬вым, штанговые насосы-качалки изобрел русский инже¬нер Иваницкий, а горизонтальное бурение родилось в недрах института бурения. Когда-то еще в Татарии мы проводили первые гидроразрывы, а потом из-за отсутствия должного оборудования от технологии отказались. Теперь к нам приезжают зарубежные специа¬листы и проводят глубокопроникающие гидроразрывы, продают нам таким образом российские идеи за сотни тысяч долларов.
Но справедливости ради следует сказать и о другом:с точки зрения организации нефтяного хозяйства, сис¬темного освоения нефтяных месторождений, мы дава¬ли фору нашим зарубежным коллегам. Возьмите исполь¬зуемое во всем мире внутриконтурное или законтурное заводнение — это же наше изобретение. За границей не увидели мы и общей системы разработки месторожде¬ний. На любом месторождении — сотни контрактников, и каждый десять своих скважин пытается эксплуатиро¬вать по-своему. Главная цель — максимум прибыли,
Некоторые нефтяные страны, такие как Венесуэла, просто жаловались, что американцы «закрыли» им какие-то альтернативы, которые существуют в мире при раз¬работке месторождений.
Как известно, в конце 70-х годов венесуэльская нефтя¬ная промышленность была национализирована. Министр нефтяной промышленности, побывав в Союзе, увидел много нового, что было ему неизвестно. Но американцы были заинтересованы в том, чтобы Венесуэла усваива¬ла лишь их опыт.
Филановский, когда появилась такая возможность, очень много ездил по миру, изучал чужой опыт. Все самое передовое пытался внедрить дома. Его соратником был выдающийся инженер нефтяной промышленности Александр Джавадян, и в результа¬те их совместных усилий внедрялись в России новые тех¬нологии, создавалось необходимое оборудование для не¬фтяной промышленности.
Филановский очень плодотворно и успешно работал с нефтегазодобывающими объединениями. Все руководители знают: ты можешь сколь угодно суетиться, но если у тебя нет соратников, сподвижников, способных подхватить и внедрить новые идеи, — все будет напрас¬но. Я помню целую серию совеща¬ний, посвященных, вопросам автоматизации. «Методом мозговой атаки» участники одного из совещаний, кото¬рое мне особенно запомнилось, пытались найти ответ на вопрос «является ли скважина объектом автомати¬зации?»
На самом деле существует множество различных па¬раметров, которые характеризуют работу скважины: буферное и затрубное давление, качество нефти, содер¬жание воды, количество газа, количество парафина, со¬стояние насоса. Были ученые, которые все эти парамет¬ры в своих проектах намеревались связать в систему дис¬петчеризации. Системы получались слишком громоздки¬ми. Представляете, десять параметров с каждой сква¬жины! А этих скважин тысячи! Таким образом, появля¬ется десять тысяч объектов автоматизации, работа¬ющих под открытым небом — в дождь, в снег...
 И тем не менее такие системы внедрялись. Нужно было только придер-живаться единой позиции: достаточно одного парамет¬ра — работает ли скважина «в систему». Надо знать главное: в эксплуатации скважина или нет. Для этого предлагалось ставить на скважине датчик, и если он по¬казывал наличие потока, это говорило о том, что сква¬жина работает, за остальными же параметрами следит оператор. Такой подход, с одной стороны, упрощал раз в десять все системы автоматизации, а с другой — делал их более надежными для внедрения.
Филановского многие побаивались — за строгость в голосе, некоторую суровость облика, а он был очень до¬верчивым человеком. Обмануть его было проще простого. Зная за собой такую слабость, он всякий раз накануне первого апреля строго предупреждал меня: знай, демагог, на твои шуточки я больше не попадусь. Напрасно не старайся. («Демагог» в его лексиконе было ругательным словом.) И с какой-то необъяснимой покорностью судьбе вновь попадал в мои сети.
   Так однажды я заставил его сходить в Кремль перво¬го апреля. А дело было так. Звоню рано утром и чуть из¬мененным голосом, от имени секретаря Дымшица, зампреда Совета Министров (он курировал нефтяную про¬мышленность), сообщаю, что Вениамин Эммануилович ждет его в своем кабинете. Вдруг слышу в трубке удивленный голос Филановского: «Но ведь он должен сегод¬ня быть в Нижнем Новгороде?!» Для меня это было пол¬ной неожиданностью, про планы Дымшица я не знал. Но тут смотрю в окно и продолжаю настаивать на приезде фила в Кремль: «Но вы бы посмотрели, Владимир Юрье¬вич, в окошко-то, какой там туман...» На этом наша бе¬седа подходит к концу.
 Но действие развивается. Вско¬ре на пороге приемной Дымшица появляется Филановский, вызывая удивление секретаря: «Меня Дымшиц ждет». «Но он же в Нижнем Новгороде»... Я в ту секунду Фила не видел. Но думаю, что в этот момент ему захоте¬лось посмотреть на календарь... Потом, когда он остыл, мы с ним вместе посмеялись. Он все сокрушался: «Ну причем тут туман? Я же знал, что в Нижний Дымшиц едет поездом».
Таких первоапрельских розыгрышей в нашей жиз¬ни было немало. Как-то таким же утром звоню ему до¬мой. «Володя, говорю, ты давно на даче-то своей был?» «А в чем дело?» «Да ведь твое Крекшино топит. Я сейчас утренние газеты смотрю, все об этом только и пишут. На¬воднение там».
Фил срывается и едет спасать свой домишко. «Опять попался...», — только и сказал мне при встрече.
Его доверчивость была безграничной. Он очень лю¬бил людей и старался видеть в них добрые черты. Когда его в Казани утверждали на бюро обкома начальником НГДУ, в качестве общественной нагрузки Володе пору¬чили сделать из рецидивиста настоящего советского че¬ловека. Это было где-то в 1957—58-м. Страна в тот год была охвачена любовью к людям трудной судьбы. На очередном пленуме партии Никита Сергеевич в своем докладе с болью говорил о судьбе рецидивистов.
История такая: как-то вечером вышел Никита Серге¬евич в садик, а навстречу рецидивист, засовывающий яблоки за пазуху. Охрана остановила. Никите Сергее¬вичу захотелось поговорить по душам. И задержанный поведал гражданину Хрущеву горестную историю сво¬ей жизни. Вышел из тюрьмы, а на работу не берут. Вот и приходится яблоки у главы государства-воровать. Никита Сергеевич решил человеку помочь, перековать, так сказать. И ведь получилось; через год тот был ударни¬ком коммунистического труда. И вот когда все это ген¬сек рассказал товарищам по партии на пленуме, всем захотелось подхватить почин. Вся страна только и дела¬ла, что ставила на путь истинный оступившихся.
Именно в эту кампанию попал к Филановскому не¬кто Шерман. Его — одного из самых известных татарс¬ких рецидивистов — только что выпустили на свободу. Он был не просто авантюрист и жулик, Шерман был идеологом преступного мира... Будучи в тюрьме, он вы¬пустил брошюру «Почему мы воруем». Я тоже был с ним знаком, процесс перевоспитания проходил на моих гла¬зах, и потому подробности «перековки» остались в моей памяти довольно отчетливо.
Володя, как настоящий последователь Макаренко, поставил Шермана на ответственный участок, назначив старшим инженером отдела материально-технического снабжения. Так сказать, «и щуку бросили в реку». Шер¬ман был страшно удивлен такому повороту судьбы, и даже тронут доверием незнакомых ему людей. Но ока¬завшись в родной стихии снабжения, он придумывал изощренные, но никак не согласующиеся с советским законодательством проекты. Его воспитывали на собра-ниях коллектива, он божился, что ни одной копейки не взял, жалобно рассказывал о своей «судьбе-злодейке», и Филановский брал его на поруки. Видно было, что пе-ревоспитание — процесс в истории с Шерманом беско¬нечный, и до такого результата, какого достиг Никита Сергеевич со своим рецидивистом, филу ой как дале¬ко...
Был такой случай: приезжает Шерман по делам в Бугульму, в контору. Хватает трубку и начинает ругаться:
«Степаныч, как же так? Я просил тебя дать холодильни¬ки для столовой, а ты мне семейные поставил». Это, за¬метьте, 61-й год. Холодильник — роскошь и заветная мечта каждой советской семьи. А в конторе одни женщины-операторы. Они с интересом следят за телефонным раз¬говором. Шерман продолжает: «Что мне с семейными делать? Продавать? Хорошо».
Тут его окружают женщины и просят продать эти зло¬получные холодильники им. Собирают деньги и угова¬ривают Шермана их взять. Ну что, скажите, делать Шерману? Он их берет и едет в Крым с подружкой кутить. Но прежде возьмет деньги на холодильник и у начальни¬ка промысла. Но и это не все. Шерман не был бы Шерманом, если бы не мотивировал научно свои действия. На¬чальнику промысла он напишет письмо:
«Дорогой Бабкен Иванович! Вы, наверное, обижае¬тесь на меня, а зря. Когда вы мне давали деньги, то сказа¬ли, что получили премию. А что такое премия? Это об-щественный продукт, созданный трудом коллектива на¬шего социалистического общества. Вы получили от это¬го пирога кусок, а я — нет, вот и пришлось взять свою часть...»
И опять было собрание. И снова женщины плакали. И мужики соглашались взять на поруки.
 Но Володя и сам мог подшутить и оценить розыгрыш. Когда он работал начальником НГДУ в Джалиле, к нему должны были приехать на совещание научные работни¬ки. Добрались они до Альметьевска и ищут, кто бы их подбросил до Филановского. Им говорят: вон, мужик на «бобике» в ту сторону едет, Подходят: мужик, довезешь? Тот соглашается, ученые сбрасываются по рублику, и за трешку благополучно прибывают в пункт назначе¬ния. Какого же было удивление их, когда в начальнике НГДУ Филановском, собравшем их на совещание, они узнали мужика на «бобике». Пока они приходили в себя, Филановский вернул им по рублю...
Запомнился и весьма ранний эпизод из татарского периода. Вчерашние студенты, мы, в красивой форме, в форменных фуражках только-только приехали по распределению в Альметьевск. Кругом — грязи по колено. А Володя из нас оказался самым обеспеченным — у него были ботинки с галошами. Вот как-то мы идем по этой грязи с промысла. И Володя теряет в черноземной каше галошу. Ну не оставаться же в одной? Он тут же снимает вторую и забрасывает куда-то вдаль. Приходим домой. Отмываем у крыльца в корыте свои ботинки. И тут Филановский неожиданно видит на ноге галошу, которую считал потерянной. Но другую-то, выброшенную, в этом бездорожье уже не найти! «Но как ты мог собственны¬ми руками взять и выбросить галошу?», — «успокаива¬ли» мы раздосадованного на себя друга...
У Филановского был необычайный вкус к работе с молодежью. Он искренне любил молодых коллег и старался передать им все, что знал и умел сам. И не только в профессио¬нальном плане, но и в житейском. Ему очень нравилось во время длительных поездок по месторождениям на ма¬шине беседовать с попутчиками, узнавать все мелочи их жизни, мысли, расспрашивать о мечтах и чаяниях собе¬седников. Ненавязчиво советовал, как поступить в той или иной ситуации. Любой человек был ему интересен и дорог. И люди отвечали ему тем же.
Быть может, сами суровые реалии жизни на нефтепромыслах, особенно в Сибири, не оставляли на иного выбора, как дорожить друг другом, заботиться о ближнем, в критические минуты забывая о себе. Сколько трагедий случилось в то время! Чаще всего зимой, в лютые пятидесятиградусные морозы, в мартовские метели. Когда кажется, что весь белый свет кончается перед твоим лицом, чуть ли не в шрамы исхлестанным    снежной шрапнелью. Бывало, люди замерзали буквально в нескольких метрах от буро¬вой, от жилья.
 Филановский знал цену человеческой жизни и потому самым  строгим образом спрашивал с тех, кто не желал скрупулезно выполнять инструкции по безопасности.  Они ведь не только у военных написаны кровью. У  нефтяников — тоже. Но за-рекаться, как гласит на¬родная мудрость, ни от чего не следует. Случалось и сам Владимир Юрьевич по¬падал в непредвиденную заваруху. И тогда на по¬мощь Учителю приходили те, кого еще вчера он учил азам выживания на Севере.
...Однажды мы с ним по¬летели на вертолете из Сургута в Пурпе — отдаленный северный поселок. С грехом пополам добрались до широты Когалыма. С грехом — потому, что попали в сплошной туман — не то что земли, вообще ничего не видно. Ну, ничего, пошли дальше. А экипаж попался нам по-своему замечательный — вахтовики из Туркмении. И ребята откровенно растерялись.
 А дело было зимой, мороз жуткий, ветер. Признаться, нам стало не по себе. И я, как старший, принял решение — возвращаемся в Когалым. А там уже знали о нашей беде, вызвали самого опытного диспетчера, словом, приняли все меры для бе¬зопасной посадки. Но тем не менее, как вспомню те ми¬нуты, дрожь пробирает. Приземлились. И буквально через десять минут в аэропорт примчались молодые ру¬ководители объединения «Когалымнефтегаз». Забрали нас «в охапку», отвезли в поселок (тогда еще Когалым не был городом), обогрели, накормили, и мы будто заново родились! А на следующее утро уже на машинах стали пробиваться в Пурпе.
 Для чего я это рассказываю?! Ра¬зумеется, этот эпизод никак не повлиял на дальнейшую карьеру способного нефтяника и молодого руководите¬ля Вагита Алекперова, хотя через несколько лет именно мне и Володе довелось рекомендовать его на высокую должность заместителя министра нефтяной промыш¬ленности СССР. Филановский, уже в ту пору москвич, не хуже нас знал неписаные законы Севера. Сложилась ситуация, в которой надо спасать не высокое начальство, а просто людей. И нефтяники спасали коллег, своих стар¬ших товарищей. Без всякого пафоса и расчета. Потому что знали по собственному опыту — с Сибирью не шу¬тят.
 И мы с Владимиром Юрьевичем, будучи уже в боль¬ших чинах, не меньше, чем производственными дости¬жениями, гордились тем, что вместе с нами выросло це¬лое поколение настоящих нефтяников, дорожащих сво¬им делом, оберегающих свои честь и достоинство, насто¬ящих мужчин. Да, сегодня они живут и работают уже в иное время, в иных условиях и обстоятельствах. Но остаются такими, какими воспитал их Север, - с кремневым характером, но чуткой, отзывчивой душой».
А как вспоминают те времена «простые люди», которые, собственно и совершали ежедневные незаметные подвиги? Какими в их памяти остались те годы на «острове невезения». В это трудно поверить, но вспоминают, как счастливые. Например, буровой мастер С.И.Пономарев:
«…1972 год, сентябрь. На трудовом фронте без больших перемен, дела идут, все нормально, стабильно. Стабильность — это уже хорошо. Квартиру новую за труд свой получил по проспекту Набережному, дети, Сашенька и Виктор, перешли учиться в школу рядом с домом. Ирина Константиновна, жена моя, пирожки по-прежнему печет. Правда, ребята на перемену перестали бегать домой, взрослеют.
Утро прекрасное. Внутри меня все ликует: огромный душевный порыв. Как прекрасна жизнь! Художники и писатели в таком состоянии создают шедевры, спортсмены становятся олимпийскими чемпионами. А буровики — буровики тоже ставят рекорды.
Буровая на Солкинской площади — установка БУ-80. Я вел вахту исподволь, готовил ее к новому рекорду. Это была настоящая симфония труда. Каждая операция выглядела законченной, как штамп. Мой порыв передался вахте, и мы творили чудеса.
За восемь часов работы наращивалось по одной трубке тремя элеваторами. Мы пробурили 818 метров! Триумф труда, триумф всей вахты моей. Олимп в моей карьере бурильщика.
Все прошло по программе. Были и поздравления, и тосты, поднятые во славу труда. Пришел меня поздравлять и мой товарищ по бригаде Еремина бурильщик Пронин. Мы отдельно посидели с ним в неформальной, как сейчас говорят, обстановке. "Федор Тимофеевич, — говорю, — я новый вызов тебе бросил". "Нет, Сергей Иванович, — отвечает он мне, — этот рекорд проходки останется уже навсегда".
 Что я мог ему ответить?! Я был в душе с ним согласен, но из скромности промолчал. А в 1974 году свершилось то, к чему так долго готовили бригаду Еремина: сто тысяч метров проходки, семивахтовкой, на двух буровых установках. Бригада ценой невероятных усилий достигла все же стотысячной проходки.
1975 год, середина мая. Указ Президиума Верховного Совета о награждении орденами и правительственными наградами большой группы буровиков, нефтедобытчиков, вышкарей. Среди них и я, бурильщик Сергей Пономарев. Надо лететь в Тюмень, а срочного рейса в областной центр нет. В аэропорту предложили выход: нашли грузовой АН-12, сделали из досок скамейки по ширине фюзеляжа, и всех нас, кандидатов на ордена, пригласили на борт. Среди нас много было женщин, и я, как джентльмен, решил уступить дорогу: последним поднялся через задний люк в самолет.
На скамейках уселись довольно плотно. Техник предупредил: ноги подтяните под скамейку, иначе можно травмировать закрывающимся люком. Взлет — и АН-12 лег курсом на Тюмень. А в голову лезли непрошеные мысли: вдруг летчики дернут не за тот рычажок, а люк-то откроется, мы тут как тут — на вылет готовы?! Одно утешало: самолет очень низко летел, падение будет недолгим.
Тюмень, концертный зал, где собралось все руководство нефтяной промышленности СССР: министр Валентин Дмитриевич Шашин, Виктор Иванович Муравленко — начальник Главтюменнефтегаза и многие другие. Министр вручал ордена. Звезды Героя Соцтруда прикреплял саморучно на лацканы пиджаков награжденных, как бы подчеркивая особую значимость момента. Но через некоторое время подустал и уже вручал коробку с орденом в руки.
—Пономарев Сергей Иванович!— объявили.
 Я поднялся, Шашин пожал мне руку и, вручая коробку с орденом Трудового Красного Знамени, коснулся висевшего на моей груди ордена "Знак Почета" и пожелал новых наград. Новый орден мне помогли прикрепить на грудь уже в зале. Так я стал дважды орденоносцем.
Потом был концерт для нас. Знаменитый тогда танцор Шубарин на сцене творил чудеса. Я смотрел и думал: вот профессионализм в его лучшем проявлении, этот человек достиг в танце олимпийских высот. Сбылась и моя мечта, в бурении я тоже достиг совершенства. Его еще могут превзойти, меня уже никогда. Навсегда вошел в историю скоростного бурения рекорд — 818 метров за восьмичасовую вахту.
Утром в тюменском аэропорту АН-12 с деревянными скамейками вновь ждал нас, мы погрузились и — вперед, на Сургут. Вновь очень низко летели.
Что ж, ордена заработанные вдохновляют. А вскоре мне предложили принять буровую бригаду, приехавшую из Куйбышева. Меня представили членам бригады. Все были в сборе на кусту. Знакомое лицо: Елисеев Иван Федорович. Я поздоровался с ним, а он пожал мою руку. Обо мне уже знали: выгоню, если что не так. Моя бригада стала одиннадцатой по счету в УБР.
Все вахты проверил на трудоспособность, кто на что способен. Дал испытательный срок одному бурильщику: если всю работу в вахте не перестроит, работать не будет. Он так и не сумел, пришлось пожелать счастливого пути. Уехал в Куйбышев. Покорить Север он не сумел, но Север от этого выиграл.
Прошел месяц. Люди поняли: на глотку не возьмешь, надо работать. И работа пошла. О цене мне говорить не хочется, все через колено ломать надо было.
Это была вторая половина 1976 года. К его завершению мне как буровому мастеру удалось все-таки приучить бурильщиков к новым геологическим условиям Западной Сибири. Народ-то в основном был приезжий.
 Если сравнить бурение в Центральной части России и на Украине, где я неплохо знал технологию, там надо работать спокойно и размеренно, геологический разрез позволяет держаться стенкам скважины. Один пример. Если под Черниговом на Украине, чтобы пробурить скважину глубиной 3 200 метров, необходимо затратить 280 долот, то в Западной Сибири на это уйдет 15-20 долот. Разница огромная. Стенки скважины долго не могут стоять. Они насыщаются фильтратом, а затем просто рушатся, и сам ствол теряется. Только взвинтив темпы бурения, можно пробурить качественную скважину.
Год 1976-й закончили благополучно — и план выполнили, и травматизма избежали. Бригада обкатана, можно заявить о себе во весь голос. Трудом заявить рождение новой буровой бригады. В УБР лидерство бригад поменялось. Вениамин Степанович Федорин, молодой, энергичный буровой мастер, смог создать хорошую комсомольско-молодежную бригаду. Дело у него пошло, у молодых было много энтузиазма.
 В 1974 году в Сургутское УБР-1 перешел работать из Нефтеюганска Вениамин Максимович Агафонов, Герой Соцтруда. Естественно, все внимание — ему, а значит, и дефицитные материалы, новое оборудование — тоже. И я решил доказать, что можно добиться скоростной проходки и без этого.
 Мы тогда бурили все подряд, что нам давали, а это всегда бездорожье и старое оборудование. В 1977 году на Федоровском месторождении три бригады — Пономарева, Агафонова и Мордвина (Федорина) — преодолели 50-тысячный рубеж. Другими словами, сработали на равных с Агафоновым.
Болота, дороги нет. Трубовозы по полтора-два километра трубы не довозят. Тракторами волоком на подсанках таскаем. Мне очень тяжело пришлось в 1978 году. Боролся в основном с трудностями природно-рельефного характера. Я выдал все, на что был способен в тех условиях, шел на трудности с открытым забралом. Бригада видела во мне лидера, поддерживала меня и помнила, что я крепко заботился о людях.
 Елисеев Иван Федорович крупно мне помогал. Он видел, я работаю на износ, и у нас тандем получился. Успех бригады явно просматривался.
Однажды вызвали меня в ПТО управления и дали прочитать условия социалистического соревнования на 1978 год. Главная награда — первая буровая бригада, покорившая шестидесятитысячный рубеж на Федоровском месторождении, получит премию в общем объеме около 100 000 рублей. Буровому мастеру автоматически "уазик" легковой и квартиры, нужные бригаде.
 Две бригады явно претендовали, моя и Агафонова. А приз-то один.
Я бросил на чашу весов все свое мастерство, сутками, если нужно, стоял за тормозом, все брал на себя. И мы победили, итог — 61 252 метра.
 В мой адрес пошли правительственные телеграммы. Мы были на седьмом небе. Результат — лучшая за 1978 год буровая бригада нефтяной промышленности СССР. От УБР, объединения, главка и министерства премия набежала — в общей сложности те самые 100 тысяч рублей. А "жигуленок" стоил пять тысяч. Это была самая большая за всю историю тюменских нефтяников премия.
На одном из партхозактивов, примерно в конце 1976 года или в начале 1977-го, меня представили (я был в президиуме) Николаю Алексеевичу Мальцеву, сменившему Шашина на посту нефтяного министра. Он взял меня под руку, и где-то минут пять мы с ним прогуливались по фойе, ведя профессиональный разговор.
 Человек я эмоциональный, независимый, но не каждый день приходится прогуливаться с министром. На Мальцеве был замечательный костюм, и уже расставаясь, я спросил: где шьете такой замечательный костюм? Он мне ответил что-то. Прощаясь с министром и, пожимая друг другу руки, я сказал: у меня будет такой же костюм. Это вызвало всеобщее оживление и улыбки.
И вот наступил 1979 год. Подведены итоги. Первое место заняла моя бригада, лучшая в СССР. Март месяц, первая половина. Мне сообщают: я приглашен на коллегию министерства в Москву.
 И вот мы в министерстве. Не все нам понравилось в выступлениях должностных лиц. В Тюмени и Сургуте значительно содержательнее проходили партхозактивы, более конкретный шел разговор. А здесь, на коллегии, все расплывчато, одни благие намерения. На другой день — работа по секциям. За столом за председателя Грайфер Валерий Исаакович восседал, начальник отдела.
 Тема нашей беседы — как увеличить доразведку вводимых в эксплуатацию новых месторождений нефти. Разговор шел как-то вяло, беспредметно. Я сидел у окна, облокотившись на подоконник, рассматривая Кремль. Сижу, на Кремль смотрю и молчу. Слава Богу, закругляются, друг друга благодарят. И я встал, понимая, что больше мне в министерстве на коллегии не бывать. Не мудрствуя лукаво, один к одному пересказал, как происходит доразбуривание месторождения в процессе эксплуатационного бурения.
У любой бригады буровой заложен отбор керна в скважине, это автоматически вытекает из условий соцсоревнования. Однако отбирая керн и соревнуясь с другими бригадами, фактически лишаешься возможности победить в соревновании с теми, кто керн не отбирает. А значит, прощай и премиальные. Большое и полезное сделали бригады.
 И руководство, и геологическая служба благодарят на словах бригаду за хороший вынос керна, точно, в нужный интервал отобранный, а реально бригада осталась без денег. Что надо делать? Разработать и утвердить новые мероприятия, и в них заложить поощрение за отбор керна. Условия создадут — тогда бригады будут стоять в очереди на отбор керна, станут соревноваться за право отбора керна.
Я сел в гробовой тишине. Грайфер в тиши произнес: "Хорошее вы, Сергей Иванович, заложили зерно. — И, обращаясь к своим сотрудникам: — Вот над чем нам надо поработать". И седые головы в знак согласия закивали. Мне Грайфер подал руку, поблагодарил за выступление. Вдохновленный одобрением этого умного человека, я сказал: "Рубль должен управлять производством. Энтузиазм — это, конечно, хорошо, но его надо подкреплять рублем".
А вот как вспоминает те годы В.Р.Вороновский, ныне Генеральный директор ЗАО "РИТЭК-Внедрение":
«Мое первое знакомство с Валерием Исааковичем Грайфером произошло в 1971 году во время проведения ленинского коммунистического субботника. Странно было видеть главного инженера самого крупного в те годы нефтяного объединения вместе со всем коллективом, работающего с граблями по очистке территории Дома культуры города Альметьевска. Простота, желание быть вместе со всеми всегда присущи этому человеку. Вот так "работая граблями" я и познакомился с Валерием Исааковичем.
В то время я занимался актуальным для нефтяной промышленности вопросом автоматического замера дебитов скважин. Созданные и внедренные системы телемеханики показали, что прежде нужны приборы, системы автоматического контроля основных показателей добычи, а уж потом системы телемеханики.
 Как тогда писали в газетах "телега впереди лошади". Необходимо было срочно разрабатывать контрольно-измерительные приборы, системы автоматики. В Татарстане этими вопросами занимались долгие годы, но только с приходом В.И. Грайфера эти работы были доведены до реального внедрения комплексов приборов и системы автоматики, групповых замерных установок и т.д. Это был огромный шаг вперед инженерной мысли, который по заслугам впоследствии был оценен, и В.И. Грайферу присудили Ленинскую премию.
Пора было создавать автоматические системы управления производством, которые в единой математической модели объединили бы отдельные показатели, приборы, технологические процессы добычи нефти, закачки воды, подготовки нефти и т.д. "Пионерами" в этом большом деле в 70-80-х годах были татарские нефтяники.
 Именно там впервые в отрасли начали внедрять вычислительные машины, создали вычислительный центр. Все это возглавляет В.И. Грайфер - главный инженер объединения. Вокруг него как производственника, ученого концентрируется молодежь, под его редакцией в Альметьевске впервые издается сборник "Исследователи - производству. Внедрение математических методов в управление нефтегазодобывающим предприятиями", объединяющий специалистов, работающих над созданием математических моделей в отрасли.
В 80-е годы нефтяная промышленность все больше и больше уделяет внимание экономике развития предприятий, сокращению "лишних" уровней управления предприятием и прочее. Работая  начальником  планово-экономического  управления  Министерства нефтяной промышленности, В.И. Грайфер занимается созданием группы показателей, которые всеобъемлюще оценят экономику работы предприятия».
В середине-конце 70-х годов прошлого столетия во многих отраслях промышленности бывшего СССР началось довольно широкое внедрение вычислительной техники, автоматизированных систем управления (АСУ) технологическими процессами (АСУТП) и производством (АСУП). Это был настоящий бум. Специалисты - «компьютерщики» сулили производственникам огромные выгоды от использования компьютерных технологий, их считали "панацеей от всех бед". Тратились огромные средства на закупку программно-технических средств. Широко рекламировался так называемый "системный подход" в решении производственно-технологических задач.
Естественно, подобный бум не обошел стороной и нефтяную промышленность. Однако на поверку оказывалось, что в большинстве случаев обещания "АСУшников" во многом не оправдывались, затрачиваемые средства явно не окупались. Такое положение объяснялось, прежде всего, тем, что "автоматчики" варились в собственном соку, технологи при этом были как бы ни причем. Не получив от АСУ ощутимых выгод, производственники не без злой иронии в тот период любили говорить: "В этом АСУ, как в дремучем лесу".
«Провалы» в этой области в те далёкие годы, скорее всего, объяснялись тремя главными причинами:
-невнимание к АСУ со стороны первых руководителей производства;
-незаинтересованность и неучастие в создании и внедрении АСУ производственного, технологического персонала, то есть того персонала, для кого, собственно, и предназначалась система;
-отсутствие оптимальных, эффективных моделей и программ планирования и оптимального управления техникой, технологией, финансами, экономикой, материальными ресурсами и кадрами нефтегазодобывающего производства.
Для успешного внедрения АСУ с ключевой целью - повышение эффективности производства - необходимо было ликвидировать упомянутые недостатки.
Валерий   Исаакович   Грайфер,   пожалуй,   был   первым руководителем - нефтяником, который глубоко проникся перспективой развития компьютерных технологий в промышленности и их ролью в повышении   эффективности   производства.   Ему,   несомненно, принадлежит   заслуга   в   создании   и   широком   внедрении автоматизированных систем управления вначале в Татнефти, а затем в нефтяной отрасли в целом. Он нашёл надёжные пути выхода «заблудившихся» из «дремучего леса» АСУ...
Любое производство будет функционировать успешно, если оно грамотно и «правильно» спланировано. Раньше, до широкого внедрения вычислительной техники, планирование показателей производства осуществлялось, так сказать, с помощью «арифмометра», опыта и интеллекта «плановика». Позже в 70-е годы прошлого столетия в область планирования производств широко «шагнули» компьютеры и программные продукты.
План — это модель будущего состояния производственной системы.
Будущее состояние системы в определенной мере зависит от прошлого ее состояния, но не определяется целиком им.
Строгая зависимость будущего состояния от прошлого имеет место в системах детерминированных, то есть описываемых конкретными формулами (алгоритмами). Производственная же система — система вероятностная. Ее будущее состояние определяется влиянием на неё огромного числа объективных и субъективных факторов, в том числе целью, поставленной перед нею ее руководителями, и поэтому история поведения системы в данном случае не может быть описана конкретной функциональной зависимостью. Таким образом, никакими заранее установленными методами невозможно перевести систему в заданное желаемое для нас состояние.
Именно поэтому процесс разработки плана представляет собой сложный поисковый процесс. А для реализации этого процесса умными людьми и были придуманы так называемые, автоматизированные системы плановых расчётов (АСПР).
В  нефтяной  промышленности  благодаря  творческим  и организационным усилиям В.И.Грайфера АСПР в эти и последующие годы получили широкое развитие.
Автоматизированная система плановых расчетов, как и автоматизированная система управления в целом, представляет собой довольно сложную систему, разработка которой в те годы была сопряжена с большими трудностями.
В силу того, что разработка автоматизированной системы управления представляла собой, по существу, процесс автоматизации интеллектуального труда, значительная часть элементов которого была или не изучена вовсе, или изучена очень слабо, создание АСПР должно было сопровождаться исследованием процесса управления.
Оно включало в себя:
-изучение методов расчета каждого показателя и алгоритмической связи между показателями;
  -распределение ответственности за подготовку показателей между службами аппарата управления;
-распределение всего процесса разработки плана во времени;
-взаимодействие разработчиков плана в процессе его подготовки.
Вот далеко не полный перечень вопросов, изучение которых было обязательным при создании АСПР.
Изучением охватывалась деятельность многих управлений министерства нефтяной промышленности, десятков их отделов, аппаратов управлений нефтедобывающих объединений, управлений магистральными нефтепроводами, газоперерабатывающих заводов, геофизических трестов и др. Полученные в процессе такого изучения знания и данные ложились в основу проектирования системы.
Процесс проектирования включал в себя алгоритмическое описание десятков тысяч расчетов, информационного описания сотен тысяч показателей, создания программного обеспечения, состоящего из сотен    тысяч    команд    и    требующего    применения высокопроизводительных вычислительных машин.
В процессе проектирования и последующего внедрения АСПР должны были участвовать одновременно сотни руководителей и специалистов  аппаратов  управления,  научно-исследовательских организаций    и    информационно-вычислительных    центров производственных предприятий. Причём специалисты обладали самой различной квалификацией, опытом работы, возрастом, общей культурой и отношением к делу.
В этих условиях Валерий Исаакович проявил свой недюжинный инженерный, «дипломатический» и воспитательный талант, чтобы сплотить этот «разношерстный» люд и помочь им слаженно и дружно, а главное, успешно решить поставленную перед ним задачу.
В результате применения технологии АСПР рождался комплексный план нефтедобычи сверху-донизу, который состоял из четырех отраслевых подсистем АСПР:
• подготовки промышленных запасов нефти и газа;
• нефтедобычи;
• транспорта нефти;
• переработки попутного нефтяного газа. Каждая из подсистем создавалась для двух уровней управления: Министерство - объединение (предприятие).
Разработка системы в целом и каждой из ее подсистем проводилась для различных периодов планирования: долгосрочного, пятилетнего, годового.
Функциональная часть системы в каждой из разрабатываемых подсистем содержала ресурсные разделы плана: производство продукции, капитальное строительство, труд и кадры, материально-техническое обеспечение, себестоимость и прибыль, наука и техника.
Указанные разделы плана в системе имели название блоков.
Показатели   внутри   блоков   увязывались   в   единую алгоритмическую сеть; между блоками каждой подсистемы, между уровнями внутри подсистемы, между отраслевыми подсистемами обеспечивалась полная информационная увязка.
Программное обеспечение системы было разработано так, что оно позволяло наращивать ее без нарушения целостности и устойчивости всей системы.
Изучение методологии, технологии и организации планирования в рамках АСПР показало, что процесс планирования сопровождается огромным числом итераций, использованием различных методов в расчете одного и того же показателя, нестабильностью отдельных элементов процесса во времени. Поэтому разработка модели этого процесса требует постоянного  общения  разработчиков  со специалистами аппарата управления на веем протяжении создания и внедрения системы. Специалисты аппарата управления, по существу, становятся полноправными участниками процесса разработки и внедрения АСПР.
Это обстоятельство является чрезвычайно важным, на что обращал внимание Валерий Исаакович и всё делал для того, чтобы такая схема действовала безотказно.
Можно без преувеличения сказать, что создание и внедрение АСПР в нефтяной промышленности в 70-е и последующие годы, когда В.И.Грайфер   возглавлял   Планово-экономическое управление Миннефтепрома, явилось крупным мероприятием, способствующим повышению эффективности отрасли.
Следующая область применения вычислительной техники в производстве - это управление нефтедобывающим предприятием, объединением.
И в этой области вклад Валерия Исааковича Грайфера существенен.
Интересно здесь процитировать высказывание В.И.Грайфера, опубликованное в журнале «Нефть России» в 2003 году в преддверии профессионального праздника - дня работников нефтяной и газовой промышленности.
На вопрос корреспондента журнала: «Какой из прошедших праздников пришелся на наиболее тяжелое для отрасли время и стал самым печальным...?» Валерий Исаакович ответил: «Я не помню ни одного беспроблемного праздника. А я работаю в нефтяной промышленности уже 50 лет, и можно сказать, что я праздновал все дни работников нефтяной и газовой промышленности с самого момента учреждения этого праздника в 1965 году…
Но, пожалуй, самым сложным временем был период освоения Западной Сибири. В начале 80-х годов прошлого века в этом регионе началось резкое падение объёмов добычи нефти. Специалисты предупреждали об этой угрозе и раньше - непомерно высокие темпы отбора нефти приводили к истощению месторождений. В результате мы «потеряли» 30 млн. тонн ежегодной добычи, и это стало тяжелейшим ударом по экономике страны. Я тогда был начальником «Главтюменннефтегаза» и помню, насколько это были тяжелые времена, приходилось работать практически круглосуточно... ».
Так вот, можно  с полной ответственностью и объективностью сказать, что Валерий Исаакович даже в таком «круглосуточном ритме» на всех, занимаемых им постах, уделял огромное внимание задачам    оптимизации    управления,   гигантской    нефтяной промышленностью страны на основе широкого применения ЭВМ и АСУ.
Он понимал доподлинно, что человеческий мозг и даже огромный опыт работы руководителей и специалистов не в состоянии «обрабатывать» гигантские объемы информации с целью принятия правильных, оптимальных решений по управлению сложнейшим нефтяным хозяйством.
Великий ученый - основатель науки "Кибернетика"- Норберт Винер писал: "Человечество страдает от отсутствия информации о тех или иных событиях, явлениях в жизни общества...". Действительно, если хорошо призадуматься, то практически все проблемы, с которыми мы сталкиваемся, вписываются в эту формулу.
Если руководители производств и специалисты (технологи, геологи, механики и др.) будут иметь в своих руках объективную и полную информацию о ходе производственных и технологических процессов, состоянии производственных комплексов, оборудования и систем, причем эта информация не будет "сваливаться в кучу", а станет по определенным правилам обрабатываться, систематизироваться, "раскладываться по полочкам" и представляться в удобном для пользователя виде, то это, несомненно, повысит оперативность и качество управления нефтедобывающим производством, что в конечном итоге даст ощутимый экономический эффект.
Это обстоятельство прекрасно понимал Валерий Исаакович и проводил гигантскую работу по внедрению компьютерных технологий в нефтяное производство.
Под  его  руководством  были  развёрнуты  в  отрасли широкомасштабные работы по применению ЭВМ и математических методов в управлении процессами и производством нефтедобычи. Активно внедрялись в производство АСУТП, обеспечивающие получение   достоверной   информации   с   распределенных технологических объектов и оперативного контроля и управления процессами добычи, транспорта, подготовки и учета готовой продукции. Компьютерные технологии позволили успешно решать оптимизационные задачи разработки нефтяных месторождений.
Опыт показал, что преимущество использования ЭВМ заключается, прежде всего, в быстроте и достоверности получения требуемой информации, а также (что немаловажно) устранении при анализе и оценках субъективного фактора, порождаемого вмешательством заинтересованного   лица.   Одновременно   становятся   широко доступными такие счетно-вычислительные операции, выполнение которых вручную потребовало бы больших затрат сил и времени или было бы невозможным.
По инициативе Валерия Исааковича и его единомышленников во всех нефтедобывающих регионах бывшего СССР и в аппарате Министерства нефтяной промышленности были созданы новые структуры, предназначенные для «продвижения» компьютерных технологий, а именно: Кустовые Информационно-Вычислительные Центры (КИВЦы), Службы Обработки Информации (СОИ) и службы АСУ на местах. Главный Информационно-Вычислительный Центр (ГИВЦ) в штабе отрасли, в Москве.
После создания этих структур все службы нефтегазодобывающих управлений (НГДУ), производственных объединений, аппарата Министерства перестали быть «слепыми» и не «висели» на телефонах, чтобы получить ту или иную информацию для управления. Теперь каждый руководитель, или специалист имел возможность ежесуточно, а при желании и в любой момент получать, например, сведения о фактической добыче жидкости, нефти и воды с указанием потерь нефти из-за простоев скважин отдельно по каждой групповой замерной установке, районам обслуживания, бригадам по добыче нефти, нефтепромыслам и в целом по НГДУ или объединению. При этом отражаются время работы и простоя скважин, коэффициент эксплуатации, процент обводнённости продукции. Раньше такие данные то или иное НГДУ могло подготавливать, так сказать, «вручную» в течении длительного срока (месяца и более) и с большими трудовыми затратами. Какая в данном случае могла идти речь об оперативности управления?
Внедрение АСУ существенно изменило характер и «темп» работы руководителей и специалистов предприятий.
Теперь в обмене информацией с ЭВМ принимают участие кроме персонала службы АСУ работники многих производственных подразделений НГДУ и аппарата управления. Они подготавливают достоверную входную информацию для ввода в ЭВМ и часто сами бывают потребителями выходных сведений из ЭВМ. Таким образом, постепенно видоизменился труд работников аппарата управления, совершенствовались традиционно сложившиеся формы сбора и обработки информации для принятия оптимальных решений.
Системы новой организации управления производством на базе ЭВМ, внедрённые во всей отрасли нефтедобычи благодаря активным стараниям  Валерия  Исааковича,  позволили  руководителям  и специалистам больше заниматься аналитической работой для совершенствования технологии и организации производства и уделять гораздо большее внимание, чем прежде решению перспективных вопросов.
Таким образом мы можем констатировать, что под руководством В.И.Грайфера была проведена огромная организаторская и творческая работа по активному внедрению в производство компьютерных технологий, что, несомненно, способствовало успешному решению проблем нефтяного производства и повышало его эффективность.
Результаты этой работы приносят свои реальные плоды и поныне в любом нефтяном регионе России, в любой нефтяной Компании.
Ветеран нефтяной промышленности С.М.Левин:
Экономика нефтяной промышленности развивалась до 1991 г. в условиях жесткого соблюдения не оправдавшей себя экономической предпосылки, предполагавшей, что очень дешевое топливо послужит катализатором ускоренного развития народного хозяйства страны.
Претворялась   в   жизнь   эта   концепция   системой   жесткого централизованного планирования ценообразования. Так, среднюю цену 1 тонны нефти Госкомцен устанавливал в 1963-1964 гг. в размере 4 руб. 50 коп. (т.е. в переводе на мелкую тару дешевле газированной воды). Этот предельно ограниченный уровень цены тонны нефти только возмещал не полностью издержки производства, не обеспечивая при этом ни материальное стимулирование коллектива, ни затрат на развитие отрасли. При этом вся свободная прибыль нефтяных предприятий изымалась в государственный бюджет.
В результате этого (т.е. претворения в жизнь в течение многих лет такой экономической концепции) проведение энергосберегающих мероприятий в обрабатывающих отраслях, и во всем народном хозяйстве страны было экономически бессмысленным. Такой по сути дела затратный метод хозяйствования только способствовал отставанию качественных показателей страны от мирового уровня, препятствовал повышению упущенного уровня работников.
В условиях того времени экономическими службами нефтяной промышленности проводилась большая работа по дифференциации средней установленной цены добычи 1 тонны нефти по нефтегазодобывающим предприятиям (НГДУ), т.е. практически разрабатывалось порядка 100 индивидуальных цен на нефть, обеспечивающих условия (далеко не в полной степени) рентабельной работы каждому предприятию.
При этом, в меру возможностей заниженной средней цены, учитывались горно-геологические и природно-географические условия каждого района нефтедобычи. Кроме того. учитывалось существенное влияние на издержки нефтедобычи стоимости буровых работ, для чего разрабатывались порайонные расценки буровых работ, служивших основанием для выделения отрасли бесплатных бюджетных капитальных вложений, определения материальных и трудовых затрат.
Для осуществления такой огромной (и к тому же весьма неблагодарной работы) требовалась высокая квалификация экономических кадров.
Вместе с тем, уже в период проведения хозяйственной (Косыгинской) реформы 1965-1966 гг., ознаменовавшейся переходом промышленности на новую   систему   планирования   и   экономического   стимулирования, потребовались коренные изменения в экономике отрасли, применение не административных, а в определенной мере экономических методов управления.
 Осуществление таких кардинальных изменений требовало разработки нового экономического механизма, новых идей для его создания и, безусловно, новых кадров, тем более что основной недостаток прошлого периода - запущенный уровень цен на нефть - еще на ряд лет (до 19901-1992 гг.) был сохранен.
В этих условиях возникла острая необходимость создания особых экономических решений, так как при заниженных ценах на нефть чистая прибыль нефтедобывающих предприятий не могла обеспечить минимально необходимый уровень материального стимулирования коллектива нефтяников.
И вот на рубеже 70-х годов начальником Планово-экономического управления Миннефтепрома и членом Коллегии был назначен инженер-нефтяник, работавший до этого главным инженером нефтедобывающего объединения "Татнефть" - Валерий Исаакович Грайфер. Назначение это во многом способствовало повышению уровня экономической работы в отрасли, мобилизации всех творческих сил коллектива экономистов-нефтяников на решение задач, казавшихся ранее почти не разрешенными.
Валерию Грайферу - очень способному и энергичному человеку - удалось быстро освоить экономические проблемы отрасли в целом и нацелить коллектив на решение основных задач. Для этого им была создана широкая творческая обстановка с привлечением всех экономических служб центрального аппарата и объединений, а также отраслевых экономических институтов.
 Валерий Грайфер и консультировал, и выслушивал предложения работников не только у себя в Управлении, но и организовывал проведение 2 раза в год экономических совещаний не только в Москве, но и в нефтедобывающих районах. На этих экономических совещаниях обсуждались как итоги экономической работы в отрасли, так и конкретные мероприятия по ее совершенствованию на определенный по времени период.
Широкое привлечение отраслевых НИИ позволило форсировать научные разработки по экономике. В промежутке между совещаниями В.Грайфером были организованы методические инструктивные и проверочные выезды ведущих работников Управления в нефтяные районы страны. Особенно в Западную Сибирь и на Крайний Север, и в совершенно новые нефтяные районы Западной Сибири (Ноябрьск, Ханты-Мансийск и т.д.).
В общем, с его приходом очень оживилась работа в Планово-экономическом управлении (ПЭУ). Даже в быту закипела работа - Грайфер неоднократно выезжал вместе с коллектив ПЭУ в подшефный пионерлагерь "Зорька", где все трудились по его благоустройству. К нему часто приходили работники ПЭУ со своими проблемами в жизни, и он всегда находил доброе слово, и всегда помогал людям.
Большую заботу В.Грайфер проявлял по повышению экономической квалификации сотрудников Управления и часто поддерживал их дельные предложения.
Результаты экономических совещаний и инструктивных проверок экономического состояния районов обсуждались широко в коллективе Управления и лабораториях НИИ. При этом В.Грайфер принимал конкретные меры по осуществлению инициативных полезных для дела предложений.
В результате принятых В.Грайфером мер был разработан, а затем внедрен новый особый экономический механизм (просуществовавший до   1991-1992   гг.),   способствовавший   повышению   эффективности нефтедобывающей промышленности.
Так, в результате деятельности В.Грайфера (в период его руководства Экономическим управлением) были разработаны и применены следующие основные (принципиально новаторские для того времени) элементы хозяйственного механизма, а именно:
1.Определена роль нефтедобывающего объединения в виде основной полноценной экономической модели - главного хозяйственного звена отрасли. Обоснование такого нового построения организационной структуры отрасли повлекло за собой целый ряд важных для отраслевой экономики последствий таких, как реализация продукции по единой для нефтедобывающего объединения цене (а не по ценам НГДУ как ранее) и осуществление всех расчетов с бюджетом только на уровне объединений. Таким же образом стало осуществляться формирование всех ресурсов (капитальных, трудовых, материальных).
2. Последовательное обоснование и проведение реформы цен на добываемую нефть. Цена 1 тонны повысилась последовательно до 10-25-50-90 руб. Это позволило сократить количество ценовых зон со 100 до 3 и обеспечило проведение качественного экономического анализа деятельности объединения;
3. Разработка   нового   отраслевого   хозяйственного   механизма, основанного на приоритете не стоимостных, а натуральных показателей в виде потонных ставок отчислений в фонд поощрения. Это был единственно возможный путь совершенствования экономики отрасли в период 1970-1990 гг., так как стоимостные ресурсы от очередного незначительного повышения цены тонны нефти быстро исчерпывались, в связи со снижением доли высокопродуктивных месторождений в общей добычи нефти;
4.Принципиальным элементом нового экономического механизма явилось включение в состав потонной ставки объединения в поощрительные фонды всех его звеньев, включая промышленные и буровые предприятия, вспомогательные и обслуживающие хозяйства. Это создало общую материальную заинтересованность всего коллектива объединения, как в достижении единой конечной цели, так и в решении этой задачи с минимизацией трудовых затрат;
5.Во второй половине 70-х годов была разработана и применена система экономического стимулирования работ по извлечению остаточной нефти из недр. Эта система включала материальное поощрение за добычу нефти новыми методами повышения нефтеотдачи; их экономический эффект определялся путем сопоставления затрат на добычу нефти новыми методами с затратами на добычу нефти по замыкающей группе малопродуктивных месторождений, подлежащих разработке.
Талантливые творческие и организаторские способности В.Грайфера должны быть особо отмечены.
Его   деятельность   представляет   большой   творческий   путь, способствующий  созданию  хозяйственного  механизма  в  нефтяной промышленности, заложивший основу для эффективного применения в дальнейшем экономических методов управления.
Так, определение хозяйственной роли нефтедобывающего объединения, как основного звена отрасли, позволило успешно провести изменение форм собственности в нефтяной отрасли в 1991-1992 гг. Переход к оценке трудовых затрат всего коллектива объединения (а не только промышленно- производственного персонала как ранее) был также полностью использован в новых условиях хозяйствования.
В период осуществления В.Грайфером весьма творческого десятилетнего руководства  экономическими   службами  Миннефтепрома  им  были опубликованы в соавторстве с ведущими экономистами отрасли десятки статей по вопросам новой экономической системы. Им был внесен особенно большой творческий вклад в создание и применение указа¬ний о совершенствовании экономических методов управления в нефтедобы¬вающей промышленности в десятилетний период (80-е годы), именно он активно участвовал во всех новаторских разработках, организовав их практическое внедре¬ние и обеспечив творческую обстановку в работе всех звеньев экономи¬ческих служб.
Именно поддержка в доработке и внедрении всех новаторских предло¬жений руководителем экономического управления - Грайфером В.И. - позво¬лило коллективу экономистов-нефтяников создать особую модель экономи¬ческих методов управления для добывающей промышленности, действовав¬шей в течение двух десятилетий (70-80-е годы), т.е. еще до коренной пере¬стройки народного хозяйства страны. Попробую популярно объяснить, что этому предшествовало и как было достигнуто.
Так же успешно продолжился его творческий и трудовой путь в Западной Сибири. Он руководил главным нефтяным районом страны и во многом способствовал его успешному развитию. У старшего поколения экономистов-нефтяников период работы под руководством В.Грайфера остается добрая память о творческом периоде работы и осуществлении в течение двадцатилетнего периода (1970-1990 гг.) системы материальной заинтересованности всего коллектива нефтяников в достижении конечной цели - добычи нефти.
Талант и организаторская способность В.Грайфера удачно сочетаются с доброй душой этого человека.
Достойны всеобщего уважения и признания такие положительные человеческие качества В.Грайфера как уважение к старшему поколению нефтяников, внесших в свое время достойный вклад в развитие отрасли, выражающемся в значительной благотворительной деятельности.
Мне пришлось непосредственно совместно трудиться с тремя сме¬няющимися руководителями экономического управления Министерства неф¬тяной промышленности и наибольшая результативность была достигнута в процессе совместного труда с В.И. Грайфером, талантливые творческие и ор¬ганизаторские способности которого безусловно должны быть особо отмече¬ны».
Шарай Анатолий Францевич, бывший заместитель начальника планово-экономического Управления:
«Впервые я увидел Валерия Исааковича Грайфера на отраслевом экономическом   совещании,   которое   проводил   Министр   нефтяной промышленности СССР Валентин Дмитриевич Шашин.
Тогда Валерий Исаакович был только что назначен начальником Планово-экономического управления Министерства. До этого он работал главным инженером объединения «Татнефть».
Поэтому среди участников совещания высказывались определенные сомнения: в какой степени этот «технарь» сможет заменить своего предшественника - Евгения Борисовича Гальперсона - опытного экономиста, хорошо известного среди нефтяников всех регионов, в том числе и Башкирии, где я тогда работал. Эти сомнения усиливал тот факт, что в нефтяной промышленности предстояло с учетом отраслевой специфики внедрить новые методы планирования и экономического стимулирования, составляющие суть, как ее сейчас называют, «косыгинской реформы».
Однако весь ход совещания полностью опроверг эти сомнения. Валерий Исаакович сделал отличный доклад, а затем буквально покорил всех участников совещания, блестяще отвечая на самые разнообразные вопросы, которые градом посыпались на него из зала.
Сейчас я уже не помню содержания этих вопросов. Но в память врезался стиль ответов Валерия Исааковича. Он моментально схватывал суть задаваемого вопроса и так же мгновенно отвечал на него. При этом его ответы были четкими и ясными. Он отвечал по существу вопроса, не рассуждая «вокруг и около».
После этого совещания ни у кого не осталось сомнений, что к руководству экономической службой отрасли пришел высокоэрудированный и талантливый специалист.
В 1975 год по приглашению Валерия Исааковича Грайфера я был переведен из Уфы на работу в Министерство нефтяной промышленности СССР и назначен на должность начальника отдела Планово- экономического управления.
Кода он вводил меня в курс предстоящей работы, то рекомендовал ознакомиться в первом отделе с письмом о проблемах развития нефтяной промышленности, которое Министр Валентин Дмитриевич Шашин направил в Правительство. Исполнителем письма был Валерий Исаакович Грайфер.
В те годы нефтяная промышленность была на большом подъеме. Высокими темпами осваивались месторождения Западной Сибири, создавались новые предприятия, строились магистральные нефтепроводы, росла добыча нефти в стране.
Тем более неожиданными оказались изложенные в письме обоснованные выводы о серьезных угрозах дальнейшему развитию не только нефтяной промышленности, но и всей экономики страны. Не обсуждая сейчас конкретное содержание этого письма, можно лишь констатировать, что прошедшие более чем 25 лет, к сожалению, подтвердили правоту авторов письма. С большой долей уверенности можно утверждать, что если бы руководство страны в то время восприняло предложения Валентина Дмитриевича Шашина и Валерия Исааковича Грайфера, то последующее развитие нефтяной промышленности и экономики страны не были бы столь трагическими.
В дальнейшем мне довелось знакомиться со многими документами по вопросам перспектив развития как нефтяной отрасли, так и всего топливно-энергетического комплекса. Однако ни в одном из них не было сделано таких честных и объективных выводов и предложений, показавших глубокое знание авторами стратегических проблем развития нефтяной промышленности.
Валерий Исаакович Грайфер пользовался высочайшим авторитетом не только среди работников ПЭУ, но и всего аппарата Миннефтепрома СССР и его объединений. Все мы постоянно ощущали и видели на конкретных делах его высокий интеллект и профессионализм, глубокое знание конкретных проблем как отрасли в целом, так и ее отдельных предприятий. При этом он всегда видел и обеспечивал взаимосвязь экономических вопросов с производственными, не допуская решения одних в ущерб другим.
Все это прекрасно сочеталось с большим организаторским талантом, умением обеспечить подготовку и реализацию необходимых решений. При этом он доказательно убеждал в своей правоте не только коллег и руководителей Миннефтепрома СССР, но и оппонентов из Госплана СССР и других директивных органов.
Он быстро перерос свой должностной уровень начальника ПЭУ - члена коллегии Министерства. Неоднократно возникали слухи о его уходе из ПЭУ с повышением - или в самом Министерстве, или в другие инстанции. Мне не известны причины, по которым эти слухи так и оставались слухами, а Валерий Исаакович продолжал возглавлять ПЭУ.
Но нет худа без добра. Это позволило мне в течение 10 лет проработать под непосредственным руководством Валерия Исааковича. За эти годы я прошел такую школу и получил такие знания, которые не может дать ни одна академия.
Хотя Валерий Исаакович во всех отношения был наголову выше всех нас, он с большим уважением, на равных относился к своим коллегам.
Запомнился такой эпизод. Принимая меня на работу, он кратко охарактеризовал руководителей подразделений ПЗУ, с которыми мне предстояло сотрудничать. При этом он отметил, что они не просто хорошие специалисты, но и каждый из них является личностью. Это отношение к своим коллегам как к личностям постоянно проявлялось в доброжелательной атмосфере, царившей в его кабинете, включая обсуждение самых острых вопросов.
В те годы в ПЭУ работали действительно крупные специалисты и личности, о которых у меня остались самые теплые воспоминания: заместители начальника ПЭУ Самуил Матвеевич Левин, Илья Иванович Лещинец, Александр Григорьевич Шаповалов; начальники отделов Альберт Михайлович Галустов, Семен Давыдович Гервиц, Лидия Александровна Колосова, Антонина Михайловна Сахарова.
В процессе работы может случиться всякое. Случались и ошибки. При этом Валерий Исаакович никогда не устраивал разносов или воспитательных нравоучений. Он мог одной-двумя фразами поставить все на место, и этого хватало, чтобы не повторять таких ошибок в будущем.
На всю жизнь запомнился случай, который произошел вскоре после назначения меня заместителем начальника ПЭУ. На одном из совещаний Валерий Исаакович поручил мне подготовить некоторую справку с использованием исходных данных Управления по добыче нефти и газа. В ответ я попросил его переговорить с Александром Андрониковичем Джавадяном, чтобы он дал мне эти данные.
Чтобы была понятна сложившаяся ситуация, необходимо пояснить, что Александр Андроникович был не просто заместителем начальника Управления по добыче нефти и газа, но одним из «аксакалов» отрасли. Поэтому я считал для себя невозможным напрямую обратиться к нему за исходными данными.
В ответ на мою просьбу Валерий Исаакович приложил ко лбу козырьком правую руку и, как бы глядя вдаль, шутя, спросил: «Кого я вижу перед собой - молодого мальчика или своего заместителя?».
Эта шутка оказала значительно более действенный воспитательный эффект по сравнению с тем, если бы он просто сказал, что свои вопросы я должен решать сам на своем уровне, не загружая ими своего руководителя.
Длительное время возглавляя Планово-экономическое управление Миннефтепрома СССР, Валерий Исаакович Грайфер руководил разработкой долгосрочных, пятилетних и годовых планов социально-экономического развития нефтяной промышленности, а также принимал непосредственное участие в рассмотрении и защите их в директивных органах.
В этой огромной работе были задействованы практически все структурные подразделения аппарата Министерства, производственные объединения и научно-исследовательские институты отрасли.
Большая организаторская работа, профессионализм и авторитет Валерия Исааковича всегда позволяли разрабатывать проекты отраслевых планов на высоком уровне и в срок.
В ходе реализации этих планов было построено большое количество объектов отрасли во всех нефтедобывающих регионах страны. Это был период бурного развития отрасли, и Валерий Исаакович принимал в нем большое творческое и организационное участие.
С его участием были разработаны, приняты на самом высоком уровне и реализовались программы по развитию Западно-Сибирского нефтегазового комплекса   и   ряда   других   нефтедобывающих   регионов,  усилению геологоразведочных работ, повышению нефтеотдачи пластов, химизации отрасли, автоматизации промыслов, внедрению автоматизированных систем управления, совершенствованию организационных структур отрасли и ее предприятий, разработке и внедрению новых методов планирования и экономического стимулирования.
Одно лишь перечисление этих программ дает наглядное представление о масштабе проблем, в решении которых Валерий Исаакович принимал самое непосредственное участие как руководитель планово-экономической службы отрасли.
Подробное изложение этих программ и той огромной работы по их реализации, которую проводил Валерий Исаакович, потребовало бы отдельных книг воспоминаний.
Поэтому остановлюсь лишь на одном из таких вопросов, связанном с разработкой и практическим внедрением принципиально нового способа оценки экономической эффективности методов повышения нефтеотдачи пластов.
Данный вопрос приобрел в то время большую актуальность в связи с принятием постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 700 о широком промышленном использовании новых технологий, направленных на увеличение нефтеотдачи продуктивных пластов. В этом постановлении был определен  большой  комплекс  мероприятий  по  разработке,  опытно-промышленной отработке и широкому промышленному использованию тепловых, химических, газодинамических и других технологий разработки месторождений, позволяющих повысить нефтеотдачу продуктивных пластов по сравнению с традиционными методами.
Однако на практике применение новых технологий стало сдерживаться из-за несовершенства действующей методики оценки экономической эффективности новой техники. Эта методика учитывала только изменение текущих и капитальных затрат нефтедобывающего предприятия, но не учитывала эффект от увеличения нефтеотдачи и соответствующей экономии в расходах на открытие, устройство и ввод в разработку адекватного объема запасов на новых порождениях.
В результате расчетов по действующей методике складывалось ошибочное впечатление о неэффективности методов повышения нефтеотдачи пластов и нецелесообразности их широкого использования.
Чтобы устранить это формальное препятствие для развития новых технологий, Валерий Исаакович предложил оценивать их эффективность с использованием   так   называемого   «критерия   народнохозяйственной активности» дополнительной добычи нефти за счет: повышения нефтеотдачи ютов. Этот критерий учитывает альтернативные затраты, которые требовались бы во всех отраслях экономики страны на разведку, обустройство организацию добычи нефти из новых месторождений в объемах, соответствующих повышению нефтеотдачи на старых месторождениях за счет применения новых технологий.
С привлечением научно-исследовательских организаций отрасли величина этого критерия была определена в размере 60 руб./т.
Другой, не менее сложной, стороной этой проблемы было придание лигитимности данному критерию. Государственный комитет оп науке и технике СР (ГКНТ СССР), бывший в то время головным в вопросах оценки экономической эффективности новой техники и технологии, не одобрил изменение критерия народнохозяйственной эффективности работ по увеличению нефтеотдачи пластов, считая, что расчеты для данных работ должны производиться по типовой методике.
Положение еще более усугублялось низким уровнем действовавших в то время в СССР оптовых цен на нефть. Средняя оптовая цена нефтедобывающих предприятий составляла 25 руб./т, а нефтеперерабатывающим заводам и внешнеторговым организациям для экспорта нефть продавалась по цене 30 руб./т.
На уровне этих цен народнохозяйственный критерий в размере 60 руб./т представлялся, на первый взгляд, завышенным. В связи с этим потребовалось выполнить расчеты, которые показали, что низкий уровень действовавших цен на нефть был всецело связан с недавно открытыми уникальными сибирскими месторождениями, дававшими очень дешевую нефть. В конечном итоге народнохозяйственный критерий эффективности работ по увеличению нефтеотдачи пластов был утвержден Председателем Госплана СССР Байбаковым, хорошо знавшим и понимавшим важность этого критерия для нефтяной промышленности.
Это позволило устранить формальные препятствия для широкого внедрения новых технологий, увеличения нефтеотдачи пластов и создать рациональный инструмент для оценки их эффективности. При решении этого ярко проявился творческий и организаторский талант Валерия Исааковича ».
Анатолий Александрович Новиков, вице-президент «Лукойла»:
«Вспоминая те далекие семидесятые годы, с особой теплотой хотелось бы высказать благодарность Валерию Исааковичу Грайферу, сыгравшему немаловажную роль в формировании молодых руководящих кадров нефтяной промышленности.
В 1975 году, будучи Главным геологом ПО "НИЖНЕВОЛЖСКнефть", мне, молодому тогда руководителю,   впервые довелось работать в непосредственном контакте с Валерием Исааковичем. Это было непростое для Нижневолжского региона время. Ограниченность средств, а также высокая разведанность и выработанность запасов нефти, по объективным причинам обусловили значительное снижение уровня добычи нефти с 7,2 млн.т до 5 млн.т.
 В этих условиях невозможно переоценить ту отеческую помощь и братскую поддержку, которую я получал от Валерия Исааковича во время наших встреч и дискуссий, направленных на поиски путей по стабилизации нефтедобычи в регионе. Огромный производственный опыт позволял Валерию Исааковичу видеть самые уязвимые точки в работе как всего объединения, так и его геологической службы. При этом его замечания, предложения и просто подсказки всегда высказывались в деловой, но очень корректной форме и были направлены не только на решение конкретной производственной задачи, но и на обучение молодых руководителей в выработке непростых и, в то же время, необходимых решений.
 Валерий Исаакович последовательно отстаивал объективные позиции региона на самом высоком уровне. Учитывая, что планы по добыче нефти утверждались пятилетними заданиями, ему удалось обосновать свою позицию и убедить правительственные структуры в необходимости устанавливать текущие годовые задания по добыче с учетом складывающихся реальных промышленных мощностей в регионе и изменяющихся, к сожалению, не в лучшую сторону, геологических условий.
Позже мне довелось работать в непосредственном контакте с Валерием Исааковичем в центральном аппарате Министерства нефтяной промышленности, где я являлся одним из руководителей геологической службы с 1980 г. по 1990 г. Работая с Валерием Исааковичем, я постоянно убеждался в его высочайшем профессионализме, интеллектуальности и человечности, что и по настоящее время определяет общий стиль деятельности этого человека.
 В то время нефтяная промышленность страны работала практически на полных оборотах в условиях начавшейся нехватки финансирования. Крайне высокая интенсивность работы Министерства определялась, если можно так выразиться, лавиной оперативных заданий. И даже в таких экстремальных условиях работы при крайней загруженности Валерий Исаакович, как государственный деятель, не ограничивался только анализом текущей ситуации в отрасли. На базе  детального изучения состояния нефтяной промышленности и всех, в том числе и геологических, аспектов развития отрасли под руководством Валерия Исааковича были выработаны основные стратегические направления и этапы нефтедобычи на десяти- пятнадцати- и двадцатилетнюю перспективу».
В.Н. Каменев
ДВЕ ТРОПЫ ОДНОЙ ДОРОГИ
 1949 год - год моего знакомства с Валерием Исааковичем в Московском нефтяном институте. Он уже тогда был лидером среди студентов. Затем Татария - Второе Нефтяное Баку, где мы встретились в 1954-1955 годах после окончания ВУЗа и направления на освоение Ромашкинского месторождения. Каждый из нас прошел трудовой путь от рядового нефтяника до руководителя производства, конечно, разного уровня.
Валерий Исаакович, как никто обладающий организаторскими способностями, создавал и создает вокруг себя творческую и душевную атмосферу. Будучи главным инженером производственного объединения «Татнефть», Валерий Исаакович в 1970 году организовал в Лениногорске Управление по повышению нефтеотдачи пластов и капитальному ремонту скважин (УПНП и КРС), руководителем которого назначили меня. Это предприятие уже в те годы, работая на договорной основе, зарабатывало средства и авторитет у нефтяников своим трудом, внедряя новые технологии по разработке месторождений и повышению нефтеотдачи пластов.
Валерий Исаакович, очень много энергии, знаний вложил в становление и развитие УПНП и КРС, которое в 1973 году, в связи с большим объемом работ, разделилось на три: Лениногорское, Альметьевское и Азнакаевское управления.
В Лениногорском управлении было испытано и освоено большое количество инноваций в области разработки месторождений, воздействия на пласт и ремонта скважин. Так, на Юлтимировском участке битуминозной нефти успешно прошла испытание технология внутрипластового движущегося фронта горения (ВДФГ), на Мордовско-Кармальском месторождении высоковязкой нефти - технология извлечения нефти за счет теплового метода путем закачки парогенераторами пара в пласт. Добыча нефти на этом месторождении осуществляется и по сей день.
 На Восточно-Сулеевском месторождении в пласты, по технологии «ТатНИПИнефть», было закачено более 20 тыс. тонн алкилированной серной кислоты, что позволило увеличить нефтеотдачу более чем на 20 % к проекту разработки. Эти и многие другие инновационные технологии в области нефтедобычи и ремонта скважин были освоены, внедрены при разработке Ромашкинского месторождения, из которого на 01.01. 2004 года добыто более 2,6 млрд. тонн нефти. При этом коэффициент извлечения нефти в настоящее время выше проектного.
Благодаря эффективной деятельности этих управлений в 1970-1980 годы почти во всех производственных нефтедобывающих объединениях нефтяной промышленности были созданы УПНП и КРС. Управления внесли большой вклад в рациональную разработку месторождений по применению инновационных технологий, методов нефтеотдачи пластов. В этом направлении неоценимый вклад Валерия Исааковича.
Когда Валерий Исаакович работал начальником Главтюменьнефтегаза -заместителем  министра  нефтяной  промышленности  СССР  нефтедобывающие организации Западной Сибири обеспечивали более 66% союзной добычи нефти. В 1988 году было добыто в СССР более 624 млн. тонн нефти с газовым конденсатом. Такого высокого уровня по добыче углеводородов в одной стране, да еще с суровым климатом, не знала мировая нефтяная промышленность.
В 1992 году Валерий Исаакович создал Российскую Инновационную Топливно-Энергетическую Компанию (ОАО «РИТЭК») и я, работая в Минэкономики России, способствовал ее развитию в рамках своих служебных возможностей. Получив ряд лицензий на разработку нефтяных месторождений ОАО «РИТЭК», руководимое В.И. Грайфером, довело добычу нефти в 2003 году до 3 млн. тонн. На этих сложнопостроенных с трудноизвлекаемыми запасами нефти месторождениях было добыто и добывается более 30 % нефти за счет инновационных технологий, методов повышения нефтеотдачи пластов, нового оборудования, успешно применяемых при разработке месторождений.
Валерий Исаакович большой души человек передает людям свои богатые знания профессионала (профессор), жизненный опыт (52 года в строю), пользуется заслуженным уважением у всех, кто его знает, у коллег-нефтяников России и за ее пределами.
Валерий Исаакович Грайфер полон сил и энергии, обладая высоким интеллектом, житейской мудростью, имея множество научных трудов, патентов, статей в области разработки месторождений нефти и газа, совершенствования производства в нефтедобывающей промышленности, является организатором государственного масштаба по эффективному развитию нефтедобывающих предприятий Российской Федерации.
Большую работу В.И.Грайфер проводил в Миннефтепроме, куда его перевели из Татнефти на важнейший участок работы - начальником планово-экономического управления. Кроме обычной большой работы по отстаиванию в правительственных органах позиции производственных объединений и Миннефтепрома по уровням добычи нефти, борьбе с неимоверно   высокими   темпами   нефтедобычи,   объективно   не обусловленными потребностями страны (что в дальнейшем показали годы рыночных реформ), балансированию планов нефтедобычи и выделяемых ресурсов по объединениям, В.И.Грайфер и здесь уделял большое значение вопросам технического прогресса и разработки нефтяных месторождений.
С его именем связаны стимулирующие выплаты работникам производства за внедрение новой техники, дополнительную добычу за счет применения МУН, за качество первичной подготовки нефти. В области разработки месторождений на различных уровнях В.И.Грайфер отстаивал оптимальные сетки скважин (особенно в работе весьма представительной комиссии комитета по науке и технике СССР, возглавляемой Жимериным), боролся против повсеместного внедрения так называемых оптимальных систем разработки (предложение В.Н.Васильевского), отстаивал за рациональные системы разработки на НТС Министерства и Центральной комиссии по разработке Миннефтепрома.
 Во всех этих основополагающих вопросах мы находили полное понимание и поддержку члена коллегии Миннефтепрома В.И.Грайфера, с которым мы всегда разговаривали на одном языке - полного взаимопонимания и доброжелательности.
Затем у Татнефти были трудные времена, связанные с освоением нефтяных месторождений Западной Сибири (район Лангепаса), где Татнефть на первых порах (немногим более года) не выполняло чрезмерно напряженные, научно не обоснованные планы добычи нефти. В.И.Грайфер уже будучи начальником Главтюменьнефтегаза в ранге заместителя министра оказывал нам посильную помощь».
Доктор технических наук, профессор Г.Г.Вахитов:
«После переезда в Москву в 1972 году Валерий Исаакович много внимания уделял разработке уникального нефтегазового месторождения Самотлор в Западной Сибири, потенциал которого превысил 25 % всей добычи СССР.  Как заместитель Союзного министра нефтяной промышленности, отвечающий за деятельность Главтюменнефтегаза он многократно возвращался к основополагающим положениям теории разработки нефтяных месторождений, основанной на опыте разработки Ромашкинского месторождения.
На рубеже 70—80-х годов разработка Самотлора занимала центральное место в деятельности отрасли, т.к. от решения проблем рациональной разработки этого крупнейшего месторождения зависели темпы развития народного хозяйства страны в целом. Это была не только отраслевая проблема! В наши дни острота создавшегося положения,  эффективность принимаемых решений может быть объективно оценена, изучая многочисленные архивные документы тех лет, разбросанных в различных организациях отрасли, Госплане СССР и других.
У меня в личном архиве сохранилась статья Валерия Исааковича, напечатанная в газете «Комсомольская правда» от 12 ноября 1988 г., где он по существу подводил итоги многолетней дискуссии по проблемам разработки нефтяных месторождений, основанные на его 40-летнем опыте работы в отрасли. В этом документе он показал, что критерием истины является практика, опыт работы прошлых лет. Опыт прошлого и технологии будущего взаимосвязаны.
А теперь более подробно о содержании статьи.
Статья называлась «Мы здесь не временно». Она отражала принципиальную позицию Валерия Исааковича в вопросах проектирования разработки крупных нефтяных месторождений. Появление этой публикации для многих явилось неожиданной и Валерий Исаакович не всеми был однозначно понят. Но в этом факте для людей близко знающих его ничего непонятного не было. Валерий Исаакович всегда излагал свое мнение открыто и публично. В этом заключается неординарность его личности. Можно было бы привести и другие примеры. Запомнился такой эпизод.
В январе 1965 года Н.К. Байбаков — председатель Государственного комитета нефтедобывающей промышленности при Госплане СССР посетил ТАТНИИ в связи с отнесением института к первой категории по оплате труда руководящих и научных работников. Приезд патриарха нефтяной промышленности был для сотрудников института явлением неординарным: это была высокая оценка правительством страны вклада института в развитие нефтяной промышленности. Состоялась встреча председателя Госкомитета с сотрудниками ТАТНИИ и Татнефти, и откровенная беседа. Запомнился вопрос Н.К. Байбакова:
«Какова Ваша оценка основных положений Генеральной схемы разработки Ромашкинского месторождения с учетом накопившегося опыта за последнее десятилетие?»
Многие участники встречи ушли от прямого ответа на поставленный вопрос. Валерий Исаакович, единственный из всех присутствовавших на совещании специалистов, без дипломатических оговорок однозначно ответил, что из проектных решений при разработке Ромашкино в реальной жизни осталась только идея о внутриконтурном заводнении, все остальные положения Генсхемы на практике были кардинально изменены. Это был 1965 г. Но он уже в те годы думал о дальнейшем развитии отрасли, ему было не безразлично какие принципы будут заложены при разработке новых месторождений в различных регионах страны.
Основную мысль автора в цитируемой выше статье кратко можно было бы сформулировать так: какова основополагающая теория разработки нефтяных месторождений, такова повседневная жизнь производственных коллективов на местах.
Ниже приведены некоторые выдержки из статьи В.И. Грайфера «Мы здесь не временно»
Взаимоотношение науки и производства в нефтяной промышленности оказалось гораздо сложнее, чем описано в литературе
«...Нас, нефтяников, вот уже много лет обвиняют в психологии временщиков. У временщиков свой взгляд на производство, социальную сферу, экологию, образ жизни. Можно, в некоторых случаях, даже обязательно нужно ругать нефтяника-временщика... Но поразмышляем: почему он стал таким?»
«...Потому что временный характер был заложен в принципах построения и развития нефтяной промышленности в Западной Сибири. Потому что научный подход к освоению Самотлора опирался на три постулата, сформулированных в 50 годах. Взять «черное золото» самым дешевым способом, а значит взять, закачивая воду в пласт, чтобы она аккуратненько, как поршень, вытесняла нефть на поверхность; взять, наконец, редкой сетью скважин - полагали, пласт, что труба, какая разница, десять или сто краников к ней пристраивать, все одно, выкачаем».
«...Во многом, как и многое в то время, такой «научный» подход был стремлением выдать желаемое за действительное, а значит, камуфля¬жем. Считалось, что на Самотлоре или Мамонтове темпы отбора нефти будут довольно-таки высокими. Дескать, за несколько лет все запасы и вычерпаем».
«...И  практически  не  развивалась  производственная  база. Умозрительная теория внутриконтурного заводнения и поршневого вытеснения нефти была стройной, как математическая модель».
«...Но куда драматичнее итоги многолетних дискуссий и борьбы: мы постепенно начинаем понимать, что математизировать технологические процессы можно лишь до известной степени. Ошибки науки - это балки и вагончики в тюменских городах и поселках. Это постоянные «дыры» в социальной сфере, это сбои нефтяников на рубеже 70-80-х годов...
....созидательная сила науки огромна, но она может быть и разрушительной».
Как показано в статье в деятельности промышленных предприятий творческая связь между наукой и производством это не просто красивые теоретические модели, а суть всего происходящего в жизни отрасли.
Это взаимопонимание и содружество должно отвечать не только сиюминутным и текущим требованиям сегодняшнего дня, а содействовать успешному развитию отрасли на длительную перспективу на научной основе, проверенной временем на опыте работы промыслов.
Как видно из вышеприведенного анализа статья В.И. Грайфера «Мы здесь не временно» имела принципиальное значение: в ней дается ответ на многие дискуссионные вопросы разработки нефтяных месторождений.
Этот документ ярко характеризует ту обстановку, которая сложилась в нефтяной промышленности во второй половине 80-х годов перед ее распадом в результате последовательно нарастающего кризиса. В стране началось падение добычи нефти: за 1989 — 1991 гг. она снизилась примерно на 100 млн. т.
В этой сложной обстановке научно-техническая позиция В. И. Грайфера была четко обозначена:
• Это поиск новых подходов к освоению нефтяных месторождений с учетом 40 летнего опыта разработки нефтяных месторождений как СССР, так и зарубежных нефтедобывающих стран.
•  Это отказ от «Концепций 50-х годов» при разработке новых нефтяных месторождений. Он об этом говорил еще в середине 60-х годов при встрече с Н.К. Байбаковым.
•  Это поиск эффективных путей выхода из нарастающего кризиса в отрасти за счет внедрения новых высокоэффективных технологий (внедрение новых модификаций глубинно-насосного и газлифтного оборудования, широкое внедрение систем автоматизации и телемеханизации процессов нефтедобычи,   создание  оборудования  для   энергосберегающих технологий и др.)
Противоположная позиция Ю. Гринько: это провозглашение статус-кво на принципы   разработки нефтяных месторождений, т.е.   возврат к «концепциям 50-х годов», отказ от результатов многолетних дискуссий. Ю. Гринько, виртуально дискутируя с проектировщиками, ни одним словом не обмолвился о колоссальных объемах воды добываемых вместе с нефтью в конце 80-х годов, воды не предусмотренной в проектах 50 — 60-х годов, и о необходимости крупных дополнительных капиталовложений в связи с подъемом и утилизацией этой воды.
В публикации отстаивается двухстадийное разбуривание залежей без учета мирового опыта.
В зарубежной практике при двухстадийном разбуривании на первом этапе эксплуатация залежи производится на естественном режиме, сдерживающем подтягивание воды к скважинам.
Решение о заводнении пластов принимается на втором этапе после специальных  исследований нефтеносных пластов  на  возможность применения технологии заводнения и уплотнения первоначальной сетки скважин до оптимального. Например, на крупнейшем месторождении Прудо-Бэй в Аляске через 7-8 лет после ввода месторождения в разработку перед закачкой воды плотность сетки скважин уплотнили в два раза (с 64 га/скв до 32 га/скв) и только после этого приступили к массовой закачке воды .
Заводнение продуктивных пластов в СССР начиналось с первых дней ввода месторождения в разработку при начальных редких сетках скважин, что явилось во многих случаях причиной интенсивного обводнения добываемой нефти уже на начальном этапе жизни месторождения.
Дело доходило до курьезов. Шаблонное применение заводнения с первых дней освоения Талинского месторождения в Западной Сибири с запасами порядка 1 млрд. тонн без учета его геологического строения привело через 5 лет после начала разработки месторождения к резкому обводнению: обводненность достигла 90 %, тогда как текущая нефтеотдача составила 10 %. Здесь комментарии не требуются!
В результате интенсивного первичного заводнения в 1950 — 1990 гг. в отрасли было поднято из недр примерно 14,0 млрд тонн нeфти. На начало 1990 года средняя обводненность добываемой нефти по отрасли составила 85 %, с одной тонной нефти на поверхность поднимали 6,7 тонн воды. Разразившийся в отрасли кризис в начале 90-х годов был обусловлен в определенной мере с интенсивным обводнением разрабатываемых крупных месторождений.
Валерию Исааковичу Грайферу есть о чем вспомнить! Это был тяжёлый и своеобразный этап в его жизни!»
Таков взгляд со стороны на вклад в отраслевую науку В. И. Грайфера - талантливого инженера и ученого, отдавшего более 50-ти лет жизни развитию нефтяной промышленности СССР и России.
Близкие друзья характеризовали его производственную деятельность просто и емко: В.И. Грайфер - главный инженер отрасли. Этим все сказано.
В 90-х годах ушедшего XX века начался новый этап в жизни В.И.Грайфера, который вошел в его биографию, как логический итог всей его творческой и инженерной деятельности. В 1992 году он возглавил акционерное общество «РИТЭК» по инновационной деятельности в нефтяной промышленности. Но это предмет специального изучения и обобщения.
Это – тема следующей главы, которую никак нельзя назвать последней. У людей, подобных Валерию Исааковичу, ничего «последнего» в жизни быть не может просто по определению. Любое начинание, любое дело – следующее, и все они так или иначе будут неразрывно связаны с отраслью, которой он отдал больше полувека своей жизни.
И все они, в той или иной степени, будут учитывать не только промышленные задачи, преследовать не только финансовые цели, но и вовлекать в свою орбиту людей, благополучие которых и является основным для Валерия Исааковича Грайфера.
Впрочем, почему «является»? Всегда являлось.