Колумбийские бандиты и русские мафиози

     Андони полдня продержал "Элайю" на рейде Картахены, чтобы войти в яхт-клуб под покровом ночи. Предусмотрительный баск предпочитал не рисковать лишний раз, зная, что по вечерам все уважающиеся себя жители этого тропического города забывают до утра о своих делах и дружно устремляются туда, где можно выпить рома и потанцевать. По крайней мере, никаких пограничников или полицейских на выезде из яхт-клуба я так и не увидел, хотя внимательно смотрел по сторонам, когда мы его покидали вдвоем с моим новым другом.
     Друг рыжего баска ждал нас на парковке яхт-клуба в каком-то невообразимо огромном американском лимузине. Судя по запаху, которым отличаются все новые машины, "Линкольн" был доставлен в Картахену сразу после выхода с конвейера в Детройте. Усаживаясь на кожаное сиденье пижонского бежевого цвета, я невольно поймал себя на мысли о том, что в том мире, куда меня забросила судьба, американские машины, оказывается, вполне могут быть совсем новыми, а не музейными образцами, как на Кубе.
     Помимо шофера, молчавшего всю дорогу, в машине сидел загорелый темноволосый парень с пронзительно голубыми глазами. Судя по приветствию, которым он обменялся с Андони, его тоже занесло в Колумбию из Страны Басков. Назвав себя Гидо, он внимательно осмотрел меня и задал неожиданный вопрос:
- Какой у тебя рост и размер ноги?
- Метр восемьдесят один, нога сорок третьего, а что?
- Да просто переодеть тебя нужно, не везти же тебя к шефу в таком затрапезном виде.
Вид у меня действительно был так себе, что-то среднее между вьетнамским докером и кубинским рыбаком. Выцветшие от солнца и морской воды, к тому же прорванные на коленях джинсы, застиранная майка с надписью "Гавана" на груди и истрепанные тенниски на ногах. Бороду, отросшую на борту "Нади", я давно сбрил, но вот прическа оставляла желать много лучшего.
     Гидо повернулся к водителю:
- Анхель, поехали сначала домой, подберем ему что-нибудь из моей одежды, а там видно будет.
     После чего повернулся к рыжему и перешел на баскский язык.
Через полчаса перед нами открылись автоматические ворота и мы оказались перед двухэтажной виллой в колониальном стиле, со всех сторон окруженной невысокими пальмами. Гидо стремительно провел меня в расположенную на первом этаже большую ванную комнату и через минуту вернулся с миловидной молодой горничной.
- Эстрелья, постриги его, только быстро, мы уже опаздываем. Потом переоденешь его в любой мой белый костюм.
     Молодая колумбийка оказалась опытным парикмахером, ножницы в ее тонких руках просто  мелькали. Не прошло и десяти минут, как она закончила работу и тут же потащила меня вверх по лестнице. В гардеробной комнате висело, наверное, штук сорок костюмов, некоторые из них были самых невообразимых расцветок. Выбрав один из пяти белых, Эстрелья указала мне на него, достала из соседнего шкафа идеально отглаженную белую рубашку, а из другого - пару желтых ботинок из какой-то пузырчатой кожи. "Это, что, крокодиловая, что ли?" - задумался я, невольно вспомнив прапорщика Крамаренко с его домашним зоопарком. 
Быстро переодевшись, я посмотрел в высокое зеркало. Картинка впечатляла. Передо мной стоял элегантный колумбийский бандит. "Сбылась мечта идиота, сказал бы Остап Бендер, окажись он на моем месте", - подумал я. Однако особенно долго рассматривать себя было некогда, горничная уже тянула меня за рукав. За все время, проведенное со мной, она не произнесла ни единого слова. По-моему, была совершенно уверена, что имеет дело с гринго, не понимающим по-испански.
    Гидо с Андони ждали меня, сидя с бокалами в руках на высоких табуретах перед стойкой оборудованного в углу гостиной бара. Мельком оценив мой обновленный прикид, Гидо довольно кивнул и коротко скомандовал:
- В машину.
     В "Линкольне", несущемся с приличной скоростью по хорошо освещенной трассе, Гидо провел короткий инструктаж:
- Слушай, Антонио, мы сейчас едем к моему шефу. Называть тебе его следует дон Диего и никак иначе. Никаких там сеньор, мистер и тому подобное. Но это потом, сначала работа. Понимаешь, к нам из Нью-Йорка приехали русские мафиози, хотят закупать у нас порошок в больших количествах. Шеф когда узнал от меня, что Андони с Гарби выловили какого-то сумасшедшего русского в Карибском море, то сразу велел привезти тебя к нему. Сначала послушаешь его переговоры с русскими, а потом они наверняка какие-то вещи будут между собой на вашем языке обсуждать. Расскажешь дону Диего об услышанном. Договорились?
     Сидевший рядом со мной Рыжий засмеялся:
- С первого же дня работа тебе нашлась, тезка. Ты просто фантастический везунчик.
     "Линкольн" рассекал тропическую ночь своими мощными фарами часа полтора. Мы оставили позади шумный вечерний город и долго ехали по сельской местности. Когда наконец свернули с трассы, то фары осветили кованые ворота, увенчанные надписью "ПараИсо". "Ну вот я и в раю, - подумал я. - Посмотрим, как мне удастся из него выбраться".      
     Всю дорогу Гидо нервно посматривал на часы, а когда мы въехали на задний двор поместья, то первым выскочил из машины и тут же принялся подгонять нас с Рыжим. Вихрем промчавшись через несколько комнат, мы очутились в небольшом салоне, в углу которого стоял большой телевизор. Щелкнув пультом и оценив появившуюся на экране картинку, Гидо сказал:
- Слава богу, кажется, успели.
     За гигантским обеденным столом, уставленным серебряными блюдами с едой, сидела большая мужская компания. Во главе стола восседал необъятной толщины старик в белой рубахе-гуайявере с длинными рукавами. У него за спиной стояли два телохранителя, при виде которых хотелось тихо уползти куда-нибудь в сторонку и затаиться. Более зверских рож до этого мне видеть не приходилось. Когда Гидо вынул из кармана уоки-токи и нажал на кнопку вызова, один из гигантов поднес к уху точно такой же аппарат.
- Толстый, это Гидо. Скажи шефу, что у нас тут полная готовность.
     Гигант склонился к дону Диего и шепотом передал послание. Тот довольно кивнул и сделал жест рукой. Высокие двери столовой распахнулись. Вошли двое мужчин средних лет в одинаковых черных костюмах и темных галстуках. По виду они напоминали скорее кавказцев, чем русских, к тому же щеки обоих заросли густой щетиной. Перейдя через порог, мужчины синхронно поклонились и заняли предложенные им стулья на противоположном от дона Диего конце стола.
     Видимо, микрофон был спрятан где-то совсем рядом с гостями из Нью-Йорка. Дона Диего я почти не слышал, зато их голоса были слышны совершенно отчетливо. Переговоры велись на английском языке через переводчика и на всем их протяжении я так и не услышал ни одного русского слова. Речь шла о крупных поставках кокаина, ценах на него и формах оплаты. Насколько я понял, все шло как по маслу, поэтому не удивился, когда услышал как один "кавказец" по окончании переговоров едва слышно шепнул другому:
- Беня, если этот потс будет поставлять нам товар по такой смешной цене, мы засыпем коксом сначала весь Брайтон-Бич, а потом и половину Нью-Йорка.      
     Довольный Беня согласно кивнул головой. Больше ни одного слова на русском языке я от них не услышал. Закончив переговоры, "кавказцы" так же синхронно склонили головы в сторону дона Диего и незамедлительно покинули столовую. 
     Выключив телевизор, Гидо вопросительно посмотрел на меня. Пожав плечами, я перевел ему единственную фразу. Глаза баска загорелись, он вскочил с кресла и умчался на доклад к шефу. Вернулся минут через десять и пригласил следовать за ним.
     Войдя в уже знакомую по телевизионной картинке столовую, мы с Андони были удостоены неожиданной чести. Дон Диего с усилием поднялся из-за стола и неспешно направился нам навстречу. По-отцовски распахнув руки, он заключил слегка оробевшего баска в объятья:
- Сколько лет, сколько зим, Рыжий. Ты очень вовремя приплыл, мой маленький баскский друг, просто на удивление вовремя.
     Повернувшись в мою сторону, старый бандит протянул свою мясистую лапу и крепко пожал мне руку.
- Спасибо, что сделал старику маленькое одолжение. Надеюсь, ты ничего не пропустил?
- Ну что вы, дон Диего, как можно. Никого в жизни не слушал так внимательно, как двух этих сеньоров из Нью-Йорка. Правда, мне сказали, что они русские, а я в этом сильно сомневаюсь.
- Ты прав, конечно, они не русские, но что поделаешь, если их называют в Нью-Йорке русской мафией. Ну да бог с ними, забудь о них. Лучше расскажи, какими судьбами ты оказался в нашей замечательной стране.
Выслушав мой короткий рассказ, дон Диего задал вопрос:
- Денег у тебя, конечно, нет?
- Надеюсь, что скоро будут.
- Откуда же они у тебя появятся, если это не секрет?
Пришлось рассказать старому бандиту о тарелке Пикассо и предложении, которое мне сделали хозяева "Бакарди". Эта тема его неожиданно заинтересовала.
- Тарелка у тебя случайно не с собой?
- Она в моей сумке, которая лежит в машине Гидо.
     Едва заметный жест толстяка заставил шустрого голубоглазого баска почти бегом выскочить из комнаты. Через несколько минут он вернулся с сумкой в руке и передал ее мне. Вынув тарелку, упакованную в тростниковый каркас, я протянул ее дону Диего. Старик нежно принял ее своими огромными ручищами и восхищенно зацокал языком.
- Красивая вещица, ничего не скажешь. Сразу видна рука большого мастера. Знаешь что, продай ее лучше не этим зажравшимся кубинцам, а мне. Скоро у одного моего приятеля будет день рождения и эта тарелка может стать для него неожиданным подарком. Я знаю, что он собирает картины Пикассо, а вот керамики у него, по-моему, нет. Вот уж дон Пабло удивится. Так что, продашь мне тарелку?
-  Готов вам подарить ее, дон Диего, если вы обещаете мне помочь добыть какой-нибудь паспорт.
- С удовольствием принял бы твой подарок, но тогда получилось бы, что я дарю своему другу дареное. Так не годится. Сколько, ты говоришь, тебе предлагают за нее хозяева "Бакарди", пять пачек? Удваиваю эту скромную сумму. Толстый, принеси сюда десять пачек.
     Не успел я произнести хоть слово, как верзила-телохранитель уже протягивал мне десять упаковок стодолларовых банкнот. Мне кажется, что если бы в этот момент я принялся отказываться от денег, он удушил бы меня как цыпленка. Слово босса было непреложным законом для всех присутствовавших. Ничего не оставалось, кроме как взять из рук громилы кучу американских денег и положить их в сумку.
- Большое спасибо, дон Диего. Думаю, что за такие деньги я смогу купить паспорта всех стран мира.
     Толстяк довольно захохотал. Его огромное пузо долго колыхалось, как гигантский холодец.
- Извини, русский, но тарелка тарелкой, а я должен заплатить тебе за оказанную услугу. Паспорт я тебе сделаю в счет гонорара за перевод. Какая страна тебя больше всего устраивает?
- Честно говоря, даже не знаю. По-испански я говорю с кубинским акцентом, но кубинский паспорт меня не спасет. Придется выдавать себя за кого-нибудь еще.
- Да и внешность у тебя, прямо скажем, не кубинская. Ты похож то ли на гринго, то ли на немца. Погоди, вот в Парагвае много немцев живет. Хочешь парагвайский паспорт?
- Возможно, это то, что мне нужно. А как в Парагвае по-испански говорят? Никогда не был знаком ни с одним парагвайцем.
- Да у них какой-то невнятный выговор. Если хочешь послушать, как они говорят, то нет проблем. Мы каждую неделю в Парагвай самолеты с товаром гоняем, одно пассажирское место всегда найдется. Поживешь немного в этой дикой стране и будешь готовым парагвайцем. Кстати, прямо оттуда можешь лететь в Майами. Решай.
     Времени на раздумья у меня не было, поэтому я сразу же согласился. Сердечно распрощавшись с доном Диего, мы отправились домой к Гидо. Всю обратную дорогу баски в два голоса потешались надо мной, называя меня то нуворишем, то парагвайцем, но я на них не обижался. Честно говоря, мне было не до них. Я лихорадочно обдумывал новый поворот, который приготовила мне судьба. После трех недель болтанки в открытом океане, на протяжении которых я много раз прощался с жизнью, меня уже трудно было чем-нибудь удивить. К неожиданно свалившемуся на меня богатству я отнесся совершенно равнодушно. Для меня все эти пачки долларов в тот момент ничего не значили. Голова была забита мыслями о том, что я опять удаляюсь от своей цели и встреча с Лурдес в очередной раз откладывается неизвестно на какое время.
    На следующий день на виллу Гидо приехал сгорбленный старичок, постоянно бормотавший что-то себе под нос, который сфотографировал меня на фоне белой простыни. Уже в дверях, он спохватился и задал Гидо вопрос:
- Чуть не забыл, на чье имя паспорт заказывать?
Гидо вопросительно посмотрел на меня.
- Имя, само собой, Антонио, а фамилия?
- Понятия не имею.
- Ты в какой день недели родился?
- По-моему, в воскресенье.
- Тогда Домингес, согласен?
- Согласен, а вторая пусть будет Вольф, я ведь вроде как наполовину немец, а это единственное слово, которое я знаю на немецком.
     Так я стал парагвайцем Антонио Домингесом Вольфом, уроженцем города Посо Колорадо, в котором не был никогда в жизни.