Мгновение

Почва. Мягкая, искристая, мокрая земля, под ногами. Плодородный чернозем окутывает мои ноги, блестит на солнце, будто бы тянет к себе нутро, а снаружи отталкивает. Ведь это грязь. Родная, чистая, живая, но грязь, не больше того. Когда въедается мне в кожу, в одежду, несет в себе что-то бренное. И побуждает немедленно очистится. Хотя многие могут полюбить её, срастись с ней в корне и выделить себя в жизни именно этой черно-коричневой меткой. При этом даже не задуматься как раз о том, что грязь это и есть земля имать. Я осматриваю её сверху. Вряд ли я когда-нибудь смогу приобщится к ней, полюбить её. Да, я знаю, земля дает нам всё. И всё мое это от земли. Но всё это– не моё. 
 - Алеша! Алеша! Ты здесь? Где же ты? Алеша, вернись,пожалуйста. Я умоляю! – слышится крик девушки, вдалеке. – Алеша! – все дальше и дальше. 
 - Ту-ту! – промычал поезд, забив этот крик, и всё исчезло.
Около пяти часов утра. Пустая платформа в слегка блестящей вуали недавно проведшего дождя. Туман, обволакивает пустые железнодорожные пути, не смея подойти к депо. В воздухе приятный запах свежего белья, который оставила ночь. И стоит лишь вдохнуть 5 -7 раз, чуток переборщить, самую малость насладиться, как это запах тут же исчезнет и включится день. Побегут люди, поедут поезда, зазвучит асфальт, зачирикают птицы, заговорят репродукторы и город проснется. Но запах это,настолько прекрасен и неповторим, что если бы я мог задержать дыхание хотя бы на час.… Хотя бы на час. Просто любоваться им, и знать что, весь мир сейчас в твоих руках. Стоит лишь нажать кнопку. Стряхнуть эту серебряную паутину с глаз. 
 С моста открывается прекрасный вид на железную дорогу. В пять утра, ещё горят фонари, но день постепенно начинает расцветать, снимая покрывало хрустального тумана. И Боже мой! Я здесь, я прямо сейчас стою напороге рождения нового дня, прямо сейчас я чувствую город и знаю, что страшнее одиночества нет ничего. 
 Сравнивая себя с городом, с этой огромной системой железных дорог, получаются два вывода, очень непохожих вывода. Первый из них это осознание слабости физической. Ведь та, хрупкая ткань из которой соткан каждый человек, ничто по сравнению с этой машиной. И страшно представить, как бездушный мотор будет молоть твои кости, и с какой легкостью и безразличием он будет это делать. Эта стальная сила пугает, притягивает. Мост очень высокий. Внизу проходят два искусственных водных канала. Моментами возникает непреодолимое желание попробовать приземлиться на них, прямо сейчас. И что терять сейчас кроме страха? 
 - Эти махины стоят здесь очень давно и простоят ещё вдвое больше. А я? А что я? Их железная память хранит сотни событий, они бездушны, бесчувственны. Разве терзают их сомнения? Разве мучает их совесть? Сколько жизней они способны унести или перевезти. Разве есть для них разница в этом? А я? А что я? Что останется мне, но впрочем, мы так похожи с ними. Они не созданы, чтобы дышать, и страдания далеки от них, но вся сила и мощь человеческого существа, всё желание и трудолюбие в один час ложатся на свои рельсы, также как и поезда. И не свернуть с неё больше. Громадины созданы, чтобы пугать своей волей. Но идут они по строго заданной траектории. Как и я. И что терять им сейчас кроме страха? 
 Вывод второй заключается в том, что в контексте этой картины, холод идущий от этого индустриального пейзажа, порождает собственную волю, пускай и не свободную, а строго бренную и направленную в безысходность. Это не детская комната с мягкими стенами и безопасными запечатанными розетками. Есть ты и есть город. Слиться навсегда с ним, ты знаешь, что ты можешь выбрать свои рельсы прямо сейчас, прямо в котел с этой сталью. Прыгнуть и только бы неупасть на землю, а именно в эту мертвую и ослепительно чистую сталь. 
 Я убежал сюда от своих ошибок, от человеческого нутра, от желчи и страха. От самого себя. Но всё, что я ощутил в это мгновение, заключилось в непреодолимом желании найти где-нибудь, но сейчас живое и теплое существо. Хотя бы котенка. Спрятать его.