Да! мне пора покинуть сад...

НИКОЛАЙ СТАРОРУССКИЙ - http://proza.ru/avtor/lagoso

ТРЕТЬЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ «ДОЧЕРЯМ ЕВЫ» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВСМ «ВЕЛИКИЙ СТРАННИК – МОЛОДЫМ»


                К.С.М.

                …И повторится все,как встарь:
                Ночь,ледяная рябь канала,   
                Аптека, улица, фонарь.
                (А.Блок,октябрь 1912)               

Да, в Город снова пришел октябрь. После тропического лета семьдесят второго года ветер казался ледяным, а вода Малой Невки – еще холоднее. Вечера уже наступали темные как ночи. Фонари тоже, конечно, были; а та самая аптека – рядом, на набережной  Адмирала Лазарева.

Если я приезжал сюда не с работы, а из дому, то проходил мимо тех мест, где раньше встречал  Кармен*  и садился на трамвай рядом с последней квартирой  Блока**.

Нет, это уже перебор – думал я каждый раз, подымаясь на  третий или четвертый этаж последнего  перед мостом дома по Большой Зелениной улице.
Но все было именно так и именно там. И даже, как полагается в классике, окно в комнате было угловым – смотрящим сразу в темноту с редкими огнями  за рекой и на набережную.
                _______________________
      
         Конец улицы на краю города. Последние дома,           обрываясь внезапно, открывают широкую перспективу: темный пустынный мост через большую реку…
                (А.Блок. Из второго видения драмы    «Незнакомка»)
                _____________________

               
Здесь она снимала угол у старушки, которая сразу уходила – наверное, на кухню коммуналки.

Ей очень хотелось принять меня как настоящей хозяйке.  Если военная обстановка на кухне позволяла, она пыталась готовить на сковородке  халву из муки, сахара и растительного масла.

Но иногда она сразу выходила со мной, и мы долго гуляли по темной набережной с огромными деревьями и Колтовским закоулкам. Город здесь почти исчезал. Иногда небольшие катера или буксирчики проходили с цветными огоньками. Дома ей было неуютно, и возвращаться рано не хотелось.

С наступлением холодов она становилась все грустнее. Правда, иногда гордо вскидывала голову и говорила: «Я армянка не простая, а …(дальше следовало  название места, откуда происходил род), за нами женихи из Еревана приезжают».

Но мерзла все сильнее. И аттракционы в парке, где она работала, закрывались один за другим. Когда ветер становился особенно порывистым и холодным, мне приходилось  согревать ее под полами своей  куртки и утешать поцелуем – как сестру. Ну,… почти как сестру.
                _____________

А начиналось все июльским вечером, когда троллейбусы, тормозя, плыли по жидкому асфальту, а ветер обжигал.  Я шел с работы, мечтая о холодном душе; показалось, что кто-то меня окликнул. Обернулся – маленькая черноволосая девушка или, скорее, девочка, спросила, где можно найти место в гостинице.

 Тогда это было дело почти безнадежное. Я назвал две-три возможных места поблизости. Оказалось, там она уже была. Но зря. Я посоветовал найти в любой гостинице телефонную книгу и собирался продолжить путь:  даже говорить в тот день было трудно.

- А вот у нас бы гостя на улице не оставили, - услышал я за спиной. Пришлось снова остановиться. Ленинградский патриотизм, после некоторых колебаний, перевесил жару.

Долго бродили мы по рыночным и прочим экзотическим гостиницам – там скорее можно найти место; зашли даже в полузакрытую, где работала жена приятеля (к счастью, ее не  было). Но все напрасно.

По дороге я узнал, что Ануш сбежала из дому, где жила с матерью и братом. По ее словам, из-за  характера и образа жизни брата. Было Ануш восемнадцать. Приехала она без вещей, почти без денег и – что гораздо хуже -  без паспорта. Мать спрятала – очень не хотела отпускать дочку. Позже она писала примерно так: я все глаза выплакала и скоро от этого ослепну, вернись!

Мысленно ругая себя за мягкость души, на закате я шел с Ануш  к своему дому. Легенда для матери была такой: мы столкнулись у дверей приятеля , Ануш ехала в гости к его жене – но  там никого не оказалось. (Конечно, как и полагается в книгах, этот приятель, звонивший обычно  раз в год, говорил с матерью и  погубил легенду на следующий же день).

Воскресные дни мы провели на недостроенной  даче, где тогда жил отец. Ануш быстро освоилась, готовила нам еду – картошка масло любит, говорила она, опрокидывая на сковороду наш недельный запас.  Пока просыхала ее выстиранная одежонка, ходила уже и не помню в чем. Но в чем-то длинном.
- Наконец-то, кажется, теплеет, - радовалась она, когда зной становился уже удушающим.

А с понедельника надо было решать много серьезных вопросов. В город мы ехали на ранней-ранней электричке – часов в пять, когда еще можно было дышать. Ануш мирно спала на моем плече, а я размышлял. Почему она выбрала такой далекий северный город? Наверно, Ленинград казался таким сказочным местом, где совсем другая жизнь и все чудеса возможны.

   Что же, и вправду все начало устраиваться. С деньгами было  проще всего -  и  скоро  Ануш уже носила дешевенькие обновки -  стеснялась тратить больше.

Нашлась и работа с общежитием, где на время оформления поселили в настоящую гостиницу (без паспорта!  не знаю, осознают ли читатели всю невероятность).

По совету юриста послали телеграмму в тамошнюю милицию с требованием высылки паспорта. А пока  я показывал Ануш город.  Даже отважился поехать в Петергоф с километровыми очередями во Дворец. Но нас какая-то тетка  пропустила довольно быстро, и притом взяла деньги как за ребенка.

Суровый солдат однажды обратился к нам на незнакомом языке. «Зачем ходишь с русским», перевела Ануш. Что именно имел в виду каждый из них – не знаю: я и сам до сих пор не разобрался в таинственной семантике простых слов « ходить – гулять – встречаться».

Но вот оттуда пришел отказ: «паспорт у матери». Начальник милиции был другом семьи. Тогда и пришлось съехать из гостиницы, снять угол и найти работу на детских аттракционах  Парка культуры и отдыха на Островах. Там платили каждый день и не требовали паспорта.

Почти каждый день я навещал Ануш, и остаток лета запомнился мне не только ужасающей жарой , но и кружением карусели, лязганьем детской железной дороги, неумолчными песнями: «Мы на чертовом кружились колесе» голосом Муслима Магомаева…
                ________________
   
Острова – одно из самых блоковских мест города:

                Ясным заревом алея,
                Уводила вдоль пруда
                Эта узкая аллея
                В сны и тени навсегда…

  Но сердцем я осознал это много позже, гуляя по аллеям и прудам с будущей женой.
                ______________

А теперь стояла середина холодной осени. Я по-прежнему оставался единственным «своим» человеком для Ануш в городе. Она сделала еще одну попытку бороться с холодом и отсутствием документов – нашла место няни для малыша.

Наше лето кончилось зимой. Снежных ноябрьских морозов Ануш не выдержала, и вскоре поезд умчал ее в теплые края.

Странное ощущение испытывал я, возвращаясь с Московского вокзала. Свободы и облегчения, так что кружилась голова – и вместе пустоты и потери, так что хотелось бежать за поездом. Только много-много позже я вспомнил об этом состоянии: когда дети с женой впервые уезжали на дачу.

К Новому году Ануш прислала поздравление и написала, что брат интересовался мной и хотел поговорить. Совесть моя была чиста, но говорить почему-то не хотелось. Впрочем, и не пришлось.
                _____________

                Увы! В цветы вселился яд,
         Не дышит розами мой сад,
         Распались камни колоннад…
         Да! Мне пора покинуть сад.
                (Грегор Ахтамарский, XVI век)

                ______________

Сноски: * - Среди поклонников Кармен, http://proza.ru/2010/11/18/511.
        ** - Пространство детства, http://proza.ru/2010/12/06/463
___