День Крещения Полины

Перед днем, когда я стану крестной мамой, хотела лечь спать пораньше, потому что надо было в шесть вставать. Но с полуночи не могла заснуть часа полтора. Крутилось в голове жж последних дней, фразы френдов, мои ответы, события в школе, десять, двадцать раз подряд. Я пыталась остановить, но наркотический бубль-гум возвращался опять.
Очень боялась проспать. Что не услышу будильник или что он не прозвонит. Как у Барто: "Почему сегодня Петя просыпался десять раз? Потому что этот Петя поступает в первый класс". Проснулась в пять. Опять не смогла заснуть. Ну теперь-то какой кофе виноват, вообще непонятно. Дождалась звонка будильника в 5.55. Собралась. "Я оденусь скромно-скромно" – помните, как Соловей трагикомично мелодировала в Рабе любви?
Пока шла к метро, плакала. И когда ждала Асю на Савеловской, плакала. И когда вошла в храм, что-то часа полтора текли слезы, уже какая-то физиология, почти не связанная с сознанием и неподконтрольная совсем. Мне неудобно даже было, но Ася, к счастью, говорит, у меня по лицу только то было заметно, что я чем-то расстроена. Я и не могу сказать, чего плакала.
- Ась, это мы на исповедь встали в очередь? А что перед этим, нужно что-то сделать?
Впереди стоящая женщина оборачивается, сердито за Асю отвечает:
- Заранее надо было готовиться! Поститься надо было, три дня мяса не есть, молочного, и молитвы читать по специальному канону.
- Что же вы, обстоятельств не знаете, а поучаете, - говорит ей Ася, и добавляет мне: - воцерковленный человек и так это знает. Понятно, что если спрашиваешь, то в церковь новопришедшая.
Она и до этого мне говорила, что спрашивала отца Павла, как должна крестная мать подготовиться, и он сказал, что ничего не должна. Они сошлись на том, что главное - чтобы крестный родитель любил младенца.
Стоим службу. Все стали петь Символ веры. Я достала распечатанный накануне листочек. Когда Леню крестили, я помню, Символ веры у моего брата спросили, а он и не знал, что это молитва, вторая после Отче наш главная. Я тоже тогда не знала. Теперь по листочку следила текст.
Вочеловечша-ся.
И Отче наш немного погодя пели. Его хотя знаю, но опять молчала. Пропевания не знаю!
Да уж, от лукавого избавь, пожалуйста.
- Что вы тут пристраиваетесь? Здесь по очереди вот эта бабушка стоит.
- (бабушка) Да успокойтесь, Бог с ними.
- Я-то спокойна, а у людей совести нет. Встали тут, проход загораживают, - это уже на многодетную семью ругается женщина, хотя от прохода она стоит далеко.
Я пошла покупать свечи. Бабушка за прилавочком голосом скрипучим:
- А записки твои где?
- Записок пока нет.
- Так, что ты там взяла?
Сердито пересчитывает мои десятки и обменянные на них свечи.
Ася:
- Если отец Павел тебя быстро отпустит, ничего страшного.
- Да я и не собираюсь ему всю свою жизнь рассказывать.
- Он человека сразу считывает, может спросить что-то, а может сразу накрыть епитрахилью и отпустить.
- Батюшка, исповедуйте меня. В церкви бываю очень редко, обрядов не знаю.
- Ну естественно.
- А теперь подруга позвала меня в крестные ее дочери, сегодня будем здесь у вас.
- Как зовут?
- Мария.
- Всех простила? Ни на кого зла не держишь?
- Стараюсь. Стараюсь не держать.
- Причащайся, Мария.
Причастились.
Батюшка Павел брызгается на прихожан и их вербные ветки. Вода - это я понимаю. Тут улыбаюсь. Вода всегда святая. От метелки серебристые канатики разлетаются радугой. Все с мокрыми волосами и счастливыми лицами в капельках. Прихожане ближе подходят, идут по ходу движения отца Павла. В веселую толпу вторгается женщина со шваброй. Всех со злыми словами разогнала и принялась ожесточенно тереть пол. Отец Павел ушел к иконостасу и продолжал, Ася подталкивала меня поближе подойти и еще раз обрызгаться.
- Маша, к кресту! - православный папа одной из своих дочек, отбившейся от стайки.
Служба кончилась в 11, крещение начнется в час. Прошлись по Миусскому кладбищу. Пошли позавтракать в замечательную вьетнамскую едальню. Ася мне раньше о ней говорила, и вот наконец я сопоставила описания с действительностью. Мы в ресторанчике Сайгон напробовались аутентичных вкусностей и почувствовали себя туристами, что особенно для меня ценно как для человека, который дальше Подмосковья не выезжал уже больше года.
Безумно соскучилась по чили, а ближайший мексиканский ресторан, который я знаю, находится на Фонтанке. По совету Аси решила изучить очень, очень острый суп. С непривычки к нему было непросто приноровиться. Переводя дух и гася пожар экзотическим соком, я убежденно произносила:
- Какой же он все-таки проникновенный!
- Суп? А, отец Павел?
Когда мы шли до ресторанчика, Ася рассказала, как несколько лет назад у двух ее друзей в одни и те же тяжелые дни были проблемы со здоровьем. И она металась, ездила то к одному, то возвращалась к другому, пыталась им помочь и от тех проблем избавить. И в растрепанном состоянии духа пришла к отцу Павлу, не уверенная в том, что ей, погруженной в мирскую суету, можно исповедоваться и причащаться. А отец Павел на нее посмотрел и спросил - больных навещаешь? - Этим и занимаюсь, батюшка. - Причащайся, Анастасия!
Я очень впечатлилась этой историей. Значит, и во мне отцу Павлу ничего с одного взгляда не утаилось. Хорошо, что я не соврала, потому что не знаю, держу ли зло на своих ближайших родственников, которые бывали в эти несколько дней несправедливы. Такое случается рядом с днем рожденья, две недели до или после, когда ты вдруг становишься уязвимым, как младенец, а самые родные ни с чего начинают делать бессмысленные обидности. А в этом году с днем рожденья у меня все прокатилось гладенько, зато спустя месяц, когда готовилась к важному и большому событию, нашими некоторыми окружающими – мы с Асей это поняли – бесы овладели. Это они толкались и провоцировали. Хотели нас с толку сбить и богоугодному шагу помешать. Так что тем более зачем зло держать, если все понятно. Хорошо, что мы разобрались.