Шаман-тунгус и русский мальчик

ШАМАН-ТУНГУС
И РУССКИЙ МАЛЬЧИК

Всего-то  седьмой  год  шел  мне  от  роду, а  я  уже  умирал. Лежал  под  тулупом  на большущем   бабкином   сундуке, тяжко, с хрипом и  бульканьем дыша. В  горячечном сознании  изредка  вспыхивали  картины  того  рокового  дня, после  которого  шустрый  бутуз  превратился  в  несчастного «легочника». Мы, приисковые   мальчишки , каталисьна  лыжах с обрывистого  берега  таежной  речки  Вельмо. Я  усердно  смазал  лыжи, спуск начал  мощным  разбегом – и  угодил в полынью.
Ни  народные  средства, ни  убогий « арсенал » поселкового  фельдшерского  пункта  оказались  не в  силах  остановить  воспаление  легких. Оно  со   зловещей  последовательностью  перетекло  в  пневмонию, а  потом  и в  плеврит. Дороги  перемела пурга, санитарной  авиации  тогда  не  было  и  в помине ( на  календаре  значился 1955 год). И  вот  обожавший  меня  местный  фельдшер, в  долагерной  жизни  выпускник  Сорбонны  и  румынский  сенатор, в  отчаянии  произнес  нечто  абсолютно  немыслимое для  нашей атеистической  семьи. Он  воскликнул: «Валентина  Корниловна, мальчика надо  везти  к  тунгусам. Мы  бессильны, а  шаман -- вдруг  да  и поможет!»

Дорога  в  стойбище  не  запомнилась... Я  впал в  глубочайшее  забытье, которое  наш  эскулап  впоследствии  охарактеризовал  как   преддверие  клинической  смерти. Очнулся  я  уже  в  чуме, посередине  которого  на  оленьих  шкурах  лежало  мое  почти  бездыханное  тело, а под  стенами  тесно  сидели молчаливые  плосколицые  люди. Я заворочался, шкуры  захрустели. Старый  эвенк  предостерегающе  поднял  руку: «Лежи  тихо! Сейчас  камлать  будем!» Затем  он  жадно, всей  грудью  вдохнул и  затянул  какой-то  странный  напев, беря  все  более и  более  высокие  ноты. Когда  его  голос  перешел в  пронзительный  фальцет, полог  распахнулся и  в  чум  впрыгнул  шаман  в  ритуальном  наряде. Он  был  далеко  не  молод,  но в  каждом  егоесте  сквозили  тигриная  сила  и  гибкость .

Под  убыстряющийся  напев  эвенков  шаман  прыгал  все  мощнее и  выше. Бряцание металлических  цилиндриков, которыми  было  увешано  его  одеяние, превратилось в  непрерывный  ритмичный  звук .Помощник  подал  камлающему  бубен, и  шаман закружился  стремительным  волчком, отбивая  на  гулкой  шкуре  сложную  дробь. Но вот  он  резко, как вкопанный, остановился — увидел  злого  духа , виновника  моей  болезни . Прикрылся  бубном, как  щитом, и  заметался  по  чуму,  преследуя  врага. Глаза  его  были  крепко  зажмурены, но он  никого  не  задел, будто видел  каждого каким- то  непостижимым  внутренним  зрением .Движения  шамана  были  молниеносными, гибкими, необыкновенно ловкими. После  долгой  погони  он  настиг  злого  духа. Они  сплелись  в  остервенелом  противоборстве и  катались  по  шкурам, хрипя   от  ярости! .Помощник  тем  временем  нагнетал  звуковой  фон, доведя  свое  пение  до немыслимо  высокой  октавы. Шаман одолел- таки  врага, крепко  прижал его  к  полу  бубном, навалился  сверху  в  зверином  порыве  раздавить, расплющить…

Со  мной  происходило  нечто  непостижимое. Я  как будто  полностью  растворился в неодолимой  духовной  силе  шамана. Его  энергия  омывала  меня  пламенными  волнами, пробегавшими  то  от  ног  к  голове,  то  от  головы к  ногам. А  когда  целитель  начал плясать  и  прыгать  вокруг  меня, все  существо  охватил  жгучий, но  почему-то  приятный жар. Удары  бубна, гортанные  выкрики  впавшего в  экстаз  шамана, пение  остальных  участников  камлания  зарядили  меня  такой  неслыханной  мощью, что  я  вскочил  со  шкур, простер  руки  и  закричал  от  распиравших  меня  жизненных  сил, от  какого-то  буйного  ликования. И  рухнул  без  сознания…


Очнулся  я  от  чьего-то  физически  давящего  взгляда. Открыл  глаза  и  увидел  стоящего надо  мной  тунгусского  колдуна—немолодого,  усталого  человека . Видно  было,  как тяжко  давит  на  его  узкие  плечи  шаманское  одеяние( и  немудрено: как я  потом  узнал, весу  в  нем  больше  двадцати  килограммов ). Молодыми  были   только  глаза, угольками  горевшие  на  плоском  лице с  реденькой  бородкой. Мой  избавитель  пригубил  из  большой  пиалы, трижды  окропил  меня и  сказал:«Все, бойе, живи!» И  тяжелой,  шаркающей  походкой  вышел  из  чума.

Вот  так  полвека  назад я  был  возвращен  с  того  света  эвенкийским  кудесником. Снова стал  розовощеким  бутузом  и  старого  шамана  вспомнил  уже  зрелым  человеком. Тем  более, что  с  таежной  золотой  речки  Вельмо мы  скоро  уехали…
 Сергей   ЗАХАРОВ.