Учительница физики

Лариса родилась в деревне под Рязанью, и жила там до 17 лет. Потом началась война, и они уехали в эвакуацию. А потом поступила в пединститут, и стала учительницей физики. Если бы кто-то ей сказал, что физика – это наука, то  была бы крайне удивлена. Ей всегда казалось, что физика – это такой же предмет, как рисование, или география. Надо выучить законы и правила, и запомнить решения задач. И она это сделала – выучила и запомнила. Почему  Лариса стала преподавать именно физику, а не русский язык, или математику, она уже и не помнила. Как-то среди них всех поделили специальности, а ей было совершенно все равно. Она к любым предметам относилась одинаково, не любила их. Так же, как и детей. Особенно ее раздражали те мальчишки, что сразу схватывали и понимали все то, о чем она рассказывала  на уроках. Рассказывала, а сама ничего этого не понимала. Просто заучила, как таблицу умножения, и первое время страшно боялась, что ей начнут задавать всякие вопросы, на которые не знает, как отвечать.
Но ее страхи оказались абсолютно беспочвенны. Задавать вопросы детей отучили гораздо раньше, еще до шестого класса. А тех, которые еще махали крыльями, и в школу ходили, чтобы что-то узнать, а не отсидеть положенное время, как правило, не любили все учителя, и дружно травили.
За плохое поведение, не вовремя поднятую руку, выкрики с места, или за «неправильную» прическу. Забавно, что все эти дети, что хотели знать больше, чем другие, обязательно и в остальном выделялись. Независимостью поведения, или прической, или одеждой. Или, могли дружить с кем-то «неправильным». В общем, поводов вызывать родителей в класс и ставить двойки и тройки, всегда хватало. Дети сразу чувствовали это «особое» отношение к себе и бессознательно отвечали тем же – вообще переставали учиться. Что и заканчивалось к обоюдной радости – такой ребенок уходил в другую школу, и можно было спокойно «преподавать» предмет дальше. Как всегда. Сначала, минут двадцать пять, вызывать учеников к доске и слушать бестолковые ответы на тему, что было задано. Потом, по-быстрому, минут за десять-пятнадцать рассказать новую тему и записать задание на дом. Кому, что непонятно, пусть дома с родителями разбираются, а на уроке уже некогда. А на следующем уроке «опять двадцать пять».
У Ларисы была обычная  внешность, лицо угрюмое, а фигура довольно неказистая. Не то, что у нее не было никаких женских форм, они присутствовали, но если сравнивать ее фигуру с морскими судами, то  та  скорее напоминала рыбацкую шхуну, чем изысканную яхту, хотя все детали корпуса имелись. Но, с другой стороны, яхта дело дорогое, и не каждому по карману. А шхуны дело нужное, и имеются они везде и в достаточном количестве.
Замуж вышла поздновато, около сорока, и сразу родила двух дочек, подряд. Муж оказался военным, и началась ее жизнь по гарнизонам. Там уж работала в школе кем придется, какой предмет дадут, то и вела – и физику, и астрономию и черчение. Особой разницы не видела. Прочитай учебник вслух, а потом требуй, чтобы и тебе так же отвечали – слово в слово. Так и текли годы. Иногда ездила с дочками в столицу нашей Родины –Москву, сестра двоюродная там имелась, и всегда с радостью принимала. Сама была незамужняя и бездетная. Ну, и возилась с девчонками, то в музей потащит, то еще куда.
Лариса всех этих дел не понимала. Придут девчонки с музея, выйдут во двор играть, перемажутся в грязи и песке, а Лариса стирает. Очень чистоплотная была. Каждый день часа по три стирала. И девчонкино постирает, и свое заодно. А  чего еще делать-то, не по театрам же да паркам ходить. Так месяц у сестры поживут, и снова домой, в Мурманск. Муж у нее там служил, а потом в отставку вышел, и уехали к нему на историческую родину, под Полтаву. Кто ж тогда подумать мог, что СССР развалится, Украина станет самостийной и жрать станет нечего. Половина подруг-педагогов в Москву, в няньки подалась. Там хорошо платили, а тут, под Полтавой, в этом смысле начался полный караул.
Главное, муж-то после службы ну, куда хочешь мог поехать – везде жилье давали, ну, кроме самой Москвы, конечно. Но, в подмосковье-то уж точно можно было. И она хотела, к сестре поближе. Да, и дочек пора пришла в институт отдавать, тоже, конечно, педагогический. Самое милое место для женщины. Закончила, и трудись в школе до выслуги. Отпуск хороший, два месяца, да еще каникулы. Да  в обед уже дома, это не по восемь часов у станка стоять. Одно плохо, дети там в школе.
Ну, не без этого. Как говорится, в каждой бочке меда есть своя капля дегтя. Правда, дочки все-таки в педагогический поступили, и тоже стали педагогами, продолжают, так сказать, семейную династию. Но тоже, на учеников жалуются, что не умеют те  себя вести, не успеешь вопрос задать, как уже отвечать лезут, а потом все время что-то непонятное спрашивают. Сейчас ведь еще тяжелее знания детям нести, всякий там интернет появился, дети туда лазят и всякие странные вещи вычитывают, а ты, значит, им отвечай.
Хорошо, что в школах традиции поддерживают годами, и передают, так сказать, из рук в руки.
Так, что  на все эти вопросы и свои вопросы имеются. Почему Ваш ребенок в джинсах ходит, а не в форме? Или, почему взял и сам вышел в туалет, когда у него якобы понос был? Без спроса? Не сказав учителю, зачем ему в туалет!  И почему на голове какая-то полоска выстрижена, около уха и что она обозначает? А, вчера, почему в арафатке пришел, завязал ее на шее? Он, что у Вас, террористов поддерживает, может быть!
Много можно родителям интересных вопросов задать, это ведь гораздо лучше, чем самой отвечать, что такое теория струн?  Или принцип Паули? Или еще чего?
А наша героиня все-таки нашла свое призвание. Теперь выращивает морковь на даче, и всякую другую овощь. И радуется ей, как дитя. Сидит на маленькой скамеечке, выпалывает сорняки, любуется дружными всходами петрушки и лука, и иногда вспоминает свое деревенское детство и юность, когда также полола грядки и выкапывала картошку. И была абсолютно счастлива. И до сих пор не понимает, зачем это простое счастье поменяла на профессию, которая никогда не приносила ей ни радости, ни простого удовлетворения проделанной работой.
Как и многим другим ее коллегам.