Ранний дневник 1 Бесконечное эхо царит во мне

Ранний дневник 1 Встреча. Бесконечное эхо царит во мне. Почему ты не ищешь меня?            

17 декабря. Хочу красоты. Где она?

Уйти от толпы, но куда? В свою пустыню безводную?

Чарующий голос Лёни Бабаджаняна. Он талантлив и умён замечательно, тонкий, подвижный, лёгкая фигурка, красивое умное лицо. Люблю его лицо.

Хочу верить в Бога.

20 декабря. Может быть, моя жизнь уже искуплена где-то. Может быть, её больше не будет, я спокойна - она была.

24 декабря. Подвожу итоги года. Свет Натальи Львовны и радость от неё. Иногда пронзительное ощущение жизни и своего "я".

И вдруг хаос в глубинах души, игра между добром и злом. Бесконечные падения и взлёты духа.

27 декабря. Душа в теле, как зверь в клетке.

Во мне честолюбие не удовлетворено. И жажда любви, красоты, жизни.

28 декабря. Как же ты можешь жить без меня? Почему ты не ищешь меня и не рвёшься ко мне? Почему ты так долго не приходишь? Где ты?

29 декабря. Лине к лицу чёрный шарф кружевной. Наш друг Коля Танаев красив ангельской красотой. Нежнейший лик. Мы были с ним и с Линой на Литургии Чайковского в храме «Всех скорбящих Радосте» на Ордынке. С нами были ещё Глеб Семёнов, Икрам, Инга.

30 декабря. Оксана не перестаёт удивлять и радовать меня. Она умница и очень талантлива.

Милый Витя читал вчера свои живые, молодые, удивительные стихи и хотелось залезть в его «кривое дерево» по соседству и аукаться.

Как я люблю их всех. Ради них надо дышать и работать над собой.

У меня за душой нет ничего кроме чужих стихов. Сквозь тлен мне сияет солнце жизни и плачущей радости.

Новый год.

2 января. Обо мне люди говорят: рациональность с оттенком мистики.

4 января. В Питере в кафе поэтов сижу и читаю хорошие стихи Натальи Горбаневской.

[Наталья Горбаневская ушла из этого мира 30 ноября 2013 г.]

Щёки мои пылают. От волнения колеблется лицо и дрожат зрачки. Хоть бы скорей пришёл мой друг слепой Гриша Ковалёв.

5 января. Мои самые родные поэты Марина Цветаева и Витя Мамонов. И Пушкин над ними, не узнанный ещё.

7 января. В доме Гриши Ковалёва я знакомлюсь с Костей Кузьминским.

Пленительный пижон. Он похож на Мефистофеля и Вакха. Он великолепно знает поэзию.

Мне он совершенно чужд. Так как мы живём недалеко друг от друга, то он пошёл меня провожать на бульвар Профсоюзов, где я живу у моего родного дяди Вени. У меня там есть брат Андрей и сестра Ирочка.

По дороге он стал мне читать стихи Бродского «Рождественский романс». Дул сильный ветер. Несколько хрипловатый голос его звучал изумительно.

Когда мы приблизились к Исаакиевской площади, я неожиданно поцеловала его руку. Он сказал мне: «Теперь я с тобой не расстанусь».

8 января. Сергей Бернадский читал «Ниобею» Галчинского по-польски и тут же переводил.

В Питере живёт сама поэзия. Сердце болит от одиночества. Я Нарцисс, которому нечем любоваться. А музыка так далеко. Почему я к ней не причастна?

Мои стихи:

Обними меня, удержи,
Не пускай меня в холод ночи.
До безумья реальна жизнь.
До безумья мы одиноки.

Я стою на краю беды,
Но падение совершилось.
Я разбита крылом темноты.
Докажи, Любовь, свою милость!

9 января. Глаза у Кости нежные и молящие. Какие несчастные брови, какие детские щёки и бледный какой.

10 января. Я пью поэзию, как сладчайший напиток.

Я пророчу конец. Только бы смотрела в его глаза и слушала. Мир исчезает - я растворяюсь в его глазах, я почти теряю сознание, глядя  в  них. Больше мне ничего не надо на земле.

Смотрю в твои глаза и вновь рождаюсь.
Какое странное единство.
Безмолвное паденье мира.

Как обрывается сознанье,
Когда я на тебя смотрю.
Так на людей смотреть нельзя.

Так можно только погубить.
Я удивляться перестану
Твоим глазам, когда умру.

Эта встреча меня потрясла, наполнила неведомыми раньше ощущениями, заполнила мою душу теплом и жизнью.

Камень, который плачет,
Глина, жаждущая ваятеля.
Пустота и самосозерцательность.

Я начинаю оттаивать и воскресать из мёртвых.

12 января. Между нами стонущая пропасть. Не нужно мне ничего реального, весомого.

Какая безотрадность, какое дикое ощущение мгновенности бытия. Костя спрашивает меня: «Ты всегда удивляешься, когда смотришь на меня?»

Блаженство смотреть в его глаза. Мир исчезает. Есть только он и я.

От тебя остались одни глаза.
Зачем они так смертельны?
Ты колеблющийся и неясный свет,
Влюблённый в своё отражение.
Бесконечное эхо царит во мне.
А нити все порваны.

13 января. Москва. Смерть одолевает меня. Сердце моё осталось там, где живёт он, а здесь только моя оболочка. Вся моя сила, нежность, жизнь остались там. Я хочу не быть.

Не хочу дом, кров, хочу к его глазам. Он ранил меня лучом смертоносным, непонятным. Он мой дом и родина моя.

14 января. Пишу стихи о Косте.

Реют сосны в синеве, в серебре.
Просыпаюсь на заре в январе.
Только тикают часы на столе,
Только мается паяц на стене.

Подойди, не маячь вдалеке,
Нарисуй мне кораблик на стекле
И легко прикоснись рукой.
А душа всё болит... Успокой!

16 января. Либо смерть, либо Бог. Могу ли я жить без него?

17 января. Я хочу умереть. Его глаза остались во мне.

18 января. Он — мой человек и никогда моим не будет. Пропасть. Возмездие настигает — за то, что так прекрасно было. Помоги, Господи, душе моей.

19 января. Костя приехал и разыскал меня в Москве. Смотрит немыслимыми безумными глазами и пленительно позирует.

Он распыляет себя, не бережёт. Знал ли он муки ненависти к себе?

Что он хочет от себя в жизни? Любит ли он кого-нибудь, кроме себя? Я совсем не знаю его. Он тростник, колеблемый ветром.

Блаженный отдых был и вдохновенье.
Была любовь.
Тоска по чуду, нежность, умиленье -
Вернётесь вновь?

20 января. Я оживаю благодаря Косте. Смутно отпадают камни моей гробницы и тонкий свет нежит меня. Мы всё время вместе. Он много рассказывает мне о себе.

23 января. Ты не рождённый свет, ты крыло, шелестящее сказками.

25 января. Костя любит свою маму.

Не могу без твоих глаз.
Не могу без твоих плеч.
Снова нежно заря зажглась,
Зазвенела речь.
Тихой поступью в храм войду.
Отведу от тебя беду.

26 января. Припасть к силе и теплу, к мудрости и доброте, к свету и засиять.

27 января. Метро. У меня на лице улыбка, во мне покой и бесконечная отрада. Костя рядом. Он так близко, так глубоко в моей душе. Я, как драгоценный сосуд, несу его в себе осторожно, нетронуто, неуязвимо. Я смотрю в окно. В нём наши отражения, мои счастливые сияющие глаза и Костин тонкий лукавый профиль.

Только глаза твои есть на свете.
Остановить миг этот...
Мне нельзя тебя оставить.
Долго будет мучить память.
Ты, Господь, прими соль молитв.

28 января. Ходим в магазин, готовим пищу, Костя меня учит жарить мясо особенным образом. А я с 20 лет не ела мяса, начитавшись йоговских книг.

Я рисую его, получается великолепный рисунок. Я прицепляю его к дневнику.

О, конечно, ангел,
О, конечно, грустный.
Уводящий в тайну
Лебединой грусти.

Дай мне плечи плакать,
Плакать о тебе.
Я не помню знаков,
Встретились мы где.

Ничего не отнято,
Всё давно потеряно,
Легкокрылым отсветом
Упаду растеряно.

И растаю маятно
Тихою Снегурочкой,
Будто бы нечаянно
О тебе измучившись.

29 января. Только б душу не уронить. Тысячеликий мой.

30 января. Мы с Костей опять были в магазине. Я стала писать стихи о нас с ним.

Скитания среди людей.
Тоска. Спасение глазами.
Скользит потерянная тень
Под голубыми фонарями.

И ты не господин, не царь,
И не прельститься светлым чудом,
Но заколдована печаль
Магическою формой круга,

Но уготовано мечты
Однообразное круженье,
И неизбежно пустоты
Холодное возникновенье.

Вся жизнь кругами. Что ж, бреди
Сквозь бури. Пой, свирель,
Меня в оставшихся найди
И хоть в себе уверь.

1 февраля. Мне необходим свет. Собственный мрак губителен. О, как мало света! Мне не хватает его, чтобы переродиться.

2 февраля. Я опять погружаюсь во мрак и пустоту. Я забываю его несравненное лицо и глаза.

3 февраля.

На ветру сигаретный падает дым.
Мне опять бродить по дорогам твоим.
И нельзя оглянуться, нельзя вздохнуть.
Знаю только одно: одинок мой путь.

4 февраля. Только не думая о том, что он есть, я могу дышать. Костя должен быть светом впереди.

Светлые брови сломаны
Плачем беззвучным.
Кем мы на свете пойманы
И почему так измучены,
Мы – неразлучные?

5 февраля. Хожу по краю озарения. Вот-вот пойму что-то необходимое.

Полюби меня, не губи меня.
Я деревьям помолюсь за тебя, за себя.
Я к земле припаду, без тебя умру.
Полюби меня, не губи меня.

6 февраля. Я прекрасна потому, что я люблю тебя.

Черубина де Габриак:

В небе бьётся красный плащ.
Я лица не увидала.

15 февраля. Во мне отчаяние зарыто. И невозможность смерти. Надо найти хоть крохотный источник тепла. В Наталье Львовне? Да. В Поэзии? Да, но поэзия это не жизнь.

18 февраля. Читаю стихи Черубины де Габриак:

Даже Ронсара сонеты
Не разомкнули мне грусть.
Всё, что сказали поэты,
Знаю давно наизусть.

20 февраля.

Я сама замыкаю круги.
Не устану к тебе возвращаться.
А вокруг ни души, ни руки,
Одиночества злое пространство.

25 февраля. Теряю, теряю, теряю тебя.

6 марта. О, музыка, ты в утешение дана. Если бы можно было ничего, кроме неё, не желать...

9 марта. Храни тебя Господь, Костя.

11 марта. Во мне спокойствие смертника и бесстрастие перед страданиями.

12 марта. В Студии Художественного слова я познакомилась с Арсением Александровичем Тарковским. Он умница, большой человек, милый человек с огромным обаянием. Хочу ему читать его стихи. Хочу читать ему Марину Цветаеву. Он близок мне необычайно.

14 марта.

Редко, редко приходишь ты, дух красоты.
Почему ты покинул меня
Много дней и ночей?

Это подстрочник стихов английского поэта Джона Китса, переводила Лина. Джон Китс умер в Риме 23 февраля 1821 года.

19 марта. Лёня Бабаджанян одарил меня своими картинами. Чудо! Я не хочу терять с ним общение.

Питер

20 марта. Где, в каком краю быть нам вместе с Костей? Ужели нет этой страны?

Мелькают деревья, ограды,
Решётки, мосты, фонари
И арки. Тебя мне не надо?
В печальных стихах повторись.

21 марта. Только люби до конца и радость неминуема.

22 марта. Мы с Костей шли по улице, и вдруг он исчез. Я так была потрясена. Опять хотела умереть от невыносимой боли.

23 марта. Ну, вот мы и потерялись в этом мире. Сердце, ты хочешь биться - угомонись, умолкни. Что я теряю? О, горе мне, горе.

Я у брата Феликса. Я должна скрывать свои страдания. Не надо заставлять людей выступать в роли утешителей. Ты можешь сейчас умереть, тебя уже почти нет, а они живут, дышат, пощади их.

27 марта. Крест сжигает мне грудь. Страшна моя немота, сочащаяся кровью.

28 марта.

Вейся безумное небо,
Гнитесь друиды–деревья,
Лейтесь постылые слёзы
О том, кто не помнит меня.

29 марта. Мне будет очень больно. Мне придётся долго убивать себя. Я убиваю своё сердце, чтобы не смело оно болеть. Только пережить. Страшна немота моя, сочащаяся кровью.

30 марта. Господи, дай мне силы.

2 апреля. Я связываю себе руки, затыкаю рот кляпом, закрываю глаза. Иди, Костя, и да хранит тебя Господь.

15 апреля.

В Ленинграде по бульвару
Листья лёгкие летят.
Были мы когда-то парой.
Ты воротишься назад?

21 апреля. Мой инстинкт ещё цепляется за жизнь. Не хочу в тюрьму, не хочу в больницу, не хочу в землю.

22 апреля.

Серебряная Фонтанка.
Безумная вода.
А мне тебя не жалко,
Хоть ты и моя звезда.

Мосты навевают печаль.
Серый Исаакий вдали.
Потерянный голос – как жаль
Моей молодой любви.

Опять переулок Апраксин
И Скрябин, и друг слепой.
Была ли та жизнь напрасной?
Забудь, не бреди за мной.

Когда-нибудь наважденье
Закончится... Сможешь ты
Принять глубину и значенье
Разлук, нищеты и мечты?

23 апреля. Во мне хаос. Нет мировоззрения. Только тонкий запах немыслимо древней земли. Как много во мне презренной материи, как мало божественного духа. Я больна, больна.

24 апреля. Только идти к людям, жить только для них. Пусть убивают.

25 апреля. Арсению Тарковскому: "Где найти мне слова, чтобы украсить Вашу жизнь, где радость разыскать, чтоб Вас утешить светом? Я Вас люблю, и я совсем как нищий". Последние слова из Марининого "Комедианта", посвящённого режиссёру Юрию Завадскому.

27 апреля. Я состою из Блока и Марины, Бродского и Кости. Читаю Сенанкура. Беспроволочная связь времён.

29 апреля. Мне бы веками смотреть на тебя. Я хочу стать землёй под ногами твоими, Любовь.

Картинка Людмилы Зленко.