Злоумышленница

Михайловна снарядилась за луком.
Луковое поле было в километре от дома, - гораздо ближе небогатого сельского магазина.
Михайловна, не торопясь, надела рюкзачок маскировочного цвета, кроссовки и платок.
Кроссовки мигом вымокли в росе, но она не обратила на это внимания.
Вот уже пахнуло острым духом с уходящих к горизонту боровков.
Угрызений совести наша добытчица не испытывала ещё с советских времён.

Охранник Гудков заметил бабку не сразу.
В то утро он решил потренироваться с новыми нунчаками в стороне от любопытных глаз:
болтовня и умные реплики «знатоков боевых искусств» могли спровоцировать применение древнекитайского оружия не по назначению.
Чуть свет забрался он на плоский камень у окраины поля («пост» называла его охрана) и принялся раскручивать нунчаки, ускоряя темп.
В форменной чёрной куртке он выглядел устрашающе.
В паузе между упражнениями внимание Гудкова привлёк белый платок с бутонами мальвочек, медленно, но неотвратимо бороздящий луковые просторы.

Михайловна не без причин была убеждена, что в пятичасовую рань охранники всех мастей дрыхнут без задних ног.
Поэтому она сосредоточенно выбирала крупные луковицы, всецело отдавшись процессу.
- Воруешь?! – рявкнул на Михайловну Гудков, срывая пропеллером нунчак высокие стебли.
- Ох, напугал, чёрт проклятый! – вскрикнула бабулька, хватаясь почему-то не за сердце, а за рюкзак. – Чтоб тебе повылазило!
Гудков вдруг разом поднял и опустил руки, продолжая размалывать воздух деревяшкой.
Михайловна оторопела.
- Такой-сякой! – пискнула она боязливо.

Через несколько минут задержанная была предьявлена для разбирательства.
С сознанием выполненного долга Гудков расположился в продавленном дерматиновом кресле и принялся ласково похлопывать нунчаками по левой ладони.
Если бы не русская веснушчатая физиономия, он вполне сошёл бы за полисмена с дубинкой из голливудского фильма.

Начальником Гудкова был тощий лохматый мужик с соломенными усами. Охранники звали его между собой "Куст".
Не злой, но державший пойманных злоумышленников в страхе и строгости.
Он ел Михайловну глазами, отчего та поёрзывала на лавке.
Рюкзачок у неё отобрали, и оттого на душе было особенно тоскливо.
- Ты поняла, что попала? – грозно спросил Куст. – Что будешь теперь зону топтать? Здесь тебе не колхоз, а частная собственность!
Михайловна обмерла и заверещала:
- Какой колхоз? Какая зона?
Мозг у старушки, как и в младые годы, работал изумительно.
- Иду я мимо поля – клевер, сурепку для козы смотрю. А тут этот… (- Гудков! – припечатал Куст). Да. Машет мне руками, как мельница: вверх-вниз. Я и думала, что он лук зовёт собирать.
Михайловна покосилась на нунчаки:
- Вверх-вниз, вверх-вниз… "Сюда иди!" - кличет. А чё впустую ходить? Я иду к нему да беру по дороге…
И бабка невинными глазами уставилась на начальника.

Спустя мгновения, не чувствуя ног, Михайловна козочкой выскочила из вагончика охраны и машинально потрогала рюкзачок.
Внутри оказалось семь крупных луковиц.
- Забыли! Забыли!!! – ликовала Михайловна.
В этот миг она была совершенно счастлива.

Тем временем Куст и Гудков ржали, как два молодых коня, вспоминая старуху-фантазёрку.
- Верх-вниз, вверх-вниз, - писклявым голосом изображал Михайловну Гудков, смешно всплёскивая огромными руками.
- Ты зачем ей хозяйский лук отдал? – вдруг спросил Куст, сверля подчинённого взглядом.
- Так ведь – бабка же… - виновато пожал плечами всё ещё улыбавшийся Гудков. - Сколько у неё пенсия?..