Кандидатская

    В 1976 году мне предложили перевестись в Летно-исследовательский институт, чтобы заниматься исследованиями в области авиационной эргономики, науки тогда новой и, как мы все надеялись, очень перспективной. Эргономика - это стык, вернее переплетение совершенно разных наук. И задача эргономики - обеспечить формирование технических характеристик самолетных систем с учётом их оптимального соответствия психофизиологическим возможностям человека.
    На первом плане возник «человеческий фактор». Вот чему у нас всегда уделялось недостаточно внимания! И вот проблема, которая никогда не устареет! Причём эта проблема существует во всех сферах деятельности человека, и тем более в авиации. И конечно же я перешёл в ЛИИ, хотя каждый день из Москвы в Жуковский – не ближняя дорога…

     Шли годы… Работа у меня была любимая, интересная. Можно только мечтать о такой, к тому же у меня была возможность самому определять и планировать тему лётных исследований, самому в них участвовать. Такая работа для меня была удовольствием, хотя (повторяюсь) дорога только в один конец занимала два часа, а то и больше (то сам не успеешь к электричке, то электричка опаздывает). Зарплата у меня была по тем временам очень хорошая (270р.), а участие в лётных испытаниях приносило существенную прибавку к этой зарплате.
      В повседневных заботах прошло много лет с тех пор, как я забросил идею «стать к.т.н.», тем более, что и материального стимула к этому не было.
      Зато работа с каждым годом становилась всё интереснее. Ещё бы! Авиация и человеческий фактор! Разнообразные типы новых самолётов… участие в разработке и исследовании нового оборудования… взаимодействие с лётчиками-испытателями всех рангов: от курсантов ШЛИ до легендарных героев.
      
      Намеренно не хочу загружать текст техническими подробностями. Если вдруг кто-то заинтересуется  –  кое-что о том периоде в самых общих чертах у меня есть:
http://www.proza.ru/2009/03/12/644
http://www.proza.ru/2007/03/30-265

       Наши исследования приносили первые реальные результаты. Высокое руководство утвердило документы, регламентирующие эргономическую оценку самолётов при лётных испытаниях. Так как у разработчиков самолётов своей эргономической службы тогда ещё не было, то наша комплексная бригада (под моим скромным началом) стала участвовать в приёмо-сдаточных лётных испытаниях самолётов разных ОКБ (практически всех, что были в СССР).
       Ко второй половине восьмидесятых годов у меня накопилось огромное количество разнообразных материалов по результатам теоретических исследований и лётных испытаний. Чаще всего эти испытания проводились в Ахтубинске. Там я, как и все, жил в гостиницах. Теперь многие не знают, что такое гостиницы в военных городках, где по шесть человек в комнате, где воду включали по расписанию три-четыре раза в день. Наши ребята помнят эти гостиницы…
       …В таких командировках после трудового дня делать особо нечего. Летом рыбалка – святое дело! Но осень, зима и даже весенняя распутица… Ахтубинск – городок командировочных людей. После работы – кино… Конечно выпить – тоже занятие. Однако со спиртным там была «напряжёнка» всегда! Если разнесётся слух, что во Владимировке водку завезли – все туда, а водка уже кончилась. Любителей выпить спасал спирт, выдаваемый по норме для обслуживания авиатехники. Но и этого спирта не хватало на всех страждущих.
      И вот тогда, видимо от вынужденного вечернего безделья, у меня появилось желание систематизировать кучу пока ещё разрозненных материалов, скопившихся за много лет. Затем, опираясь на полученные результаты, разработать и предложить единый комплекс методического, математического и аппаратурного обеспечения лётных испытаний в части эргономической оценки системы «лётчик-самолёт». Такой комплекс уже сформировался в моём представлении, оставалось только научно обосновать его необходимость и выгодность.

       Со временем я достиг такого положения, что в ахтубинской гостинице мне стали давать одноместный номер. Вот там вечерами, порой и ночами я начинал записывать то, что потом неожиданно для меня самого станет диссертацией. 
       Конечно, начав подобную работу нельзя было остановиться. Меня захватила эта идея, и я не оставлял её ни дома в Москве, ни на работе в Жуковском, ни в командировках…

    Постепенно кипа осциллограмм, психофизиологических показателей лётчиков, таблиц с результатами стрельб превратилась в законченную работу. Поверьте, при всём режиме секретности достать первичный материал (пока его не засекретили) не представляло труда. Я в кармане привозил из Ахтубинска в Жуковский эти данные, а потом секретил их в нашем первом отделе. Кто знаком с этой процедурой поймёт меня. Главное правило: степень секретности определяет сам исполнитель! Пришёл в секртный отдел, принёс материал (любой…  будь это рукопись, таблицы, фото и т.д.) и говоришь: «Засекретить грифом сов.секретно!» И всё. Теперь это гос.тайна. И тут не забалуешь. Короче - моя работа лежала в секретном отделе в виде рабочих материалов.

     Однажды, вернувшись из очередной командировки, я пришёл к своему начальнику Эдуарду Павловичу докладывать о результатах проделанной работы. Я показывал ему материалы, полученные в лётных испытаниях, представил на утверждение выводы и предложения о «моём» комплексе.
     Вот тут Эдуард Павлович мне сказал, что предлагаемый мной комплекс - отличная тема, и что я просто обязан написать диссертацию. Эти слова начальника пробудили мечту молодости… и я похвалился, что в принципе у меня уже всё написано. Тут же сходил в отдел и вернулся в кабинет начальника с толстой пачкой листов: «Посмотрите пожалуйста…»  Он посмотрел и сказал, что почитает и через пару дней меня вызовет.

    Эдуард Павлович – кандидат наук и энтузиаст авиационной эргономики. Видимо поэтому он одобрил мой труд. По его мнению моего материала хватило бы на несколько кандидатских или на солидную докторскую. Он даже предложил стать моим научным руководителем. Правда предупредил, что в нашем институте надо будет ждать защиты не менее года, ибо есть какие-то сложности с учёным советом.
    Встал вопрос о выборе оппонента. Эдуард Павлович предложил обратиться к Н.С., который меня хорошо знал по совместной работе у Туполева.
Н.С. к моменту описываемых событий был уже доктором наук и работал начальником отдела в ГосНИИ гражданской авиации (т.е. в «родственном» НИИ)
    Далее последовала встреча с Н.С. Он уже прочитал мой труд и вдруг делает неожиданное предложение: «Я хочу быть твоим научным руководителем!»
    Отвечаю, что уже есть таковой. Но Н.С. говорит, что у соискателя могут быть и два руководителя. Тут же честно объясняет, что ему срочно необходимо стать руководителем будущего «кандидата», чтобы в дополнение к званию доктора наук получить титул профессора. Надо сказать, что Н.С. всегда знал чего хотел и добивался желаемого обязательно. Но он почти всегда следовал правилу взаимной выгоды. Поэтому в обмен на моё согласие обещал мне устроить защиту в ГосНИИ ГА буквально через месяц, учитывая, что кандидатский минимум у меня давным-давно сдан. (Ура! Пригодились мои давние справки!)
 Я согласился. Тем более и с оппонентом он обещал решить вопрос. И решил! Он умудрился заинтересовать моей работой А.Д.Миронова – начальника ЛИИ! Вот тут я задрожал, зная нучную дотошность начальника ЛИИ. Вот уж кто ни одной ошибки не простит… Но Н.С. успокоил меня, рассказав, что А.Д. всерьёз интересуется проблемой «человеческого фактора», имеет на эту тему переписку с американцами и моя работа ему понравилась. «Конечно он тебя повозит фэйсом о тэйбэл», но это только для пользы дела.»
    Так и было… Перед защитой Миронов серьёзно занимался мной и моей работой... но автор «пропускает эту высоту».

    Ура! Назначен день защиты. Но и тут случился казус: мой уважаемый оппонент перепутал дату и на день раньше поехал на своей личной машине из Жуковского в Шереметьево (где находится ГосНИИ ГА). Приехал… и уехал… но на обратном пути проколол колесо… Немолодой усталый человек в парадном костюме менял колесо, наверное проклиная меня, ГосНИИ и дорогу… На другой день он приехал в Шереметьево уже своим ходом (т.е. электричка, метро, автобус…), т.к. без запаски ехать на своём авто не рискнул.

    Моя защита была назначена на 13-00 (т.е. во вторую смену) Первым защищался «местный кадр», помню его тему: «Шумоизоляция». Он быстро тихо и мирно отстрелялся, получил положенное количество «За»…
Меня это успокоило: думаю и у меня будет обычная рутина…  Я стал развешивать свои плакаты. Самым ударным мне казался сов.секретный плакат, на котором вызывающе выделялись слова «Су-25Т… на режиме боевого применения…»
    И вдруг среди учёного совета возникло тихое шебуршание… потом учёный совет объявил перерыв и удалился в совещательную комнату.
    Часа два я и пришедшие на защиту заинтересованные специалисты разных НИИ и ОКБ сидели в зале и ждали в полном недоумении.
    Наконец учёный совет появился. Ситуация потихоньку прояснилась. Оказывается, один из старейших членов научного совета поднял шум: мол, ГосНИИ ГА – это гражданская авиация, а тут предлагается к рассмотрению военная, да ещё на режимах боеввого применения! Надо отменить защиту! Вот и удалился совет на совет…
(Потом Н.С. мне рассказывал, каких трудов ему стоило убедить старика, да и весь учёный совет, что речь идёт не о военных действиях, а о взаимосвязи лётчика с самолётом! Что основная часть материалов получена на гражданских самолётах АН-24 и АН-26, что результаты испытаний Су-25Т только подтверждают корреляцию между сложностью режима и психофизиологической напряжённостью лётчика…)

   Снизошли… защита состоялась… Были жаркие дебаты и даже совсем глупые вопросы, на которые и отвечать-то не хотелось… и стало уже всё безразлично... Правда потом мне очень понравились выступления представителей ОКБ Сухого, ОКБ МиГ, ЛИИ,  и др., которые объясняли скептикам, что предлагаемый комплекс одинаково применим при испытаниях как военных, так и гражданских самолётов.
  Запомнилось, как последним выступил кто-то из очень уважаемых членов совета и сказал, что много он видел всяких «защит», но сегодня была самая интересная, самая настоящая защита кандидатской работы…
   В итоге: 24 – за, 2 – против…

  Спустя двадцать лет сбылась мечта идиота! Я получил диплом кандидата наук.
Это свершилось незадолго до развала СССР ...

«Ну вот мы нажрались г...., а что мы с этого имеем?», спросили бы в Одессе… А ровным счётом ничего, кроме воспоминаний. Можно, конечно, наклеить диплом кандидата наук в туалете. Некоторые так и делают…