Твёрдое топливо

- Что ты опять едешь через Кишерть? Катался же уже по той дороге: там сплошной выхлоп, пока до Чайковского доберёшься – марки бензина по запаху отличать будешь. Вон – через Юго-Камский: не дорога - аллея, редкая машина долетит...
- До середины Днепра?
- Не умничай. Я тебе настоятельно советую подышать чистым лесным воздухом. Только ПАНО (порог анаэробного обмена) не переходи, пульс 160 – не более.
- У меня в покое 160.
- Тиша, при 160 в покое - в гроб кладут.
- Интересные покойнички у тебя получаются.
- Я десять лет проработал в кардиологии, и знаю, что говорю. Собственными руками…
- Не одного больного при 160-ти зарыл.
До сих пор поражаюсь Ванькиному терпению: я на его месте давно уже мне подзатыльник бы дал. «Ладно, - говорю, - посмотрю на аллею твою с летающими машинами. А где она на трассу выходит?».
- В районе Осы.
- Потянет. К бабушке одной заехать надо, больно у неё дедушка интересный фрукт.
- Часы только не бери с собой, опять с километрами рубиться будешь.
- У меня бортовой компьютер.
- Сними и выбрось, не впрок он тебе.
- Жалко.
- Жмот.
- Согласен.
«Прав Иваныч, - думаю, - прокачусь в кои веки в экологически чистой среде».
И на самом деле, уже после отворота на Юго-Камский задышалось легко, со смаком. А после него дорожка пошла ровная, без трещин и выбоин – новьё! «Ай да Ваньчик, ай да молодец!» – рассыпался я в благодарностях. Но чем дальше я ехал, тем дорога становилась всё новее и новее. Мыслишка засвербела, покрутилась в нетерпении и не вытерпела: «Дорогу новую тянут, скоро кончится». И не доверять ей не было никаких оснований, что и подтвердилось картиной: «Там, где кончается асфальт». Пошёл песок, ехать стало невозможно, спешился. «Пришла беда – отворяй ворота!»: как спринтер, сразу в полную силу, стартонул дождь. «Ничего, ничего, Билл, - успокаиваю скорее себя, чем друга, - песочек прибьёт, он станет поплотнее, всё полегче будет». Ага! Глина пошла. Налипает на шины, накручивается на колесо, забивается между ним и крыльями: через несколько минут Билл встал. По причине бурной молодости нейрохирург мне посоветовал не носить больше пяти килограмм груза, равномерно распределённого в обеих руках. В Билле – 16 плюс рюкзак. Попытался его толкать: он стоит, а я буксую по мокрой глине. Всё сходится: аллея и ни одна машина не долетает… Эх, Ива-а-аныч… пророк-предсказатель.
А что иначе? (хотя можно было повернуть и отправиться домой, но эта мысль почему-то пришла ко мне только сейчас), иду: хватаю Билла за раму, чуть приподнимаю (диск между четвёртым и пятым позвонками тут же начинает верещать: «Спасите, пожалуйста!!!»), делаю три шага, встаю на отдых. Вот такой циклический вид передвижения. Такими умопомрачительными темпами несколько часов и добирался, пока не увидел деревушку на горизонте. Ещё час-другой - и твёрдая почва под ногами.
Жрать хочу! Не есть, а жрать. Есть – это когда покушать хочется, но можно и потерпеть. А жрать – первую пробегающую кошку съел бы. Спина отваливается, руки дрожат, и задняя поверхность бедра в тике подёргивается. Полуприлёг возле колонки: вода есть, но для приготовления еды огонь нужен. Посреди деревни костёр разводить? К счастью моему вид вновь прибывших заметили деревенские ребятишки. Скорее - Билла: грязного, но счастливого: не каждый может похвастаться катанием на хозяине.
- Вот это да!
- Смотри, на раме - флаг английский!
- Это американский! Видишь, полосатый. И по-американски написано.
- О! Я такой велосипед по телевизору видел.
И только когда возникли вопросы по его технико-тактическим характеристикам, заметили и меня.
- А это чё?
- Ух ты! А это чё?
- А это? - Показывает один на поилку.
- А это, ребята, топливный бак.
- А мотор где?
- Законспирирован.
...
- Ух ты! И чё - можно не крутить педали и на моторе ехать?
- Можно.
- А на чём он ездит, на бензине?
- Не, ребята, это же современная машина: она ездит на твёрдом топливе.
- Ничего себе!!! А на каком?
- На мясе может.
- Как на мясе? На нём что ли можно ездить?
- Наука: что только не придумают…
- А давайте на мясе поездим.
- Топливо кончилось.
- Да мы сейчас принесём.
- Несите.
- А пирожки можно?
- С мясом?
- Ага.
- Можно.
- А колбасу?
- Можно.
Разбежались детки, но ненадолго. Летят, голубчики, груженные твёрдым топливом, аж ножки от тяжести подгибаются. Взрослое население в окна из-за занавесочек подглядывает. Экое диво: велосипед на твёрдом топливе. Топливо в кулёчках, мешочках, всё культурно складывается в общую кучу.
- Ну давайте, - говорю, - чтоб дело скоро делалось, вы приводите в порядок Билла, а я дегустирую топливо: не всякое ему и подойти-то может. Мурашами облепили они друга и пошла чистка-мойка. А я дегустирую. Вымыли, и поездить невтерпёж, аж ножками сучат.
- А можно мы так покатаемся?
- Можно. Только Билл у меня существо капризное. С ним ласка нужна, не всякого и посадит. Надо подойти, попросить: «Уважаемый Билл, Вы не против, если я покатаюсь на Вашей благородной спине?». Разрешит - пожалуйста, катайтесь.
- А каждый должен спрашивать?
- Каждый.
Желание покататься было таким сильным, что обращение выучили моментально. И ритуал в точности исполнялся, и каждый на свой лад слышал разрешение Билла прокатиться на его благородной спине. Одного для проверки спросил: «И что он тебе ответил?». - Он сказал: «Милый отрок, сочту за честь доставить вам удовольствие».
Игра принята, но «отрок» ???????!!!!!!!!
- Отрок? Так и сказал?
- Угу.
Блин, Билл и слов-то таких не знает…
- Чтобы было по справедливости, давайте каждый едет вон до того дерева и обратно.
- Не, а давайте во-о-о-н до того.
- Давайте.
- Урррра!
Каждый прокатился, да не по разу, но время торопит. Надо ехать дальше.
- Ну, ребята, мне пора.
Попрощались. Что-то вспомнив, отрок конопатый, склонив голову на бок, глаз прищурив молвит: «А Вы нас обманули…».
- Насчёт?
- Ну, твёрдого топлива.
- Обманул.
- Здорово покатались!
Тем не менее, до Чайковского мы на этом топливе добрались.