Как я хотел стать серебрянным пескарём

В ажурных узорах путались мухами в паутине слова. Василь Василич силился быть бичом простословия и его  гуру. Но тем, кто пил прозрачную жидкость было на него просто посрать. Другим белый кайф, хлестал  по мозгам. Они видели, как серая масса краснела в бурду. И сон не сон становился вещим ведением. Я возвышался над ними  гранитным колоссом. Благодаря знанию, что есть интер и шифт делит.  И не так страшно, если меня унесут на носилках, страшнее тем, кто останется стоять. Ведь снайпер стреляет по ногам без промаха.

А камням плевать на культ. Они молча хранят старую память. Поливай их вином, но результат будет равен ровно ничему. Силы синих дождей готовят переворот. Я им противлюсь плеская нефть в полость серого неба. Небо плюнуло в низ и зашлось в исступлении. Довести до конца наказанье, особая радость. Оно нас накажет за поклоны граниту.

Крою матом, не беспричинно православную церковь. За то что попы меняли лица народных героев на иконы умученных занезачто. За царей у которых меж рук черная дыра, чьи дела прикрыли пулей в висок. За шестиугольник под звездой, за солнце под крестом.  И чтоб проклятым не лечь в земельную могилу. Дальше молчу…

Девочка Яна печной тягой, тянет из меня правду. Юлю волчком, мало помогает. Пришлось сознаться в любви и еще кое в чем. А ей мало, она хочет меня всего целиком и насквозь. Стекаю воском убеждений по доскам её убежденности. Так старость ласкает людей с нежной кожей после отбоя. Она заставила меня вспомнить ласки саможалости.  Для утехи прыгну в омут головой, макушку в кровь, ноги на берегу. Она смеётся тихо в кулак. Дурак там же мелко.