Когда улыбаются небеса, гл. 8. сизо

Как только они оказались внутри изолятора, Ника сразу почувствовала необъяснимый страх, даже ужас, который начал проникать в ее мозг. Он окутывал ее с ног до головы, как будто сжимая в своих смертельных объятиях, затрудняя дыхание. Уже через несколько секунд ей показалось, что она от страха вообще не дышит. Старалась себя приободрить, вспоминала о премии и Красном Кресте, но атмосфера страха цепко держала ее за горло.

Несмотря на столь угнетенное состояние, Ника все же нашла в себе силы подумать: «Интересно, а другие чувствуют это? Чувствуют ли они то же самое, что и я?»
Она осторожно осмотрелась по сторонам, успела заметить спокойное лицо Кристиана прежде, чем чьи-то сильные руки сзади толкнули ее к стене, и тут же раздался грубый приказ:
- Все - лицом к стене. Колян, обыщи.

В ответ раздался короткий нервный смешок.
Краем глаза Ника увидела, как невысокий молодой арестант подошел к Кристиану, и быстро пошарил по нему руками, затем перевернул его от стены  лицом к себе, взглянул ему в глаза, и тут же отвел взгляд в сторону. На его лице отразилась крайняя неприязнь, руки отдернулись, словно сами по себе, что ускорило процедуру обыска.
Пару раз дернув правым глазом - видимо, заработал такой жизнью нервный тик - он шагнул к Нике. Она стиснула зубы, но сопротивляться не решилась.

Кристиан же, словно вспомнив данное ей обещание, не сдержался:
- У нее ничего нет, – его голос звучал не громко, но внятно. - Разве это и так не видно? Что пронесешь под таким костюмом?

Говоря это, Кристиан снова взглянул в лицо маленькому бандиту, и тот как будто стал еще меньше. Человечек несколько раз нервно подмигнул правым глазом, окинул хмурым взглядом с ног до головы Нику в ее узком сером брючном костюме и, видимо, убедившись в правоте темноглазого выскочки, к великому удивлению Ники, сплюнул и отошел в сторону  - к рядом стоящим телевизионщикам.

На этот раз процесс обыска прошел в полном объеме, несмотря на возмущенные крики молодой телеведущей. Впрочем, после грубой угрозы девушка успокоилась, и далее все прошло быстро и без помех.

Пока Мелкий, как его про себя окрестила Ника, занимался репортерами, она могла спокойно разглядеть другого уголовника, того, который заговорил первым и велел Коляну обыскать журналистов. Все это время он стоял на некотором расстоянии, прислонившись спиной к противоположной стене, держа наготове что-то вроде автомата, скорее всего отобранного у конвоира - Ника в оружии разбиралась плохо, поэтому марку наверняка определить не могла. Так же, как и Мелкому, ему было на вид не больше тридцати лет - коротко острижен, так же одет в тюремную робу, однако ростом почти на голову выше своего коллеги по несчастью и гораздо крупнее его. К счастью, подумалось Нике, этот Громила не обратил никакого внимания на пререкания Кристиана, как будто не расслышал его слов, иначе просто размазал бы бедного парня по стенке.

Вскоре их провели вдоль коридора до дальнего кабинета. Помещение было не маленьким и вместило в себя человек пятнадцать пленников – мужчин и женщин в форменной одежде служащих изолятора. Все они сидели тихо, на полу, парами привязанные друг к другу за руку, при этом другая рука у них оставалась свободной. Но никто из них, по крайней мере явно, не предпринимал попытки освободиться.

 Помня о том, что бунтовщиков трое, Ника поискала глазами третьего, так сильно возбуждавшего ее интерес, арестанта…
Она сразу увидела его. Он сидел у дальней стены, в углу, в кресле за письменным столом, склонившись над каким-то прибором, и что-то мастерил. Поверх арестантской робы была накинута кожаная куртка, на голове серая шапочка, туго натянутая на лоб, похоже, часть робы.

При появлении журналистов, он оторвался от своей работы, вперил в них тяжелый взгляд и, почти не размыкая губ, произнес:
- Аппаратуру – сюда, - он еле заметно качнул головой в левую сторону от себя.
- А как мы будем снимать? Зачем нас тогда вообще сюда позвали? – снова попыталась возмутиться телевизионщица, но мужчина взглядом оборвал ее на полуслове.
Она отшатнулась к стене, словно получила от него хлесткий удар. Замолчала и больше ни разу не произнесла ни слова.

Больше никого уговаривать не пришлось. Мужчины молча разоружились, сложив свои камеры в указанное место.
Удовлетворенно качнув головой, Третий так же, кивком головы, приказал Громиле связать вновь прибывших, что и было безоговорочно исполнено. Не глядя больше в сторону пленников, словно потеряв к ним всякий интерес, он снова принялся что-то конструировать на столе.

Новенькие присоединились к остальным заложникам. У Ники бешено колотилось сердце. Сидящий за столом человек не выглядел монстром, более того, скорее, он был внешне красив. Но что-то страшное таилось в его раскосых глазах, что-то опасное было в его взгляде, что-то жестокое в его движениях. Ника боялась дышать, да и вообще старалась быть как можно незаметнее, чтобы ненароком не обратить на себя внимание этого необыкновенного человека. Атмосфера необъяснимого ужаса витала в самом воздухе. Наверное, это именно она заставила пленных бедолаг присмиреть и лишила их воли.
Когда у журналистов отобрали аппаратуру, стало ясно, что прессу пригласили вовсе не для того, чтобы работать. Незнакомец за столом, внимательно оглядев камеру и фотоаппарат Лени Спицына, остановился на камере и стал ее разбирать. Колян занял позицию на страже у приоткрытой двери. Его крепкий напарник приглядывал за заложниками, небрежно держа автомат наготове. На столе часто звонил телефон, но предводитель - по мнению Ники зачинщиком был именно он, этот Третий - трубку не снимал. Иногда он делал едва заметный знак Громиле, и тогда тот резко отвечал по телефону. Некоторые из этих звонков были от переговорщиков. Но даже в этих случаях лидер бунтарей не отвлекался от своего занятия. Так что, переговоры велись вяло. Было ясно, что зэки тянут время.

Постепенно к Нике стало возвращаться спокойствие. Ее правая рука была крепко привязана к левой руке Кристиана. Сначала ее тревожила мысль, что от тугой веревки, сделанной из разорванной робы, рука скоро начнет затекать, но этого не происходило. Каким-то чудесным образом Кристиану удалось перевернуть свою руку так, что они теперь соприкасались ладонями, и Ника, ощущая легкое пожатие и тепло его руки, понемногу согревалась в мрачных тюремных стенах, страх отступал. К ней стали возвращаться мысли об интервью, очень хотелось расспросить, как все произошло, кто этот человек за столом и чем он так занят в данный момент. Но она не решалась.

Неожиданно ей помогли сами уголовники. Вот уже час, как Ника молча сидела, прислонившись спиной к стене и положив голову на плечо Кристиана. Остальные заложники вели себя не менее тихо. Видимо, такая обстановка расслабляла и бандитов.  Воспользовавшись тем, что их предводитель был полностью погружен в свою работу, Колян подковылял к Громиле, который незадолго до этого сменил его на посту у двери, и почти шепотом заговорил с ним. Ника тот час превратилась в слух.

Хотя она находилась от них не далеко, до нее долетали лишь обрывки слов и фраз. Однако и этого было достаточно, чтобы определить, о чем идет речь. Похоже, Мелкий не совсем понимал, что происходит. Он нервничал и опасался, что тот, сидящий за столом, по его словам, «кинет» их, тем более что они сами не знают, кто он такой и откуда взялся - якобы «возник, словно из-под земли». Да, сомнений не было, именно эту фразу Ника услышала отчетливо.  Так же она поняла, что оба побаиваются своего нового подельника и не решаются задавать ему вопросы.

Неожиданно Колян немного прибавил в голосе:
- Мне терять нечего. Я тут все равно загнусь, на мне два жмурика. А вот ты…., - далее он опять только шевелил губами.
«Значит, это высокому дали девять лет за разбой, - с удивлением подумала Ника, - тогда убийца – этот маленький?! Бывают же чудеса на свете!Поистине, внешность обманчива.»

Как будто услышав ее мысли, Мелкий, нервно дернув головой, резко склонился к ней:
- Ну, че, дамочка, там много ментов? Не понимаешь? Я тебя спрашиваю! Много они там народу стянули?
Ника не сразу смогла заговорить, находясь в каком-то оцепенении. Каждое его слово заставляло ее вздрагивать.

Наконец, она стала отвечать, с трудом выговаривая слова, чуть охрипшим глухим голосом:
- Я…., простите, я не знаю, сколько это – «много»…
- Оставь ее, - неожиданно прервал ее лепет Кристиан, - она ничего не знает. Спрашивай у меня, если надо.

Он говорил быстро и скорее повелительно, чем громко, при этом слегка стиснув ее руку в своей и глядя собеседнику прямо в глаза. И снова, так же как и при обыске, что-то в его тоне или взгляде заставило Мелкого подчиниться. Он отошел. Ника с облегчением вздохнула, подумав, что позже непременно надо будет поблагодарить своего спасителя.
Кристиан продолжал сжимать ее руку. Он не взглянул на девушку. Даже для того, чтобы убедиться в произведенном впечатлении.

То, что случилось, не оставило без внимания человека, сидевшего за столом. Он медленно встал и направился к ним. Теперь Ника могла хорошенько его рассмотреть. На вид ему было лет тридцать, тридцать пять. Под арестантской шапочкой - длинные черные волосы, стянутые сзади в хвост. Серые штаны и рубашка под кожаной курткой были ему явно малы и туго обтягивали его мускулистое, словно из металла отлитое тело. Ноги – обуты в военные кирзовые сапоги. Черты лица особо не запоминались, потому что кроме глаз – больших темных и непроницаемых - казалось, ничего больше не было. При всем при этом, роста он был среднего, не плотный, не тяжелый, но в движениях угадывалась скрытая сила и хорошая реакция натренированного боевика.

К горлу Ники снова подкатил комок неосознанного страха. Незнакомец медленно приближался. Он шел, и с каждым его шагом нарастало ее беспокойство. Ей казалось, что весь мир застыл и затих, и в этой почти осязаемой тишине гулко отдавались его шаги. Если бы только можно было сейчас стать невидимкой!

Ника вся внутренне сжалась, как будто ожидала удара, в то время как Кристиан оставался спокойным. По крайней мере, внешне. Он смотрел в сторону незнакомца, и в его взгляде не было страха. Впрочем, вызова тоже не было. Человек просто шел, а Кристиан просто на него смотрел. 

Не обращая внимания на дрожащую Нику, незнакомец навис над молодым человеком.
- Кто ты? – Он прищурил раскосые глаза, внимательно вглядываясь в молодого человека.
- Никто, просто фотограф, - спокойно ответил Кристиан, стараясь не провоцировать незнакомца.
Он не хотел подставлять девушку под удар, а поэтому конфликта следовало избежать во что бы то ни стало.

Как если бы прочел его мысли, мужчина тут же перевел взгляд на Нику и принялся бесцеремонно сверлить ее глазами.
Ника почувствовала подступающую тошноту и головную боль. «Это ж надо, до чего страх доводит», - подумалось ей. Но в тот же миг крепкое рукопожатие Кристиана вывело ее из предобморочного состояния. Странно, но ей вдруг вспомнилось море зеленое – зеленое, небо голубое – голубое, а вокруг теплое солнце и шелестящий золотой песок. Давно же она в отпуске не была!

Взгляд незнакомца отпустил девушку и вновь вцепился в Кристиана.
Присев на корточки, мужчина произнес:
- Это она – никто, не так ли? Я – Агмар. А ты кто?

- Я тоже никто. Фотограф. Я здесь на работе, - Кристиан провел свободной правой рукой ото лба к уху, поправляя прядь волос, и пожал плечами.
Пока Агмар буравил глазами молодого человека, он не заметил, как Колян проявляя излишнее любопытство, подошел к столу, на котором лежала оставленная им странная «поделка». Мелкий с большой осторожностью взял небольшой предмет в руки, немного повертел его, стараясь рассмотреть получше.

- Что за хрень?... – Он почти беззвучно пошевелил губами, на его лице отразилось недоумение.
Агмар отреагировал мгновенно, но было уже поздно. Резко выпрямившись, он успел сделать два шага в сторону стола, два молниеносных шага, но их было не достаточно. Прогремел взрыв, унося жизни и Коляна, и ни в чем неповинных заложников, да и, возможно, других арестантов, кому довелось в тот осенний пасмурный день находиться в камерах поблизости.
Последнее, что запомнила Ника, это лицо Кристиана, когда он повернулся к ней за мгновение до взрыва. В его глазах был и испуг, и предупреждение, и надежда. Ника сразу почувствовала, что сейчас произойдет что-то ужасное.

В следующий момент раздался взрыв.