Героиня нашего времени. продолжение 2

До первой стипендии было три месяца и два барьера: вступительные экзамены и полное отсутствие бюджета.
Ляптя отослала домой бумажного гонца с вестью: "Сдала первый экзамен". Телеграммы, взывающие о помощи, исчезали в Бермудском треугольнике.
За две недели Ляптя задолжала сторожу за амортизацию раскладушки.
Долг начальнику жэка не укладывался в астрономическую цифру. На домоуправление каждый день обрушивались бедствия. Повинна в них была Ляптя, успевшая продать не только тридцать унитазов, но и десять ванн.
Хлопоты начались, когда Ляптя увидела хозяина раскладушки. Она спряталась за короб и послала мысленное приказание: пройти мимо.
Сторож оказался сущим Кощеем.
- Чую, - сказал он. - Должок.
Он был в галифе. На плечах, как бурка, болталась кофта.
Великолепными улыбками Ляптя уже владела в совершенстве. В подвале был тусклый кусок зеркала, перед которым Ляптя изучала великую магию империи человечков с номерками на груди. Улыбка ткнулась в стерню на щеках сторожа и дала сбой.
Рассчитаться со сторожем Ляптя решила пожарным инвентарем. Она изъяла его со щита. Лифтерша утверждала, что отвечает за него головой.
- Ты что говоришь, бабушка? - возмущалась Ляптя. - Это же несравнимые вещи.
- Да это не я сравниваю!
Лифтерша показывала окно и называла имя. Окно было с балкончиком.
Имя звучным.
Сторожу Ляптя заявила, что на пожарный инвентарь имеется приличный покупатель с приличной ценой. И показала на окно с балкончиком.
- А сама почему не продаешь? - хмуро спросил сторож.
- Хватки у меня нет, - вздохнула она. - Ты - крутой.
Это была высшая похвала.
- А если что! - сторож угрюмо нацелился на Ляптю, а потом на балкончик, который даже осел от его взгляда. - Я его поприжму.
Ляпте хотелось знать, как прижимают покупателей.
- Я продавец, а ты покупатель, - сказал сторож - Что должно быть у покупателя? Хруст. - Он пробежал по карманам Ляпти. - Голь, - с огорчением закончил он.
- Кто ж так определяет покупателя, - с насмешкой ответила Ляптя.
Выудить удалось копейки. Добыча сверкнула на ладони Ляпти. Рука сторожа тотчас слизала ее и упрятала в бездонные недра армейских галифе.
- Продавец у покупателя отнимает бабки?
Нос продавца словно макнули в красные чернила. Стало тихо. Было только слышно, как в коробе скребутся голуби. Тишину разрядил сторож.
- Ты на кого руку подняла? - прошептал он. - Я сейчас начальника милиции кликну.
Шепот вспугнул голубей. Оглушительная трель Ляпти совершенно сбила сторожа с толку. Кофта тотчас оказалась на плечах Ляпти.
Сторож попытался обвинить Ляптю в нечестной сделке и воровстве государственного добра. Ляптя пошла по стопам администратора жэка.
Ни один начальник милиции не поверит, что Ляптя хапнула государственное добро, чтобы отдать за здорово живешь.
- Не за здорово живешь, а чтобы вернуть должок, - мягко поправил сторож и мягко погрозил Ляпте.
- Разве я брала у тебя в долг? - возмутилась Ляптя.
Свидетелей не было. Не было и долга. Отсутствовала даже выручка... единственное доказательство.
Сторож вытер плачущий лоб, завернул пожарный инвентарь в брезент и направился к окну с балкончиком. Ляптя - к лифтерше.
Лифтерша сидела в позе спирита, шевелила губами и напряженно смотрела на осиротевший щит, пытаясь вызвать дух исчезнувшего инструмента.
Бабушка оказалась толковой. Выслушав план Ляпти, она направилась к телефону.
С балкончика уже сыпались куски штукатурки. По двору, поглядывая на балкончик, бежал милиционер. Слышались отчаянные крики. Сторож пытался избавиться от поличного. Он видел Ляптю, целился в нее багром и кричал о страшном суде над Ляптей.
В страшном суде, по мнению Ляпти, нуждался город.
На рынке возле вокзала Ляптя прошла вдоль овощного и фруктового ряда и остановилась напротив азиата в тюбетейке. Он выставлял дыни, похожие на мины. Они целились в груди и отпугивали покупателей.
Ляптя захватила дыню и пристроила ее под мышку.
- Сначала ее нужно взвесить, - сказал азиат. - Потом заплатить, а после взять.
Это была сложная механика и Ляптя решила ее упростить.
- Взвесим, когда я ее съем.
Поведение Ляпти покупателям понравилось. Человеку в тюбетейке тоже.
- Дарю, - сказал он, сужая глаза до щелей дота. - Когда стемнеет, приходи. Еще дам.
В дыне Ляптя аккуратно вырезала треугольник, обчистила внутри и, и засыпав песком, отправилась на поиски покупателя. Покупатель был в казенной фуражке.
- А почему она такая тяжелая? - подозрительно спросил милиционер.
- А я ее песком набила, - ответила Ляптя.
Советчиком оказался человек в тюбетейке.
Ляптя уже покидала рынок, когда треугольник вывалился и из дыни, как из песочных часов, посыпался песок.
- Ты что же это продала, сволочь? - рявкнул милиционер
- Что, что? - вздохнула Ляптя после пробега по задворкам. - Песочные часы.
Над деревянными крышами рынка, словно бумажные змеи, закружили казенная фуражка и тюбетейка.
За вокзалом высилась гостиница, где Ляпте отказали в ночлеге.
Гостиница стояла на берегу реки, которая задыхалась от масляных пятен, покрывавших ее тело, словно язвы.
Зодчий гостиницы обладал гигантоманией. Он возвел здание размером с планету средней космической величины, от которой исходило голубое сияние. Вход на планету преграждал человек с золотистыми галунами. Ляптя направилась в холл с зеркалами. Швейцар остановил eе за сто шагов. Окрик, словно молния, ударил в Ляптю. Она фрагментарно изложила просьбу. Ответ был знакомый. В холле было тепло. Среди фикусов и тещиных языков отдыхали путешественники. Ляптя двинулась нa швейцара. Был риск, была и надежда.
- У вас тут когда-нибудь кино снимали? - спросила она.
- Даже иностранцы, - улыбнулся швейцар.
Улыбка тотчас слетела с его лица, когда он оказался под мощным тараном Ляпти. Таран отбросил швейцара на восточного человека в чалме. Восточный смял европейского человека с фотоаппаратом. А европейский сбил заатлантического с сигарой.
- Ты что сделала, сволочь? - прошептал швейцар.
Он стоял в позе кентавра. Его спину седлал восточный гость. Восточного гостя - европейский. Венчал это сооружение гость с Атлантики.
Внутри гостиницы Ляпте особенно понравились иностранцы. При ее появлении они выставили фотоаппараты.
Первый раз в жизни Ляптя стояла под вспышками. Чувство величия могучими импульсами проникало в сердце, которое работало, как проснувшийся вулкан. Ляптя ощущала от вспышек мягкие ожоги на лице.
На круги своя ее вернул шепот швейцара с оторванным галуном.
- Поворачивай назад, падла!
Циклон мыслей бушевал в голове человека с галунами. Ляптя чувствовала дыхание циклона. Он жег ее затылок. Она ощущала даже слабый запах гари.
Ляптя оказалась на мраморной лестнице. По бокам, как в почетном карауле, стояли гости и щелкали затворами. За спиной иностранцев метались соотечественники, при взгляде на которых сердце Ляпти проваливалось в бездну. Из коридоров прибывали дополнительные силы.
- Поворачивай оглобли, сука!
Швейцар улыбался гостям, как киноактер. Лестницу Ляптя и швейцар одолели вдвоем. Ляптя легко брала десять ступенек. Швейцар напрягался до хруста костей. Он поддерживал Ляптю за локоть.
Иностранцы, глядя на пару, восторженно выкрикивали на ломанном языке, что это первое чудо, которое они видят в древней столице.
Швейцар пытался сбить Ляптю с верного пути и увести в уголок. Она обходила уголки и держалась открытых пространств. На втором этаже швейцар уже не грозил, а просил.
- Как просишь? - возмущалась Ляптя. - Порядка не знаешь. - Она обронила таинственное слово "Трудно".
Со швейцара она сняла дюжину бабок и привела в панику, оказавшись у дверей с табличкой "Администратор".
Швейцар был в руках. Человек за дверью еще ждал рук Ляпти. Она чувствовала легкую дрожь. Дрожь уходила в пол. Пол вибрировал, как днище самолета. Коридор был забит заинтригованными гостями. В хвосте толпы стрекотала камера. Она рассыпала стрекот, как пулеметную дробь. Дробь настигала швейцара. Он смотрел на Ляптю так, как смотрит артист на режиссера в финальной сцене.
Ляптя оказалась хорошим режиссером. В финальной сцене швейцар буквально делал чудеса.
Дверь в кабинет распахнулась. Ураган ворвался в комнату, вызвав пену на шторах.
Администратор встретил Ляптю возле полированного столика, в котором отражался валютный интерьер. Разговор оказался строгим.
Администратор оказался недоволен оторванным галуном. Он выбил пальцами дробь, похожую на дробь, когда осужденного ведут на эшафот.
- Ты что ж, в таком виде и шел? - тихо спросил он швейцара.
- Шел, - ответила Ляптя. - И иностранцы его снимали.
- И тебя снимали, - прошипел швейцар.
- Что меня, - отрапортовала Ляптя и улыбнулась администратору. - Я гостья из Африки.
Администратор облегченно вздохнул.
- А вот ты откуда? - бросил он швейцару и с надеждой посмотрел на Ляптю. - Гони бабки, - сказала она швейцару, - и я придумаю.
Через пять минут швейцар открыл спиной дверь и объяснил через переводчицу иностранцам, что в гостинице репетируется сцена из детективного фильма. Администратор играет мафиози. Молодая девушка с чемоданом - следователя. Швейцар играл подручного мафиози. Он подумал и добавил: основные события развернутся после выхода следователя из кабинета мафиози. Господа иностранцы должны сохранять спокойствие, если следователя спустят с лестницы головой вниз.
Ляптя и не догадывалась о финале. Администратор указал ей на дверь за спиной. По мнению Ляпти эта дверь вела к мусорным ящикам.
Администратор вспыхнул. Вспышка была яркой, как при рождении новой звезды. Она опалила Ляптю.
После очередных слов Ляпти хранитель гостиницы нахмурился. Ляптя почувствовала капли воды, которые брызнули, словно из грозовой тучи.
Администратор дорожил репутацией, а посему отказался от наряда милиционеров. С него шел пар, сгущаясь в облака. Облака плавали по кабинету и напоминали небесную идиллию, где Бог беседует с ангелами.
Ляптя никак не хотела быть ангелом.
- Тебя кто сюда звал! Ты зачем сюда приволоклась?
Ляптя раскрыла рот и ткнула в зеркала. На директора смотрела тысяча Ляптей с раскрытыми ртами.
- Хайло зачем открыла? - вскипел администратор.
Комментарии были краткими. Крик поднимет на ноги иностранцев. Вызовет смуту в газетах.
- И сразу кричать, - притих администратор. - Такая девушка... А что кричать хочешь?
Это была тайна и стоила она грошей.
- Мало, - сказала Ляптя, когда по столику покатились медяки, похожие на желтые кошачьи глаза.
Тайна стоила больше, а место администратора еще больше.
- Умная девушка, - похвалил администратор. - Нет больше бабок.
Ляптя посоветовала взять взаймы.
- У кого? - возмутился администратор.
- У швейцара, - коротко сказала Ляптя.
Администратор вызвал швейцара, который с улыбкой направился к Ляпте.
- Постой! - сказал директор. - Это не твое дело.
- Как не мое!
Швейцар с удивлением посмотрел на свои кулаки.
- Дай ей бабок! - бросил директор.
- Кому? - тихо спросил швейцар.
- Ей.
- Так я ей уже давал, - еще тише ответил швейцар.
Администратор оказался на высоте.
- Мало давал. Дал бы больше, она бы меня не беспокоила.
Человек с галунами молчал.
- Если ты сердишься на меня, - сказала Ляптя, - дай директору в долг.
- Да, - пробормотал администратор. - Дай мне в долг.
С носа администратора Ляптя взяла дешевле. Нос швейцара оказался дороже.
- Я ее провожу, - хрипло сказал швейцар.
- Только попробуй, - ответила Ляптя. - Хай подыму.
- Оставь ее, - махнул хранитель гостиницы. - Хорошая девушка.
Администратор боялся, как бы Ляптя не добралась до бабок, которые сегодня случайно обронили в кабинете.
- А теперь самое основное, - сказал швейцар, выйдя из коматозного состояния.
Он кратко изложил финал фильма, в котором главный мафиози швейцар показал на директора (уловив его взгляд, поправился, что он главный мафиози), будет спускать следователя с лестницы.
Ляптя тотчас поменяла финальную сцену. Она быстро открыла дверь. В кабинет хлынули любопытные иностранцы. Ляптя помахала фибровым чемоданом, дав понять администратору, что в финальной сцене запросто может уложить десятка два гостей.
- Я же им сказал, что бить будут тебя, - заметался швейцар. - Сюжет менять нельзя.
- Можно, - добродушно ответила Ляптя и вывела погребальную сцену, в которой следователь бьет мафиози.
- Наши следователи не дерутся, - твердо сказал швейцар.
- А ну спроси у господ, - бросила Ляптя переводчице. - У них следователи дерутся.
Господа иностранцы криками подтвердили, что их следователи сильно дерутся.
- Врежьте его, товарищ директор!
- Не надо, - быстро ответил швейцар и дал Ляпте тысячную.
- Хороший удар, - сказала Ляптя. - Переведи, - бросила она переводчице. - Мафиози подкупает следователя. А ну, подкупайте, чтобы иностранцы поверили.
Через пять минут администратор и швейцар были банкротами.
- А теперь врежь директору, - бросила Ляптя швейцару. - Ты вдруг понял, что он втянул тебя в банду.
Директор упредил швейцара. Швейцар охнул, ощутив синюю подкову под глазами.
- Ну, а ты что стоишь? Давай отходную директору.
- Эх, - вздохнул швейцар. - Была не была.
Его кулак пошел на Ляптю. Ляптя присела. Кулак воткнулся в лоб администратора.
- Ты что... - администратор прошептал слова, которые производят сильное впечатление на иностранцев и они запасаются ими, как запасаются матрешками, и рухнул под ноги Ляпти.
- О! - закричали иностранцы. Озлобленный швейцар двинулся на Ляптю.
- Стой! - закричала она. - Куда идешь. Ты в оцепенении. Ты же человека убил.
Швейцар действительно находился в оцепенении. Гости восторженно кричали "О!". На полу, распластавшись, как на пляже, отдыхал директор. Вспышки фотоаппаратов таранили глаза.
Ляптя не стала дожидаться развязки. Чемоданом она свалила швейцара, объяснила через потерявшуюся переводчицу, что проба еще требует существенной доработки, и пригласила завтра присутствовать на окончательном варианте.
На улице она пустилась бежать, пока не наткнулась на железный короб.
Словно гигантская бабочка, чемодан сверкнул в воздухе. Ляптя подсчитала выручку и направилась к вокзалу. Она твердо решила расквитаться с человеком с номерком на груди, с которого начался тернистый путь.
Человека гор она нашла возле памятника. Носильщик прислушивался к гудкам скорого.
- Иди, иди, миленький, - говорил он. - Мы тебя сейчас поприветствуем, как Македонский Азию.
Ляптя объяснила, что пришла попрощаться.
- Кто ж так прощается с другом! - упрекнул носильщик.
От щелчка по горлу звук оказался звонким, как в пионерском горне.
На задворках магазина "Вино" Ляптя нашла грузчика с разорванной ноздрей, похожей на покалеченное горлышко бутылки.
- Винца, - попросила Ляптя.
Грузчик поставил бочку на-попа и мощным ударом ноги вышиб пробку, которая как мина просвистела мимо головы Ляпти.
- Так и человека угробить можно, - заметила Ляптя.
- У тебя много отрицательного опыта, - заметил грузчик. - Ты уже знаешь, что человеческий лоб можно разбить. Держи. - Он протянул ей пивной кляп. - Гони бабки.
В смутное время грузчик имел полное право на нагрузку к вину.
Оспаривать право Ляптя не стала, опасаясь, что могут взвинтить цены.
Бутылку она сунула за кофту.
Половина дела была сделана. Другую половину она решила доделать в аптеке.
- Нет, - сказал хранитель мер и весов, выслушав Ляптю.
Она почувствовала холодок. Рушился гениально задуманный план.

Ляптя зашла с черного ход. Из черного хода она вывела хранителя мер и весов к задворкам магазина, показала грузчика, который за товар брал самую малость, поблагодарила измученного валерьянкой апеткаря и, сделав, круг, остановилась возле щели в заборе.
Картинка ей понравилась. На дно бочки грузчик поставил бутылку и подвесил к ней, словно к елке, три деревянные затычки.
- И их тоже покупать? - спрашивал, багровея, аптекарь.
Возле вокзала Ляптя сорвала пробку, засыпала чудодейственный порошок в бутылку и загнала пробку на место. Это было ее первое покушение на человека.
- У грузчика брала, - сказала Ляптя.
Носильщик припечатал дно бутылки к ладони. Пробка взвизгнула и устремилась к Большой Медведице. Ляптя почувствовала легкие толчки, когда пробка попала в звездный ковш. Толчки напоминали небольшое землетрясение и исходили от носильщика.
- Что? - участливо спросила она.
- Живот барахлит. Постереги тележку, - мрачно сказал носильщик.
- А кто же Азию приветствовать будет?
Азия уже приближалась к вокзалу. Носильщик двинул тележку и тотчас схватился...
- Уже, - прошептал он.
Результаты были потрясающими. Даже машинист скорого остановил поезд за километр до вокзала.
Ляптя оставила пост увидев человека гор, направлявшегося с ломом к задворкам магазина.
Домоуправление было в траурных венках.
- Где домоуправ? - спросила Ляптя.
- В гробу!
Ляптя заглянула в гроб. Из глаз администратора текли слезы.
- Мертвые тоже плачут, - вздохнула она.

5 глава

Фортуна Ляпти споткнулась на экзамене по истории. В Африке были африканские события. Рекомендация историка была предельно проста.
- Пахать!
Историк еще посоветовал изучать механику плуга в родных пенатах.
Была проблема. Возвращаться в пенаты с черными от дыхания паровозов посадками и задыхающимися в пыли акациями не хотелось. Ляптя перебрала несколько вариантов и остановилась на бывшей артистке бывшего имущего сословия, у которой она снимала комнатку.
В комнате была спартанская обстановка. Ковер с ромашками. Хозяйка  поливала их зимой. Весной продавала на рынке. И двуглавый орел с раскрытым клювом, куда хозяйка бросала погребальный капитал.
Двуглавый сурово смотрел на Ляптю и клевал ее руки.
Событие хозяйка прокомментировала с чисто артистической точки зрения.
При таких сбоях Фортуны Ляптя должна расстегивать кофту и снимать юбку.
- У тебя не идеи, - бросила Ляптя, - а сексуальные сквозняки.
Она еще добавила, что профессор истории находится на пороге путешествия в гробу.
- Ты точно была артисткой? - спросила Ляптя.
Подтвердить это мог даже двуглавый, помнивший реверансы и августейшие руки.
Они легли спать, когда на детской площадке еще раскачивались качели.
И проснулись от звона стаканов возле магазина "Вино", от которого вздрагивала листва на деревьях.
Хозяйке были даны строжайшие указания придерживаться эпохи реверансов.
- Думаешь, поверят? - с тревогой спрашивала хозяйка.
От волнения она даже забыла полить ромашки. И накормить орла.
- Поверят, - уверенно сказала Ляптя. - Главное идея этикета.
На остановке такси хозяйка сделала несколько реверансов и ручек. От ручек у толпы вспухли губы. Скорбная речь Ляпти успокоила толпу и помогла без очереди загрузиться в такси.
- В какую больницу? - спросил таксист.
Бывшая артистка вытащила двуглавого.
- Покорми птицу, - сурово сказала она.
Спина у водителя была, как днище телеги. Ляптя отодвинулась в угол.
- А какой корм ей нужен?
- Бабки, - ответила хозяйка.
Она показала, что орел может взлететь и клюнуть. Таксист оказался волшебником. Он знал кратчайший путь к нужному месту.
- Дай бабок хоть на жратву, - сказал он Ляпте. - Я все свои скормил этой падле.
Падлой был орел. От тяжести в брюхе он даже заснул.
Институт находился за железной оградой. Его создатель любил дорогой камень. Он одел здание в мрамор и возвысил над домами, как айсберг над льдинами.
Возле бюро пропусков Ляптя потрясла дрыхнувшего вахтера на войлочном стуле, с которого он восемьдесят лет взирал на свет божий.
Институтский страж отреагировал гигантским зевком. Хозяйка сделала реверанс.
- Ты че кланяешься, старуха? - удивился он. - Здороваться хочешь, так давай здороваться.
Он выставил свою руку. Хозяйка подставила свою под его губы.
- Чмокни ручку, - подсказала Ляптя.
- Ты что? - гаркнул вахтер. - Какие ручки. Я на работе.
После очередного комментария Ляпти вахтер остался в тревожном ожидании и с глазами, похожими на блуждающую звезду.
Реверансы, ручки и комментарии взбудоражили институт. Уборщицы смотрели на Ляптю и ее хозяйку, как на космических пришельцев. У старших преподавателей из губ с вулканическим треском стартовали сигареты и, запустив дымные хвосты, носились, как кометы, от которых прятались младшие преподаватели, опасаясь лобовых столкновений.
Возле двери в коже, от которой еще исходило тепло живого существа, Ляптя и хозяйка почувствовали холодок.
В приемной за столом, состоящим из одних ящичков, как банк матери, сидела хранительница ключей и печатей ректора. Бывшая актриса поправила погрустневшие груди.
- Рeктор в министерстве, - прожурчала секретарша.
Ляптя и хозяйка посмотрели под ее ноги. Через полчаса они почувствовали сырость в ногах. Через час - насморк.
Приемная оказалась мертвой точкой. Из мертвой точки Ляптя попыталась выйти на домашние координаты ректора. Домашние координаты хранились за семью печатями. Взломать печати не удалось.
- Рeктоp что, засекреченный? - возмутилась Ляптя.
Засекреченным ректор не был. Его знал почтальон. Он вздохнул над пакетом, как над умершим.
- Трудно, - сказал он. И добавил: - Трудно носить почту.
- Домашний адрес, товарищ почтальон, - бросила Ляптя.
- Чей? - вздрогнул мужчина.
- Ректора.
- А, ректора, - счастливо вздохнул он. - Не знаю.
Ляптя и хозяйка вновь оказались в мертвой точке.
- Вынь орла, - приказала Ляптя хозяйке.
Была надежда. Двуглавый оправдал надежду. При виде секретарши он тотчас попытался распластаться на ней.
- Уберите сексуального маньяка, - прожурчала секретарша.
Маньяк тотчас просигнализировал точные координаты ректора: сто метров от двери в кабинете за пакетом почтальона.
- Пошли домой, - бросила Ляптя бывшей актрисе.
Пересдача экзаменов оказалась блестящей. Ляптя взяла орла.
Двуглавый дружески реагировал только на августейшее отношение к своей особе. Профессор особой считал себя. Двуглавого стервятником.
- Кем? - прошептал орел.
День был как новая копейка. За пазухой от битвы с профессором отдыхал двуглавый. Он так посапывал, что кофта Ляпти билась, как паруса во время шторма. Мужчины пытались остановить шторм. Ляптя будила орла.
- А с птичкой не хотите? - спрашивала она.
Возле входа в метро сидел человек из легенды. Левый бок его был продырявлен английским штыком родного брата, носившего французский френч и заатлантические ботинки на толстой подошве. Под ребрами сидели сто грамм прусской стали, доставшие его в эпоху двуглавого. Правую ногу армейский хирург отхватил после знаменитой встречи на Эльбе. Способ существования легендарного человека был прост.
Он поднимал протез, словно шлагбаум, и опускал шлагбаум, когда в картуз падали бабки.
- Протез настоящий? - спросила Ляптя.
Администратор медвытрезвителя мог подтвердить собственным горбом, что протез настоящий.
- А рангом повыше? Могут подтвердить?
- Могут, только по моему горбу.
- Сколько бабок зарабатываешь?
Бабок хватало, чтобы чинить протез.
- Так, - констатировала Ляптя. - Я тебе помогу.
- Чем?
В городе мыслили только образами бабок.
- Бабки, бабки. Идея, - сказала Ляптя.
От плевка над городом вспыхнула радуга.
- Круто, - сказала Ляптя.
И предложила идею. Город нуждался в таком плевке, после которого на его месте осталась бы воронка, как после атомного взрыва.
- Уже хлебнула? - спросил человек из легенды. - Не мешай бизнесу, а то места лишат.
Протез заработал, словно маятник. Ляптя нацелилась на мужчину, от которого шел такой запах, словно в него закачали цистерну французских духов. Впереди мужчины шел пятнистый дог. Он разгребал лапами толпу, оставляя за собой вакуумное пространство.
- Начинается, - вздохнул человек из легенды.
Дог остановился возле картуза, запустил лапу и тускло посмотрел на хозяина.
- Дай ему лапку, - сказал тот.
Дог поднял заднюю лапу.
- Ты что ему это разрешаешь? - возмутилась Ляптя.
- Туалеты у нас сейчас платные, - объяснил хозяин дога. - Бабок у него нет. А пис-пис хочется.
- Так, - констатировала Ляптя. - Я и ему, и тебе дам бабок на пис-пис, если отгадаешь, что у меня за пазухой.
Толпа, отхлынувшая от дога, прибилась к Ляпте. Она вновь стояла в центре. Только без вспышек. Щелканья блестящих затворов. И была телкой, у которой за пазухой находились сиськи.
- Получай долю, - сказала Ляптя.
- Почему только он должен отгадывать? - рявкнула толпа.
- А ну, тявкни, - сказал хозяин дога.
Дог тявкнул. На вокзале погасли величественные неоновые буквы. Ляптя вытащила орла.
- А это кто? Отгадаешь - еще получишь.
- Что ты, зараза, только ему загадки загадываешь?
На вокзале вспыхнули неоновые буквы.
- У него мочевой пузырь больше, - бросила Ляптя. - Кто?
- Эта, ну, как ее? - Дог тоже поскреб лапой в затылке. - Да что ж ты, тварь, не знаешь? - От пинка дог заработал лапами в воздухе, как на батуте. - Во. Вспомнил. Копилка.
- Кто? - прошептал орел.
Гром грянул в день стипендии. Ляптя оказалась обладательницей колоссального состояния.
Возле окошка "Касса" она была первой. Первой запустила руку в окошко. Последней сняла точный счет с бабок.
- Может, за пять лет вперед? Сразу все?
- Все дают, когда в гроб кладут.
- А за день до гроба нельзя?
На улице начиналась новая эпоха. Ляптя почувствовала ее, когда колоссальное состояние осело в десяти сосисках.
- Бизнесом занимайся, - бросила продавщица возмущенной Ляпте.
Она показала Ляпте свои туфли. Туфли- были зашнурованы сосисками.
Бывшая актриса спала, укрывшись ковром с ромашками. Двуглавый открыл клюв. Вместо бабок в клюв влетела сосиска.
- Ты что? - прошептал орел.
- А то, - отрезала Ляптя. - Одна дрыхнет под ромашками. Другому бабки гони. Бизнесом надо заниматься.
- И каким бизнесом мы будем заниматься? - спросила хозяйка.
И скрылась под ковром, как черепаха под панцирем.
- С тобой понятно, - сказала Ляптя и посмотрела на двуглавого. - А с тобой?
Сосиска врезалась Ляпте в лоб.
- Крутые, - ответила Ляптя. - Посмотрю на вас через месяц.
Через месяц орел пал жертвой сексуального бизнеса. И работал только клювом.
- Что? - спросила Ляптя. - Сейчас бы и сосиска пригодилась.
Бывшая артистка молчала. Она укрывалась не ковром с ромашками, а ста томами монументальной энциклопедии "Как зарабатывать бабки".
Она споткнулась на последнем томе. Автор утверждал, что продолжение следует искать в первом.
За месяц Ляптя обследовала город. На месте человека из легенды остались щепки от протеза. Щепками торговала разбитная особа. Она выдавала щепки за русские зубочистки.
Возле метро Ляптя встретила пятнистого. Дог заложил в ломбард хозяина. И при виде Ляпти сказал "Здрасьте".
- Научился говорить? - удивилась Ляптя.
Дог поскреб лапой в затылке.
- Надо еще научиться думать, - ответил он.
Дальнейшие смотрины показали: домоуправ исчез в недрах небытия, прихватив раскладушку сторожа.
- Паскуда, - пожаловался бывший хозяин раскладушки. - На два бакса нагрел. Я даже к Фемиде обращался.
Фемида оказалась еще большей паскудой. Она сожрала даже армейские галифе.
Ляптя побывала в студенческом общежитии возле озера. В его водах отражались одни железные кровати. Бывший комендант был без дымчатых очков.
- А где полотенца и одеяла? - спросила Ляптя.
Администратор занимался бизнесом с молью, которая и сожрала вафельные полотенца и байковые одеяла.
От осмотра бывших достопримечательностей Ляптя отказалась на вокзале. Человек с гор покупал на задворках магазина, администратором которого был грузчик с разорванной ноздрей, затычки от пивных бочек и продавал их, выдавая за зенитный снаряды, человеку, который только спускался с гор.
- Где бы мне такого найти? - спросила она.
- Зачем искать, - ответил носильщик и ткнул в Ляптю.
Студентка отбила телеграмму в родные пенаты. Родные отогнали бумажного гонца "в матушку".
- Так и у меня, - вздохнула телеграфистка. - Спасаюсь только сериалами.
- Чем? - спросила Ляптя.
- Да ты что? - удивилась телеграфистка. - Не русская?
Она вытащила двадцать томов сериала. Обложки сериала были в красно-кровавых красках. Ляптя отколупнула краску и наткнулась на женщину.
- Ох и страдает она, - вздохнула телеграфистка. - Мучается.
- По ее роже не видно, - перебила Ляптя.
Она перелистала сериал. Женщина действительно мучалась. Только под рукой автора.
- Ох и страдает, - повторила телеграфистка.
Она зацепила такую длинную фразу о страдании и тащила ее до тех пор, пока не запахло потом. Сюжет был так закручен, что закрутил и ее до отчаянного шага.
- Шлепнуть мучителя? - спросила Ляптя.
Телеграфистка была готова шлепнуть скотину- автора.
- За то, что женщину замучил?
Скотина- автор замучил любительницу сериала. Он отказывался писать двадцать первый том.
- Наверное, мало бабок платят, - сказала Ляптя.
- Да я за двадцать первый том телеграфную станцию продам, - отрезала телеграфистка. - И хрен кто меня остановит.
- Так, - констатировала Ляптя. - Есть идея.
По дороге она зашла в аптеку. Вместо измученного валерьянкой хранителя мер и весов за прилавком сидела хранительница. Она натягивала на руку "одежду", которую мужчины натягивают на свою мужскую мощь, рассматривала ее через лупу на свет и сортировала в две кучи. С одной кучи она сдавала даже пыль. Эту кучу присылали из- за границы. Другую она получала от халявщиков. Халявщиками были соотечественники.
- Почему? - поинтересовалась Ляптя.
- Да ты посмотри, - возмущенно ответила аптекарша. - Те делают даже детские. А наши штампуют одного размера. Еще и с дырочками.
Дырочки в эпоху бизнеса были недопустимой роскошью. Из-за них влетела пятиклашка аптекарши.
Ляптя попросила снотворного.
- Только по бартеру!
После бартера ветер стал врываться во все щели Ляпти.
Хозяйка и орел при ее появлении тревожно проимпульсировали, что через неделю могут быть похороны.
- Спать, - приказала Ляптя.
Она затарила в чайник пригоршню седуксена. Хозяйка и орел свалились после первого глотка.
Месяц бывшая актриса и орел спали в обнимку.
В полдень следующего месяца Ляптя разбудила хозяйку и двуглавого. Они тревожно уставились на нее. Студентка была похожа на чернильную кляксу.
- Капец, - прошептал орел.
- Сбрей бороду, - сказала Ляптя, - а то не узнают.
Она загрузила рюкзак на спину. Хозяйка почувствовала себя совсем худо.
- Милостыню пойдем просить?
- Бери орла, - бросила Ляптя. - И показывай ему эпоху бизнеса.
От эпохи бизнеса орел совсем пал духом.
- Какая же дубина до этого довела? - шептал он.
Ляптя эту дубину еще не знала. Она тащила рюкзак, похожий на горб.
Профессор истории при появлении Ляпти закрыл лоб. Лоб был пропахан клювом. Отметину орла он выдавал за трещину от титанического труда над монументальной энциклопедией "Как заработать бабки?", на которой споткнулась хозяйка.
Историк был в исторической одежде. Эпоха бизнеса содрала с профессора все, что можно было содрать, оставив прикрытой только мужскую силу, торчавшую, как кухонная скалка.
- Как чувствует себя особа? - спросил он и погладил рюкзак. - Не скучает?
- Скучает, - ответила Ляптя.
Орел хотел развеять скуку с профессором и ректором. Профессор попытался улизнуть, сославшись на свой вид, в котором было неудобно появляться перед особой.
- Вид, как вид, - сказала Ляптя. - У меня не лучше. Даже в щель задувает.
- Какую щель? - спросил историк.
- Щель общения.
Профессор посмотрел в рот студентки.
- Да вы что? - возмутилась Ляптя.
- Эпоха бизнеса, - пробормотал профессор.
Кавалькада во главе с Ляптей двинулась по лестнице. По ее бокам стояли статуи в мундирах с крестами на груди, лентами... Они вернулись из прошлого.
Профессор тайком орудовал скалкой у подножия статуй. Они сырели, мерзли, но возвращаться в прошлое не хотели.
Эпоха бизнеса обрушила свою лапу и на высшую сферу образования. В мраморном гиганте зияли дыры. Дорогой камень исчезал в неизвестном направлении. Лапа бизнеса прошлась и по обладателям будущих дипломов. Студенты были похожи на привидения. Достала младших и старших преподавателей, превратив их в пыль привидений. Не смягчила свой удар даже на вахтере. Он продал свой войлочный стул, с которого восемьдесят лет взирал на свет божий.
- Это кто же? - шептал орел, тревожно импульсируя по обитателям института. - Дети той же дубины?
- Завяжи ему глаза, - сказала Ляптя хозяйке, - а то в истерику ударится.
В институте все еще была видна работа орле после битвы с историком.
Ее волна докатилась и в приемную. Хранительница ключей и печатей ректора затыкала щели париком.
На стене, где висели портреты, остались одно гвозди. На гвоздях болтались ключи.
Секретарша, увидев Ляптю с рюкзаком, тотчас стала трудиться над юбкой.
- Что у тебя за мода? - бросила Ляптя. - Как что, так сразу за распашонку хватаешься.
- У нее всегда была эта мода, - сказал профессор.
И поправил свою силу, которая становилась силой, когда в его руках появлялась сила.
- Умелец, - прожурчала секретарша.
Развязки скандала Ляптя не стала ждать. Она взяла дверь на себя. Орел тревожно проимпульсровал - за дверью чужой. Ляптя вошла ураганом и наткнулась на раскладушку. На ней спал комендант общежития.
Над раскладушкой висела карта. На ней шла битва. В сердца городов впивались флажки. Они падали, когда бывший комендант выдавал храп. Флажков под раскладушкой становилось все больше, а городов на карте все меньше.
- Так, - констатировала Ляптя. - Новый ректор.
- Ректор, - прожурчала секретарша. - Пришли - спит. Не будить же.
Следы бывшего ректора терялись в пенсионном фонде. Орел проимпульсировал - секретарша врет. Бывшего администратора подставила не пенсия, а хранительница ключей и печатей. И почтальоны. Они перестали носить ему почту. Расшифровывать импульсы орла о судьбе бывшего ректора Ляптя не стала. Загадок и так было много.
- Разбудить, - приказала она.
- Пробовали, - ответила секретарша. - Не получается.
Орел снова просигнализировал - врет. Ляптя посмотрела на профессора. Историк запустил в ход губы и приблизил их к ушам ректора.
- Ну что Вы? - с упреком сказала Ляптя. - Шепчете. В эпоху бизнеса.
- Понял, - сказал историк.
И оттянул  скалкой по лбу ректора. Бывший комендант только сильнее подмял под себя раскладушку и выдал храп, от которого тревожно заработали заатлантические радары.
- Хрен с ним, - сказала Ляптя. - Пусть дрыхнет