Флобер. Глава 35

                Глава XXXV 



                1858



      Вы пишете мне, что я уделяю слишком много внимания форме. Форма и мысль для меня едины, и я не представляю себе одного без другого. Это всё равно, что душа и тело. Если всё, что выходит сейчас из-под моего пера, пусто и плоско, то это потому лишь, что я по-настоящему не живу чувствами своих героев, вот и всё. Значит, я не точно их себе представляю. Точная мысль влечёт за собою точное слово. Если ты точно знаешь, что хочешь сказать, ты скажешь это хорошо. Современные поэты и романисты, за редким исключением, заняты гораздо больше собой, не пытаясь проникнуться сочувствием ко всему, что берутся описывать, и относиться ко всем своим персонажам с беспристрастием наук физических. Для этого есть причины. Прежде всего, всем нам не хватает научных знаний. Философия и религия в сегодняшнем их состоянии таковы, что скорее играют роль цветных стёкол, мешающих нам видеть ясно. Во-первых, они на каждом шагу навязывают нам свои предвзятые мнения.  Во-вторых, они торопятся давать ответ на вопрос «для чего?», не уяснив ещё толком ответ на вопрос «каким образом?» В-третьих, они ни на секунду не сомневаются в том, что Солнце существует с единственной целью – освещать Землю. 

                ***

   Вы приняли решение целиком посвятить себя литературе. Я хотел бы высказать по поводу этого решения всё, что думаю. Если вы чувствуете  в себе непреодолимую потребность писать и обладаете здоровьем Геркулеса, вы поступили правильно. В противном случае - нет! Я это ремесло знаю. Оно не из лёгких! Но тем оно и прекрасно, что не лёгкое. Остерегайтесь работы в газете. Это пустое занятие будет только мешать работать над большими произведениями. Работа в газете – пропасть, поглотившая самые сильные натуры. Я знавал талантливых людей, превращённых работой в газете во вьючных животных. Читайте. Читайте много и систематически. Перечитайте всех классиков, и не так, как читали в коллеже, но «для себя». Подвергните их суду своего разума, как подвергаете суду авторов современных. Извините за мои советы, если они в чём-нибудь задели ваши чувства, но мне кажется, что я прав.


                ***

    Я оставил Париж 12 апреля, переплыл Средиземное море, и вот уже неделя, как я в Тунисе.  Наблюдаю страну и город, о своём романе не думаю совершенно. Целыми днями осматриваю окрестности, иногда делаю дальние вылазки на два-три дня. Никакому разврату я здесь не предавался! Зато древний Карфаген вижу теперь отчётливо, в любое время дня и ночи.  Начал с посещения Утики, затем провёл три дня в полном одиночестве на том месте, где прежде был Карфаген. Сегодня вечером выезжаю верхом на муле в Бизерту. Для тебя я собрал несколько раковин на берегу моря. В Париж собираюсь вернуться в начале июня.


                ***

     Да будет тебе известно, что «Карфаген» придётся полностью переделать, вернее же, писать заново. Я уничтожаю всё! Это было нелепо! невозможно! фальшиво! 
 
                ***

      Думаю, что теперь я нашёл верный тон. Я начинаю понимать своих персонажей, чувствовать их и увлекаться ими. Это уже много. Думаю, что работа над романом займёт два-три года. А до тех пор меня так и подмывает разослать всем знакомым и родственникам извещение о моей смерти. Мой выбор сделан. Публика, печатание, время отныне для меня не существуют, вперёд! Буду писать для себя одного, и если написанное не будет   
иметь никакого успеха, тем лучше, я на это трижды плевал! Не желаю я больше делать уступок. Буду описывать ужасы, сервирую рагу из человечины, матлот из змей, и так далее, и тому подобное. Ибо, чёрт побери, надо же как следует позабавиться, прежде чем околеть!